Подкидыш

Его разбудил яркий белый свет, прорывающийся через листву дерева и мелкие дырочки в потрепанной соломенной шляпе, явно на пару размеров больше нужного. Джесси сонно открыл глаза, тут же прикрывая их ладонями и потирая веки, слегка надавливая пальцами. Когда он успел уснуть? Мама будет ругаться, если он не услышит ее зов. Подняв край шляпы, он прищурился, фокусируя перед собой взгляд, чувствуя, как горят его веснушчатые щеки, распаленные жаром горячего солнца Нью-Мексико. Потянувшись и зевнув, слегка хмурясь из-за затекшей от лежания на твердом фактуристом стволе дерева спины, мальчик сел удобнее и быстро окинул взглядом поле перед собой. Одна, две, три… Все шесть мягких, пушистых, кудрявых овец стояли неподалеку, лениво жуя траву и перетаптываясь на месте. Он облегченно вздохнул, поднимаясь на ноги и отряхивая свою старую одежду. Санта Мария, как хорошо, что ничего не случилось, пока он задремал. В прошлый раз, когда Джесси случайно уснул, пока следил за овцами, одна из них отбилась от стада, а может, ее украл какой-нибудь проходимец. Так говорит отец, по крайней мере. Он был очень зол, кричал на него, и то и дело стегал мальчика толстым ремнем там, докуда дотягивался. «Если ты не можешь сделать простейшую работу, какую пользу ты тут приносишь, cabeza de mierda?!»[1]. Маккри понимал, что виноват, поэтому лишь шмыгал носом, старательно прикрываясь тонкими смуглыми руками, принимающими на себя большую часть ударов. Он знает, что мама хочет помочь ему, но боится не меньше, чем он сам. Джесси совсем не любит думать о своем отце. Зато Джесси любит овец. Джесси нравились эти кудрявые создания, их забавные глаза, мягкие языки и теплая шерсть. Мама сделала для него большое, слегка колючее одеяло, когда он был еще совсем маленьким, и мальчик не расставался с ним до сих пор, укутываясь сильнее в особенно холодные ночи, когда ветер продувал хлипкие стены их дома, луна светила в окно, а койоты рыскали, кажется, совсем рядом. Маленький Маккри не был трусом, но их вой заставлял его сворачиваться под одеялом и дышать как можно тише. Лишь бы они не услышали. Лишь бы овцы не шумели в своем сарае, чтобы никого из них не нашли. Овцы были его единственными друзьями на этом кусочке земли, называемым их фермой. Ближайший крупный город находился в получасе езды от них, но отец никогда не брал его с собой, да и Джесси не высказывал особого желания. У него были его мама, шляпа, трава на поле и мягкие овцы. Мальчик поднялся с вытоптанной под деревом земли и шагнул босыми пыльными ногами на мягкую, сочную, зеленую траву, втягивая носом прогретый сухой воздух, чувствуя еле уловимый запах свежего хлеба, доносящегося из дома. Мама сейчас наверняка хлопочет на кухне. Утром она сказала, что отец заедет домой сегодня и, кажется, привезет какие-то деньги. Приезд отца его совсем не радовал, но зато радовали монеты и банкноты, которые он очень редко привозил. Джесси знал, что отец работает на добыче меди из карьера, и что он приедет уставшим и злым, будет жаловаться на то, как жестянки отбирают у него работу, поэтому лучше не соваться ему под руку. Но пока его нет, он может немного насладиться почти беззаботной жизнью. Наверное, трудно назвать беззаботной жизнь почти на краю бедности, но Маккри чувствовал себя вполне счастливым ребенком. Мама готовила ему обед, гладила по голове, овцы жевали свою траву, а беспощадно горячее солнце все так же светило у него над головой. – Jesse, ve a comer el almuerzo![2] Теплый женский голос оторвал его от своих мыслей и заставил обернуться. В животе тут же заурчало, а на лице мальчика заиграла искренняя улыбка. Придерживая шляпу, Маккри взял длинную ветку с земли и собрал овец вместе, отгоняя их в небольшой огороженный загон у дома, шлепая ногами по твердой горячей земле, подпрыгивая на мелких кочках. Обычно он оставлял стадо пастись на поле, но Джесси не хотел рисковать снова, и уж тем более не хотел, чтобы отец опять ему всыпал. На детских руках виднелись еще не до конца сошедшие синяки. В конце концов, отогнать их сюда и назад не так уж и сложно. Мальчик поспешно закрыл хлипкую калитку загона, впихивая в него последнюю овцу, потрепал ее по пыльной теплой макушке и, развернувшись на пятках, быстро побежал в сторону дома. Летом в это время суток дверь в дом всегда была открыта, так что мальчик быстро влетел внутрь, отодвинув рукой засаленную старую ткань, висевшую в проходе. Джесси смутно помнит, что когда-то она была ярко-красной, в расписные фигуры синего и зеленого цвета, но сейчас она больше похожа на ветхую, потрепанную временем тряпку. Внутри дома было бедно, но по-домашнему уютно: повидавшая время краска в некоторых местах отваливалась от стен, но оставалась такой же бледно-желтой, как в день покраски, цветные покрывала закрывали мебель, потерявшую свой блеск, на зеркале в прихожей проступали черные пятна, а в уголке неизменно висели икона и крест. Маккри достал из-под футболки крестик на потрепанном шнурке, сложил его между ладонями и закрыл глаза, быстро произнося про себя молитву. Мама говорит ему всегда молиться перед едой. Спрятав крестик, Джесси зашел в кухню, шумно втягивая носом запах еды, прикрывая глаза от удовольствия. Он с трудом залез на слишком высокий для него, грубо сколоченный табурет и положил руки на колени, нетерпеливо ерзая. Мама всегда вкусно готовит, а еще никогда не ругает его, если он испачкался во время еды. Она стояла у плиты, держа в одной руке тарелку, вторую вытирая о свой грязный, давно нестиранный фартук. Ее темные волосы всегда были завязаны в пучок и заколоты старой заколкой, чтобы не мешались, но несколько непослушных прядей все равно выпадали, обрамляя ее лицо и щекоча шею. Тонкие руки с замозолившимися от работы и забот пальцами были для Маккри самыми мягкими и нежными, ее молодое лицо со слишком рано пришедшими морщинами вокруг глаз было для него самым красивым. Не то, что бы Джесси видел много красивых молодых женщин, но он точно знал, что его мама самая красивая. Самая умная, заботливая и любящая. Перед ним опустилась тарелка с тамале[3] и кусок еще горячего свежего хлеба, который только что достали из печи. Хлеб обжигал и без того еще не огрубевшие детские пальцы, но Джесси все равно поднес его к носу и с удовольствием втянул горячий дух, тут же откусывая большой кусок, еле жуя, приоткрывая рот, чтобы втянуть воздух, чтобы мякоть обжигала не так сильно. Заботливая рука опустилась на его волосы и пригладила непослушные мягкие пряди. Влажное полотенце коснулось его щеки, вытирая пыль и грязь, оставшуюся после беготни с овцами, тонкие губы быстро коснулись его макушки. Мама напевала себе под нос его любимую песню, которую он слышал из ее уст почти каждый день, и Джесси улыбался самой искренней своей улыбкой. Солнце ярко светило в занавешенное посеревшими занавесками окно, овцы слегка топали копытами по земле в загоне, мама пела ему песню, еда была вкусной, как никогда, а до вечера оставалось еще много часов. Джесси было шесть лет, и он был абсолютно счастлив. *** – ¡Levanta el culo, mezquino, si no quieres que Nosh te mate![4] Острый носок ботинка резко опустился где-то в районе его поясницы, и Джесси недовольно застонал, тут же хватаясь за бок, жмурясь и закрывая лицо второй рукой. Вашу мать, обычно эти козлы спят до упора, какого хрена они теперь будят его? Хуан как всегда позволяет себе слишком распустить руки, хотя, в этом случае, скорее, ноги. Спасибо, что удар хотя бы пришелся не на его голову. Он тут, блядь, почти единственный, у кого есть хоть какие-то мозги, и будет обидно, если из-за какого-то придурка они совсем отшибутся. Он сел, потирая глаза и широко зевая, вдыхая пыль, запах пота и пороха. Сущая амброзия с утра, к которой Джесси уже давно привык. Стараясь сфокусировать взгляд на летающих в солнечных лучах пылинках, Маккри запустил пальцы в свои волосы, щурясь, промаргиваясь и заставляя себя проснуться. Не стоило вчера сидеть до поздней ночи у костра, но уютное потрескивание сухих досок и тепло огня манило его слишком сильно. Он даже не особо помнит, как дошел до своей «постели» и завалился спать. Какая безответственность. Если он сейчас не проснется, сонливость может стоить ему жизни сегодняшним вечером. Черт, он бы с удовольствием выпил сейчас кофе, даже если в ближайшей закусочной он на вкус не лучше кипяченой грязи. Натянув штаны с рубашкой и затем поднявшись со старой подстилки, именуемой его кроватью, парень потянулся и окинул еще сонным взглядом амбар, зовущийся их теперешней базой. Потерянный кусок земли посреди пустыни с несколькими заброшенными зданиями, с опадающей с прогнивших досок красной краской - почти пятизвездочный отельный комплекс для преступной группировки «Deadlock». Все удобства на улице, завтрак — «все включено» с меню из полежалых булок, вторая порция текилы или виски только за доплату. Конечно, можно договориться с Хосе… Но с ним лучше не связываться, иначе можно навсегда остаться ему должным. Джесси запихнул ноги в потертые ковбойские ботинки, застегнул несколько пуговиц на рубашке и быстро нацепил тяжелый кожаный ремень с кобурой. Его потертый кольт звякнул металлом и Джесси привычно провел по его рукояти подушечками пальцев. С оружием ему гораздо спокойнее, хотя в этой компании его никто не трогает. Уже. Стоит убедиться, все ли на месте, или кого-то из этих придурков ночью-таки задрал койот, пока тот ходил отлить. Не то чтобы парень сильно волновался — люди приходят и уходят, «случайно» пропадая в пустыне, ловя шальную пулю или просто задолжав кому-нибудь денег и пару бутылок алкоголя. Но этот ритуал стал для него настолько привычным, что без него утро считалось неполным. Зевая и засыпая на ходу, Маккри медленно зашагал по амбару к массивной двери, шаря руками по карманам своих пыльных джинсов в поисках сигарет, попутно бегая глазами по спящим где попало или снующим вокруг мужчинам. Хуан, Джо, Луис, Педро, коротышка, подцепленный на их последней миссии… Бобби, где же эта мерзкая морда? Наверняка опять блюет на улице после попойки в одиночестве. Джесси усмехнулся себе под нос. Все это чертовски напоминает ему подсчет овец в детстве. Только вместо овец отбитые мошенники, бандиты, грабители, да и в целом не самые приятные личности. Собранные в одном старом прогнившем амбаре. И он сам – Джесси Маккри, малолетний найденыш, воришка, беспризорник и чертовски смышленый парень. Ебаная вишенка на торте «Deadlock». Не найдя сигарет в своих карманах, он остановился около какого-то спящего похрапывающего тела, беспардонно сунул руку в карман чужих штанов и выудил оттуда помятую пачку, пробормотав «бинго» себе под нос. Большой улов — целых три погнутых дешевых сигареты, но теперь Маккри хотя бы сможет прожить еще целых… полтора дня? Если курить очень медленно. – Lo siento, amigo, de alguna manera te devolveré el favor.[5] Джесси растянулся в довольной улыбке, переступил чьи-то вытянутые на земле ноги и выудил из кармана массивную металлическую зажигалку с выгравированным на нем черепом в ковбойской шляпе и инициалами J.M. Подарок главы банды, почти как покровительство, особенные связи в их небольшой компании. Почти повод для гордости. Нош взял его под свое крыло не из-за бесконечной доброты. Тогда, еще ребенком, Маккри умел красться бесшумно, воровать прямо из-под носа и всегда держал при себе старый отцовский нож. «Твои задатки сложно было не заметить», – так он сказал. «Не от хорошей жизни», – каждый раз думал парень. Его детство кончилось, когда умерла мать. Выйдя из душного амбара, Джесси, наконец, закурил и с наслаждением втянул в себя горький, обжигающий горло сигаретный дым, задержав его в легких на несколько секунд. Нещадно палило, слепя глаза, яркое белое солнце, а вокруг амбара было непривычно людно. Медленно и смиренно несколько коренастых мексиканцев и, кажется, португальцев переносили деревянные ящики из соседней полуразваленной постройки в грузовики, уже наполовину забитые аккуратно свернутыми бумажными свертками. Ящики звенели металлом оружия и обоймами, полными патронов, португальцы как всегда излишне эмоционально переговаривались друг между другом, механик обхаживал грузовики, то и дело подкручивая тут и там гайки, со всей силы вмазывая по внутренностям старого капота и матерясь. Долбаная рухлядь. Но работает как часы, стоит только побыть с ней грубым. Готовилось одно большое дело — и Джесси был к нему готов. Он предложил этот план — как перевезти кучу наркоты и оружия через границу. В очередной раз. Каждый в банде имел свою функцию, от бесполезных быстро избавлялись. Мальчишке довольно быстро удалось доказать, что он, бля, очень полезен. Джесси восемнадцать лет, и он чертовски умный и харизматичный ублюдок. Маккри бросил окурок под ботинок и вжал его в песок, сплюнув вбок, направляясь в сторону постройки, из которой медленно и размеренно выплывали ящики. Стоит пойти обсудить с Ношем все детали плана еще раз, чтобы все прошло гладко, и никто не подох. Еще бы пожрать... Живот скрутило голодной судорогой. Дела у банды в последнее время шли так себе – поставки срывались, клиенты вдруг решили все уйти в подполье или помереть, а всякие «миротворческие организации» почти сидели у них на хвосте. Им всегда удавалось уходить, но все же, все это сильно влияет на обстановку. И на еду. Джесси не помнил, когда он в последний раз жрал нормальный шмат мяса и запивал его крепким пивом. Сегодняшнее задание должно было все исправить, и парень уже предвкушал, как запихает в себя какой-нибудь сочный бургер в закусочной у шоссе (на удивление, они там хороши), и даже не пожалеет денег на дополнительную картошку. Но пока денег нет, изо дня в день приходилось довольствоваться сухим хлебом и изредка скудной похлебкой, заливая все это дешевым алкоголем. Откопать пару ящиков текилы или не самого лучшего виски никогда не было большой проблемой. Скрываемый тенью, Нош стоял в углу, опираясь спиной о хлипкую стену этой полуразвалившейся деревянной коробки, пропитавшейся запахом пуль и пороха, аккуратно расфасованных по ящикам. Его кожаная куртка была небрежно откинута на какую-то кучу хлама – сегодня слишком жаркий день. Носок ботинка медленно постукивал о землю, грубые твердые пальцы как всегда вертели пушку, а взгляд непрестанно следил за шныряющими туда-сюда членами банды и простыми наемниками. Нош был широким в плечах, высоким, очень смуглым и казался чертовски старым, хотя Джесси был уверен, что ему не больше сорока пяти. Седина пробивалась в его длинных черных волосах, всегда завязанных в хвост и обмотанных какой-то яркой тряпкой. Лицо покрывали мелкие шрамы и глубокие морщины, залегшие в районе глаз, рта и особенно лба. Горбатый нос, густые брови, сухие и потрескавшиеся губы, почти всегда сжатые в тонкую полоску. Узковатые глаза всегда смотрели оценивающе, а от его взгляда чувствовалась опасность. Если бы Маккри его не знал, он бы, пожалуй, отказался от близкого знакомства. В банде ходил слух, что Нош был потомком американских индейцев, той крупицей, остатком от почти забытого народа, раскиданного по штатам. «Нош» значит «отец» на их языке. Джесси понятия не имел, настоящие ли это имя, но одно он знал точно — глава «Deadlock» носил его обоснованно. Нош был жестоким и принципиальным козлом, способным стереть всех на своем пути, если это мешало ему достигнуть своей цели. Но для своих людей он был практически Богом. Для Маккри он был почти отцом. Если бы только слово «отец» вызывало у парня хоть какие-то приятные ассоциации. Этот cabron[6] подобрал его, накормил, дал пушку и слушал его планы по тому, как отмыть больше денег. Скорее всего, Джесси и был нужен для отмывания большего количества денег, но Нош держался с ним достаточно приветливо и первое время защищал от различной степени уродов. Этот индеец взял его под свою опеку, подарил Маккри хоть какой-то шанс на то, чтобы не сдохнуть в подворотне с крысами. И неважно, что ради этого приходится марать руки наркотой, грязными деньгами, оружием и постоянно бояться схлопотать пулю меж глаз. Это лучше, чем то, что на самом деле ждало мальчишку на улицах никому не нужного городка рядом с Санта-Фе. – Доброе утро, – Маккри сдвинул крышку с ящика со старым, но еще съедобным хлебом и сразу отправил себе огромный кусок в рот, с трудом жуя. Привычка, оставшаяся с детства. Жаль только, что хлеб не горячий и мягкий. Нош бросил на него быстрый взгляд, на секунду перестав вертеть пистолет в руках. – Ты только поднял свою тощую задницу? Я просил тебя встать пораньше, amigo, – он всегда говорил монотонно, почти не разжимая губ и глотая окончания. Пожалуй, привычку проглатывать последние буквы Маккри подцепил как раз от него. Нош явно был не в настроении. – Если сегодня что-то пойдет не так, ты знаешь, я не буду церемониться, даже если ты мне нравишься. Маккри незаметно сглотнул. Чистая правда. Джесси знал. Знал, что даже если Нош был «ангелом спасителем», если он облажается, принесет проблемы, если план провалится — никто не будет держать бесполезный голодный рот. Банда была бандой, а не приютом для сирот. Он был умной и полезной частью большого жужжащего улья отпетых ублюдков, но найти ему замену не составило бы большого труда. Мало ли сейчас сироток на улицах? Но планы Джесси никогда не проваливались. Он стряхнул со слегка отросшей щетины хлебные крошки и улыбнулся, облокачиваясь о стену рядом. На вкус этот хлеб как сухая тряпка. – Все под контролем, босс. Разве я хоть раз подводил тебя? – он знал, что ответ «нет», но от взгляда мужчины ему стало не по себе. Нош смотрел ему в глаза, не отрываясь, ясно давая понять, что сейчас не время для баловства и беспечности, но Маккри продолжал слегка улыбаться, жуя этот отвратный несвежий хлеб, стараясь держать зрительный контакт. Он в себе достаточно уверен. Не может облажаться, никак не в этот раз. Мужчина отвернулся и всунул в губы сигарету, отточенным движением поджигая спичку и закуривая, наполняя и без того пыльный, мутный воздух светло-серым дымом. Парень позволил себе тихо выдохнуть, расслабившись. Он знал Ноша уже много лет, но от этого его взгляда ему все еще было не по себе. – Повтори-ка все еще раз. Чтобы я знал, что мне не стоит волноваться, что я потеряю всех своих парней сегодня. Этот план уж точно не может провалиться. Всего-то и нужно перевезти четыре грузовика дури и оружия в другой штат. Достаточно просто, хотя, говорят, до восстания машин это было еще проще. Мировой кризис, атаки омников и на них, расцвет бандитизма привел к повышенной охране в городах и на границах всех штатов. И вместе с этим к упадку мелких городишек, часто так удачно находившихся возле них. Джесси знал один такой городок — там часто проходят грузовые поезда, набитые различной контрабандой. Бедняки, работающие на пропускном пункте, удавиться готовы за хоть какие-то деньги и шанс свалить из этой забытой Богом дыры. Нужно было только всунуть им пару свертков очень хорошо сделанных фальшивок, использовать свои навыки красноречия — и вы уже в другом штате. Довести товар до Финикса, даже не сворачивая по шоссе, сбыть все это одной богатой жестянке по двойной цене. Все равно это дешевле, чем толкает большинство. А дальше уже не наши проблемы. Накупить на рынке продуктов, загрузить их и людей в грузовики и назад в родной Нью-Мексико. И желательно заскочить в закусочную у каньона на Шоссе 66. Маккри был уверен, что все пройдет как по маслу. А если нет… Что ж, у них достаточно пушек, чтобы перестрелять там всех. Такое сейчас время – или ты, или тебя. Это определенно был хороший план. Нош хлопнул его по плечу и отмахнулся, позволяя идти. Кажется, он был вполне доволен. Утро становится лучше. Джесси вышел из постройки в приподнятом настроении, пожав руку Ноша напоследок и попрощавшись. «Чтоб сегодня ночью был в своей постели, ковбой», — ха, какая забота. Он уж постарается. Совсем не хочется умирать, когда тебе недавно только стукнуло восемнадцать. Сухой хлеб в желудке, две сигареты в кармане, отличный план в голове и почти спокойно на сердце. Окунув руки в нагретую от солнца слегка мутноватую воду, налитую во что-то, что раньше было поилкой для скота, Маккри поднес ладони к лицу и быстро умылся, закрывая глаза и задерживая дыхание на секунду. Вода затекала за шиворот его старой рубашки, скатываясь вниз по потной спине и груди, заставляя его слегка вздрогнуть от прохлады. Мокрые пальцы зализали не самые чистые волосы назад, и Джесси потянулся, еле сдержав зевок. Приятное чувство. Он умылся, поел, Нош снова оценил его помощь банде. Утро становится слишком хорошим. Будет жаль, если план провалится, и он все же погибнет. …Черт. Маккри выдохнул, прислонившись спиной к опоре полуразвалившегося навеса, наблюдая за маячившими туда-сюда людьми. Эта назойливая мысль о смерти не давала ему покоя уже несколько месяцев, то и дело всплывая в его уставшей и нагретой зноем голове. Проедала его череп и прочно заседала внутри, заставляя его часами лежать на жесткой земле, уставившись в крышу очередного амбара или вовсе в звездное небо, или высматривать причудливые фигуры в пламени вечернего костра. В банде постоянно кто-то умирал, это было нормой, которая перестала тревожить Джесси еще несколько лет назад. Сначала тебе пятнадцать и ты тихо ревешь, отмывая от своих и так, кажется, уже кристально чистых рук остатки чьих-то мозгов, а через год ты уже спокойно разносишь голову своему противнику. Нош научил его много пить, быстро забывая не только то, что было сегодня, но и то, кто ты и зачем находишься в этой компании. Так было проще. Но на утро, когда Джесси просыпался под звуки звенящих патронов или грубых тяжелых шагов кожаных ботинок, он снова вспоминал все, что так тщательно пытался забыть. Картины, стоящие у него перед глазами. Трупы, что он видел, оружие, от которого он избавлялся, обдолбаных девушек и парней в дешевых притонах, пытающихся вытянуть из его дружков как можно больше денег, кучу другого дерьма, в которое ему не следовало бы быть посвященным. За годы Маккри знал это слишком хорошо, чтобы продолжать пытаться забыть или сгладить. Пришлось заставить себя принять, что так теперь выглядит его жизнь и, скорее всего, будет выглядеть, пока в какой-нибудь очередной перестрелке его таки не уложат на землю и не пустят пулю в лоб. Джесси не был трусом. Но эта долбаная мысль о том, что для него все может закончиться так быстро, заставляла его нервно сглатывать и быть еще более аккуратным, чем обычно. Противник всегда был сильнее и старше, но Маккри был умнее и быстрее. Он умел прятаться, перемещаться от укрытия к укрытию, бесшумно подкрадываться со спины. За те годы, что парень провел в Deadlock, тщательно наблюдая за всеми вокруг него, он научился замечать малейшие изменения окрестностей, быстро входить в доверие, обворожительно улыбаться и никогда не давать приближаться к себе достаточно близко, чтобы не допустить неисправимой ошибки. Нош изредка хлопал его по спине и хвалил за расторопность и смекалку, а Джесси у себя в голове молился всем святым за то, что в этот раз он снова, казалось, прыгнул выше своей головы. Когда как все вокруг него полагались на свою физическую силу и оружие, он вынужден был полагаться на свою голову, быстроту ног и точность стрельбы, чтобы не допустить самой большой ошибки своей и так короткой жизни. Как когда-то допустил его козел-отец, когда не смог уберечь свою семью от самого себя и своих дружков. Его мама бы сейчас не гордилась Джесси за его поступки, но, наверное, она была бы рада знать, что он хотя бы еще жив. Маккри тряхнул головой, пытаясь отвлечь себя от потока уже привычных ему мыслей. «Живой и занимающийся хрен знает чем. Просто образцовый сын». К черту. Лучше занять себя мыслями о предстоящей вылазке. В амбаре все еще оставались его скромные пожитки, и стоило бы их забрать перед тем, как грузовики закончат грузить. Пожалуй, он даже не будет собирать свою лежанку - все равно они планируют вернуться к ночи, а Джесси наверняка будет настолько уставшим после многочасового переезда, что завалится спать, даже не сняв сапог. Вся эта излишняя ответственность за миссию раздражала его. Но все просто обязано было пройти хорошо. Забрав из амбара свою красную ковбойскую нашейную повязку (небольшой сувенир, удачно украденный в одну из их поездок в Техас) и старый отцовский нож, который Маккри старался держать при себе на всякий случай, а также вовремя ускользнув от озлобленного мужчины, ругающегося на «ублюдка, что украл его последние сигареты», он дошел до первого грузовика в линии, окидывая взглядом заканчивавшуюся подготовку. Ящики были загружены, люди были готовы, мотор последнего грузовика наконец-то завелся, так что механик хлопнул крышкой капота и стянул перчатки, отряхивая руки. Эта рухлядь готова ехать. Осталось погрузить народ в кабинки. Джесси влез в душную кабину грузовика, захлопнул дверь и выровнял зеркало заднего вида, щурясь от отражающегося в нем назойливого луча солнца. Откинувшись на спинку сиденья, парень нацепил себе на шею повязку и прикрыл глаза, шумно выдохнув. Есть в этом своя романтика. В удушающе сухом воздухе, потрескавшейся коже сидений, пропахшей сигаретами, в бесконечной пустыне, каньонах и ущельях, в полупустом Шоссе, прослывшим слишком опасным после Восстания, так что там редко встретишь хоть какие-то машины. И в полупустой бутылке виски, что он только что нашел в бардачке. Виски сильно нагрелось и на вкус наверняка еще более отвратительное, чем обычно, но выбирать не приходится, поэтому Маккри открутил крышку и сделал два глотка, тут же скривившись, быстро проглатывая. Закрытая бутылка отправляется назад в бардачок. Редкостная гадость. Когда дверца с противоположной стороны открывается и на сиденье быстро влезает Карлос, привычно сжимая в губах сигарету, Джесси думает, что этот мужик курит даже во сне. Он открывает окно и заводит грузовик, вытягивает руки вперед, потягиваясь и хрустя позвоночником. От него несет потом и пылью, поднятой с земли. Наверняка таскал ящики с самого утра. – Слышь, мелкий, только не докучай мне всю дорогу, – буркает он, самодовольно усмехнувшись и тронувшись с места, выворачивая руль в сторону. – Vete al diablo[7], кто кому еще докучать будет? Ты вечно не можешь заткнуть свой рот. Лучше займи его сигаретой, — также колко отвечает Маккри, подняв одну бровь и сложив руки на груди, устраиваясь удобнее. Карлос смеется. Никто из них уже давно не обижается на взаимное подтрунивание, поэтому Маккри улыбается в ответ. – Маленький ты ублюдок, ты слишком острый на язык, чтобы с тобой разговаривать, – в боковом зеркале Джесси видел, как тронулась вся шеренга, медленно отъезжая от амбара, поднимая небольшой столб пыли. – Я прихватил с собой гитару, валяется на заднем сиденье. Сыграй что-нибудь, хоть какой-то толк от тебя будет. Что ж, сыграть он всегда может. Дотянувшись до заднего сиденья и вытянув оттуда потрепанную и слегка треснувшую от времени гитару, парень провел пальцами левой руки по старым струнам, правой слегка постучав по деревянному корпусу. Древняя штука для древней музыки. Джесси пел о бесстрашном ковбое с большой пушкой и Рыжем Техасе[8], перед ними стелилось длинное пустое шоссе, горизонт вдали расплывался от жары, в кобуре был кольт, на поясе висело несколько упаковок патронов, бутылка с виски тихо плескалась в бардачке, подпевающий Карлос абсолютно не попадал в ноты, а жизнь на секунду начала казаться почти идеальной. Маккри вдруг подумал, что если ему суждено умереть, то, по крайней мере, перед смертью он хорошо провел время. *** Сначала все шло по гребаному плану. Маккри спел, наверное, все имеющиеся у него в запасе песни, Карлос успел выебать ему мозги по полной, рассказывая историю своей жизни, которую Джесси слышал уже примерно миллион раз, на шоссе не было ни одной машины на протяжении нескольких часов, ни один из грузовиков даже не заглох по дороге. Все шло чертовски идеально, и Джесси позволил себе расслабиться и понаблюдать за мелькающим монотонным пейзажем за окном. Пустыня и кактусы, кактусы и каньоны, каньоны и почти опустевшие города рядом с ними, а затем снова пустыня. «Земля очарования» была как всегда прекрасна в своей простоте. Над пустыней летали рябки, перекати-поле то и дело пролетали у дороги, подносимые поднятым от машин ветром. Все это было для него настолько привычным, что иногда Джесси думал, что, пожалуй, не смог бы жить в каком-то другом штате, кроме его родного Нью-Мексико. Хотя, только если в Техасе. Ему нравились ковбои. Все шло по плану ровно до того момента, как они наконец доехали до границы штата, медленно и аккуратно виляя по узким полуразваленным улицам крошечного городка, чье название на табличке на въезде было давно стерто временем и закрашено выцветшей от палящего солнца краской граффити. Их колонна аккуратно виляла по узким улицам, проезжая темные переулки, завешанные веревками с сушащимся бельем, изредка останавливалась, пропуская переходящих дорогу людей и омников с застывшими на лицах гримасой вечной печали и усталости. Маккри невольно вздрогнул, отвернувшись и уставившись в обивку сидения, когда одна из местных женщин в потрепанной одежде посмотрела ему прямо в глаза. Ее взгляд был пустым, а лицо осунулось и сильно постарело от усталости или от голода. Кризис, пришедший после Восстания Машин, уничтожил этот городишко изнутри, лишив его население нормального пропитания и работы. Джесси невольно задумался, что сейчас мог бы сидеть в одном из этих темных и грязных переулков, медленно подыхая от жары, грязи и бесконечного голода. Пальцы сами собой легли на револьвер, и парень шумно выдохнул, снова поднимая взгляд, глядя перед собой, стараясь сконцентрироваться на мощеной старой улице, а не на людях, медленно снующих вокруг. Чертовски жалкое зрелище. Маккри взял рацию с панели грузовика и быстро связался с остальными членами их группы, повторив то, как они должны действовать, чтобы все прошло гладко. Не красоваться оружием, не высовываться лишний раз, не шуметь и дать тем, у кого есть мозги, сделать все необходимое. Они с Карлосом выйдут «переговорить» с охраной, отдадут им заранее отложенный пакет, и все они дружно поедут дальше. Дел минут на двадцать, не больше. Парень пригладил свои волосы, глубоко вдохнув и выдохнув. Почему он вдруг начал слишком волноваться? Следуя своей собственной инструкции, Джесси достал свое оружие из кобуры и запихнул его за ремень штанов сзади, прикрыв рубашкой. Если что-то пойдет не так, он успеет его достать. Карлос сделал то же самое, одной рукой придерживая руль. Они были готовы. Когда они отъехали от городка на какие-то несколько километров, впереди наконец показался пропускной пункт. Проволочный забор под напряжением, небольшое здание, в котором обычно проверяли документы, пара мелких построек для работников, массивный шлагбаум, парочка служебных старых машин и никого на ближайшие километров пять вокруг. Невдалеке виднелись рельсы, присыпанные песком. Ничего отличного от других таких же точек, разбросанных по стране. Подъехав к самому шлагбауму, Маккри переглянулся с Карлосом и слегка кивнул, доставая с заднего сиденья аккуратно сложенный пакет, набитый отлично подделанными купюрами. Сразу они точно не поймут, подделка это или нет. Даже новые технологии, помогающие отличить оригинал от копии, часто не могли распознать обмана. В Deadlock хорошо знали, у кого и для каких целей брать реквизит для своих вылазок. Хлопнув дверцами грузовика, они вылезли из кабинки, и Джесси бросил взгляд в боковое зеркало, проверяя, нет ли сзади них непрошеных гостей или простых туристов. Дорога была пустой, вокруг было ни души, стояла почти оглушающая тишина, изредка нарушаемая лишь легкими порывами ветра и шелестящим песком, высыпающимся на разогретый бетон. Даже слишком тихо… Oh, Dios mio[9], что за переживания на пустом месте? Пусто и хорошо. Все должно пройти по плану. Карлос входит в пункт проверки документов первым, проходя мимо двух охранников на входе, и Джесси проходит следом, стараясь сделать как можно более непринужденное лицо, нацепив свою фирменную легкую улыбку. Дверь за ними медленно закрылась, отделяя их от засушливой пустыни и всей остальной банды. Что ж, назад дороги нет. Его напарник тут же начинает болтать на английском со своим диким испанским акцентом, обращаясь к начальнику охраны, сидящему за мутноватым стеклом в небольшой кабинке. Маккри лишь стоит позади него, быстро окидывая крохотное помещение взглядом. Старые камеры висят по углам, но он уверен, что они даже не подключены. Два охранника на входе, начальник охраны в кабинке перед ним, а за той дверью в дальнем углу наверняка еще парочка сменщиков, играющих в карты. Чем еще можно заняться в этой дыре? Они все вооружены, но оружие держат в закрытой кобуре. Да уж, пушки у них хотя бы поновее тех, что сейчас покоится за его ремнем, неприятно тыкаясь в позвоночник. Все было по плану, но все же, чувство непонятной тревоги никак не отпускало его. Опять эта давящая тишина. Маккри прислушался, слегка сведя на лбу брови. Если бы за той дверью были сменщики, он бы уже услышал их говор, удары карт о стол, звон рюмок, да что угодно. Он был на границах штатов уже кучу раз, он знает, как это должно выглядеть. Охранники на входе слишком молчаливы и стоят по стойке смирно. Слишком вылизанный образ. Слишком чистые рубашки, слишком театрально испачканные пылью ботинки. Как будто их только что завезли сюда и сказали сыграть пограничников для школьного спектакля. Джесси знал, как должны выглядеть люди, живущие в забытом Богом городке, знал, что на этом пункте постоянно провозят тонны запрещенного барахла, знал, что все должно идти по его чертовому плану. Но, кажется, его план начинал рассыпаться в песок. Начальник охраны вышел со своего места, продолжая разговор с широко улыбающимся Карлосом, который, кажется, не замечал ничего из того, что видел Маккри. Он активно жестикулировал, заговаривая зубы, не глядя в сторону парня. Черт, какой придурок. Карлос умел разговаривать с людьми, но у него не было той внимательности, которую годами тренировал Джесси. Возможно, сегодня именно тот день, когда он впервые очень крупно облажался. Он даже не может сказать своим парням, оставшимся на улице, что это какая-то подстава. Плохо дело. Карлос протянул мужчине перед собой руку для рукопожатия. Тот ответил тем же, быстро, но внимательно окидывая взглядом юнца рядом с собой. Джесси зацепился за его взгляд, поймав его буквально на секунду, но секунды было достаточно. Ха. Это точно не глаза человека, живущего за чертой бедности, выживающего в этой душной и безлюдной пустыне. Не те глаза, что горят при виде денег и любого шанса заработать чуть больше, чем нищенская зарплата, которую наверняка получают здешние работники. И, мать вашу, он что, в линзах? Какой-то школьный театр абсурда. Улыбка медленно сползала с лица Маккри. Слишком светлые голубые глаза смотрели на него уверенно и изучали его на предмет наличия оружия. Он наверняка заметил пустую кобуру на его поясе. Сукин сын. Они в этом здании как загнанные овцы. Он точно также быстро пробежался глазами по мексиканцу, остановив взгляд на татуировке на его предплечье. Крылатый череп и надпись “Deadlock Rebels”. Сильно выжженная солнцем и выцветшая от некачественных чернил, татуировка все еще виднелась ярким пятном на смуглой коже. Точно такая же украшала руку Маккри, скрытую рубашкой в красную клетку. Знак преданности, принадлежности к одной стае. Джесси получил её, как только его официально признали членом банды. – Джесси, будь добр, передай документы. Голос напарника заставил его очнуться и вздрогнуть. Пальцы слишком крепко сжимали пакет с «документами». Джесси протянул руку, отдавая пакет начальнику охраны, тут же сжимая руку в кулак. В груди медленно поднималось отвратительное чувство паники. Нужно действовать, и быстро. Возможно, они свалят отсюда живыми. Придется применить план Б. А ведь ему так не хотелось марать руки сегодня. Отойдя назад в свою коморку, голубоглазый мужчина со скрежетом выдвинул канцелярский нож и одним быстрым движением вскрыл пакет, заглядывая внутрь и тут же поднимая взгляд на двоих мужчин перед ним. Сердце Маккри стучало в два раза быстрее обычного, а на лбу выступила капля пота. Охрана за его спиной отвлеклась на своего начальника, на несколько секунд отводя взгляд от Карлоса и Джесси, будто ожидая команды. Он должен был быть быстрее. Сейчас. – Sea una trampa.[10] Доли секунды хватило, чтобы Джесси достал пистолет из-за своей спины и, вскинув руку, почти не глядя пустил пулю ровно в центр лба одного из охранников у него за спиной. Тело молодого парня упало, быстро сползло по стене, загораживая собой выход из помещения. Тонкая струйка крови быстро потекла из небольшой раны, заливая лицо, застывшее с гримасой ужаса. Он даже не успел достать оружие. Маккри почти жаль. Резкий разворот, несколько метров, которые он пересек в два шага, почти волшебным образом увернувшись от летящей в него пули, удар под колено. Ему прилетает удар в живот и Джесси сжимает зубы от боли, выстреливая куда-то в район руки второго охранника, заставляя его взвыть от боли и выронить оружие. Еще один выстрел - второе тело замирает на земле, несколько секунд потрепавшись в предсмертной агонии, заливая ярко-красной кровью старый деревянный пол. Маккри никогда не чувствовал себя таким сильным. Надо выжить. Нужно выбраться. Его собственная кровь быстро и громко стучала в висках, когда Джесси схватил громко матерящегося по-испански и также выхватившего пушку Карлоса за руку, выпихивая его перед собой, переступая через два трупа, выбивая дверь и толкая мужчину наружу. Боковым зрением он заметил, как начальник охраны медленно оседал на пол, держась за багровое пятно на его одежде в районе живота. Парень даже не слышал, чтобы Карлос стрелял. Остальные на улице наверняка слышали выстрелы, значит, они готовы. Нужно вжать педаль газа в пол и валить отсюда как можно быстрее. Прямиком в Финикс, высаживая до двух сотен километров в час, или на что там эти развалюхи еще способны. Джесси мысленно молился всем Богам, чтобы остальная часть его банды была хотя бы жива. Когда они выбежали на улицу, первая мысль, которая пришла к нему в голову, была о том, что это чертов апокалипсис. Сухая, сыпучая, удушающая песочная пыль висела в воздухе, закрывая любой обзор в районе своей вытянутой руки, проникала в легкие и глотку, забивала нос, заставляя задыхаться и громко кашлять. Глаза тут же начали слезиться, наполняясь песком и грязью, и Маккри сощурился, пытаясь разглядеть хоть что-то в этом бесконечном желтом тумане. Несколько пуль пролетели в опасной близости от его головы и плеч. Карлос дернул его вниз, заставляя присесть и, ползком, почти наугад, добраться до капота грузовика, использовав его как укрытие. Джесси прижимал свой кольт к груди, стараясь сдержать невыносимый кашель, рвущийся из груди. Надо же, эти ублюдки решили воспользоваться местностью, чтобы быстрее перехватить их. ЕГО, мать вашу, территорией. Какое же дерьмо. – Mierda[11], ты хоть что-нибудь видишь? – Карлос на секунду поднялся, выпустив всю обойму в сторону, с которой доносились выстрелы, надеясь попасть хоть в кого-то. Казалось, залпы отзвучали эхом в этой гребаной могильной тишине. Маккри натянул на нос свою ковбойскую повязку, стараясь хоть как-то укрыться и начать дышать, трясущимися и почти закаменевшими от страха пальцами доставая патроны и запихивая их в барабан своего кольта. Ни звука вокруг. Ни голоса. Черт подери, неужели они уже уложили всех парней? Если он сегодня выживет, назад на базу лучше не возвращаться. Парень шикнул на напарника, прижимаясь спиной к грязному грузовику, пытаясь расслышать хоть что-то, кроме сумасшедшего ритма своего сердца. За ними наблюдают. Он точно был в этом уверен. Джесси громко сглотнул сухой глоткой, закрывая глаза, прислушиваясь к легкому шелесту ветра и царапающим разгоряченный металл песчинкам. Минуты тянулись слишком медленно. Пот катился по его лбу и спине, палец напряженно застыл на спусковом крючке оружия. В голове назойливо крутилась мысль о том, что он таки облажался. Не справился с планом, который сам же придумал. Их выследили, нашли, следовали за ними месяцами, или кто-то из банды, блядь, сдал их за большую пачку денег. Если он выберется из этого дерьма живым, то скорее всего подохнет в этой пустыне, если не успеет добраться до того мелкого городишки. Да даже если доберется, что он будет делать дальше? Найдет себе другую банду? Нош его из-под земли достанет за то, что из-за Джесси Маккри подохла половина его банды. Да еще и пропадут деньги за товар. Вашу мать. Что лучше: подохнуть быстро и почти безболезненно от каких-то хренов, окруживших их на этом крошечном куске земли на границе штатов, или подохнуть медленно и мучительно от рук своего бывшего босса? Ни один из вариантов не казался ему подходящим, но расшатанные, натянутые в струну нервы твердили, что сегодняшний день будет последним в хреновой истории жизни одного сиротки из Нью-Мексико. Сбоку послышался короткий и тихий шелест, будто нога в тяжелом ботинке не слишком аккуратно наступила на сухую землю. Жажда жизни на грани с безрассудной глупостью включилась у Маккри слишком быстро. Может, у него еще есть шанс. Отпихнув локтем Карлоса, Джесси вскочил на ноги и на ходу снес противника справа от себя, интуитивно схватившись за оружие в его руках, отталкивая, заставляя сделать шаг назад. Фигура пошатнулась, но тут же уверенно встала на ноги, резко разворачивая парня и с силой вжимая его в дверцу грузовика. Затылок слишком сильно ударился о твердый металл, и у Джесси помутнело в глазах. Слева от него послышались выстрелы и возня на земле, прерываемая тяжелым дыханием и стонами боли Карлоса. Мужская фигура одним быстрым движением выбила кольт Маккри у него из руки. Оружие со звоном упало на землю и тут же было откинуто ногой куда-то под грузовик, не оставляя парню никаких шансов на выживание. Он попытался разглядеть мужчину перед собой, со всей силы удерживая и отпихивая руками автомат, опасно приближающийся к его мокрой от пота шее, но встретился глазами лишь со своим отражением в темных защитных гоглах. В отличие от Джесси, он был готов к этой песочной пурге. Козел. Маккри остервенело пнул его коленом между ног, заставляя хотя бы на секунду ослабить хватку, перестать давить на него своим оружием. Он в последней надежде на чудо вытащил из сапога нож отца, с рыком замахнувшись в попытке полоснуть противника по шее, но в секунду был остановлен мощной рукой. Острое лезвие ножа быстро прошлось где-то в районе щеки, разрезая ткань защитной повязки, закрывающей все лицо солдата. Что ж, если он сдохнет вот так, то на чьем-то лице хотя бы останется напоминание о нем. Забавно. Все, что от него останется, это шрам на чьем-то лице. Печальная романтика. Железный хук в челюсть заставил Джесси пошатнуться и упасть на землю, тут же кашляя кровью, пачкая темными пятнами красную ткань повязки, скребя пальцами по земле, задыхаясь от нехватки чистого воздуха. Нож валялся совсем близко, Маккри слышал, как он упал с глухим ударом где-то рядом, но песок, который, кажется, заполнил все его тело, не давал ему заметить даже намека на блеск лезвия. Впервые парень подумал, что лучше бы он жил на гребаной Аляске или где-нибудь в Неваде. Чужое колено вдруг упало тяжелым весом на его поясницу, заставив застонать от боли и обернуться назад. Грубые пальцы оттянули его голову за волосы, открывая шею с истерически бьющейся на ней веной. Короткая игла вошла в кожу быстро и почти безболезненно, но Джесси все равно в панике заметался по земле, придавленным чужим весом. Очень сильно хотелось заплакать, разреветься как ребенок от несправедливости, от того, как чертовски сильно болит челюсть и как отвратительно чувствуется кровь в собственном рту. От полной беспомощности. От того, что все могло бы быть по-другому. От того, что, он, блядь, еще слишком юный, чтобы умирать. Пальцы вдруг разжались и выпустили его волосы, колено пропало с его спины, и Маккри в ту же секунду попытался подняться, но все его тело отозвалось протестом. Мышцы налились свинцом, конечности не хотели его слушаться, голова вдруг стала слишком тяжелой и пустой одновременно, а уже почти ничего не видящие глаза начали закрываться сами собой, будто он не спал несколько суток. Нет, нет, черт, он не может просто взять и вырубиться... Несколько метров, которые он прополз по земле, казались бесконечностью. Вялые трясущиеся пальцы попытались найти в песке нож, пока его собственные руки не начали двоиться в глазах, расплываясь в мутную дымку. Обессилено упав набок, он чувствовал, как дыхание замедляется, а изъезженная машинами земля начинает казаться ему мягкой, как уютная кровать в далеком детстве. Веки медленно опускались, вынуждая его погрузиться в густую и сонную темноту, оставляя наедине с последними бьющимися в голове мыслями, растворяемыми в пустоте его уставшего сознания. Где-то совсем рядом с ним по земле волочили тяжелое тело. Все-таки, очень жаль, что он умрет вот так. Последним, что Джесси видел перед собой, были массивные армейские ботинки, покрытые толстым слоем пыли.