Дева вод

вода тяжело каплет на пол, и ты стоишь на полированном мраморе, вертишь в пальцах простую веревку, а твои жабры хлопают и закрываются, пока ты стараешься дышать легкими. фавн у тебя за спиной шаркает копытами по камню, и ты чувствуешь, как твои волосы свиваются кольцами, высыхая. ты можешь ощутить на себе взгляд Справедливого короля: на своих волосах и на щелях в своем горле, на своих ногах. он справедлив, но не мягок, ни в коем случае, и тебе хочется броситься ему в ноги — за всё, что только сделали с ним, с ними; хочется предложить всё, что ты есть, всё, что ты только можешь предложить во имя своего рода, но ты лишь выпрямляешь спину и ждешь. и Великолепный король оживляется, поднимаясь — плавным, быстрым движением — когда ты слышишь позади себя отдающийся эхом стук каблуков. ты не поворачиваешься, но слышишь шорох ткани, когда король кланяется и приветствует свою королеву, и можешь представить кроваво-алую улыбку ее губ. он подводит ее к трону, и когда они проходят мимо тебя, ты упиваешься ею: платье ниспадает вдоль ее ног до самого пола, длинные черные волосы, уложенные переплетенными косами, струятся вниз по ее спине, и она идет рука об руку со своим Верховным Королем, и ты падаешь на колени. она целует костяшки пальцев Справедливого короля, называет его «дорогой мой», усаживается на свой трон, надевает корону из золотых лоз и переплетает пальцы с Отважной королевой. ты не молишь о прощении; нет прощения, если провела столетнюю зиму замерзшей и холодной, едва осознающей саму себя. вместо этого ты склоняешь голову и предлагаешь себя своим Королям и Королевам. *** зашнуровывать корсет до тех пор, пока он не начинает вплотную облегать ее талию, пока нижняя рубашка не натягивается под ее грудями, пока она не вздыхает и не произносит: «достаточно». со всей осторожностью разглаживать юбку, ниспадающую на ее бедра, тщательно поправлять лиф, чтобы груди легли идеально, обрамленные кружевом, и терять голову от ее улыбки. расчесывать ей волосы, брызгать на них душистой водой до тех пор, пока они не начнут пахнуть, точно первый солнечный луч после длиннейшей из зим, а следом расчесывать их снова. тщательно вить из ее черных волос косы и узлы, целовать ее шею, дивиться ее изяществу. быть ее тенью, всегда на два шага позади нее, кроме как тогда, когда она кладет ладонь тебе на поясницу, когда оставляет у тебя на ключицах темно-алые отпечатки губной помады, когда сжимает твои бедра и распускает на тебе корсаж, проводит кончиками пальцев по твоим грудям — чтобы в конце концов оставить тебя всю в синяках, отяжелевшую и умоляющую о воде у самых ее губ. выгибать перед ней спину и раскидывать бедра ей навстречу, добавлять румянца к ее покрасневшим щекам, целовать ее повсюду до тех пор, пока не начнут подгибаться ноги. глядеть на нее, пока она отказывает поклонникам, улыбается, и смеется, и крепче обнимает других Величеств, пока она танцует с Отважной королевой — босой, покрытой ушибами, сияющей от любви. вот так, во всем этом, ты и любишь Великодушную королеву — после того, как адамова плоть и кровь изгнали холод Столетней Зимы.