Космос

Поток мыслей вихрем пролетает в голове раз за разом, возвращая меня в ту параллельную реальность, где я признаюсь Соколову в любви, а он меня прощает. Сердце сжимается именно в тот момент, когда воображаемая картинка показывает мою ладонь в его руке и теплую улыбку на его губах. Кожу руки буквально жжет от этого, а воздух в лёгких заканчивается. Моя выдуманная сказка могла стать явью, не будь я упёртой дурой. Надо было слушать Ирку. Мы не виделись около недели, так и не поставив все точки над i, потому что внутри меня слишком много ожиданий, а внутри него - не воплотившихся в жизнь мечт. Мы словно живем на разных планетах, объясняемся разными языками, но нас тянет друг другу вопреки всему, несмотря на тонны недопонимания. Я точно знаю, что хочу его, как своего человека, хочу его рядом, и хочу больше никогда не делать ему больно, потому что я осознала, насколько родным он стал для меня за последнее время. А делать больно родным людям - делать больно себе втройне. До рабочего дня остаётся ровно три минуты, я мысленно веду обратный отсчет, ожидая, наконец, вернуться домой и упасть в кровать, чтобы забыться во сне, избежав новой порции боли и слёз. Мне просто легче заполнить свой день большим количеством дел, нежели прокручивать тяжёлые мысли в голове бесконечно. Но несмотря на загруженность на работе, Соколов ещё ни на минуту не оставил в покое мой мозг. Такой смелый и самодовольный. Хитрый и порядочный. Вечно смеющийся, но глубоко переживающий. Человек, полностью состоящий из противоречии, каждое из которых я готова принять. Но только кому это теперь нужно. Чем можно было испортить моё и так не состоявшуюся жизнь? Моя мама уехала от меня в детстве на поиски новой любви, школу я заканчивала абы как, потому что мне никто не рассказал, для чего нужно развивать себя и учиться. Стрелки часов открывают отсчет нового часа и я, быстро накинув на себя длнный шарф с дублёнкой, выскакиваю из салона, закрываю дверь на ключ, потому что сегодня за старшую оставили меня, и быстрым шагом иду к своему дому, где меня ждет горячий чай и душ. На секунду в мечтах о пушистом одеяле даже забывается моё стервозное поведение с Серёжей, когда я просто ни во что его не ставила. А он терпел и продолжал быть рядом, хоть и на расстоянии. До подъезда остаётся несколько метров, как меня резко дёргают за локоть. Картинка перед глазами на секунду мутнеет, я не вижу лица человека, только чувствую сильную хватку. - Куда такая красотка и одна? - слащавый голос разливается по пустому двору, заставляя меня сфокусировать взгляд на источнике звука: высокий парень, черная куртка, кепка - ничего необычного, кроме затуманенного странной пеленой взгляда. К горлу подкатывается ком. - Извините, я спешу, - я стараюсь быстрее скрыться, потому что внутри зарождается дикий страх, предчувствие чего-то плохого. - Да ты не торопись, - мужское тело медленно, но уверенно, придвигается ко мне, пока я лихорадочно перебираю в голове пути отступления. Моё сердце учащает свой ритм, и кажется, что увеличилось в объеме, задевая лёгкие и ребра при каждом новом ударе. Дыхание перехватывает от накатившей волны страха и я цепенею. Я теряю контроль над временем, впадая в какую-то прострацию, потому что пропускаю момент, когда чужие руки начинают касаться моего тела, расстегивая куртку. Напор человека напротив нарастает ежесекундно, я пытаюсь остановить это, но моих жалких попыток оказывается мало: спиной натыкаюсь на холодную стену дома, холодные ладони проникают под кофту и всё, что у меня получается - это жалобно всхлипнуть. - Нет, не надо, - ещё одна попытка оттолкнуть его от себя, - я не хочу. - Пошли ко мне, девочка, не упирайся, - слёзы давно застлали мои глаза, отчего я не могу разглядеть, что происходит. Только чувствую чужие руки повсюду и животный страх у себя внутри. - Пустите, ну пожалуйста, - мои тихие, рваные просьбы тонут во тьме двора. Кажется, этой ночью во мне что-то должно сломаться, потому что сил бороться дальше у меня нет. - Эй, - как гром среди солнечного дня раздаётся за спиной этого урода. Я боюсь открыть глаза, но чувствую, как мышцы расслабляются от этого голоса, - руки от нее убрал. Соколов. Боже. Моё сбившееся дыхание, чужие руки где-то под кофтой, слёзы - всё смешалось в один сплошной кошмар, который прекратился только одной командой. - А ты кто вообще? Девка наша, - с силой зажмуриваюсь, пытаясь провалиться в другую вселенную, пока здесь всё разрешится без меня, и только в груди что-то отчаянно трясется в страхе за Серёжу. Ответа не последовало, потому что в следующий момент раздаётся глухой звук, похожий на удар, и тело, прежде прижимавшее меня к стене дома, падает навзничь на землю. За пределами моего мира сейчас творится что-то страшное, потому что я слышу удары, маты и ругань, как Соколов угрожающе выгоняет их из нашего двора. - Сука, - летит в ответ Серёже, а потом я слышу ещё несколько ударов. В какой-то момент все посторонние звуки уходят на второй план и я слышу только биение своего сердца, что укрепляет мои невидимые стены и не даёт призрачному спокойствию рухнуть. - Ещё раз увижу рядом с ней, - голос Серёжи, кажется, ни разу не дрогнул, - убью. И в эту секунду внутри меня что-то обрывается. Я открываю глаза и вижу, как Соколов напротив тяжело дышит, как этот парень лежит на земле и прикрывает лицо руками. И кровь. На снегу. Мне становится дурно, но лишь от того, что человек, которого я столько лет игнорировала, на деле может убить за меня, лишь бы моё жалкое тело было целым и невредимым. Эта зависимость человека от человека кажется мне сумасшествием, чем-то слишком нездоровым, но глядя на хладнокровного, почти спокойного Серёжу, я понимаю, что это просто его позиция последних лет - быть моей защитой. Губы дрожат, волосы растрёпаны: мой вид сейчас вряд-ли можно назвать презентабельным, но это не мешает Соколову окинуть меня насквозь пропитанным беспокойством взглядом, а спустя секунду он оказывается рядом, окутывая своим запахом. Такой родной. - Катюш, - его ладони хаотично перемещаются по моему телу, лицу, поправляя одежду и волосы, наспех вытирая слёзы с лица, - всё хорошо, ну. И всё, что мне остаётся сейчас - просто тихо плакать, потому что остальное берёт на себя он. Сердце задыхается в бешеном ритме, слёзы продолжают душить, но несмотря на подступающие вновь приступы истерики, дикий страх внутри постепенно сходит на нет, потому что он крепко прижимает меня к своей груди, внутри которой также быстро бьётся огромное и доброе сердце. - Пойдем домой, - почему-то он говорит шёпотом. - Не хочу домой, - куда-то в уличную темноту. Не хочу, потому что знаю, что останусь там одна и умру от страха. - Я знаю, я веду тебя к себе, - застёгивает мою куртку, греет мои ледяные ладони в своих горячих руках, а потом сгребает в охапку и, держа под руки, ведёт к своей машине, где воздух пропитан его запахом. Где тепло и безопасно.

***

Дорога до его дома не занимает много времени, мы добираемся слишком быстро, чтобы я успела прийти в норму, поэтому слёзы текли по лицу одна за другой. Мне удавалось плакать бесшумно, потому что Соколов всякий раз кидал на меня болезненный взгляд, красноречиво говорящий, как ему не по себе. Серёж, мне тоже, поверь. Мы поднимаемся в лифте, он стоит за моей спиной так близко, словно готов в любую секунду поймать меня и спасти вновь. Он быстро открывает дверь в свою квартиру, и когда она закрывается, я наконец чувствую себя в абсолютной безопасности. И меня срывает: я облокачиваюсь о стену, утыкаясь прямо в холодную поверхность лицом, и плачу взахлёб. Мне плевать, что подумает Соколов, как я могу глупо выглядеть в его глазах, мне просто противно. От себя, от ситуации вокруг. От чувства использованности. Лёгкие скручивает от нехватки воздуха, в голове раз за разом проносятся отрывки этой чудовищной сцены. Не пойму, от чего мне больно больше: от самого факта, что меня только что чуть не взяли силой или от того, что кровавые следы на шее и спине до сих пор жгут. Мои плечи дрожат, ногти впиваются в кожу ладоней. А после моего очередного всхлипа, тяжёлые ладони ложатся мне на предплечья, медленно разворачивая меня на сто восемьдесят градусов. Он тянет меня на себя и я без сопротивлений утыкаюсь ему в грудь, рыдая пуще прежнего. - Ну, всё, успокаивайся, - его рука гладит меня по голове, - всё позади. - Серёж, ну почему? - я говорю ему в шею, сильно влажную от моих слёз, - почему они все думают, что я дешёвка? Я говорю это неосознанно, не придавая особого смысла словам. Мне просто нужно услышать его убаюкивающий голос, неважно, что он им скажет. - Перестань, пожалуйста, никто так не думает, просто… - он неожиданно замолкает, а спустя несколько секунд, отстраняясь от меня, продолжает, - кто они, Кать? И я замираю. Черт. Черт. Черт. Он не должен был узнать об этом. Внутри меня всё начинает трястись еще сильнее, потому что я знаю, что если Серёжа услышит эту историю со Стасом в главной роли, то плохо будет всем. И Соколову в первую очередь. Слёзы начинают литься ручьями, воздуха не хватает, мне страшно. За него. Он ведь не оставит это просто так. Его глаза в секунду находят мои и выжидающе смотрят. Такие глубокие, полные заботы. И решительности. - Катя, говори, - он чуть трясёт меня за плечи, пока я вновь завожу шестеренки в своей голове. Он чуть ли не единственный человек на свете, кто примет меня любой и сделает для меня всё, несмотря на всё дерьмо, что было и есть между нами. Он был рядом постоянно, а я не пыталась ничего предпринять, чтобы отплатить ему добром на добро. И сейчас я не нахожу лучшего способа показать свою благодарность ему, чем рассказать всю правду. Разговаривать - это не больно. - В тот раз, когда мы пытались быть вместе, - я шмыгаю носом, утирая непрекращающиеся потоки слёз, - мы собирались с тобой…я зашла к нему в квартиру и Стас… - мой голос дрожит, речь льётся несвязным потоком слов. Сил собирать всё в логическую историю нет, - я не хотела этого, - на грани шёпота, что я даже не уверена, слышал ли он меня. Серёжа как-то странно меняется в лице, сжимая руками мои плечи. Кажется, время вокруг нас застыло и есть только мои тихие всхлипы и его неоднозначная реакция. - Он что, трогал тебя, - с такой злость в голосе, что меня передёргивает и сердце учащает свой ритм, - твою мать. Боже, нет, не надо. В моей голове пролетают сотни вариантов исходов событий, где он разбирается с этим. Я слишком хорошо его знаю, чтобы надеяться на его снисходительность. Не хочу, чтобы у него опять были проблемы из-за меня, несмотря на то, что его самая большая проблема - я. - Серёжа, прошу тебя, не надо его трогать, - я буквально висну на его руке, пытаясь вернуть его взгляд к себе, - ну не надо, я тебя умоляю, - голос срывается, переходя на шёпот, я захожусь в истерике, забывая дышать, - у тебя могут быть проблемы, не надо, пожалуйста. Неожиданно он переводит на меня свои глаза, пару секунд осматривает заплаканное лицо, а потом, словно очнувшись от какого-то помутнения, берёт меня за плечи, выравнивая из полусогнутого положения перед собой. Мы так и стоим какое-то время, изучая друг друга, как будто видимся впервые в жизни. Кажется, в его голове сейчас крутится слишком много мыслей, недостающий пазл в наших отношениях наконец складывает общую картинку и до него доходит: я не спала с ним. Какая-то странная грусть проскальзывает в его взгляде, пока он медленно притягивает меня к себе, вероятно, находя нужные слова, чтобы покончить с этой истерикой. И он, как ни странно, находит. - Катюш, всё, прекращай, - он вновь гладит меня по голове, а я продолжаю рыдать, осознавая свою никчемность, - ничего не будет, обещаю, - шепчет мне на ухо, пока его свитер намокает от моих слёз, - не плачь. Я неожиданно прихожу к мысли, что если бы не мой идиотизм, то ничего этого не было бы. Ни проблем со Стасом, ни сегодняшнего случая. Со мной был бы рядом Соколов, который смог бы пресечь любые неприятности в моей жизни на корню. Я бы могла быть счастлива и не мучать других людей своей нерешительностью. От этого нехитрого умозаключения я начинаю плакать ещё сильнее, размазывая остатки туши по шее Серёжи. - Так, всё, - он насильно разрывает наши объятия, наспех снимая с меня куртку и толкая в ванную. Я даже не успеваю ничего сказать, как он подхватывает меня на руки и усаживает в ванную прямо в одежде. - Нет, не надо, отпусти, - я брыкаюсь, потому что его затея заочно кажется мне бредовой, но он непреклонен. Резко тёплая, почти горячая вода обрушивается на моё побитое тело и я замолкаю. Он переводит душ на мою голову, поглаживая по волосам и отводя их за спину. Я подтягиваю колени к груди, обхватывая их руками, и закрываю глаза, вторя движением руки Соколова и наклоняю голову назад. Мои плечи все ещё подрагивают от глубоких всхлипов. Серёжа сидит на краю ванной, одной рукой держа душ, а второй успокаивая меня своими движениями. Он сейчас полностью принадлежит мне и моим проблемам, и в этот раз я не собираюсь его отталкивать. Какая-то пустота в голове, ни одной цельной мысли. Слёзы смешиваются с потоками воды, что, кажется, он не замечает, как я продолжаю тихо плакать, сама не знаю, почему. Мне сейчас просто так плохо. В какой момент всё пошло не так? Когда я начала спать с Бережным и стала любовницей женатого мужчины? Или когда я отвергала близкого мне человека, нарочито не замечая его чувств? Возможно, сбой в системе произошел ещё в детстве, когда меня бросила мама. У меня, наверное, на роду написано быть вечно кем-то брошенной. Но это чувство одиночества в один момент куда-то улетучивается, когда его тёплая ладонь вытирает последние слёзы с моих щёк. - Успокоилась? - он скорее утверждает, нежели спрашивает. Я едва заметно киваю головой, потому что все терзающие мою душу ощущения постепенно уходят, оставляя вместо себя пустоту, - давай, поднимайся, - он тянет меня вверх и струи воды стекают с моей мокрой одежды. Я похожа на жалкую, брошенную шлюху, но это не мешает ему смотреть на меня таким же тёплым взглядом, словно ничего между нами и подавно не произошло. Он берёт большое полотенце и тянет руки к краю моей кофты. Красный огонёк зажигается в моей голове и я отшатываюсь от его рук, прижимаясь телом к холодному кафелю. Это движение действует на меня ужасно: я боюсь, что могу остаться обнаженной перед ним не только душевно. Он не предоставляет мне никакой угрозы, напротив, но я не могу ощущать чужие прикосновения на себе. Со стороны картина выглядит более чем странно: я, стоящая абсолютно мокрая в ванной, оперевшись о стену, и Серёжа с полотенцем в руках и замешательством во взгляде. - Тише, - он наклоняется ко мне, нежно беря под локоть, - я ничего тебе не сделаю, надо переодеться, Кать. Я дрожу, но делаю маленький шаг ему навстречу, потому что знаю, что он не врёт. Всё происходит словно в замедленной съемке: Серёжа вытаскивает меня из ванной, помогая переступить через высокий бортик, аккуратно, почти не касаясь руками моей кожи, снимает с меня кофту и джинсы, а я стыдливо отвожу взгляд в сторону. Я стою перед ним в одном нижнем белье, замечая, что он вообще не смотрит ниже моих глаз. А потом пушистое полотенце ложится на мои плечи и я выдыхаю. Он выключает свет в комнате и укладывает меня на кровать, укрывая пушистым одеялом. Мои пальцы всё еще подрагивают то ли от испуга, то ли от холода. Я бы хотела провести в этом безопасном месте всю свою жизнь, если бы отмотать время назад было в моих силах. В окне мигают фонарики с ёлочной гирлянды, не вовремя напомнившей о предстоящем новогоднем празднике. Я ведь его любила когда-то. Пока дед мороз исполнял мои просьбы. Не метаться с выбором, не мучать Серёжу, не обманывать себя - мои желания на этот новый год. В моей голове начинает витать спокойствие, пока Соколов не встаёт с края кровати, где сидел прежде, пытаясь уйти. Что-то необъяснимое заставляет меня подорваться с подушки и схватить его за руку. Он останавливается, замирая. Мой взгляд скорее жалкий, чем жалостливый. - Не уходи, умоляю. Я боюсь, что после стольких моих "нет" он откажет и бросит меня в самый тяжёлый для меня момент. Что потеряю его именно сейчас навсегда и порву наши несуществующие отношения. Что сделаю ему больно. Его большой палец легко проходится по моей ладони, слегка поглаживая её. Мы смотрим на этот жест как завороженные. - Конечно, - на рваном выдохе, шёпотом, успокаивая моё грохочущее сердце. Аккуратно ложится рядом, прижимаюсь к нему, боясь, что оттолкнет. Жмурюсь и задерживаю дыхание, утыкаясь носом в его плечо. Он молчит и не двигается, словно позволяет мне быть рядом на время. Как я когда-то. Напрягаюсь всем телом, ожидая его реакции, готовлюсь к тому, чтобы извиниться перед ним за свою слабость, но вместо того, чтобы отвернуться от меня, Серёжа просто подкладывает свою руку под мою голову, позволяя прильнуть всем своим телом к нему. Я рвано дышу куда-то ему в шею, его руки смыкаются за моей спиной. Чувствую невероятное тепло и спокойствие, которое исходит от него, и не понимаю, как могла доставить столько боли этому человеку. Что имееем - не зраним… - Я бы умерла без тебя, - куда-то в его шею. Не вру ему больше. - Ну перестань, Кать, ты… - я не даю ему договорить, перебивая: - Спасибо. Он не продолжает разговор, лишь утыкаясь носом в мою макушку, словно отвечает мне взаимностью немой тишиной. Сегодня я усну в умиротворении, а завтра решу построить жизнь заново. И в этот момент наши планеты сталкиваются.