Ты станешь одной из нас!

      Бах! Бах! Бабах! Шум взрывающихся петард сегодня вечером заглушал шум моря, а их свет отражался в воде разноцветными бликами. В баре «Фрутти-Мьюзик» гремел концерт, на который, казалось, явилось не меньше четверти от того народу, что проживало в Гардинии — настолько громкими и невыносимыми были звуки, издаваемые этим местом. Муза сидела почти на самом краю песчаного берега. Вода на несколько сантиметров подступала к ярко-розовым туфлям. Визги, шуршание микрофона, смех. Вот компания молодых людей выходит из бара, девушки громко хохочут. А вот мартини в изящных бокалах ударилось об пол, какого-то пьяницу хорошенько обберут сегодня за причиненный ущерб. И, конечно же, гитара, разрывающая воздух своими завываниями. Да, завываниями, потому что Энди чуток набрался и теперь вовсю наигрывает собственный кавер на песню Майкла Джексона. Бедный инструмент буквально прыгает в его руках. Юбка немного намокла и испачкалась. «Ну и плевать!» — руки обнимают колени, а глаза неотрывно наблюдают за движением волн. Потемневшая с заходом солнца пена приобретает новые очертания. Огромное синее пространство будто внемлет фантазии: когда исчезает солнце, оно становится таинственным, даже угрожающим. А там внизу, под покровом бесконечной синевы, плавают мистические создания — морские монстры: огромные черепахи, похожие на острова, спруты, кальмары-убийцы, русалки с безумными глазами, изменённые знаком Валтора… Она видела их всех, потому что с каждой из этих тварей они сражались. С тех пор, как они сами выбрали нелёгкую жизнь фей-хранительниц, они все больше и больше открывали для себя одну жестокую истину. Истину, что подобные кадры — не самое страшное, что может произойти с тобой на этом пути. Ну же, вспомни! Вспомни, сколько раз твоя жизнь трепыхалась на волоске от смерти! Сколько раз эти твари швыряли тебя об стену, царапали, топтали, превращали в ледяную статую… И сколько синяков осталось на твоём теле с тех пор? Зажили? Да, неужели? Даже ночные кошмары, с того времени поселившиеся в твоей голове? Ты меня обманываешь, Муза! Ты бессовестно меня обманываешь. Муза взглянула на сияющее помещение бара. Затем снова на тёмное море. «Теперь мы, в каком-то смысле, оторваны от жизни», — окончательно намокли и щеки, по которым уже не в первый раз побежали ручейки слез. Ведь ночные кошмары давно стали чем-то обыденным. Ведь когда ты фея, ты привыкаешь и к синякам, и к тому, что ты обязана каждый раз жертвовать собой. Так говорила одна её сторона, в то время, как другая, с болью напополам вспоминая произошедшее, кричала, что её здесь ничто не держит, кроме неё, если она того захочет, она может уйти в любой момент. Подойти к ним, сказать: «Извините, девочки. Но я не хочу больше участвовать во всём этом дерьме! Что вы так на меня смотрите? Вы всё видели своими глазами. И, сомневаюсь, что вы хотите закончить также! Я права? Я права, Блум? Ты слышала? Я сказала, что не собираюсь больше здесь находиться! Чао, девочки! Чао, Фарагонда! Чао, Земля! Идите все лесом вместе с этой планетой!» Но она не уйдет. Глядя на развалины замка, глядя на висящий в воздухе труп, глядя на полные слёз глаза Лейлы, она не смогла бы уйти. Однако другая сторона всё ещё не успокаивалась и трепетала: «Это было на самом деле! Это действительно произошло!» Чья-то рука опустилась на плечо сзади, от чего девушка вздрогнула. — Прости, — это был Ривен, — не хотел тебя напугать. — Ничего, — Муза скрестила руки. — Спасибо. Без тебя я бы не проснулась. Возможно парень воспринял это как упрёк: в его взгляде появилась озабоченность. — Что ты тут делаешь? — Ривен не хотел задавать этот вопрос, но его рот был иного мнения. — Да так… Видами любуюсь. Повисло неловкое молчание. Наконец Ривен решился спросить: — Не хочешь вернуться на зем… в бар? — Нет. Сегодня там слишком шумно. — Но почему ты именно здесь? — Я пытаюсь немного успокоиться. — По-моему, сидеть здесь одной — не очень-то и успокаивающе. И, если честно, хоть сейчас нам не до того, — Ривен указал в сторону бара, — Нужно как-то отвлечься. Может… пройдемся? Фея посмотрела на ноги. Местами в туфли набился песок. Один гольф наполовину съехал, каблуки совсем провалились. Зрелище, конечно, представлялось не ахти какое. Песок похолодел, от всё приходящей воды тоже веяло холодом. Зато бар продолжал ходить ходуном, повизгивая, поскрипывая, крича. Муза вздохнула и полушепотом произнесла: — Пошли.

***

      Прогулка заняла около часа. За это время они ни разу не взялись за руки, хотя помирились совсем недавно, как раз накануне того дня. У Ривена создавалось впечатление, что ничего и не было. Он был уверен: если бы у тех, кто видел их на пляже, спросили что-нибудь об этом, то они бы ответили, что молодые люди похожи на двух знакомых — да, на парочку друзей — может быть, но никак не на влюблённых. Муза всё время молчала как партизан, и это только добавляло Ривену больше беспокойства. А он ещё надеялся её как-то растормошить. Нет, он пытался, но все темы, предлагаемые им для разговора, сводились на нет двумя ответными фразами, после которых снова наступало молчание. Ривен решил проводить девушку до квартиры, потому как состояние феи музыки вызывало серьёзные опасения, но неоднократно ловил себя на мысли, что если прогулка и дальше будет продолжаться в таком же духе, то он определенно скоро чокнется. На улицы Гардинии к тому времени окончательно опустилась ночь, и, несмотря на всеобщие празднества, они выглядели абсолютно пустынными. Кроме улицы Сальвия, начинавшейся от сувенирного магазина возле пляжа и идущей вглубь до большого круглосуточного супермаркета — она как раз таки и вбирала в себя ту самую четверть жителей города, пришедших сегодня вечером на концерт. В супермаркете тележки то и дело сновали туда-сюда: люди заходили, чтобы закупиться закусками и выпивкой. Неподалеку от пляжа разместилось просто неимоверное количество полицейских машин. Автомобили стояли чуть ли не через каждые тридцать метров и окружили окрестности бара почти по всему периметру, что неудивительно в связи с событиями последней недели. Офицер Лоретти, дежуривший всю эту ночь как раз возле сувенирного магазина «Сальса», усмехался и говорил сослуживцам, что гораздо логичнее было бы вызвать в город исследовательскую группу НАСА. Непреклонное начальство приказало рассредоточится в наиболее многолюдных местах, опасаясь возникновения теракта. «Пх, если бы это был теракт! — Лоретти вскрыл упаковку чипсов, надкусил одну дольку, после чего легкий смешок привел к долгому откашливанию содержимого, попавшего «не в то горло». — Если это был теракт, то я — королева Англии.»       Шесть дней назад, в 15:12 как отчитывался затем метеоцентр, сначала поднялся ветер. Ближе к 15:30 он достиг такой силы, что ветки деревьев могли гнуться как пластилин в совершенно разных направлениях, а огромные рекламные плакаты напоминали трепыхающиеся на сушилке простыни, которые вот-вот сорвутся. В результате погодного буйства без крова осталось десять домов, крышу старого универмага потоком согнуло пополам, на центральном рынке многие прилавки просто снесло. А в 16:21 прогремел первый взрыв, в 16:53 второй, который уже было слышно даже на противоположном конце города. Ходили слухи, что это некая пригородная деревенька чуть ли не ушла под землю, однако в новостях это опровергли. Позже, действительно в пригородной деревеньке, обнаружили глубокую пятиметровую трещину в асфальте, неподалеку от нее восьмиметровую. Поползли новые слухи, теперь уже о приближающемся конце света, и только сама мэрия знала, каким образом им удалось так быстро разрешить сложившуюся ситуацию. Крышу старого универмага отремонтировали, за шесть дней на всех пострадавших домах появилось новое покрытие, на прилавки наплевали, оставив рынок дожидаться окончания праздничной недели. Недоумевали метеорологи, когда пытались понять, что за хрень такая прошлась по Гардинии с 14-го на 15-е августа 2009 года. Недоумевало и главное отделение полиции, когда в его дверях появился человек в черном смокинге, с белым галстуком в желтую клетку и толстой синей папкой в руках, с приказом «О непременном задействии всех нарядов в операции по захвату вооруженных наемников», хотя давно было известно, что следственный комитет не установил использования взрывных устройств. Но, тем не менее, с приказом все согласились. Приказа не мог оспорить никто. Как никто не мог оспорить фразы, что негоже людям в праздники портить настроение мыслями о непредвиденном катаклизме. Подумаешь, где не бывает катаклизмов? Везде бывают. До магазина «Love&Pet» оставалось примерно четыре километра. Где-то вдалеке из огромных колонок орала Кэти Перри, в остальном аллея, по которой шли Муза с Ривеном, сегодня ночью была обителью тишины. По правую ее сторону проходила улица МакКанси. Пустые дома смотрели на проходящих темными окнами. — Мы как будто в фильм ужасов попали, — после долгих минут молчания Муза наконец-то подала голос. — Никого нет, дома пустуют. Того и гляди какой-нибудь зомбяка как выскочит из-за угла. Лицо Ривена непроизвольно растянулось в улыбке. Хвала Великому Дракону, она начинает оживать! — Когда идешь мимо пустующих домов, даже днем, из них на тебя определенно кто-то смотрит! — с этими словами Ривен скорчил устрашающую гримасу. — Ну, спасибо тебе! Парень разразился смехом: — Ничего! Не бойтесь, я смогу защитить вас, мадмуазель. — Защитить он меня сможет, ну-ну. Как бы тебя у этой хрени за уши оттаскивать не пришлось. — Тсс! — Ривен прищурился. — Я вижу островок света в пучине непроглядной тьмы, моя леди! — он присел на одно колено, выставив правую руку вперед. На углу, в самом конце аллеи уютно расположился маленький продуктовый магазинчик — единственное работающее заведение на протяжении нескольких километров. — Давай зайдем. Я хочу купить газировки. — Муза полезла за кошельком. — Все-таки это странно. Не вижу особенных причин, по которым всем резко нужно было рвануть на концерт. — Мы еще не знаем всех земных праздников. — Ривен приоткрыл дверь, пропуская девушку вперед. — Возможно, они отмечают какое-то важное событие. — Или уже придумали что-то новое! — из-за прилавка послышался слегка раздраженный голос. Продавщица — полноватая женщина средних лет листала глянцевый журнал, рассматривая разнообразную косметику. Закончив с ним, она наобум взяла еще несколько из стопки рядом и начала перелистывать так же быстро, как и предыдущий. Определить нервозность женщины по вышеперечисленным признакам для парочки не составило труда. Они надеялись, что она не полностью услышала предложение про «земные праздники». — А вам не нравится то, что происходит? — Не нравится ли мне? Ох, как вам сказать, юноша? Мой племянник, например, почти неделю лежит в больнице с переломом, поэтому как-то не особо. — Он был на улице во время бури? — Ривен нахмурился. — Помогал матери на рынке, когда это началось, — она отложила журнал в сторону, чтобы пробить штрихкод на протянутой бутылке — В суматохе забирал все, что только мог унести. И не заметил, как балка с крыши падает. Перелом не сильно страшный, но существенный. Между прочим, — она подняла глаза, внимательно осматривая покупателей, — между прочим, вы сильно похожи на одну из фей. По телевизору еще недавно показывали. — Правда? — Муза чуть побледнела от волнения. — Мне довольно часто об этом говорят. — Интересно, где они были, когда Гардинию разносило к чертям? — Муза побледнела еще сильнее. — Вы думаете слишком однобоко. Мы же не знаем для чего точно появились феи? — слова, резко сорвавшиеся с губ Ривена, опережали его собственные мысли. — Может быть, они занимались проблемой более крупного масштаба. — А вы были там вместе с ними? — продавщица неприятно ухмыльнулась. — Я?!.. Н-нет. — У вас смешные мысли, юноша. Проблемами более крупного масштаба… Так, по-вашему, человеческие жизни проблема мелкого масштаба? Для фей? — Я не это имел ввиду… — Ладно тебе, Ривен! — Муза положила купюру на прилавок, затем, схватив парня за рукав кофты, быстро двинулась к выходу. — Проблемы фей-инопланетянок — не наши проблемы! — Действительно! — пробубнила продавщица, после чего дверь магазинчика захлопнулась.