Самый сложный план

На борт «Ба-буира» он явился всё в той же обмотке тускена. Мандалорский доспех сгорел на безымянном планетоиде, а появления в броне Вейдера экипаж бы определённо не понял. А так — движения даже не сильно изменились. Вейдер, поначалу относившийся к кибернетике (особенно к кибернетике разработки Кайло, чтоб он сдох ещё десять раз!) с понятным недоверием, с каждым шагом всё более бодро и уверенно чувствовал себя. Он инстинктивно ожидал боли, но боль всё не приходила, а вот невероятная, математическая точность движений и мощь сервомоторов в каждом шаге — не могли не радовать. «Если Кайло изначально мог сделать меня ТАКИМ, но вместо этого превратил в ту ходячую развалину — он ещё больший ублюдок, чем я думал!» А если силу, скорость и точность сервомоторов этого нового тела помножить на удивительный стиль боя Тенебруса, с его математическими расчётами каждого шага… пожалуй, сейчас даже лучшие мастера меча Храма не смогли бы его не то, что победить — даже задержать. Вот разве что Йода… Мастер Джедаев всегда оставался за пределами всяких расчётов. Ничего, до него Вейдер ещё доберётся. Жаль только, против Сына вся эта роскошь практически бесполезна. Пример Мола ясно показал, что с киборгами он расправляется слишком легко. Протезы ведь не чувствуют боли, а значит — непригодны для садизма. Для него это просто шелуха, которую нужно содрать, чтобы добраться до чувствительной живой плоти. Но то против Сына, когда он воплощён. Если же прорваться внутрь его истинного тела, которое Вейдер ощутил в гиперпространстве, а Тенебрус рассчитал примерные размеры и ходовые характеристики… Если верить Изгнаннице и её воспоминаниям о том странном голофильме на её планете — это то, что делают все Скайуокеры. Залететь на истребителе внутрь громадной боевой станции, найти уязвимое место и поразить его. Естественно, истребитель нужен особенный — весьма маневренный и с громадной огневой мощью. Возможно даже, скорее бомбардировщик, чем истребитель. А ещё понадобится модифицированный гипердвигатель, потому что планетоид, являющийся истинным телом Сына, скрывается внутри специфической «складки» гиперпространства. Но по странному совпадению, Руджесс Ном в своей светской жизни был кораблестроителем. И вовсю использовал Силу вкупе с интеллектом битха, чтобы проектировать уникальные звездолёты, аналогов которым не существовало в Галактике. Некоторые (наиболее примитивные) модели он продавал, сколотив таким образом приличный капитал. Но гораздо больше уникальных прототипов осталось законсервированными по всей Галактике. Одни просто не поддавались копированию — для этого бы понадобился другой инженер, владеющий Силой. Другие были для массового производства слишком дороги. Третьи требовали владеющего Силой пилота — обычный лётчик, даже самый умелый, просто разбился бы на них. Четвёртые, наоборот, воспроизводились относительно легко и дёшево, но именно поэтому были слишком опасны. Их появление могло бы спровоцировать гонку вооружений, к которой ситхи линии Бэйна не были готовы — они, конечно, собирались разжечь пожар войны невиданных ранее масштабов, но не раньше, чем смогут извлечь из этого всю возможную выгоду. Спрятанный на планете Дак прототип относился к первой и третьей категориям секретности. Истребитель-бомбардировщик, выполненный по схеме «Летающее крыло», асимметричный и со смещаемым центром тяжести, со сменой режимов полёта — вертикальным боевым и горизонтальным посадочным, в котором два малых крыла складывались. Такая конструкция могла бы свести с ума любого нормального пилота. Но Вейдер нормальным давно не был. https://static.wikia.nocookie.net/starwars/images/5/58/Prototype_B6-SW_Card_Trader.png Машина была двухместной. Кабины пилота и стрелка располагались на противоположных концах крыла-корпуса. Отдельный стрелок был необходим, потому что даже просто пилотировать эту штуку — уже требовало всего возможного внимания. А безумный разработчик ещё и напихал в неё вооружения, словно в лёгкий крейсер. Три ионных пушки, две бластерных, две торпедных пусковых установки, и главное… суперлазер. Нет, не тот суперлазер, что стоял на Объекте, конечно же. Планеты взрывать эта штука не могла. Всего четыре кайбер-кристалла, хоть и побольше тех, что использовались для световых мечей, но гораздо, гораздо меньше тех, с которыми работал Кренник. Размером всего лишь с кулак, а не с дом. И предварительной синхронизации у них не было. Синхронизация проводилась непосредственно перед выстрелом. Она могла получиться, могла не получиться. С сильным форсъюзером в кабине шансы на «получится» были, конечно, выше. С двумя одарёнными — стрелком и пилотом — гораздо выше. Особенно если эти двое были сработанной парой, умеющей чувствовать друг друга в Силе. Ошибка синхронизации могла привести к тому, что истребитель просто испарился бы. Зато если всё проходило как надо… Квазиплазменный луч пронизывал щиты и броню любой цели, словно раскалённый лом — бумагу. — Обычно длительность импульса не превышает секунды, поскольку он ограничен тем, что помещается в накопителях гиперматерии, — пояснил Тенебрус. — То есть порядка мегатонны. Хватит, чтобы взорвать тяжёлый крейсер и вывести из строя супердредноут. Но сейчас перед нами цель куда бОльших масштабов. Мозг этого живого планетоида может достигать нескольких километров в диаметре. Диаметр полости от сферического мегатонного заряда не превысит трёхсот метров. Здесь заряд не сферический, скорее мы получим цилиндрический канал примерно пятнадцати метров в диаметре сквозь весь мозг — но этого слишком мало, чтобы его убить. Однако планетоид сам состоит из кристалла, подобного кайберу, и накапливает большой заряд тёмной энергии. Если мы сможем к этому полю подключиться и «поджечь» хотя бы малую его часть в фокусе суперлазера — получившейся мощности хватит, чтобы нарезать существо на куски. — А заодно испарить наш кораблик, — буркнул Вейдер. — Ладно, ты этот истребитель строил, поверю, что ты знаешь, как его заставить правильно стрелять. Тебе, думаю, тоже умирать не хочется. Вопрос в другом. Где Мон-Кала, а где хаттов Датомир. Лететь туда, чтобы забрать твою чудо-машинку, потом обратно уже с ней — за это время тварь успеет смыться. — Верно, такой риск есть. Поэтому, ещё пока ты проходил операцию на медицинском фрегате, мы с Изгнанницей через первый же установленный имплант вышли в Голонет и заказали курьерскую перевозку. — Это где ж вы столько денег взяли?! — изумился Вейдер. — Контрабандисты же за такого размера контейнер, да ещё первой срочности, сдерут больше, чем я заработал за год работы охотником за головами! Опять Таркина потрясли? — Не Таркина, — пояснила Митра. — Бейла Органу. — Как?! — будь у нынешнего облика Вейдера челюсть, она бы сейчас точно отвисла. — Асока ведь выполняла в Пространстве Хаттов его задание, помнишь? Ну вот, я с ним связалась и сказала, что она это задание выполнила, нужную информацию добыла, но передать в связи с гибелью не успела. Но результаты её разведки у меня и я их готова продать по сходной цене. С подтверждением в виде одноразового ключа, который был только у агента Фалкрама. — И что, он не понял, что ты говоришь с корабля, принадлежащего Таркину? — Совершенно не понял. Тут потрясающие системы шифрования сами по себе, ну, а Тенебрус ещё и от себя кое-что добавил. Над гипердвигателем пришлось поработать отдельно, даже когда B6 им доставили — в полной исправности, хотя из консервации его пришлось вытаскивать долго. Уравнения гиперпространственной геометрии, которыми сыпал Тенебрус, были абсолютной белибердой как для самого Вейдера, так и для двух других призраков, привязанных к нему. Он считал себя неплохим механиком, способным собрать и починить почти всё, что угодно, но здесь его фактически низвели до роли «подай-принеси». Естественно, это не добавляло ему хорошего настроения, и вскоре Тенебрус занялся работой сам, передвигая детали с помощью телекинеза, а Вейдер работал для него простой батарейкой. Работа была уже почти закончена, когда интерфейс дальней связи внезапно звякнул: «К вам гости, Вейдер. Рекомендую их встречать в доспехе Тёмного Лорда, это поможет избавиться от некоторых недоразумений. Таркин». Вейдер выругался, но маскировочный режим брони всё-таки активировал. Разумеется, предварительно сев в «Гнев Императора» и отлетев подальше от мандалорского корабля. И как только он это сделал, из гиперпространства выскочил «Аккламатор» с имперской раскраской и позывными. Намётаным глазом Вейдер сразу распознал в этом корабле авианесущую модификацию — этакий эрзац «Венатора». Причём модификацию позднюю, имперскую, сделанную уже после Войны Клонов. В отличие от республиканского авианесущего «Аккламатора», способного вместить целых тринадцать эскадрилий, но лишь одной модели истребителя, эта версия несла «только» десять: шесть эскадрилий СИДов на подвесных рампах, ранее предназначавшихся для транспортов LAAT, и иногда ещё четыре — любых способных к свободной посадке машин в ангарах для наземной техники. При полной загрузке получалось ударное соединение больше, чем у ИЗРа, а при штатной — равное ему. При этом при штатной загрузке модифицированный «Аккламатор» мог высаживать и десант — больше по численности и суммарному броневому составу, чем у ИЗР. Только и разницы, что авианесущий вариант не мог отправлять этот десант с орбиты челноками — он вынужден был садиться сам. Но учитывая его броню, силовые поля и огневую мощь — такой метод доставки, пожалуй, был даже безопаснее, чем на LAAT. А если учесть, что «Аккламатор» раза в два меньше по размерам, имеет более быстрый гипердвигатель и лучшую ПКО, то возникает законный вопрос, на что Лира Вессекс тратит имперские деньги? На самом деле, конечно, понятно, на что. На баки с тибанной, накопители гиперматерии и дополнительный рабочий объём реактора. При всех несомненных достоинствах «Аккламаторов» есть у них один фундаментальный недостаток — они совершенно не приспособлены к линейному космическому бою. Хоть «Венатор», хоть «Победа», не говоря уж об ИЗР, сделают из этого чуда республиканского кораблестроения отбивную, не получив ни царапины. Даже «Ба-буир», хотя не был полноценным боевым кораблём и был классом легче, имел некоторые шансы против нового гостя. А вместе со фрегатом-заградителем и «Гневом» — даже неплохие шансы. Если, конечно, тот не успеет поднять истребители. Против семидесяти двух (минимум!) машин даже Вейдеру будет сложновато. Поэтому, чтобы не пришлось проверять на практике, что сильнее, количество или Сила, он сразу передал свой позывной и пошёл на посадку в ангар имперца. Этого высокого чернокожего мужчину человеческой расы, примерно своего ровесника, Вейдер узнал ещё раньше, чем увидел своими глазами. Ниал Декланн был редким случаем одарённого, служившего в войсках Республики, но сумевшего избежать внимания Ордена джедаев. Повышенный уровень мидихлориан у него раскрыли уже в имперские времена, в ходе совершенно штатного медосмотра. Для ситха этот уровень был недостаточным, но Инквизитором или Рукой Императора молодой человек вполне мог бы стать. Каким же было изумление Палпатина, когда Ниал отказался от обоих вариантов! — Если прикажете, сэр, — невозмутимо сказал он властителю Галактики на персональной аудиенции, — я конечно пойду по любой из этих специальностей. Я человек военный и служу там, где скажут. Но если вас интересует моё мнение, то я сомневаюсь, что смогу принести большую пользу, размахивая световым мечом. Для джедая — ну или его аналога — я уже староват, да и Империя потратила слишком много сил, чтобы от них избавиться. Тщательно скрывая удивление, Палпатин поинтересовался, где же, в таком случае, Декланн СМОЖЕТ принести пользу, по его мнению. — Там, где служу сейчас, сэр, — ответил лейтенант. — В пилотском корпусе. Я лётчик-истребитель, и, как говорят мои инструкторы, весьма неплохой. А если я теперь смогу использовать Силу, чтобы ещё улучшить результаты, то стану и вовсе отличным. И на мой взгляд, сэр, хороший пилот для Империи как минимум столь же полезен, как следователь или ассасин. Недобитых конфедератов в Галактике не меньше, чем недобитых джедаев. Император подумал… и согласился. Как минимум, это был интересный эксперимент. Пилот, владеющий Тёмной Стороной, у Империи был на данный момент только один — собственно Вейдер. Но у носителя знаменитого шлема помимо руководства Чёрной эскадрильей была куча других дел. А тут потенциальный форсъюзер сам вызвался посвятить этому делу всё своё время и силы. Конечно, простым лётчиком ему остаться не разрешили. Декланн прошёл обучение у Пророков Тёмной Стороны на Дромунд-Каасе, научившись управлять Силой сознательно. Ему выдали собственный Разрушитель, позволили собрать собственное авиакрыло и отправили громить врагов Империи по усмотрению. Лейтенант не подвёл — используя предвидение, он появлялся в местах, где его совершенно не ждали, после чего, используя Боевую медитацию, наносил удары с удивительной быстротой и точностью, почти не неся потерь. Разгром сепаратистского сопротивления был как минимум процентов на двадцать его заслугой. При этом владеть световым мечом он так и не научился, а остальные распространённые техники Силы — телекинез, внушение, усиление организма — освоил лишь на самом базовом уровне. Зато из каждых пяти учебных боёв на истребителях с Вейдером он проигрывал только три — в одном побеждал и ещё один сводил вничью. Это было много, очень много. Ни один пилот в Галактике, одарённый или нет, не достигал подобного результата — самые лучшие асы, элита из элит, выбивали максимум два процента — и то в редких случаях, когда Вейдер считал их достаточно интересными, чтобы провести с ними аж сотню боёв. Декланн не доверял форсъюзерам, независимо от стороны Силы. Нет, не ненавидел их, не боялся, не презирал (это было бы глупо, учитывая, что он сам был одним из них). Просто относился с разумным опасением. Тот факт, что Император сам оказался форсъюзером, да ещё каким, не сильно добавил к нему доверия. Однако мятежников Декланн любил ещё меньше, поэтому после нескольких недель колебаний (и, вероятно, аккуратного воздействия на мозг, учитель был мастером в таких штучках) он решил, что будет служить Империи, а не Императору. Хорош нынешний глава Галактики или плох, но на него полагаются триллионы разумных, не замешанных ни в каких играх Силы — и Декланн решил сделать всё от него зависящее, чтобы помочь это доверие оправдать. Причём секрета из своего отношения он ни разу не делал, так что всё описанное попало в его психопрофиль, составленный Инквизиторием. Смерть Палпатина не создала для Декланна такого этического кризиса, как для других верных имперцев. Но он оказался в сложном положении чисто технически — только Сидиус знал, что он обладает Силой, и если новым Императором будет назначен не-одарённый, Ниала, скорее всего, лишат чрезвычайных полномочий и вернут к обычной службе в текущем звании. А после того, как он попробовал всю прелесть работы свободным агентом, снова становиться обычным флотским капитаном и выполнять приказы напыщенных болванов из верховного командования — невыносимо. Забивание гвоздей микроскопом — само по себе не слишком приятное зрелище, но когда ты сам этим микроскопом являешься… Поэтому новость о том, что Вейдер жив, стала для Декланна настоящим спасательным кругом. Тёмный Лорд знал его, знал его талант, и безусловно, нашёл бы ему достойное применение. Но с другой стороны, такое покровительство вполне могло превратить Ниала в предателя, заставив поступиться принципами. — Это вы убили Императора? — прямо спросил коммодор вместо приветствия. Анакин бы усмехнулся под шлемом, если бы было чем. Ниал, безусловно, понимал, что в схватке лицом к лицу он Вейдеру не соперник. Даже не зная возможностей его нового кибернетического тела. Даже в своих прежних доспехах Избранный давил средних джедаев как детишек — а ведь Декланну и до среднего джедая далеко, для него парочка обычных штурмовиков стала бы серьёзной проблемой. И тем не менее Декланн не побоялся задать этот вопрос, понимая, что положительный ответ станет для него смертным приговором. Он ценил правду больше, чем собственную жизнь. Именно такой сейчас и был нужен. — Нет, Ниал, это был не я. Хотя я уже давно мечтал прибить старого маразматика, но повезло кому-то другому. Откровенность за откровенность. Как тебе это, пилот? — Что-то из ваших ситхских заморочек? — Если коротко и без учёта ряда нюансов, то да. — Ну, это меня не касается, — Декланн не стал скрывать облегчённого вздоха. — За намерение, если оно не сопровождалось подготовкой к действию, имперские законы не карают. Во всяком случае, те законы, реализация которых требует поддержки армии и флота. И что вы собираетесь теперь делать? — Убить того, кто это сделал. Полковник удивлённо приподнял бровь. — Того, кто осуществил вашу мечту? Не могу сказать, чтобы я не одобрял, но… Можно узнать причину подобного решения? — Личная причина, актуальная для меня — тот, кто это сделал, недавно убил несколько моих друзей. Общественная причина, актуальная для вас — этот разумный является чудовищем, более опасным, чем граф Дуку и генерал Гривус вместе взятые. Больше сказать не могу. Подойдёт? — Таркин сказал нечто подобное. И самое главное, я чувствую в Силе, что вы не лжёте. Вам нужна моя помощь? — Да. Мне нужен второй пилот, он же бортстрелок. Одарённый, и желательно, владеющий Боевой медитацией. С вами мои шансы вернуться оттуда живым будут выше, чем с кем-либо ещё. Но даже с вами они не высоки. Мои друзья были куда могущественнее вас в Силе. Они умерли за один удар сердца. Берётесь? — Да ситх с вами, Вейдер, можно подумать, кто хочет долго жить, идёт в пилотский корпус… лечу. — Наоборот, Ниал. Ситх как раз с вами. Вот только этого может оказаться недостаточно. — Моё авиакрыло подготовить? — Нет. Тут задание такого рода, что количеством качества не покрыть. Если не справится один истребитель, то даже сотня или две ничего не сделают. Скажите вашим людям ждать нас здесь… дня три. Если мы не вернёмся за это время, то не вернёмся вообще. Переход в складку гиперпространства был по ощущениям неприятным даже для киборга. А уж Декланна, имеющего куда больше живой плоти, и вовсе чуть наизнанку не вывернуло. Даже тренированный вестибулярный аппарат забастовал — это оказалось куда страшнее любой центрифуги. Никакого сравнения с обычным гиперпрыжком. Но расчёты Тенебруса не подвели — они сумели попасть в место, которого, с точки зрения классической гиперфизики, просто не существовало. Причём попасть живыми и одним куском, а не в виде облака шрапнели, раскиданной на пару кубических километров. Но вот после прыжка всё оказалось гораздо хуже. Все экраны затянул серо-фиолетовый туман, через который не пробивались даже активные сенсоры. В шлемофоне стоял сплошной треск помех. И что самое мерзкое, полностью пропала связь с Силой. — Вейдер, вы здесь? — в голосе второго пилота слышалась едва ли не паника. — Я не чувствую вас! Я не чувствую корабль! Я вообще ничего не чувствую! — Это поле исаламири, — проворчал Вейдер. — Подавляет любые колебания Силы. Сын каким-то образом его использует, хотя я сомневаюсь, что он тут разводит ящериц. Ещё в бою на похищенной луне это было заметно… Я должен был догадаться, что оно тут везде, и не брать с собой одарённого… Сможете повоевать по старинке, как в лётном училище? Полагаясь только на глаза, уши и приборы? Если не уверены, я вас отключу и переведу управление на себя. Наслаждайтесь видами… пока живы. — Не надейтесь, Вейдер, вы от меня так легко не избавитесь, — поняв, с чем имеет дело, Декланн стал увереннее, если судить по голосу. — У меня, между прочим, налётанных часов раз так в десять больше, так что ещё посмотрим, кого отключать понадобится. Сила Силой, а опыт тоже кое-чего стоит. — Ну-ну, — хмыкнул Скайуокер недоверчиво. — Тогда стартуем. Высунувшаяся из тумана огромная когтистая рука едва не схватила истребитель. Только включенные на полную мощность двигатели позволили B6 ускользнуть от неё — как муха ускользает из ладони человека, соотношение размеров было примерно таким же. — Радар устойчиво берёт эти штуки метров за пятьдесят, не больше, — сообщил Декланн. — Я так понимаю, стрелять по ним бесполезно? — Торпеды не трать, а из лучевого можно пострелять для острастки, — Вейдер закрутил B6 в немыслимом спиральном вираже, уходя от пучка щупалец, тянущегося к нему сверху и сбоку. — Тут должно быть уязвимое место, я собирался найти его с помощью Силы, но теперь, похоже, придётся лупить наугад, надеясь нанести достаточно повреждений, чтобы хотя бы замедлить его регенерацию и возвращение к материальной форме. Их спасало только то, что внутри своего мозга чудовище и само обладало ограниченными возможностями действия. Сын тоже плохо видел в этом тумане и не мог задействовать громадные кристаллические машины, составлявшие основную массу его тела, даже на миллионную долю их мощности, чтобы не ранить себя ещё больше. Ему приходилось использовать как оружие части тела, совершенно для того не предназначенные. Истребитель вилял между громадных органических конструкций, похожих то на грибы, то на цветы, то на сердца или лёгкие, то вовсе ни на что не похожих. Каждая из них пульсировала в собственном ритме, обмениваясь с другими сгустками протоплазмы и зарядами энергии различных цветов. Декланн выпускал ионные и бластерные заряды в те из них, что казались ему более уязвимыми. Иногда цели вообще никак не реагировали, иногда эффектно взрывались или сжимались в судороге и замирали. Хаттова задница, должно быть, именно так выглядело место, куда любили посылать на Татуине, для какого-нибудь микроба. Тут можно было летать часами, пока не кончится горючее — и всё равно увидеть лишь крошечную часть этого необъятного сада. Тенебрус, вероятно, смог бы вычислить, куда лучше стрелять, даже без использования Силы. Если бы был здесь во плоти. Но увы, в поле исаламири он представлял собой всего лишь горсть мелких кристалликов в крови Вейдера. — Судя по счислению, мы крутимся в основном в пределах сферы около трёх километров в диаметре, — подал голос второй пилот. — Предлагаю продвигаться в каком-нибудь одном направлении, пока не наткнёмся на стенку этой полости. Потом ударим суперлазером в противоположную сторону от стенки, то есть по направлению к центру. Не факт, что попадём во что-то жизненно важное, но определённо нанесём таким образом наибольший ущерб. — Не слишком эффективно, но лучше, чем ничего, — Вейдер перевёл машину в горизонтальное положение, пронёсся на бреющем над большой полужидкой формацией, похожей на шоссе из крови, и лёг на курс, который навигационная система условно обознаначила как «западный». Из тумана начали возникать липкие образования, похожие на гигантские паутины. Видимо, какой-то аналог местной иммунной системы. Каждую в отдельности легко было уничтожить пушечным огнём или хотя бы пробить в ней дырку, достаточную, чтобы пролетел истребитель. И Декланн с этим справлялся великолепно. Но их падало всё больше и больше, со всех сторон. Пока что Вейдер на чистой интуиции умудрялся каким-то образом вырываться из самых плотных комков «паутины» и вылетать на относительно чистый простор. Но так долго не продлится, рано или поздно их зажмут в угол. Мелькнула мысль пробить суперлазером проход наружу, в «чистое» гиперпространство, за пределы квантового поля планетоида. Тогда к нему вернётся Сила… но Сын сможет применить по одинокому истребителю всю мощь своих кристаллических машин размером с континент. Конечно, даже машины, способные уничтожить планету — ничто по сравнению с мощью Силы. Только вот Силу надо с умом применять, а не в лоб на AT-AT с бластером переть. — Готовь суперлазер к зажиганию! — скомандовал Вейдер стрелку. Сам он одновременно с этим начал прогревать модифицированный гипердвигатель. Придётся ударить наугад прямо отсюда, где они сейчас — описать лучом круг, в надежде зацепить хоть что-то важное. А заодно уничтожить как можно больше «паутин». И прыгать обратно в обычный космос. — Мне понадобится мощность, — крикнул в ответ Декланн. — И четыре-пять секунд на зажигание! Легко сказать. Девяносто процентов мощности реактора перевести на кайбер-кристаллы — значит на эти самые секунды оставить корабль невооружённым и почти неподвижным. А местный «иммунитет» ждать не будет. Помимо «паутин» уже появились более плотные комки биомассы размером с аэроспидер — эти двигались быстрее и более целенаправленно, как ракеты, ищущие цель. Вейдер назвал их про себя «лейкоцитами». Приборы показывали, что их плотность сравнима с плотностью урана — удар такой штуки будет очень неприятным, а ведь она наверняка не просто тупо толкаться станет — там, вероятно, внутри какое-то контактное оружие. Если же она даже просто прилипнет к обшивке, маневренность и скорость истребителя сильно упадут. Одно радовало — «паутины» этим новым тельцам тоже мешали, замедляя их продвижение, хотя они проскакивали в ячейки куда более ловко, чем B6. Нужно было выиграть время. — Тяжёлой торпедой, на три четверти круга! Декланн даже без синхронизации в Силе всё понял. Истребитель мог нести восемь тяжёлых противокорабельных торпед или двенадцать лёгких противоистребительных. Конечно, даже первые были «тяжёлыми» только по меркам москитного флота. По сравнению с вооружением «Победы», «Аккламатора» или «Предусмотрительности» — это были хлопушки. Но они хотя бы теоретически могли пробить броню капиталшипа, а при попадании в уязвимое место — даже нанести ему значимые повреждения. «Три четверти круга» означало, что релятивистские протоны выбрасываются взрывом по всей передней полусфере, но только на 45 градусов назад — чтобы не задеть сам выпустивший торпеду истребитель. Это не значит, что B6 полностью оказывается «в тени». Во-первых, взрыв бустирующего заряда, не поглощённый Нергоном-14, бьёт и в «запрещённый» конус, во-вторых, в передней полусфере возникает куча вторичных взрывов — продукты испарения внутренних органов чудовища протонной волной. Но это уже вполне можно выдержать — температура у таких взрывов куда ниже, щит вполне её держит. Особенно если речь идёт о корабле работы Руджесса Нома — этот извращенец умудрился каким-то образом установить ДИНАМИЧЕСКИЙ щит на истребитель! Одна Сила знает, каким образом ему удалось так миниатюризовать эмиттеры, но сейчас это очень даже кстати. Вокруг — сплошной огненный шар, а на броне — ни царапины. И когда приходит ударная волна (тут ведь не вакуум), компенсаторы к ней уже готовы — Вейдер мгновенно загнал в систему управления нужные данные, всё-таки киборгом быть удобно. О «паутинах» в радиусе минимум пары километров можно забыть, как о страшном сне. О «лейкоцитах» — в радиусе километра, они оказались тугоплавкими, но даже те, которые не уничтожило, изрядно пострадали и утратили прежнюю прыть. Вот теперь можно и к главному калибру переходить… — Давай, Ниал! Теперь время есть! Бомбардировщик потряхивает на вторичных ударных волнах — это приходят многочисленные отражения от препятствий, оказавшихся на пути взрыва. Их вычислить заранее невозможно, но они слабее. Вейдер удерживает B6 носом в ту сторону, куда улетела торпеда, прорываясь в центр образовавшейся полости. Показатели мощности большинства устройств резко упали, только щит продолжал работать на полную и двигатели — на десять процентов тяги. В облаке плазмы сияние лучей суперлазера было не видно. Только по своеобразному журчанию аудиоинтерпретаторов и по появлению красной линии на трёхмерной карте наведения он понял, что инициирующие лучи слились и выстрел произведён. Вейдер тут же заставил машину выписать сложную восьмёрку, чтобы «лезвие гигантского меча» разрезало «мозг» в максимальном числе направлений, везде вызывая взрывы и утечку энергии. Он ожидал, что луч погаснет через несколько секунд, но поток квазиплазмы из пустоты продолжал бить и бить, выкачивая запасы тёмной энергии, сделанные за много недель, а может даже и лет. B6 вертелся волчком, расстреливая всё подряд, пока приборы не начало зашкаливать. Пушка выходила из-под контроля, грозя испепелить и сам истребитель, её мощность неконтролируемо нарастала. Но к счастью, Тенебрус и Вейдер на пару предусмотрели и такое. Поворот ключа — и сработавшие пиропатроны отделяют четыре излучателя от корпуса прототипа. Кристаллы продолжают стрелять сами по себе, они уже не нуждаются ни в питании, ни в управлении — а B6 отходит немного назад — и прыгает в обычный космос. Выходя из прыжка примерно в световой минуте от места, где вошёл — потому что лучи суперлазера существуют в обоих пространствах, и было бы совсем глупо и обидно попасть под собственный выстрел, каких бывает один на миллион.