Идём по жизни

-Подожди, подожди, а…. Галина Николаевна? Неужели Николай Петрович…- Ваня с ужасом в глазах посмотрел на Валентину, - он же не мог… я его давно знаю. -Ты дурак? Он ей не изменял… а вот… кто такая Милена узнать надо. Они перекинулись взглядом, читая мысли друг друга и рука Вани потянулась за телефоном и набрал номер опера, который работал на месте, не отрываясь от глаз собеседницы. -Николай Петрович… на гравировке ручки пострадавшей, - последовала недолгая пауза, - да, которую мы нашли в личных вещах. Там точно читается чужое имя, а точнее Милена, - снова пауза, - а ее зовут Мария. Это касается ваш…. Ваня не договорил фразу, так как получил по затылку сильной женской рукой. Он, скривив лицо, потер заднюю часть головы, недовольно что-то прошипев, но заканчивать свою мысль не решился. -Да ничего, ничего, оговорился, -так же недовольно проговорил работник лаборатории. После того, как из трубки послышались гудки, мол вызов завершён, Тихонов кинул телефон на стол, прокричав не очень приятные слова в адрес Валентины, на что та подкинула еще одну порцию удара туда же и с очень гордым видом вышла из лаборатории. А в голове всё крутились мысли: «как я скажу всё Гале, как она примет эту новость, ребёнок не её, она воспитывает не свою дочь, не свою…» Женщина сидела на кушетке в морге, глядя в никуда и капаясь в своих мыслях. Конечно такая новость любого бы завела в шок. Лучшая подруга воспитывает не своего ребёнка, так ещё и инвалида. Конечно чужих детей не бывает, но ведь полковник уверена, что любит ту долгожданную и родную дочь, но спустя время она узнает, что это не так. Мысли, мысли, мысли. Ещё, и ещё, и ещё. В глазах двоится, кружится голова, а внутри пустота. Такое подавленное состояние беспомощности, на совести чувство вины. А почему же? Почему она винит во всем себя… Все дальше Валентина впадает в себя и копается внутри. «Я была недостаточно внимательна, ПОЧЕМУ Я НЕ БЫЛА РЯДОМ? А что дальше… как рассказать все?» Хочется уйти под землю, руки невольно сжимают всё, что находиться рядом. Она мнет и рвёт важный документ, но не замечает этого. Слезы льются, но лицо не изменяет каменный, потерянный вид. В офисе тихо, не слышно обычных шагов, которые отчетливо разносятся эхом по всему офису из-за огромного количества стекол, не слышно треска техники, стука часов… есть только внутренний крик, истошный, громкий, который пытается вырваться. Глубокие вздохи, которые все равно не наполняют воздухом лёгкие. -Валь? Что с тобой? Этот голос прервал мысли и, не отрываясь от пустоты, в которой хотела что-то рассмотреть, Антонова, вполне спокойно, не сменяя выражения лица, нисколько не расслабившись, произнесла. -Почему я не была рядом всё это время, как я это пропустила. -Что, Валя, что? – собеседница схватила за плечи потрёпанную патологоанатом. Пустые глаза, наполненные слезами и ужасом, посмотрели на начальницу. -Галь, Аня не твоя дочь. Руки Антоновой затряслись, а лицо свило, шея, как и все тело, больше не держались, и женщина упала на пол, ударившись головой об стену. Круглова быстро подняла ее, вытирая кровь с белых волос. Она ещё пока не осознавала, что только что ей сказала близкая подруга. Усадив её у стены, Галина Николаевна начала подбивать по щекам Валю, что привело её в чувство. -А теперь с самого начала. Сказала начальник с абсолютно спокойным видом. Дальше последовала долгая история, начиная практически с самого рождения девочки. Сколько эмоций копилось внутри, сколько нерассказанных событий, которые она так долго копила. Наконец-то она выговорилась. Наконец-то не только она знает правду. Но больше всего её поверг в шок ответ собеседницы, которого она никак не ожидала услышать. -Я все знала изначально.