Тайные надежды Катсуки Бакуго

Катсуки считала себя жутко невезучей. Знаете, это обидно – ей скоро должно было стукнуть аж двадцать три, а в топе ей так и не удалось подняться выше пятого места. Наверное, ей не стоило переживать, ведь для ее возраста этот результат был совсем уж не так плох. Да только вот она не забывала, что в двадцать два года Старатель был вторым. И не забывала, как чертов Деку смущенно лыбился ей с пьедестала обладателя первого места. Самый большой неудачник всей планеты обошел ее… Ее успокаивало одно: когда она его обгонит ему будет вдвойне обиднее. А Катсуки знала, что однажды это сделает. Станет первой. Она усиленно тренировалась, не позволяла себе лишних выходных и повергала в пучину отчаянья злодея за злодеем. Такая уж она девица, она будет подниматься на самую вершину, что есть мочи, и однажды окинет всех, кого оставила внизу презрительным надменным взглядом настоящей победительницы. И ей нет дела до всяких глупостей вроде отношений! Сожительство с ботаником ни в счет. Просто жить вдвоем куда проще. Он хорошо готовит, не ноет, когда она делает ему больно в постели (только хнычет слегка), и не настаивает, когда она неделями пребывает не в настроении (для того самого). Деку вообще кроток и незаметен, словно призрак; обычно он приходит домой после работы поздним вечером, и пахнет от него дымом, кровью и потом. Парень слишком измотан для разговоров, и он молча исполняет все, что она просит: убирается, делает пожрать. Иногда он перед сном смотрит телевизор, а иногда подолгу говорит по телефону с мамой или Всемогущим. А Катсуки сидит рядом, но чаще лежит. Закинув на него ноги или еще что-нибудь. Но спросите у нее, нравится ли ей жить с ботаником, и она точно убьет вас. Ведь он априори самый невыносимый из мужчин, ебаная тряпка с ротиком, не способным говорить, не лопоча – по крайней мере, с ней. И он явно скучный, да и целуется просто ужасно. На первых порах это абсолютно точно было правдой. Словом, стыдно с таким встречаться, вот они и не вместе. - Но вы же ебетесь, - говорит Киришима задумчиво, делая жадный глоток пива из банки. Они встречают закат на крыше высотки, на одном из этажей которой их офис. Катсуки смотрит на небеса, малиново-оранжевые и теплые, как чертовы тортики, которыми ее балует ботаник по воскресеньям, и у нее текут слюнки. - Ну и что. Я просто сбрасываю напряжение. Считай, занимаюсь благотворительностью. Кто кроме меня вообще стал бы иметь дело с этим тупицей? Да брось, ты меня понимаешь. Ты же тоже ебешься с этой… - Катсуки щелкает пальцами, пытаясь вспомнить. – Рогатой, короче. - О, как грубо! Ты реально не помнишь ее имени? Она же была твоей одноклассницей! И она моя девушка! Катсуки могла бы поспорить или разозлиться, но не делает этого. Она уже давно не раздражается по пустякам на Киришиму. Ближе у нее друга нет, да и она выплескивает почти всю свою ярость по любому поводу дома на ботаника. Посему Киришима единственный знает о постыдном факте ее «неотношений» с Деку. - Ну он же не предлагал мне встречаться, - неожиданно признается она, привычно хмурясь. – Значит, мы не пара. Киришима почему-то краснеет, как дурак, и улыбается: - А ты бы хотела? И железная банка взрывается в девичьей мозолистой ладошке. Катсуки до боли ненавидит свою невезучесть, но, когда Красный Бунтарь начинает горячо заверять ее в том, что Деку точно считает ее своей девушкой, ей почти не хочется ненавидеть весь белый свет. Ведь он ответственный, говорит Киришима. Для него слово «отношения» - не пустой звук. И этот парень стойко терпит тебя, Бакуго, уже долгое время. «Но не любит» - думает она, и сама себе удивляется. Ее не должно волновать, что на сердце у этой перекаченной брокколи с ножками. Вопреки всему ее волнует. Деку почти всегда засыпает первым, и она смотрит на его лицо. На веснушки, темные и большие, явно уродливые, но почему-то не бесячие. И ей бы хотелось, чтобы он тоже иногда любовался ею, когда она не видит… пускай любоваться особо и нечем. Когда Деку болеет, а болеет этот придурок едва ли не чаще, чем тупит, ей очень тяжело. Один раз с тех пор, как они начали жить вместе, он даже угодил в больницу на неделю, и Катсуки почти не спала, пока он не вернулся. Ей было очень страшно, и она злилась на себя, потому что впервые чувствовала одиночество… так остро. Словно, если его не выпишут и Деку не вернется в их съемную двушку, эта чертова квартира превратится в ее персональную тюрьму. Она думала о задроте двадцать четыре часа в сутки, но заходила к нему в палату на минут пятнадцать, пускай, и каждый день. Катсуки бы хотелось, чтобы Деку было больно, когда она возвращалась после посиделок с Киришимой, пропахшая алкоголем. Катсуки бы хотела, чтобы он почаще проявлял инициативу в сексе, а не лежал красным от смущения бревном. Ну, по крайней мере у него неизменно на нее стояло. Не то, чтобы это ее сильно успокаивало. Может у него и на Урараку бы встало, и на очкастого, и на Всемогущего, почем ей знать. (просто так вышло, что на выпускном он трахнулся именно с ней, и никого другого не познал) Она его не понимает, он ее бесит, даже не так, Катсуки его ненавидит, и она никогда не устанет тренироваться, чтобы однажды… Доказать ему. И немного самой себе. - Каччан, - однажды говорит он жалобным голосом, когда она отчаянно быстро пожирает свою непрожаренную глазунью из трех яиц. - Декуууу, - рычит она с набитым ртом, - не мешай мне тупыми разговорами по утрам! Я и так опаздываю! - Но… - Если что-то важное, вечером скажешь! - Я… Нет, - серьезно говорит он. – Сейчас. Я должен сказать сейчас. На фоне его почти уверенных слов говорит красивый голос из телевизора; они, как примерные герои, начинают свой день со сводки новостей. Мягкий утренний свет, проходя без труда через белые занавески, заботливо подаренные мамой Мидории, ложится на шелковистые зеленые волосы парня, заставляя их красиво блестеть. Катсуки ему почти завидно. Ее волосы жесткие и на ощупь совсем не приятные. - Что, задница опять болит, да, Деку? - издевается она. – Сидеть можешь, и радуйся… Сразу нужно меня останавливать, когда что-то не нравится. - Н… Нет, дело не в этом. - Тогда в чем? Тц, да не молчи ты, я правда тороплюсь. – И она деловито закидывает их с Деку опустевшие тарелки в посудомойку. Осталось выпить кофе, и она готова вершить правосудие на улицах их многострадального города. Ну и людей спасать. - Нам нужно будет… серьезно поговорить, Каччан. - Ты издеваешься?! Сейчас говори! - Нет. Давай не сейчас. Этим вечером приходи в девять… на наше место. Ты же помнишь… э… ну, про что я? Их место – старый клен в городском парке. - У нас есть место? С каких пор? Они играли там, будучи детьми. - Ты про диван, Деку? Ты же там обычно вечера коротаешь. - Нет, я про парк. Катсуки, приходи туда в девять. Пожалуйста. Деку встает из-за стола, прихватив с собой продукты, которые необходимо засунуть в холодильник, а она пытается прийти в себя. Он не смотрит на нее, а она пялится на него с подозрением и почти беспокойством. Уж не простудился ли снова ее ботаник? - Не стоило пускать его на работу, - жалуется она Киришиме через час, когда им дают задание прочесывать малолюдные кварталы в поисках очередных нарушителей порядка. Прохожие с интересом косятся на них, кто-то пытается сфотографировать, но они к этому слишком привыкли. Хорошо хоть дикая репутация Катсуки отпугивает от них слишком уж приставучих фанатов. - Может он решил устроить тебе свидание, - предположил вдруг Киришима. Катсуки знает, что ботаник не способен на такое дерьмо. И хорошо, не хватало его на свидания выгуливать. - Он не умеет в романтику. - Хм, ну все равно приоденься. - Пф, стану я одеваться красиво для Деку, - выплевывает его имя она. - Ну не знаю. Вдруг он хочет сделать тебе предложение? Его слова хлещут девушку по щекам пуще сильного осеннего ветра. - Чё? – тупо спрашивает она, и к ее щекам приливает кровь. Вот так жить всегда – только она, ботаник и диван? А еще совместные прогулки в магазин, просмотры телека, его теплые сильные руки, такие большие и уютные… его поцелуи украдкой и его горячие щеки, которые ей нравится кусать – и навсегда? Весь Деку ее, навсегда, до гроба? Ботаник, который никуда не денется? Который правда что-то чувствует к ней? Что ж, она, конечно, ему откажет. Разумеется, откажет. Размажет его самолюбие по стенке, как он размазывает ее собственное последние лет семь. Ну а потом может быть согласится. Но точно не сразу! - Ну тогда я беру на сегодня отгул, - заявляет она Киришиме. – Передай боссу, на следующей неделе выйду в выходной. Она разворачивается на каблуках и устремляется в одном ей известном направлении. - Э… В смысле?! – Напарник, ошалев, срывается за героиней и быстро ее догоняет. - Пойду платье куплю. Вдруг он реально предложение сделает. Нужно быть красивой, когда я ему откажу. Катсуки собственные слова кажутся ужасно логичными. Только вот Киришима смотрит на нее с явным осуждением. - Что вылупился? Нужна помощь с теми злодеями, так и скажи! – рявкает она. - Да нет, справлюсь. Ну удачи тебе. С отказом, - насмешливо заявляет он. - Она мне не понадобится. – И Катсуки демонстрирует парню свой фирменный оскал львицы, вышедшей на охоту. Правда, предстояло ей выйти не охотиться, а впервые со времен выпускного приводить себя в порядок. Она с трудом представляла, что нужно делать, но звонить кому-то из подруг, которых, кажется, у нее и не было, было нереально, а разговоры с матерью неизменно заканчивались крепкими ссорами. В любом случае, в шоппинге Катсуки была полным профаном. Подбирать спортивную одежду она умела, да и обувь, но на этом ее полномочия заканчивались. Ей повезло, что в первом же магазине, в который она зашла, ей подвернулась какая-то терпеливая и понимающая девушка-консультант. Возможно, она не увлекалась героикой, и поэтому не донимала Бакуго лишними вопросами и просьбами об автографе или чем-то подобном. Просто помогла подобрать платье – и в итоге Катсуки осталась довольна. А что, ей уже можно носить красные платья с вырезами во всех стратегически важных местах. Вот умора будет, если у Деку кровь из носа потечет на улице! Жалкий ботаник, ему просто не на что надеяться – вот о чем самодовольно думала Катсуки, сидя в парикмахерской, пока ей колдовали над волосами. Да-да, впервые со времен младшей школы она соизволила с ними что-то сделать, хотя с ее непослушным острым ежиком и сложно придумать нечто женственное. Конечно, этот придурок Джинс пытался ее уложить на первом классе Геройской Академии, но память Катсуки услужливо стерла тот болезненный эпизод ее юности. Когда она полностью приготовилась к встрече с Деку, не было еще и пяти, так что следующие четыре часа девушка провела, шатаясь по городу и просиживая в фастфудных за стаканом газировки и интернетом. Ха, не хватало прийти раньше него. Она вообще планировала опоздать. Но себе назло пришла вовремя, ровно в девять, и над головой ее уже рассыпались белыми точками звезды, напоминающие ей веснушки чертового задрота. Их клена больше не было, был только жалкий пенек посреди пустынной полянки с влажной от моросящего осеннего дождя зеленой травой. Сердце Катсуки болезненно сжалось, потому что, кажется, она любила этот клен. И ей было больно видеть, как мокнет без зонта Деку, сидящий на пне, наверное, уже достаточно долго – белая рубашка на нем прилипла к голому телу, а завитушки волос потемнели и потяжелели. Он как-то странно посмотрел на нее, и ей стало неприятно, потому что в этом взгляде не было даже щепотки восхищения. А она очень старалась. - Держи зонт, - сказала Бакуго вместо приветствия, протягивая его Деку. А он не принял, продолжил сидеть, внимательно глядя на нее. Катсуки стало противно. - Ты оглох? – И она огрела его по голове дамской сумочкой. - Прости. Он соизволил подняться и посмотрел на нее сверху вниз. Обычно Деку немного сутулился, и разница в росте не была особо заметна, но во время важных сражений он обычно держал осанку. Катсуки видела каждую капельку на его длинных ресницах, видела решимость его взгляда, и поняла, что, если он сейчас действительно предложит ей пожениться – господи, она не сумеет отказать. Потому что перед ней стоит самый бравый из героев. И ей до него не дотянуться, никогда не дотянуться, потому что он справедливый, красивый, сильный. У него нету недостатков, и, наверное, она влюблена в него. Да, совершенно точно влюблена. Она хочет целоваться с ним, хочет, чтобы ему было хорошо… - Катсуки, нам лучше расстаться. Ей тяжело дышать, и в голове пусто, но она не чувствует обиды. Она вообще ничего не чувствует. Бакуго только теперь замечает, что на голой земле рядом с пеньком лежит желтый походный рюкзак, набитый его пожитками. - Мы не можем расстаться. Ее голос звучит насмешливо и жестоко, прямо как обычно. - Мы с тобой, - слышит она себя, - даже, блять, не встречаемся. Катсуки разворачивается и уходит, но не знает куда ей теперь идти.