Dignity We Never Had

— Итак, — сказал Нейт, — как продвигается бумажная работа? Ник вздохнул и на долгое мгновение прикрыл глаза. Потер переносицу пальцами той руки, что была еще покрыта плотью. Нейт устроился в уголке; оседлав стул задом наперед и положив ладони на спинку, он смотрел на Ника, как в снайперский прицел. Нейт сидел там уже три часа, двадцать семь минут и тридцать три секунды. Ник знал это благодаря внутреннему хронометру — и потому, что было невероятно сложно игнорировать его взгляд. Если когда-нибудь Нейт решит осесть, его с распростертыми объятьями примут в охрану Даймонд Сити — под его пристальным взглядом ни у кого не хватит духу стащить то, что плохо лежит. И все-таки — Ник был детективом, не каким-то там отбросом с улиц. И он привык к взглядам. — Просто перепроверяю пару вещей, — сказал он. — Лето — самый разгар поры преступлений. — Ага, не сомневаюсь, — Нейт пожал плечами. — Дела, наверное, просто крышесносной сложности, раз тебе приходится обращаться к документам сорокалетней давности. Проклятье. Ник надеялся, что ему не удастся разглядеть даты с такого расстояния. — Нейт... Нейт молча смотрел на него. Вероятно, это говорило о нем не очень-то хорошо — что, когда Нейт пришел и сказал «эй, мы можем кое-что обсудить?», Ник немедленно ответил «конечно, как только я закончу» — и сделал все возможное, что было в его силах, дабы убедиться, что не закончит он никогда. Хотелось бы винить в этом маленькие недостатки оригинального Ника, но это была так себе отмазка — он был сделан из металла и пластика, не нуждался в еде и воде, и такая стратегия по избеганию неприятных разговоров принадлежала ему лично. Но в этой ситуации она не годилась. Нейт был хорошим человеком, хорошим отцом, хорошим напарником — и он был целеустремленней когтя смерти, идущего по следу раненого брамина. Ник вздохнул. — Ладно, — сказал он. — Хорошо. Ты хотел поговорить, так что... вот он я. Его пульс не мог ускориться, в животе нечему было сжиматься, его ладони не могли взмокнуть... но его тело отлично симулировало ощущения. Иногда он ненавидел оригинального Ника за то, что тот оставил ему ворох фантомных чувств; они были куда многогранней, чем реальная боль, на ощущение которой он был запрограммирован, и с ними Ник справлялся куда как хуже. И он не зря был детективом. У Ника имелась догадка относительного того, что Нейт хотел обсудить, и Ник надеялся избегать этого разговора настолько долго, насколько это в человеческих (или, в его случае, синтетических) силах. Теперь, когда с Институтом было покончено, а Сэнкчуари кое-как встало на путь самоуправления, Нейт присоединялся к расследованиям Ника, как только у него появлялась возможность провести несколько дней вдали от Шона. (Это заставляло его чувствовать себя полезным, насколько Ник мог судить. Он хорошо понимал это желание). Когда они раскрыли одно на редкость сложное дело, в которое оказались впутаны пропавшая женщина и перехваченный груз Ньюка-Колы, Ник встретился взглядом с Нейтом, смотрящим на него с таким восторгом, и... в общем, он прижал его к ближайшей стенке и целовал, на сколько хватило дыхания, пока Нейт, краснея, не начал ловить губами воздух. Пока Ник не смог притвориться, что он обычный человек с обычной жизнью. Он отпрянул, едва опомнился, извинился и пообещал себе никогда больше так не делать. (Следующее дело, которое они распутывали вместе, закончилось тем, что одна из его рук оказалась в волосах Нейта, а вторая гладила его пах сквозь несколько слоев ткани и кожи). Это была дурная привычка, от которой Ник по трусости и слабости своей не мог отказаться, и теперь Нейт был здесь, чтобы самостоятельно поставить точку. Ник надеялся только... Боже, как он надеялся, что Нейт захочет разговаривать с ним после всего этого. С половиной своих нынешних друзей он познакомился через Нейта; последнее десятилетие выдалось самым социальным периодом в его жизни. Было бы так глупо разрушить все это, просто потому что он не смог держать руки при себе. Нейт зарылся пальцами в волосы; он выглядел раздосадованным. Он открыл рот, закрыл, открыл снова... и наконец выпалил: — Ник. Какого хрена я не могу до тебя дотронуться? — Э, — сказал Ник. Он моргнул, и в кои-то веки ему было нечего сказать. Ни один из сценариев, которые он прокручивал в своей голове, не предполагал такого развития ситуации. — Ты вообще о чем? Взгляд, который метнул в его сторону Нейт, наверняка способен был плавить железо. — Ты же умный парень, Ник, так что не валяй дурака. Тебе нормально, пока ты трогаешь меня, как хочешь, но едва я пытаюсь прикоснуться к тебе — все, я словно с головы до ног в кишках радтараканов. На днях я попытался дотронуться до твоего запястья, так ты едва сустав не вывернул — так торопился уйти от прикосновения. Ник без труда вспомнил момент, о котором говорил Нейт. Они тогда не были на расследовании — Нейт просто заскочил, чтобы поздороваться. Он наклонился над столом Ника и потянулся поправить задравшийся рукав его тренча, и Ник... это вышло чисто инстинктивно. — И то же самое с поцелуями. Если я не держу руки прижатыми к стене, ты как будто ждешь, что я всажу в тебя нож, — голос Нейта зазвучал тише, в нем появились почти умоляюще нотки. — Я не... я не жду, что мы станем делать упражнения на доверие — ты знаешь, с падением спиной вперед — но, Ник, это уже просто смешно. Слова Нейта складывались в причудливый паззл, где все куски вроде бы были на месте, но получившаяся картинка казалась абсурдной. — Ты расстроен из-за того, что думаешь, будто я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался, — сказал Ник, морально готовый к тому, что Нейт рассмеется. — Да, — сказал Нейт; его голос звучал совершенно искренне. — Я знаю, ты любишь возиться с металлоломом, но ты не думаешь, что это уже слегка чересчур? Мгновение спустя он понял: не стоило этого говорить. Нейт вздрогнул, словно от удара, а потом лицо его стало чужим и отстраненным, лишенным всякой живости. Он молча поднялся. — Подожди, — отчаянно выдохнул Ник. — Нейт, пожалуйста, подожди... Нейт остановился на полпути к двери. Совершенно неподвижный, он даже не обернулся, чтобы посмотреть на Ника — замер, как статуя, посреди офиса. — Я не это имел в виду, — Ник вздохнул и попытался подбирать слова как можно осторожнее. — Это все — искусственное. Пластик поверх стального и проволочного каркаса. Я, может, и сконструирован с чуть большей тщательностью, чем второе поколение, но я куда ближе к ним, чем к новым моделям синтов, с которыми ты знаком. — А я — кожа, натянутая поверх целой кучи кусков мокрого мяса, — ответил Нейт. Он все еще был неподвижен, но, по крайней мере, не пытался уйти. — Мы тут не инвентаризацию проводим. Он вздохнул и наконец обернулся, бросил на Ника быстрый взгляд. Его поза дышала гневом, но лицо, хоть Нейт и казался сердитым, было таким открытым, что хотелось отвести взгляд. — Если ты этого не хочешь, или... или тебе с этого никакого удовольствия — хорошо. Я не стану доставать. Но... — Нейт пожал плечами. — Может, я просто идиот со старомодными взглядами, но я не хочу тебя использовать, чтобы просто сбросить пар. Я слишком хорошо к тебе отношусь. Ник ощутил, как страх, засевший в глубине его микросхем, начал мутировать в злость. Нейт говорил так, потому что никогда не видел того, что скрывалось под поношенным тренчем. Он никогда не приходил в себя посреди свалки, охваченный чувством невероятной неправильности, но не способный описать, что именно с ним не так — и, посмотрев на себя, никогда не утыкался взглядом в бесконечный серый пластик. — Отлично, — выплюнул Ник. Он отодвинул стул от стола, чтобы дать себе больше пространства, и широко раскинул руки. Слова слетели с его губ так быстро, что он не успел обдумать их. — Хочешь меня потрогать? Да на здоровье. Нейт замер, и на мгновение Ник подумал: это конец. Он сблефовал, он выиграл, и теперь они могут разойтись каждый в свою сторону и никогда не вспоминать о случившемся. Но тут Нейт сделал шаг, другой, и вот он уже стоял около стола Ника. Окинув его внимательным взглядом, Нейт спросил: — Ты уверен? Будь у Ника вены, по которым струилась бы кровь — он бы покраснел. — Флаг тебе в руки, — сказал он, не давая себе возможности передумать. Нейт наклонился и поцеловал его. Этот поцелуй совсем не походил на те, что были инициированы Ником — тогда он сжимал запястья Нейта, всегда сохранял между их телами расстояние в сантиметр-другой и фокусировался исключительно на том, чтобы не налажать. Нейт подобным не заморачивался. Одной рукой он уперся в стол, чтобы не потерять равновесие, а другую положил Нику на затылок — ровно под шляпой. Мягкое, настойчивое давление пальцев, поглаживающих голову, ощущалось более странно, чем должно бы. К нему прикасались иногда — чтобы причинить боль или оказать помощь. Доктор Амари дотрагивалась до него, когда помогала сесть в капсулу памяти; иногда за него хватались спасенные им люди, все во власти страха и отчаяния. Это же касание, интимное в своей нежности, было совсем иным; он мог проассоциировать его лишь с теми, которые подкидывала память другого Ника – но сравнение казалось неточным. (Например, тогда у него были волосы). И все-таки... это было приятно. Ник приоткрыл рот для Нейта и постарался не двигаться; металлическая рука впилась в стол, оставляя на гладкой древесине царапины. Миг спустя Нейт отстранился. Ник моргнул. Его рот все еще был приоткрыт, кожа - там, где ее касался Нейт, - ощущалась теплой. Не дожидаясь его реакции, Нейт обошел стол, отодвинул подальше стул, чтобы обеспечить себе пространство для маневра, и опустился перед ним на колени. Ник ахнул. Одного только вида коленопреклоненного Нейта, глядящего на него с нежной улыбкой, оказалось достаточно, чтобы послать фантомные искорки тепла по телу. Конечно, оригинальный Ник никогда не был с кем-то настолько высоким. Или мускулистым, если уж на то пошло — для человека, родившегося еще до войны, Нейт на удивление быстро приспособился к жизни в Пустоши; хотел бы Ник, чтобы он сам сумел адаптироваться так же легко. — Ну так, — сказал Нейт, — ты мне вообще-то не ответил. — Я помню только вопрос по поводу прикосновений, и я совершенно уверен, что на него я ответил. — Ник с трудом удержался от того, чтобы протянуть руку и запустить пальцы в темные волосы. — Ну, это был косвенный вопрос, — Нейт помедлил мгновение и наконец решился: — Ты можешь ощущать удовольствие? — О. Ты об этом. Насколько Ник мог судить, его запрограммировали чувствовать широкий диапазон импульсов — от боли до наслаждения. На его теле были... чувствительные зоны: кое-где под кожей, очевидно, располагались сенсоры, некоторые проводки отзывались на прикосновения сильнее, чем должны были, искусственные нервные окончания дарили головокружительные ощущения, стоило дотронуться до них как надо. Когда Ник был новее, он иногда исследовал свое тело, но всегда останавливался, прежде чем зайти слишком далеко. Было в этом что-то абсурдное, противоестественное для его рационального взгляда на вещи. Жалкое зрелище: робот, прикасающийся к себе в попытках воспроизвести удовольствие, о котором он узнал из воспоминаний людей, которые были давно мертвы. Озвучивать все это, пожалуй, не стоило — если он не хотел на корню загубить настроение. Нику с трудом верилось, что все происходит на самом деле — но он не хотел, чтобы это закончилось. Он чуть шире раздвинул ноги и произнес с уверенностью, которой не чувствовал: — Знаешь, за последнее время ты неплохо поднаторел в детективном деле. Почему бы тебе не выяснить самому? Нейт хищно улыбнулся. — Ну, — выдохнул он, — тогда я приступаю к расследованию. Он снова наклонился, чтобы коснуться губ Ника, а потом продолжил целовать его: в уголок рта, в щеку, в шею. Добравшись до места, где под искусственной кожей проглядывал металл, он на мгновение замешкался, но затем осторожно прихватил губами край кожи и лизнул. Ник вскрикнул, содрогнувшись всем телом, когда его ударило удовольствием. Реакция не могла быть преднамеренной — просто сенсоры, встроенные в кожу, регистрировали необычную стимуляцию и интерпретировали ее, как могли. Нейт отстранился. — Это был хороший или плохой знак? — Хороший, — почти простонал Ник; его голос звучал хрипло, будто годы курения наконец взяли свое. — Какого черта это так приятно? — Ну, — сказал Нейт, — я жаловаться точно не собираюсь. Он снова прижался губами — на этот раз медленней, — и Ник с трудом удержался от еще одного вскрика. Ему хотелось податься вперед, схватить Нейта за волосы, сжать их в кулаке и притянуть поближе, удержать. Когда он знал, чего ожидать, удовольствие было не таким острым, но каждое движение теплого языка по оголенным нервным окончаниям все равно заставляло его вздрагивать. Похоже, это было сродни щекотке — чувствуется куда острей, если тебя касается кто-то другой; когда Ник сам дотрагивался до своего тела, он не ощущал ничего подобного. Спустя пару минут, показавшихся Нику недостаточно долгими, Нейт мягко поцеловал край его кожи и отстранился. Пальцы прижались к груди Ника, и все было замечательно и приятно, пока Ник не осознал вдруг, что Нейт развязывает его галстук. Прежде, чем Нейт успел разобраться с узлом, Ник перехватил его руки. — Дверь... — Элли заперла ее, когда уходила. Ну конечно, заперла; Ник был так целеустремлен в желании закопаться в документы с головой и не обращать ни на что внимания, что едва не упустил момент, когда подошла к концу ее смена. Ник не мог заставить себя пошевелиться; он все еще сжимал руки Нейта и просто не мог принудить себя разжать пальцы. — Ник, — наконец сказал Нейт, — если сейчас не выяснится, что под тренчем у тебя шестнадцать радтараканов, стоящих друг на дружке, я сомневаюсь, что тебе есть, чем меня удивить. — Двадцать три, вообще-то, но попытка хорошая. Мне понадобилось дополнительных семь штук, чтобы управляться с мелкой моторикой. Ник редко видел у Нейта такое выражение лица — смеясь, он умудрился закатить глаза. — Я серьезно. Если бы было от чего убегать с криком в ночь, я уверен, что уже сделал бы это. — Какая досада. Даймонд Сити сплетничал бы об этом лет десять. — Я извинюсь перед Пайпер попозже. Он не убирал рук, но и не пытался их высвободить, ясно обозначив: решение принадлежит Нику. Осознание этого дало ему необходимую смелость, чтобы разжать пальцы и сказать: — Хорошо. Но... не дальше рубашки, ладно? Он предпочел бы, чтобы Нейт не видел его промежности — гладкой, как у детской игрушки. По крайней мере, не в первый раз. — Я готов и не на такие жертвы, — согласился Нейт. Желание заставляло его голос звучать ниже на пару тонов. Пальцы Нейта ловко разобрались с узлом на галстуке, стянули его — Нейт помедлил секунду, прижался к нему носом, и только потом отбросил. — Приятный запах? — полюбопытствовал Ник. Нейт сморщил нос. — Пахнет сигаретами. Как и все, что принадлежит тебе. — Что хорошо в пластиковых легких — не нужно беспокоиться о раке. Однако ему приходилось периодически заниматься очисткой своих ненастоящих органов, чтобы все работало, как надо. Ощущение щетки, скользящей внутри горла, невероятно располагало к размышлениям о смысле жизни. Следующим на очереди был ремень. Это было смешно, потому что тот, по сути, не был ему нужен — но сам вид того, как Нейт расстегивает его, заставил Ника вздрогнуть. Нику вообще сложно было отвести от него взгляд; неважно, чем Нейт занимался — чинил силовую броню, взламывал терминал или соблазнял устаревшую модель синтетика. Едва разобравшись с пряжкой, Нейт стянул тренч с его плеч, и тот остался висеть на спинке стула. В одних только рубашке и брюках Ник чувствовал себя до странности уязвимо. По крайней мере, шляпа осталась на нем. Дольше всего Нейт возился с пуговицами рубашки — методично расстегивая каждую, он слегка разводил ткань и целовал открывающуюся кожу. Синтетическая, она не была чувствительна в той же степени, что человеческая, но ощущение... с ним сложно было сладить, и оно оказалось гораздо сильнее, чем Ник когда-либо позволял себе представить. Когда наконец сдалась последняя пуговица, Нейт приподнялся и стянул с Ника рубашку, чтобы та могла присоединиться к тренчу. — Осторожней, — попросил Ник, — в наше время так трудно найти новую. — Не волнуйтесь, детектив, я на страже вашего внешнего вида, — Нейт улыбнулся. — А то не дай Бог эти дятлы в городе перестанут тебя уважать. Ник фыркнул. Ему хотелось продолжить разговор — он позволял отвлечься от того, что делал Нейт. Ник не преувеличивал, когда говорил о своем родстве со старыми роботами: он был прототипом, мостом между двумя поколениями, но выглядел почти в точности как второе. Его грудь была гладким куском пластика; да и жизнь его не пощадила. Не было ни пупка, ни сосков, ни линий мышц. Тщательнее всего Институт потрудился над его лицом — но чем сильнее он обнажался, тем менее похожим на человека становился. И, конечно, повреждения картину не красили. Ник привык в некотором смысле гордиться своими шрамами и царапинами — честные отметины от честной работы. Гордость всяко была лучше, чем альтернативы — но сложно было не напрягаться, когда Нейт разглядывал его так пристально. На его левой руке плоть отсутствовала почти до локтя, обнажая грубый металлический каркас, имитирующий кости и сухожилия, обеспечивающие подвижность. На груди был ряд параллельных вмятин, каждая около трех дюймов длиной; края были стянуты вместе леской — Ник проделал это сам, после того, как столкнулся с бандой рейдеров где-то лет пятнадцать назад. Он боялся, что иначе у него развалится торс. Взгляд Ника бесцельно заскользил по комнате. — Итак, — сказал он, изо всех сил стараясь не допустить напряженности в голосе, — вот и оно. Прежде, чем он успел сказать еще что-то, руки Нейта оказались на его коже. — Ох, — выдохнул он, прижимая ладони к груди Ника. — Ты такой теплый. Не ерзай, приказал себе Ник. Сиди спокойно. Ощущение человеческих рук на его груди было очень неожиданным, и если бы Нейт сдвинул их чуть выше, он задел бы один из тех особо чувствительных сенсоров. — Ага, — он резко кивнул. — Системы... реагируют на прикосновение. Генерируют много тепла. Раньше я весь был такой температуры, но потом потерял часть шеи и половину руки, и теперь теплоизоляция так себе. — Логично, — кивнул Нейт. — И так приятно. Кажется, еще не поздно начать злоупотреблять своей минитменской властью и принудить тебя греть меня холодными ночами. Он не смог даже смешок издать — просто наблюдал за Нейтом, за тем, как тот смотрел на него — и его хватило только на беззвучный вздох. — Я донесу на тебя Престону. Или Пайпер. «В очередной раз глава Минитменов оказался развращен властью». — Старо как мир. Взгляд Нейта не отрывался от его тела. Ник искал в его лице признаки отвращения, неприятия, но в глазах Нейта не было ничего кроме открытого, искреннего интереса. Вернее, интереса особого толка. Если оригинальный Ник и делил когда-либо постель с мужчиной, у него не сохранилось воспоминаний об этом — но это не значило, что Ник не мог понять, что мужчина его хочет, особенно когда в пользу этого говорила улика в виде эрекции, очевидной даже под слоями ткани и кожаной брони. — Позволь-ка мне... — Ник сжал ладонь Нейта, готовый оказаться на более изведанной территории, но Нейт, едва поняв, о чем он, отстранился. — Хрен тебе, — сказал он, глядя на Ника с совершенно злодейской усмешкой. — Баш на баш. — Донесу на тебя Подземке, — простонал Ник; воображение, простимулированное этой усмешкой, было не остановить. — За жестокость по отношению к синтам. Нейт рассмеялся. — Да кто ты такой, чтобы осуждать человека за то, что он хочет насладиться видом. На слове «вид» его рука скользнула вверх на полдюйма, надавила точно напротив сенсора — и внезапно Ник не смог думать ни о чем. Он схватил воздух ртом. Удовольствие было таким интенсивным, что почти граничило с болью; почти электрическим в своей силе. Процессор работал на грани перегрузки, каждый сенсор захлебывался массивом данных. Ни разу это не ощущалось так остро, когда он прикасался к себе сам. Ник едва не рассмеялся — очевидно, навыки Нейта в области электроники имели куда более широкую сферу применения, чем он представлял. — Окей, — сказал Нейт; его глаза расширились, а в голос добавилась хрипотца. — Это было многообещающе. Пальцы скользнули немного дальше, вернулись обратно — видимо, Нейт пытался определить, что вызвало реакцию. Когда он снова нажал там, где нужно, Ник издал звук, больше всего похожий на всхлип; его процессор едва справлялся с уровнем получаемых данных — и все-таки он хотел еще. — Другое дело, — сказал Нейт. Его пальцы выводили ленивые круги по коже вокруг сенсора. Зараза. — Ник, не молчи. Скажи, как это чувствуется? — Не молчать? — с трудом повторил Ник. Нейт кивнул, до смешного серьезный — даже когда его пальцы снова подобрались ближе к центральной точке датчика. — Это же как расследование. Я — ваш Ватсон, мистер Холмс... ты лучше меня понимаешь, как все это работает. Ник на мгновение прикрыл глаза, позволяя головокружительному удовольствию снова волной пройтись по телу. — Например, — продолжил Нейт, — мне кажется, если здесь есть что-то интересное, — его рука снова погладила центр сенсора, — то и тут должно быть что-то похожее. Он положил вторую руку на грудь Ника — там, где начиналась бы грудная клетка, будь она у него. Обе руки синхронно скользнули по его телу: правая — оглаживая сенсор, который Нейт уже обнаружил, левая — по парному датчику с другой стороны его тела. Ник издал совершенно нечеловеческий звук. Он вцепился в Нейта в отчаянной попытке ухватиться хоть за что-то, когда ошеломительная волна чистого желания захлестнула его. Тихий смешок вернул его в настоящее, и он в ужасе осознал, что впился в плечо Нейта металлическими пальцами — достаточно сильно, чтобы остались синяки. — Прости, — сказал он, отдернув руку так быстро, словно та была в огне. Нейт беззвучно рассмеялся. — Да не волнуйся ты об этом. Когда кто-то выглядит как ты, я готов позволить хватать меня за что угодно. Было в его словах что-то, что Нику хотелось опротестовать, но сил размышлять над этим решительно не было. Его оправдывало то, что Нейт был... о, он был восхитителен. Вместо того чтобы сосредоточиться на сенсорах, которые он уже обнаружил, или попытаться стимулировать зоны, которые могли бы быть эрогенными у более человекоподобного синта — пах, места, где должны были находиться соски, бедра — его руки изучали каждый дюйма тела Ника с восторженным любопытством. Каждый раз, когда этим пальцам удавалось извлечь из Ника новый звук, улыбка Нейта становилась шире, а глаза сияли ярче. Оказалось, на теле Ника было так много точек, способных вызвать реакцию. О половине из них Ник раньше и не подозревал — прикосновение к маленькой ямочке там, где шея переходила в торс, на миг выбило из него дыхание, а кожа над его бедрами оказалась более чувствительной, чем он думал. Даже его металлическая рука — часть тела, которая почти не обладала способностью ощущать, преподнесла ему сюрприз — внезапное изменение температуры, когда Нейт мимолетно обхватил своими теплыми пальцами его металлические, послала дрожь вверх по позвоночнику. Это было совсем не похоже на то, что он почерпнул из воспоминаний оригинального Ника, и так было даже лучше. Мое, подумал Ник. Это мое. Неважно, какие ощущения он мог или не мог испытывать — то, что он чувствовал сейчас, оригинал не мог и вообразить. И он был с мужчиной, которого оригиналу не посчастливилось встретить. — Нейт, — выдохнул он, отчаянно нуждающийся в каждом прикосновении. — Нейт, пожалуйста. Одна из рук Нейта вернулась к тому сенсору, который он нашел первым, а вторая нежно поглаживала вверх-вниз его бок. Этого было достаточно, чтобы заставить Ника испытывать отчаянную жажду, но недостаточно, чтобы перебросить его через край. — Ага, понял, — голос Нейта звучал так, будто ему не хватало воздуха; когда Ник умудрился сфокусировать на нем взгляд, он заметил, что Нейт безотчетно и отчаянно подрагивал бедрами, не отрывая рук от Ника. Чертово зрелище послало еще одну волну жара по его телу. — Расслабься, Ник, я с тобой. Он наклонился и поцеловал самый длинный из шрамов на груди Ника; кончиком языка лизнул кустарный шов. Ощущение давления отозвалось десятком вспышек под кожей, рот Нейта обжег его, и Ник... и этого оказалось достаточно. Его хватило только на то, чтобы вцепиться в Нейта, когда его скрутило удовольствием; отхлынув, оно оставило Ника вымотанным и бездыханным. Перед глазами были пятна, металлические суставы безотчетно сгибались. Он знал, что говорил что-то, но что — умолял, стонал, или просто повторял имя Нейта? Тело трясло, словно оно готово было развалиться, не в силах вместить в себя это чувство. Какое-то время его процессор был занят только обработкой ощущений. Не было ничего вокруг, вообще ничего, и ему не на что было перенаправить поток данных. Из воспоминаний оригинального Ника он знал, что оргазм накатывал быстро и резко, и так же быстро отступал. Ему следовало уже понять, что он не может положиться на эти воспоминания в приложении к своему телу: чувства возвращались медленно, одно за другим, пока невыносимое удовольствие постепенно сходило на нет. Первое, что он осознал — Нейт поглаживал его бедро. Там не было никаких датчиков, но само ощущение прикосновения было успокаивающим. Оно помогло ему прийти в себя. Прошло еще несколько секунд, и его тело начало постепенно ощущаться как обычно. Непонятное чувство — не то удовольствие, не то усталость, не то сразу оба — укоренилось где-то глубоко в микросхемах, но оно не было неприятным. Ник сжал пальцы и глубоко вздохнул. — Боже, — пробормотал Нейт. — Боже, Ник, ты выглядел невероятно... Его голос сорвался, Нейт коротко застонал, и Ник осознал, что у того все еще стоит. Нейт сжимал себя одной рукой, член выглядывал из-под ткани и жался к животу. Почти бездумно Ник протянул свою руку и запустил металлические пальцы в волосы Нейта. Он слегка сжал их, несильно, но чувствительно, и сказал: — Я смотрю. — Блядь, — прошипел Нейт и кончил в свою руку, сдавленно вскрикнув. Ник наблюдал за ним с чувством почти благоговейного неверия. Утром он ожидал, что Нейт положит конец тому, что происходило между ними, но теперь он был... он был здесь, стоящий на коленях посреди офиса Ника, задыхающийся, такой уязвимый, каким Ник никогда его не видел. Сложно было поверить, что все это происходило на самом деле. (Сложно, но возможно. Хотя он даже вообразить не мог, что будет заниматься чем-то подобным — что он вообще на это способен). Нейт убрал руку с ноги Ника, вытащил тряпицу и вытер ладонь. Это была такая мелочь — но такая характерная для него — что Ник не удержался от смешка. — Всегда во всеоружии, а? — Я учился у лучших. Никогда не позволяй застать себя врасплох и все такое. — Ну, — сказал Ник, — я уверен, что могу назвать несколько вещей, которые застали меня врасплох. Его слова заставили Нейта покраснеть, но он подался ближе, прижимаясь к ногам Ника. Нику хотелось запомнить и сохранить навсегда все до мелочей: как поднималась и опадала его грудь, когда он пытался выровнять дыхание; ощущение тела Нейта, прижатого к его, теплота в темных глазах, когда Нейт смотрел на него. — Надеюсь, это не был неприятный сюрприз? — Шутишь что ли? — спросил Ник, с трудом не давая недоверию просочиться в голос. — Так далеко от неприятного, как только можно. Это было... Что-то, для чего у него не было слов. Что-то, что он с трудом мог осознать. — Мило, — закончил он. Он ожидал, что Нейта повеселит его выбор слов — Пайпер потребовала бы его голову, узнай она об этом, Ник не сомневался, — но Нейт лишь глубоко вздохнул. — Хорошо, — сказал он. — Хорошо. Я не был уверен... — Заинтересован ли я в привлекательном и умном человеке, который не единожды спасал мне жизнь? — Заткнись, — попросил Нейт, расслабленно глядя на него. — Можно подумать, тебя легко прочитать, — он опустил взгляд и смущенно потер лоб. — Я не был уверен, что ты... не знаю. Что ты не всерьез. Я не самый проницательный человек во Вселенной, мистер детектив. О, подумал Ник. — Похоже, мне придется немного поработать над своими навыками. Не хочу потерять хватку. Вдруг явится какой-нибудь наглый частный сыщик, переиграет меня и выживет из города, — он снова запустил пальцы в волосы Нейта, на этот раз — той руки, что была покрыта плотью. Так он лучше чувствовал текстуру; ему нравилось ощущение того, как пряди путались вокруг пальцев. — Дай знать, если кто-то попробует. Я сражусь с ним на дуэли, защищая твою честь, — Нейт поднял руку, выставил указательный палец и изобразил, будто стреляет из воображаемого пистолета. Жест был немного лишним — учитывая, что у Нейта всегда было при себе три или четыре штуки вполне настоящих, — но так, пожалуй, вышло безопаснее. — Если продолжишь спасать меня, я и правда окажусь у тебя в долгу. Нейт рассмеялся. — Ну, есть у меня идейка, как ты сможешь отплатить мне. Он внимательно оглядел Ника и затем устроил голову у него на коленях. — С полным осознанием, что я делаю, в здравом уме и твердой памяти... Ник, ты присоединишься ко мне за ужином и сигареткой завтра вечером? Это был не совсем вопрос; они и так проводили большую часть вечеров вместе, когда Нейт оказывался в городе. Нейт заказывал у Такахаси лапшу, Ник курил и наблюдал за тем, как Нейт ел. Однако то, что подразумевалось под этим не-вопросом, послало волну фантомного жара по телу Ника — как будто все охладительные системы враз перестали работать. Он не знал, что он такого сделал, чтобы заслужить все это — но жаловаться точно не собирался. — Звучит как план, — сказал Ник, и потянул Нейта вверх за еще одним поцелуем.