«Something in my heart Told me I must have you» Strangers in the Night Frank Sinatra
Где мне было бы лучше? Какой выбор был бы правильным: остаться с человеком, выбрав для себя обычную простую жизнь без неожиданностей, которую я уже сейчас могу рассказать на двадцать лет вперёд, или же быть с ним, в его мире, где не знаешь, что будет завтра, где каждый день наполнен фантастикой и невозможно предугадать своё будущее? Он говорит меньше слов, чем Дэвид, ещё реже — красивые. Но в его молчании я вижу больше глубины, чем в красноречии красавчика-почтальона. Скудные ответы Рафаэля несут больше смысла, чем он сам мог бы представить. Он говорит обо мне только фактами, мол, «Разве сама не знаешь, что красивая? Разве сама не знаешь, что особенная?». Это его истина. Истина, в которую он верит, и смеётся, когда я задаю ему вопросы, будто они настолько глупые, что давать очевидные ответы не имеет смысла. Я особенная — это он воспринимает как факт, то, что не подвергается сомнению, это данность. И когда я спрашиваю считает ли он меня красивой — смеётся, вернее даже насмехается, искренне, словно это самое глупое, что приходилось ему слышать. Всё равно что спросить: а взойдёт ли солнце? И в этом смехе, казалось бы, издевательском, будто выставляющем меня самой большой дурой на свете — в нём для меня таится больше, чем в красивых комплиментах Дэвида. И я тихо шепчу ему «спасибо», а он удивляется, не понимая, почему за эту «насмешку» с его стороны я благодарна. Говорит, что я странная. И мне хочется быть такой всегда — странной недалёкой девчонкой, которая не понимает элементарных вещей. И снова спрашиваю, и снова получаю смех в ответ, снисходительный взгляд. «Дуреха, совсем ничего не понимаешь, да? Глупости такие спрашивать…». А я только смеюсь, утыкаясь носом в изгиб его шеи, чтобы спрятать раскрасневшееся лицо и не закричать от клокочущей в груди эмоциональной бури. И это искреннее недоумение люблю в нём больше всего. Его чувства странные, угловатые, неловкие. Но искренние. Очевидные, как голая правда, но если пытаешься подловить его на этом, вывести его на чистую воду — делает суровое лицо, будто не понимает, о чём идёт речь. А сам порой забывается, и украдкой я наблюдаю на себе его очарованный взгляд. И понимаю, что на меня ещё никто так не смотрел, как он. Даже Дэвид. Я не смотрю на будущее со страхом и отчаянием, не бьюсь головой об стену, коря себя за отказ от многих возможностей ради Рафаэля. Возможно, мне выпала честь стать частью другого мира, расширить горизонты своих представлений о жизни вообще. И, честно говоря, думая о своём будущем без Рафаэля, мне становится страшно. Я не хочу терять то, что у меня есть сейчас. Ведь так трудно, почти невозможно найти таких верных друзей как эти ребята. И ещё труднее найти кого-то как Рафаэль. Ну и пусть он кажется порой черствым и бесчувственным сухарём — я знаю, что он не такой. И знаю, как воздействовать на него, чтобы от наигранно брутального мачомэна не осталось и следа. Даже забавно, что он до сих пор строит из себя «реального пацана» при мне. Порой откровенно переигрывает, но это кажется даже милым. Рафаэль слегка вздрагивает, когда я провожу рукой по тонкой трещинке, проходящей вдоль всего панциря, — своеобразный шрам от ранения. Страшно вспоминать то время. Я действительно думала, что это конец. — Ты можешь чувствовать прикосновения панцирем? — Не так, как кожей, — отвечает Рафаэль, — но могу. — Удивительно, — улыбаюсь я, перекатываясь на живот и болтая поднятыми вверх ногами. Черепашка, сидящий на полу, повернулся ко мне лицом, криво улыбаясь и интригующе прищуриваясь. Опять пытается со мной флиртовать? Такое чувство, что он смотрит на ютубе ролики «как стать настоящим казановой». Но это, надо признать, ему чертовски идёт, особенно его интригующая полуулыбка — кажется, что я как под гипнозом в такие моменты. — Тебе не холодно? — спросил Рафаэль, упираясь локтями в матрас. — Нет, — хотя черепашье логово не самое тёплое место в наступающую зиму, сейчас мне было действительно жарко. Может, это угольки в его глазах подогревают воздух? Каждый раз я заглядываю в них и вижу там себя, зная, что никто больше в них не появится. Эти створки распахнуты только для меня. Даже Эйприл не появится там чаще, чем нужно, хотя я всё ещё с опаской смотрю в её сторону. Но и она отвечает мне тем же. Порой я ловлю себя на мысли, что абсолютно забываю, кем является Рафаэль. У него просто экзотическая внешность, кажется мне. У меня ведь тоже внешность не совсем стандартная, так что теперь. И я просто восхищаюсь им в глубине души, там, где мои настоящие чувства скрыты от остальных. Даже порой от меня самой. Вижу в нём частичку себя, чувствую каждодневную, ежеминутную потребность быть рядом. И от этого перехватывает дыхание, особенно когда понимаешь, что и он чувствует то же самое. Рафаэль резко дёргает краешками ноздрей, когда я провожу пальцами по его лицу, невольно вдыхает сильнее, и мои губы расплываются в довольной улыбке. Он никогда не озвучивает вслух, что я для него самая лучшая на свете, самая желанная и красивая. Что теперь так же нужна ему, как и братья, и отец (надеюсь, что больше, чем Эйприл). Но я знаю это по его реакциям, по его делам. По хмурому лицу, когда он смущается. По нежной улыбке, когда застаёт меня врасплох. По искрящемуся взгляду, с которым он всегда смотрит на меня. И мне это нравится. Определённо нравится. И это «нравится» застревает у меня промеж рёбер и горячей лавой плавит мои внутренности. — Ты сегодня останешься здесь? До утра? — глухим голосом говорит Рафаэль мне над ухом, когда я приближаюсь к его лицу. Он пытается говорить, будто ответ ему неважен, будто он, как истинный мачомэн, откровенно кадрит меня, пытается своим невообразимым обаянием покорить в самое сердце. Но на самом деле в подтексте просматривается плохо скрытая надежда. — Завтра на работу, — отвечаю я и слышу недовольное фырканье. — Но если хочешь… — Ты можешь пойти на работу отсюда. Я доставлю до места в целости и сохранности, ты же знаешь, — пожимая плечами, говорит черепашка, вроде искренне желая, чтобы я осталась, но в то же время проявляя нерешительность, чтобы открыто попросить и сказать «я так хочу». — Завтра вечером я снова иду к тёте, а потом два выходных. Встретишь меня там? — Как обычно, — криво улыбнулся мутант, и я чмокнула его в губы. Кажется, что это напрочь лишило его всей этой поверхностной наигранности, смахнуло оболочку крутого независимого (от меня) парня и снова открыло мне спрятанного внутри Рафаэля — он смотрел уже более мягко, с явно играющей в глазах надеждой, словно одним незначительным действием я в секунду его обезоружила и поменялась с ним ролями. И так чертовски приятно осознавать, что в нашем дуэте, как ни крути, женская партия является ведущей. — Ну так что? Ты останешься сегодня? Как можно устоять под этим взглядом? Моя собственная теория, выстроенная секунду назад, с треском рушилась. И я не знаю, то ли кто-то из нас действительно ведёт, то ли мы в равной степени так воздействуем друг на друга и оба подчиняемся только одному, тому, что мы не можем контролировать. Никто не может… Я обвила одну руку вокруг его шеи и стянула повязку с головы. Не знаю почему, но этот жест мне всегда казался более чем интимным, будто я обнажаю то, что никто не должен видеть, ведь даже находясь дома, все четверо почти не снимают повязок. — Хорошо, — отвечаю ему прямо в губы, и Рафаэль довольно фыркает. Не знаю, почему он так любит оставлять меня здесь. Нет, мне конечно нравится его семья, и общение с остальными черепашками, а особенно с учителем, приносит мне массу удовольствия, но обычно тут редко бывает возможность побыть один на один друг с другом. Всегда кто-то норовит прервать наше скромное уединение. Как, например, сейчас, когда Майки со всей дури ворвался в комнату, даже не удосужившись хотя бы перед порогом объявить о своём приходе. Кажется, мы смутили его своими проявлениями нежности, и из весёлого урагана он резко превратился в тихого и смущённого мальчишку. — Ой, я просто хотел сказать, что учитель зовёт Роксану, — почесав затылок, произнёс Майки, стараясь не встречаться с недовольным братом взглядами. — Там сериал начался. — Как, уже? — испуганный истеричный крик заставил моего мутанта так же испуганно отшатнуться. Я вскочила на ноги, сшибая Рафаэля в сторону, и помчалась на всех парах в общий зал. Любовь любовью, но пропускать новую серию полюбившегося нам с сэнсэем бразильского сериала «Земля надежды» просто немыслимо! — Ты что уселся? Давай быстрее, — скомандовала я Рафаэлю, и тот, недовольно поморщившись, поднялся с места.***
Майки неловко потёр рукой противоположное плечо, выйдя из комнаты брата. Он чувствовал себя крайне неудобно, застукав его с Роксаной, и всё время забывал, что с момента её присутствия в их жизни требуется стучаться, прежде чем войти к Рафаэлю, хотя до этого они свободно передвигались по всему логову. Он прошёл на кухню, откуда так же хорошо открывался вид на телевизор, и сел за стол, лениво ковыряя пачку чипсов. На него напала апатия и какая-то труднообъяснимая грусть. Роксана примчалась на всех парах в зал, выхватив попутно пару мандаринов с кофейного столика, и села на противоположный от сэнсэя край дивана. На экране уже загорелась знакомая заставка, и девушка едва могла скрыть свой восторг от нетерпения посмотреть новую серию. Сплинтер же ограничился лишь довольной улыбкой, свидетельствовавшей о том, что эмоции его схожи с эмоциями Роксаны. Рафаэль пришёл следом и с грохотом уселся на пол, прислоняясь панцирем к дивану, на что получил неодобрительное шипение со стороны других. — Ничего себе, — воскликнула девушка, — Хулио оказался убийцей третьего мужа Эмилии. — Я всегда предполагал, что за этим персонажем кроется нечто страшное. Это было видно по его взгляду, — ответил на реплику Сплинтер. — Правда? А я бы никогда не догадалась, он казался таким милым… — О, вы ещё слишком юны и неопытны, дорогая моя, — ответил учитель, прищуривая глаза и поглаживая бородку. — Советую начать набираться опыта с просто замечательной картины «Анна Мария — дочь кофейного барона». Роксана многозначительно закивала головой, думая, какой же сэнсэй всё-таки мудрый. И не обделён тонким вкусом в кинематографе. — Вы серьёзно? — с удивлением глядя на отца, спросил Рафаэль у обоих любителей сериалов. — Не мешай смотреть, — шикнула на него Роксана. — Я не перестаю удивляться, Рафаэль, что, в отличие от всех навыков и умений, переданных мною вам, вы совершенно не переняли деликатного отношения к культуре и стали абсолютно неразборчивы, — наставлял Сплинтер сына. — В таком случае самое лучшее, что ты можешь сделать, это молчать и не мешать другим наслаждаться прекрасной картиной. Рафаэль послушно замолчал, и строгий тон сэнсэя его даже пристыдил. Мутант принялся вникать в суть сюжета, не мешая остальным ценителям своим бубнежом. И он действительно старался. И действительно терпел. Но когда беременная Лучия призналась Сантьяго, что носит под сердцем не его ребёнка, а бедный парень от горя бросился с моста, оставляя сыновей своей любовницы Марии сиротами, а та в свою очередь со словами «любимый, мне не жить без тебя» кинулась в пучину вслед за ним, черепашка не выдержал, устало вздохнул и закатил глаза, не в силах выдержать такой безжалостной атаки на его мозг. И тут же получил от отца тростью по голове. — Ауч! — Хватит демонстрировать всем своим видом абсолютное невежество. Если не в силах культурно развиваться, то, будь так добр, не мешай другим. Рафаэль ошарашенно глянул на Сплинтера, который говорил совершенно серьёзно, и не мог понять, каким образом бразильские выносители мозга смогли зазомбировать бедного старичка. Роксана тихо посмеялась над мутантом и мягко провела ладонью по месту удара, на что черепашка тут же отреагировал. — Хочешь мандаринку? — спросила она, подставляя Рафаэлю очищенный фрукт. Мутант потянулся губами к угощению и съел его целиком прямо из её руки, ненароком облизывая внутреннюю поверхность ладони. Девушка засмеялась, погладив Рафаэля по щеке, и он досматривал сериал в уже более весёлом настроении. А тем временем Майки, подперев голову рукой, с тоской наблюдал за братом и его подружкой, думая, как так получилось, что Рафаэль урвал лакомый кусок. Он, безусловно, был рад за него, но почему-то наблюдаемая картина вызывала в нём только печаль и немножко зависть. Лео, поймавший угрюмое настроение брата по ясно какой причине, решил, что уже пора выйти на поверхность и заняться привычным делом, чтобы не было времени забивать голову всякой ерундой. Рафаэль поднялся с пола и поцеловал Рокси в макушку на прощание, и девушка тихо шепнула ему: «Только без глупостей. Тебе ещё завтра меня от тёти забирать, так что ты пока нужен мне живым». Мутант улыбнулся и проследовал за братьями, оставляя Роксану под присмотром отца, который уже проверял свою коллекцию любимых сериалов в поиске подходящего на этот вечер.***
Майки сидел на крыше и любовался видом мерцающего миллионами огней города, словно усыпанного мелкими блёстками и как зеркало отражавшего небесную красоту. Вернее, даже впитавшего её, полностью затмив своим светом свечение звёзд. На черепашку накатила гнетущая тоска. Он всё никак не мог взять в толк, как получилось, что Рафаэль — этот грубый и всегда скептически настроенный бугай, — первым привёл в дом девушку. И как так вышло, что она в него влюбилась. Ведь с самого детства сэнсэй предостерегал их от общения с людьми, скрывал от всего мира. Да и уже во взрослом возрасте реакция других была ужасающей. Монстры — так их называли. Те, кому суждено вечно прятаться в тени. И тут как снег на голову свалилась Роксана. Девушка, которая дала надежду не только Рафаэлю, но и остальным. И если двое старших братьев эту надежду могли проигнорировать, то для Майки она загорелась как северное сияние над головой. — Ну если уж Рафаэль нашёл себе подружку, то ходячая харизма Майки уж точно должен быть популярен среди девчонок! В голове уже зрел план. Мысленно проходясь по событиям встречи Рокси и Рафаэля, информации о которой было крайне мало, черепашка отметил для себя важные моменты: нужно найти девушку, гуляющую по тёмным и опасным закоулкам, подождать пока кто-то нападёт на неё, свалиться с неба (с крыши), словно ангел-хранитель, спасти бедняжку от негодяев и под восторженные вопли «мой герой» принять от спасённой заслуженный поцелуй. Представляя эту картину, Майки невольно вытянул губы вперёд, воплощая в жизнь момент славы. Затем, очнувшись от своих мечтаний, подскочил на ноги и во всеоружии ринулся искать самый страшный уголок района. К счастью, уже буквально через полчаса черепашка набрёл на ночной клуб, из открытых дверей которого звучала оглушающая музыка и то и дело вываливались изрядно подвыпившие люди. — Вот и она, — заворожённо произнёс Майки, глядя на слегка пошатывающуюся девушку на высоких шпильках и в коротком платье, но гордо сохраняющую свою осанку прямой. Она шла от клуба в направлении центра, спотыкаясь через раз, и вдруг решила, что пора бы сократить путь через тёмные коридоры между домами. Её мысль уловили двое идущих сзади мужчин, один подтолкнул другого под бок, и оба они завернули вслед за девицей. Супер ниндзя черепашка Майки не заставил себя долго ждать. Преодолев расстояние между домами, он лихо спустился по пожарной лестнице вниз, в то время как один из преследователей закрывал кричащей девушке рот. — Вас разве не учили, как нужно обращаться с дамами? — намеренно понижая голос, пародируя Супермэна из любимого мультсериала, сказал мутант. Насильники обернулись, пытаясь вглядеться в тень и найти того, кто им помешал. Один из них вынул из кармана раскладной нож и выставил его вперёд. Девушка испуганно вперила взгляд в оружие в руке мужчины. «Ничего, детка, теперь тебе нечего бояться. Ведь твой спаситель уже здесь». Микеланджело разбежался и, оттолкнувшись от мусорного бака, припечатал нунчаком по спине вооружённого бандита. Тот заныл и рухнул на землю, не сумев удержаться на ногах. Теперь Майки не прятался, как привык это делать прежде, а гордо возвышался каменной зелёной стеной над преступниками, которые уже вжимались в асфальт и корчились от страха. — Бу, — спугнул их мутант, наклоняясь вперёд, и оба мужчины сорвались с места, крича от страха. Майки, довольный сам собой, улыбнулся, глядя на трусливых людишек. Он подошёл к девушке, которая замерла и не могла сказать ни слова, и протянул ей руку. — Мэм, с вами всё в порядке? Девушка отшатнулась, раскрыла рот, из которого начали выходить то ли стоны, то ли мычание, становившееся всё громче и страшнее. Она впечаталась в мусорный зловонный пакет, быстро встала на ноги, ломая свои невероятной длины шпильки, и ринулась вслед за своими насильниками со словами: «караул, мусорный монстр!» Черепашка так и остался стоять с протянутой рукой, глядя, как ковыляющая фигура девушки стремительно удаляется от него. Он огорчённо вздохнул, опуская голову, от злости пнул пару мусорных пакетов так, что они отлетели к стене и разорвались, извергая из себя всё содержимое. Майки не верил, что его люди воспринимают как монстра, а с Рафаэлем хотя бы начали с пришельца. И где же ему найти такую Роксану, когда абсолютно все — и спасённые, и нападающие — разбегаются кто куда при виде мутанта? Микеланджело с разбега пнул очередной мешок, выплескивая всю свою злость, и тот приземлился рядом с крыльцом заднего выхода клуба, дверь которого была настежь открыта, и тусклый свет старой лампы подсобки ровной полосой пролёг от стены до стены. И на этой дорожке вырисовывался силуэт. Черепашка сглотнул, когда увидел девушку в грязном фартуке, с пакетами в обеих руках, так и застывшую от увиденного. Майки даже показалось, что это не настоящий человек, а просто картонная вывеска во весь рост, пока вывеска не моргнула. — Ой, — испуганно вылетело из него. Он сглотнул, примирительно вытянув руки перед собой. — Это не то, что вы могли бы подумать. Это просто костюм, да. Ещё с Хэллоуина не снимал, вот. Ну что вы так застыли. И не дышите. Или дышите? Моргните один раз, если да, и два, если нет. А может, вы не слышите вообще? Хорошо-хорошо. Если это из-за мусора, то я всё уберу, обещаю. Вы только не кричите, хорошо? С каждым словом глаза девушки округлялись всё больше, норовя выскочить из орбит, и Майки на самом деле испугался, что такое может произойти. Он нервно подпрыгнул, когда пакеты с грохотом выпали из рук девушки и та уже устремилась вслед за ними встретиться с асфальтом лицом к лицу, но мутант успел её подхватить. Она откинула руку в сторону, безвольно свесившись головой вниз, и Майки смог рассмотреть её ближе. В свете старой лампочки она казалась довольно милой блондинкой, немного уставшей, с растрёпанными, не первой свежести волосами и розоватыми щёчками. Майки заворожённо глядел на чудо, свалившееся ему прямо в руки, и в ту же секунду понял: — Это моя судьба… Поднялся с ней на руках, осторожно, будто нёс настоящее сокровище, и поскакал навстречу новым приключениям в неведомую даль.~~~~~~~
Продолжение следует…