Самый сложный план

Кто-то когда-то назвал Татуин самым скучным местом во Вселенной. Жители планеты Ла-Му только посмеялись бы над этой жалобой. Обе планеты находились на примерно одинаковом удалении от главных гиперпространственных маршрутов, но на Татуине хотя бы хватало своих развлечений — песчаные бури, нападения тускенов, гангстерские разборки, охота на крайт-драконов… На Ла-Му ничего подобного никогда не было. Климат обитаемой части планеты был идеально тихим и спокойным, здесь не водилось ни опасных животных, ни опасных аборигенов, ни опасных людей. Всё её население едва превышало пять сотен разумных, и все они были беженцами, искавшими по разным причинам тихую гавань. Обрабатываемая дроидами поверхность планеты дарила щедрые урожаи без всякого людского участия, оставляя массу свободного времени на развлечения, науку, искусство — всё, чем могут и хотят заниматься одинокие люди. Здесь был терминал Голонета — один на всю планету. Но его сигнал шёл через десяток роутеров по всей Галактике, с нестандартным шифрованием, так что отследить по нему беглецов, даже точно зная, что искать, было бы непростой задачей. Да и пользовались им местные жители не так часто — скачать пакет новостей раз в неделю, да разослать письма близким раз в месяц. И то, последнее чаще делалось через курьерский корабль, принадлежащий Партизанам Со Герреры. Не все живущие на планете люди были в розыске Империи — некоторые считались вполне законопослушными гражданами, и к ним претензий не было — однако все они не хотели иметь с Империей ничего общего. По разным причинам. Поэтому вряд ли для них могла быть новость хуже, чем имперский челнок, вошедший в верхние слои атмосферы. Ла-Му не была полностью беззащитна, пространство вокруг неё контролировалось множеством сканеров — и тем не менее, челнок обнаружили, когда он уже летел над болотистыми равнинами восточного континента. Обнаружили визуально — на радарах он по-прежнему отсутствовал. Что означало использование весьма продвинутой стелс-технологии и было ещё худшей новостью, чем просто визит имперцев. Единственный на планете истребитель, принадлежащий отставному пилоту-клону, так и остался в своём подземном ангаре. Всё ещё сохранялась маленькая надежда, что пришли не за всеми беглецами, а только за кем-то одним. Что они заберут свою добычу и улетят, не устраивая тотальную облаву. Эта надежда подкреплялась тем, что челнок пошёл на посадку в восточном полушарии, где и обитали-то всего восемь разумных. К счастью для беженцев, их надежды полностью оправдались. Только один человек на Ла-Му представлял такую ценность, чтобы пересечь ради него половину Внешнего Кольца, да ещё в новейшем экспериментальном шаттле. К сожалению, Гален прекрасно знал, кто этот человек. Он сам. План действий на ферме Эрсо был отработан уже давно. Даже время, которое можно потратить на объятия и последние слова напутствия дочери, он просчитал заранее. Челнок не сядет прямо ему на голову, ферма накрыта купольным щитом, преодолеть который возможно только по поверхности. Уничтожить данные, отослать Лиру и Джин в безопасное место, дать знать Геррере, чтобы забрал их — и выйти навстречу гостям. Если это те, о ком он думает, они не отстанут от беглецов, пока Гален с ними. В то же время женщина с ребёнком сами по себе не представляют для них особой ценности — их, конечно, можно захватить в качестве заложников, но вряд ли Кренник станет тратить время и организовывать ради этого отдельную поисковую экспедицию. Здесь у него не так много людей и ресурсов, как на Корусканте. И здесь ему очень не рады. Ну, а если не те, если вдруг прилетели какие-то другие имперцы, не знающие, кто такой Гален Эрсо и насколько ценны его мозги — им можно будет заморочить голову, выдать себя за простого колониста, беженца или даже уголовника, смотря по ситуации. В худшем случае его просто пристрелят — но Галена и такой исход бы устроил. Увы, чудес не бывает — в этой Галактике, во всяком случае. К ферме приближались не просто штурмовики, а Штурмовики Смерти — подразделение с особым допуском, которое специализировалось на охране важных персон и секретных проектов. Главным достоинством этих ребят было умение в любой ситуации держать языки за зубами. Но даже это было ещё полбеды — куда хуже, что вместе со штурмовиками шёл человек в белом мундире. Кренник не доверял даже им — он явился лично. Почти дружеская беседа, обмен подколками и обвинениями, жалобами и требованиями, словно в студенческие годы, хоть и куда мрачнее. Гален не надеялся переубедить Орсона. Старый друг давно уже сделал свой выбор. Целью этой пикировки у входа на ферму было лишь выиграть время для жены и дочери. Чтобы, когда Кренник наконец рассвирепеет и прикажет штурмовикам тащить упрямца в шаттл силой или вырубить его парализатором (скорее первое — парализатор может повлиять на умственные способности, а мозг Эрсо нужен ему полностью работоспособным), у него уже не оставалось времени искать беглецов. Он рассчитывал выиграть минут пять. Выиграл все десять — Орсон явно соскучился по откровенной беседе. И тут — когда он уже был уверен, что победил, в этом, пусть незначительном для Галактики, но таком важном для него деле — появилась Лира, которой полагалось давно быть в безопасности. Появилась с бластером, нацеленным на Кренника. И всё полетело кувырком. — Тебе все равно не победить, — выпалила Лира. Кренник склонил голову набок. Снисходительный жест в отношении того, кто зажат в угол. — Огонь, — скомандовал он. Лира надавила на спуск и ощутила, как бластер дергается в руке. В тот же миг сверкнули вспышки, и ей в грудь ударили горячие лучи. Выстрелы штурмовиков она услышала уже после того, как почувствовала боль — притупленную, словно онемевшую кожу пронзили десятки булавок, от которых кругами расходились отголоски страданий. Ее мышцы задрожали, как оборванные струны. Гален выкрикивал ее имя, спеша к ней, чтобы подхватить, но она его не видела. Перед глазами стоял лишь рычащий от боли Кренник, стиснувший пальцами почерневшее плечо, от которого в воздух поднималась струйка дыма. Если бы Лира могла вскрикнуть, она бы закричала не от боли, а от ярости. Но крик ей не дался, и в глазах потемнело. Последнее, о чем она подумала: «Как жаль, что Галену пришлось это увидеть». Гален, хныча, как ребёнок, кинулся к жене, подхватил её на руки, прижал к себе, не обращая внимания на прицелы… И вдруг заметил, что женщина в его руках — дышит. Не веря себе, прижался ухом к груди — сердце билось. Одежда дымилась в нескольких местах, но сорвав обгоревшую рубашку, он увидел на коже лишь поверхностные ожоги. — Парализаторы? — Парализующий режим бластеров, — сквозь зубы поправил Кренник, которому оказывал первую помощь медик отряда. — Не думал же ты, что я своими руками лишу себя самого ценного заложника? Другого способа тебя убедить всё равно нет. Твоя жёнушка, кстати, о парализующем режиме даже не подумала, стреляла на поражение. Хорошо ещё, что батарея почти разрядилась. Самым ценным, конечно, была Джин. Лира на втором месте. Но Гален, плачущий от счастья, был бы последним, кто указал бы Креннику на эту ошибку. — Вы всё-таки её создали, — мёртвым голосом произнёс Эрсо, глядя, как экран переднего обзора заполняют два чудовищных обруча, образующие фигуру, похожую на гироскоп. — Нет, Гален, — серьёзно отозвался Кренник, самодовольно глядя на строящийся планетоид. — Мы её всего лишь построили. И то только начали. СОЗДАТЬ её предстоит тебе. — Но зачем, Орсон?! Войны больше нет, с КНС покончено! Нет такого врага, который оправдал бы создание подобного оружия! Ты не понимаешь, ЧТО оно может сделать! — Вот тут ты ошибаешься, Гален. Очень даже понимаю. Кайбер-кристаллы в резонансе могут создать импульс квазиплазмы такой мощности, что уничтожат целую планету. Не просто опустошат или расплавят кору — уничтожат как физическое тело! — Но какой в этом смысл?! Против кого вы намерены её применять?! — Против всякого, кто захочет создать новую КНС и начать новую Войну Клонов. Больше ни одному поколению не придётся пережить то, что пришлось нам, Гален. — Ты правда думаешь, что можно предотвратить развитие сепаратизма, взрывая планеты? — Лучше взорвать одну, Гален, чем сжечь тысячи. Дело не в том, насколько ужасно наказание, дело в том, насколько оно неотвратимо. Звезду Смерти невозможно будет остановить — она легко пройдёт сквозь целый флот, она пробьёт планетарный щит, не заметив его. Не будет никакого периода сопротивления, в течение которого мятежники могут заручиться помощью других планет. Единственный способ предотвратить уничтожение — полная и безоговорочная капитуляция. Если лидеры заговорщиков будут недостаточно умны, их схватит и выдаст собственное население! — Звезда Смерти? Так ты решил назвать своё чудовище? — Твоё чудовище, Гален, твоё в первую очередь. Я всего лишь технический директор. Идея, которая принесёт в Галактику мир и порядок, принадлежит тебе. — Ох, Орсон, и ты ещё меня обвинял в наивности? Тысячи миров восстанут против вас, едва узнав о существовании такого оружия! — Я так не думаю. И что ещё важнее — так не думает Император. — Добро пожаловать, коллега, — полный мужчина с высоким гребнем волос протянул Галену широкую мягкую руку. — Я Бевел Лемелиск, главный инженер проекта. Формально вы будете работать под моим началом, но на самом деле всё будет наоборот — это мы будем исполнять все ваши капризы, потому что конструкция суперлазера зависит от свойств кайбер-кристаллов, а не наоборот. Надеюсь, вы поможете мне понять, что за безумие тут творится. — Безумие? — приподнял бровь Гален. Имя Лемелиска он слышал, но при всём уважении к талантам этого человека, не мог понять и принять его одержимость орудиями уничтожения. Если только подумать, какие города и заводы мог бы создать великий архитектор… Это что же должно тут на Геонозисе происходить, чтобы сам Бевел обозвал это безумием?! — Неделю назад геонозианцы, работавшие под моим началом, получили какие-то спущенные сверху — откуда-то с самого верха, чуть ли не лично от Императора — новые планы строительства. И сейчас они работают, как проклятые, а я смотрю на эти планы и пытаюсь понять, кто же сошёл с ума — я или их разработчик? — Они неэффективны? — предположил со скрытой надеждой Эрсо. — Или не будут работать, когда строительство завершится? — Они должны быть неэффективны, коллега. Если я что-то понимаю в строительных работах — они просто не могут быть эффективны! Никто так не проектирует, никто так не строит! Нет, сами идеи конструкций, безусловно, блестящие, хоть и не гениальные. В принципе, разработчик использует мои же схемы, хотя и в довольно неожиданных — и очень интересных — сочетаниях. Может быть, при других обстоятельствах я бы и сам сделал нечто подобное. Но то, как он оформляет техзадания, в каком порядке производит сборку… Я говорил моффу Таркину, что этот тип запорет всё через сутки, что придётся сносить и строить заново целые уровни… но я оказался неправ. Это работает. Строительство идёт втрое быстрее, чем предполагалось по изначальным планам… и я в упор не могу понять, как и почему. Лемелиск понизил голос до громкого шёпота: — И судя по некоторым неофициальным отчётам, которые я получаю от других коллег, от Умака Лета в частности… в общем, Гален, если в вашей сфере деятельности, в вопросах кристаллотехники, начнёт происходить та же мистическая ерунда — дайте мне знать, хорошо? Мозг Галена Эрсо был величайшим предателем, какого знал учёный. Даже Орсон Кренник был порядочным человеком в сравнении с той сволочью, которая сидела в его, Галена, собственной голове. Он надеялся только имитировать продуктивную работу, но со временем доказать Орсону свою бесполезность. Он не был столь наивен, чтобы полагать, что его после этого отпустят — учёные, которые утратили полезность для «Передовых оружейных исследований», просто исчезали. Но надеялся, что к тому времени Лира будет в безопасности. Налёт на имперскую тюрьму — сложное, но в принципе осуществимое предприятие, и Геррера как раз достаточно безумен, чтобы на него решиться. Увы, проклятый мозг разрушил этот прекрасный план, едва добравшись до своей любимой интеллектуальной пищи. Гален просто не смог остаться в стороне от работ, которые тут производились, не смог быть равнодушен к энтузиазму и любопытству сотен молодых учёных в лаборатории кристаллотехники. Поскольку кристаллы для суперлазера ещё не были доставлены, Гален полдня занимался теоретическими расчётами для них, а вторую половину — участвовал в работе группы энергогенератора Объекта. Здесь кристаллы были более мелкие, но их было несравнимо больше — вероятно, по общей массе это было самое крупное скопление кристаллизованного кайбера в Галактике. При этом задачи были прямо противоположны. Если в суперлазере нужно было «научить» кристаллы взаимодействовать друг с другом и с оборудованием конструкции, то в генераторе их следовало «отучить» от этого — заставить каждый работать независимо от всех остальных и при этом не наводить помехи на электронику и на близко расположенный реактор. «Они ведут себя, точно группа гиперактивных детишек в детском саду! — сказал однажды раздосадованный Амес Ураван. — Постоянно что-то замышляют и сговариваются за спиной воспитателя!» Разумеется, решение они нашли — его нашёл сам же Гален, ещё до того, как бежал на Ла-Му. Разнести кристаллы достаточно далеко друг от друга, окружить их «клетками» из кортозиса, который будет поглощать слишком сильные выбросы квазиплазмы. Подставки из ультрахрома, которые одновременно являются и теплоносителями, выводя энергию из клеток и направляя её к термоэлементам. Но то, что годилось для гражданской энергостанции, было далеко не оптимальным решением для станции боевой. Да, кортозис идеально удерживает квазиплазму, вне зависимости от её количества и температуры. Щит из кортозиса можно поставить хоть перед выходным отверстием суперлазера и дать залп на полную мощность — луч просто исчезнет, никто ничего не заметит. Но при этом как материал он крайне хрупок. Обычный ядерный или даже достаточно мощный химический взрыв, не создающий квазиплазму, мог запросто снести сотни или даже тысячи «клеток», после чего потоки разрушительной энергии от них сольются в один и от станции останется одно лишь воспоминание. Хм! Гален вдруг понял, что это прекрасная идея! Оставался лишь один вопрос — как именно произвести инициирующий взрыв в полусфере энергогенератора? Лемелиск не дурак, он снабдил эту часть станции самой толстой бронёй, даже более прочной и многослойной, чем наружная обшивка, а также собственным защитным полем и многочисленными демпферами. В генератор мог бы врезаться Звёздный Разрушитель на полном ходу — и оставить лишь небольшую вмятину. Но главный специалист по кайбер-кристаллам — он, Гален Эрсо! И если убедить Лемелиска, что для стабилизации массива кристаллов необходим контакт с открытым космосом… нет, не нужна большая дыра. Хватит прохода метра в два, максимум в три диаметром. Конечно, на слово ему не поверят. Понадобится соответствующая теория. Но за предстоящие годы работы Гален вполне мог такую теорию разработать! И проверить его будет просто некому, на Объекте нет специалистов его уровня! Все инспекторы будут смотреть на практический результат — а уж практику Гален им обеспечит. Вполне можно сконфигурировать генерирующий массив таким образом, чтобы при наличии выходного отверстия он работал стабильно, а в отсутствие такового — начинал капризничать. «В своё время, Орсон, ты обманул меня с этим же генератором, выдав его за проект послевоенного восстановления Галактики. Теперь моя очередь! Ты говорил, что моя слабость в том, что я не умею манипулировать людьми? Вполне возможно, зато я умею манипулировать уравнениями». — Моё имя Тиаан Джерджеррод, — представился подтянутый молодой человек. — Я тут занимаюсь архитектурой. — Разве ею занимается не Лемелиск? — вяло удивился учёный, который уже немного устал знакомиться с новыми и новыми специалистами каждые пять минут и слышать восхищённое «О, тот самый Гален Эрсо!». — Безусловно, но Лемелиск больше теоретик. Он создаёт чертежи конструкций, а моя обязанность, как инженера-прикладника и военного, командующего стройкой, проследить, чтобы они воплощались в жизнь вовремя и без всяких отклонений. Хотя боюсь, меня скоро уволят — за ненадобностью. — Почему же? — С тех пор, как появились эти новые, безумные схемы… думаю, Лемелиск вам на них уже жаловался. Дело даже не в том, что я их не понимаю, это полбеды. Но за исполнением теперь следят наперегонки директор Кренник, Лорд Вейдер и гранд-мофф Таркин. Чуть ли не лично отдают приказы геонозианцам. Мне остаётся только брать под козырёк, когда они пробегают мимо. — Похоже, я тут единственный, кто ещё не пожаловался на эти новые безумные планы, — выдавил улыбку Эрсо. — Пожалуетесь ещё, — уверенно пообещал Джерджеррод. — Реформы Таркина добираются до каждой области, это лишь вопрос времени. — Не сочтите за хвастовство, но гранд-моффу будет затруднительно найти другого специалиста в этой области моего уровня. Это не из тех вещей, что преподают в институтах. — Изучение кайбер-кристаллов ведётся уже много тысяч лет. — Да, с точки зрения описательной науки. Но вам ведь нужно больше, чем список свойств, которые они проявляют, верно? Я был первым, кому удалось заставить их работать, не обращаясь к Великой Силе. — Если вы так гордитесь своими достижениями, доктор Эрсо, то почему же сбежали, не доведя проект до конца? — Я не горжусь им. Скорее уж стыжусь. Я был бы рад, если бы Империя нашла мне замену, но увы, это нереально. Могло показаться, что постоянными жалобами Гален наводит на себя подозрения, но на самом деле всё было наоборот. Пока человек ноет, он не будет бунтовать по-настоящему. Естественно, это правило действует только в тех ситуациях, когда он ноет по поводу старых, давно существующих проблем. Если возмущение касается чего-то, что появилось или усугубилось недавно — оно наоборот может быть предвестником решения «дальше так жить нельзя». — Не сочтите за оскорбление, Гален, я в курсе вашей трагедии — но всё же это в определённой степени иронично, вы не находите? Миллиарды людей и инородцев готовы пожертвовать всем, что имеют, лишь бы попасть сюда — в самое засекреченное место Галактики, в место, где творится её будущее. И только вы, человек, благодаря которому это стало в принципе возможным — считаете это не наградой, а наказанием. — В курсе?! То есть вы знаете, что моя жена похищена, и при этом ещё удивляетесь моей реакции?! — Но ведь вы относились так же к этой разработке задолго до похищения Лиры, разве нет? Идея взять вашу семью в заложники пришла в голову Креннику лишь потому, что вы упорно отказывались сотрудничать на любых других условиях. Вот я и пытаюсь понять, чем же это продиктовано? Вы так ненавидите Кренника за его обман с проектом «Небесная мощь»? Но опять же, ему бы не пришлось вас обманывать, если бы вы согласились продолжать исследования кайбер-кристаллов на любых других условиях. В чём причина изначального неприятия вами этой идеи? — Я пацифист, — коротко ответил Гален, ему не хотелось вдаваться в разглагольствования на эту тему. — Я тоже, — кивнул Джерджеррод. — Как и многие присутствующие здесь. — Вы смеётесь надо мной? Пацифист, добровольно и с радостью участвующий в создании самого смертоносного оружия в истории? — Убивает не оружие, доктор Эрсо. Убивают люди. — Я знаком с этим сомнительным афоризмом. Но именно люди меня и пугают. Получив возможность применить оружие, они всегда находят повод. Не хотите ли вы сказать, что такие люди, как Кренник и Таркин, получив этого технологического монстра, отведут его на орбиту какой-нибудь удалённой планеты и оставят пылиться там, просто на всякий случай? Извините, не верю. Если в начале голофильма на орбите висит пушка, то к концу она должна выстрелить. — О, она выстрелит… с технической точки зрения. Несколько испытаний на необитаемых планетоидах, разумеется, провести придётся. Не думаю, что в этом есть что-то особо ужасное — планетарных тел в Галактике много, а шахтёры скажут нам спасибо за возможность добраться до их ядер. Но применять Объект по живым мирам, тем более с разумным населением… Зачем? Какой в этом смысл? Никто не будет продолжать сопротивление, увидев, что Объект направляется к нему. Это поможет сохранить миллионы жизней — как наших, так и вражеских солдат. — Слишком идеальная картинка. Для этого командовать станцией — и оккупационными силами — должен человек с идеальным самоконтролем. Готовый применить оружие — и при этом имеющий соответствующую репутацию — но при этом не желающий его применять. Если командовать будет кто-то вроде меня — хотя в реальности такому человеку станцию просто не доверят, но допустим — предполагаемые мятежники просто плюнут ему в лицо. А если кто-то вроде Кренника — он сорвётся и прикажет применить суперлазер. Если и не сразу, так после первой же атаки на его драгоценный Объект. — Это так, — согласился Джерджеррод. — Но помимо крайностей, типа вас и Орсона Кренника, существует и золотая середина. Есть люди с описанными вами качествами — и самоконтролем, и репутацией — и один из них, скорее всего, получит командование Объектом. — И кто же это? Уж не сам ли Лорд Вейдер? — У Лорда Ситхов свои соображения, нам непонятные. Не думаю, что Император доверит ему принятие подобных решений. Тёмная Сторона Силы… Знаете, это больше, чем просто древняя страшилка, я пару раз видел её в действии, и больше не хочу. Нет, я имею в виду такого же человека, как мы с вами — гранд-моффа Таркина. — А я уже начал думать, что мы говорим серьёзно, — вздохнул Гален. — Таркин?! Да это маньяк-милитарист хуже Кренника и Вейдера! Он может приказать взорвать планету просто для того, чтобы поиздеваться над каким-нибудь личным недругом! — Таков его общеизвестный имидж, — согласился Джерджеррод. — Но мы ведь с вами сошлись на том, что такой репутацией и должен обладать человек, управляющий Объектом, чтобы его принимали всерьёз. Он долго и старательно её нарабатывал, идя к нынешнему моменту. — С чего вы взяли, что под этой маской есть какое-то другое лицо? И что оно не окажется ещё страшнее, даже если есть? Да, Таркин много лет играл на публику — но играл он самого себя! — С того, Гален, что именно благодаря его вмешательству ваша жена сейчас жива. Это он включил в группу Штурмовиков Смерти своего человека, который позаботился, чтобы все без исключения винтовки были переключены на парализующий режим. Кренник этого не имел в виду — он приказывал стрелять на поражение, просто быстро сориентировался и извлёк из ситуации максимальную выгоду для себя.