Ты живёшь в своих поступках, а не в теле. Ты — это твои действия, и нет другого тебя.
***
— Папочка! Папочка!.. — с каждым новым словом голос становился всё тише, сходя на шёпот. — Папочка, где ты? — слышался надрывающийся голос маленького ребёнка, но вокруг была только пустота. Перед глазами вырисовывается длинный коридор. Отсыревшие серые обои начали отклеиваться от стен, падая вниз с неестественным шорканьем. Множество величественных портретов с острыми вырисованными чертами лиц заглядывали прямо в душу, читая страх и оставались равнодушны. Высокий потолок. Это пространство так и давит, не желая видеть кого-либо. Блондинка начинает идти вперёд на еле слышимые мольбы: «…кто-нибудь. Спасите». Коридор начинает сужаться. Девушка не может идти дальше, но слышит голос так близко, что может дотронуться вытянутой рукой. И вот мгновение. И всё падает в пропасть.***
Перед глазами появляется маленькая комнатушка с ободранными стенами. На полу покоятся разорванные детские игрушки и украшают их яркие скомканные тряпки. Девушка на что-то наступила, и по всему телу отдало отчётливую боль, сопровождающуюся дрожью. Отойдя в сторону, блондинка увидела разбитое зеркало под собой. Она порезала ногу об осколок и из раны капали капельки крови на отражающую поверхность. Девушка посмотрела в отражение и отошла подальше от осколков с испугом в карих глазах. В зеркале застыл образ. Пустые глаза смотрели прямо. Огромные тёмные круги под глазами, которые выделялись на белом полотне лица. Голубоватого оттенка губы шевелились безмолвно, а белые зубы закусывали их до боли. Блондинка перевела взгляд на перевёрнутую фоторамку, которая ей попалась на глаза. Она подошла через режущую боль к деревянной рамке и взяла в дрожащие ручки её. На фотографии маленькая счастливая и жизнерадостная девочка с пшеничным цветом волос, который переливался золотом, сидела на руках у мило улыбающейся женщины с такими же красивыми волосами. По бледным щекам побежали ручейки солёной воды, которые попадали в рот. Глаза застилает пелена невыплаканных слёз, не позволяющая чётко видеть всё вокруг. — Ненавижу, — блондинка улавливает тихие всхлипы и поворачивается к источнику звука. Это была маленькая девочка шести лет, которая сидя в углу расчёсывала волосы тряпочкой кукле и безмолвно шевелила губами. По спине девушки пробежали мурашки. Из приоткрытого окна сквозил холодный ветер, пробираясь под кожу холодным разрядом. — Кто ты? — она подошла к девочке, положив руку на её плечо. Её глаза заметили, что незнакомка остановилась и словно не дыша подняла заплаканное лицо на неё. — Ты забыла меня? — спросила с безумной улыбкой девочка и засмеялась, точно как психически нездоровый человек. Блондинка отдёрнула руку и отошла от неё на метр, чуть ли не падая в лохмотья, закрывающие острые осколки. Девочка поднялась и наклонив голову в бок заглянула заинтересовано в глаза: — Как ты могла меня забыть? — Ты — это, — медленно начала блондинка, перебирая слова в голове, и с испугом в карих глазах выдохнула конец: — Я.***
Кошмар прервал сигнал будильника. Сейчас Люси была благодарна, что ей надо в школу и из-за этого она не может поспать дольше. Девушка быстро встала с кровати и направилась в ванную, попутно сбрасывая одеяло на пол. Блондинка открыла кран в душевой и на неё полилась ледяная вода из душа, вызывая непривычную дрожь. Люсьена стояла под потоком воды, умывая своё лицо, и облегчённо вздохнула. — Всего лишь сон, — прошептала она сама себе, смотря вниз. Мокрые волосы прилипали с лицу, которые аккуратные пальчики забирали назад. Кошмары преследуют её с давних времён, ещё когда только жизнь пошла кувырком. Каждая ночь это новый кошмар из-за чего Хартфилии даже засыпать не хочется, отдавая ночные часы более интересным и мирным занятиям. Но уже как несколько месяцев сны становились всё страшнее и пугающе. Люси облокотилась руками о кабинку и вспоминала все кошмары, которые только видела. Почему ей начала сниться её детская версия? Не просто же так к ней приходит эта девочка из прошлого. Простояла она так недолго, через пять минут блондинка закрыла кран и вышла из душа. Люси сняла с себя свою мокрую пижаму, забрасывая в стирку. Девушка взглянула на своё отражение в зеркале и на её глазах блеснули капельки солёной воды. На теле красовались шрамы. Шрамы, которые таили в себе грустные воспоминания. Воспоминания, которые разрывали всё внутри на лоскутки. Почувствовав, что сейчас из её глаз покатятся слёзы, она стерла тыльной стороной кистей собравшуюся воду у глаз. Посмотрев ещё раз в зеркало, Люсьена одарила отражение равнодушием и произнесла: — Я не буду плакать. Мне не больно. Слышишь? Не больно. Этими словами она, как будто бы себя заставляла в это поверить. Но каждый человек знает: невозможно не чувствовать боль и разъедающее чувство, словно кислота, никуда не уходит. Раны всё равно остаются и не такие, которые можно увидеть. Они на сердце и душе. Вот так же и у неё. Её душа и сердце уже давно изранены вдоль и поперёк, и эти раны никогда не заживут. А шрамы на хрупком девичьем теле только подтверждают это.Flashback
Девочка лежала на своей кровати и, уткнувшись в подушку, тихо всхлипывала. Она сильнее сжимала мягкую материю, как будто искала поддержку в ней. Но неодушевлённый предмет ничего не может сделать, как бы он этого не хотел. К своему сожалению, девочка это понимала. И она просто мучила подушку своими сильными тисками, от которых уже ткань по швам трещала. Золотые локоны рассыпались на голубоватом одеяльце, поблёскивая от просачивающихся лучиков солнца, которые пытались ей поднять настроение. Маленькая Хартфилия почувствовала на своей золотой макушке лёгкое прикосновение руки. В комнате играл еле уловимый аромат цветочных духов. Воображение девочки разыгралось и она представила, что все цветы мира вдруг собрались в её комнате, обеспокоенно спрашивая о том, что случилось. Такой запах был только у матери этой девочки. Люсьена развернулась и увидела женщину — Лейлу — с лёгкой улыбкой на коралловых губах. Малышка сразу бросилась обнимать её, а мать легонько поглаживала свою дочь по густым блондинистым волосам. — Принцесса, кто тебя обидел? — донёсся до маленьких ушек такой ласковый и добрый голос матери. Обнимая дочь за плечи, Лейла пыталась успокоить её, давая поддержку для маленького лучика солнца этого поместья. — Мамочка… Стинг сказал, что он больше н-не хочет со мной д-дружить, — дрожащим и охрипшим голосом отвечала девочка и плакала в платье матери. Она вдыхала запах её духов, и ей даже становилось легче от ощущения, что мама рядом, она всегда рядом. — Он сказал, что я надоедливая. Мне больно, очень сильно. Вот тут, — с заплаканными глазами Люсьена оторвалась от объятий и показала в область груди с левой стороны. — Ох, милая, это болит сердце. Стинг оставил след в нём, — погладив по красной щёчке дочь, ответила Лейла и печальным взором смотрела на указанное место — А почему мне больно? — спросила девочка, и по её щекам скатывались ручьи прозрачной воды. Она сжала платье, как будто хотела вырвать своё сердце из груди, чтобы эта боль ушла вместе с сердцем. — Милая, послушай. И запомни, — она притянула к себе девочку и обняла со всей силы. Женщина вздохнула и продолжила, — Не все люди, которые нам дороги, остаются с нами. Они могут остаться навсегда лишь в нашем сердце и воспоминаниях. И они никогда не смогу уйти от туда, — блондинка пропустила сквозь бледные пальчики локоны своей маленькой дочки, прикрыв глаза. — Но когда люди, сидящие глубоко в нашем сердце, уходят, то они забирают его частичку. Часть, что принадлежала им. А отдавать сердце, даже если и крохотную часть, невыносимо больно. И, к сожалению, Стинг забрал кусочек твоего, который ты ему подарила. — И как успокоить сердце? Я хочу вернуть этот кусочек! Я не позволяла ему забирать его, — спросила Люсьена уже спокойным голосом и посмотрела в кофейные глаза матери. — Всё просто, — она улыбнулась и эта улыбка, как будто освещала весь мир девочки. — Лекарства нет от этого. Но есть один способ. Можно сказать, что это особое лекарство, и оно есть только в одном экземпляре для одного человека. — И что это? — девочке стало интересно, что же это такое, и она с ожиданием затаила дыхание. — Папа сможет мне это купить? — Человек, который сможет принимать тебя такой, какая ты есть. Который всегда, что бы не случилось, какой бы выбор ему не давали, будет с тобой. Останется при любых обстоятельствах. Это, — женщина выдохнула и посмотрела на дочь, — Настоящая любовь.конец Flashback
Люси обмоталась полотенцем и пошла тихими шажками в сторону гардероба. Зачем эти воспоминания всплыли в её голове? В сердце снова чувствовалась дыра, которая разрастается всё больше. Что с ней будет, если эта дыра поглотит её? Будет же только легче и проще. Наверное. Сегодня она встала позже, чем во все предыдущие дни, поэтому времени было меньше. Блондинка переоделась в форму и перекусила на кухне маленьким бутербродом, собирая волосы в высокий хвост. — Так, вроде всё взяла. Можно выходить, — заключила девушка, после проверки школьной сумки, и вышла из квартиры, закрыв дверь на ключ. Она включила свой излюбленный плейлист в наушниках и размышляла о многом, смотря на серое небо над головой. Как этот недоделанный идол школы понял? Может, он просто в шутку сказал, чтоб посмотреть на реакцию девушки? Но это было странно. Зачем ему нужно видеть её реакцию? Это бессмысленно. Может, он со сверхспособностями и у него третий глаз за чёлкой спрятан? Да такое только в фантастике бывает. А может он мысли читает? И это ведь тоже из разряда фантастики. Как же тогда? Может Хартфилия где-то прокололась и показала своё настоящее лицо? Над этим стоит подумать и как можно лучше. Если он смог увидеть, то, скорее всего и другие заметили. Но Леви ей ничего не говорила. Странно. Значит он один увидел фальш? Забавно. Столько вопросов, а задать их никак не удаётся — хоть и надо всего лишь повернуть голову в бок и столкнуться с изумрудными глазами. Старшеклассница доехала на метро до нужной остановки и думала о всей этой ситуации, даже не замечая окружения. Когда она вышла из транспорта и дошла до ворот школы, то увидела около главного входа такую картину: толпа девушек, причём не из её школы, которые при этом не забывают оглушительно пищать. Именно пищать. Что даже уши закладывает. И из-за чего эта шумиха? К входу промчался парень на чёрном мотоцикле, скрывающий лицо за затемнённым шлемом. За колёсами вверх поднялся столб пыли, заставивший блондинку закрыть глаза и прокашляться от песчинок, попадающих в нос и рот. Девушка посмотрела на этого неизвестного человека со злостью внутри чёрных зрачков. Показушник. И для чего такое пыльное представление? Защитный шлем сняли с головы молодого человека, позволяя увидеть лицо. Но этого не потребовалось. Ведь в глаза бросаются сразу же отличающиеся от всех волосы нежно-розового цвета. И это он то увидел её маску? Обычный шут на публику? Смехотворно. — О, Люська! — неожиданно раздался девичий голос со спины. — Привет! Ты сегодня довольно рано, — на плечо девушки легла маленькая ручонка с длинными ноготочками. — Получила от Макао-сенсея выговор за опоздания? — Леви? — вздрогнула Люси, оборачиваясь к однокласснице, которая ответила простым «Ага». — Привет. Нет, вроде как, — девушка немного задумалась, вспоминая все дни, и точно не припоминала, чтобы её отчитывал классрук. Странно было, что она отреагировала даже приветливо, а не раздражённо. Хотя за несколько дней пребывания тут, Хартфилия уяснила, что Леви единственная адекватная личность. А с такими можно и коротать несколько минут, свободные от уроков. — Ты чего в школу не идёшь? Мы же опоздаем, — воскликнула девушка. Блондинка перевела устало взгляд на толпу и Леви сразу поняла, в чём дело. — Не бойся. Сейчас мы быстро пройдём! — Что ты задумала? — спросила девушка с пшеничными волосами, когда МакГарден её схватила за руку и потащила к главному входу. — Да не бойся! Я каждый день такую толпу прохожу, —известила старшеклассница, и её знакомая заметила, что она направляется в сторону Нацу. — Эй! Нацу, тут как бы надо пройти девушкам, не относящимся к фан клубам, поклоняющимся тебе, — сложив руки под грудью, заявила МакГарден. Послышались недовольные перешёптывания в толпе, которые не очень нравились Люсьене. — О, Леви. И как там тебя зовут? — спросил парень, видя за спиной давно знакомой одноклассницы соседку по парте. — Мог бы и запомнить её. Люси звать. Лю-си, — злобно проговорила Леви и смотрела на Драгнила. — Как бы твоя соседка по парте, не? Хартфилия заметила на себе равнодушный взгляд серо-зелёных глаз. Её глаза ответили на взгляд в её сторону, читая где-то во тьме «звериных» зрачков сочувствие, прикрываемое безразличием. Парню от взгляда одноклассницы хотелось даже вздрогнуть от холода. Что за ледяные айсберги в её шоколадных глазах? Нацу отвёл взгляд, продолжая диалог с миниатюрной ученицей: — А точно! — на лице появилась игривая улыбка, показывающая белоснежные ряды зубов. Но блондинка заметила вовсе не улыбку. Взгляд изменился. Задорные искорки зелёного цвета плясали на фоне грозового неба. Что это? — Спасибо, Леви. Значит, вам пройти надо? Ну, если только поцелуете, — ехидно улыбнулся один из идолов и посмотрел на пару девушек. — Эй, уголёк, ты ничё не попутал? — влез в разговор высокий парень с множеством пирсинга. И тут девчонки начали визжать с новой силой. — Ой, да ну тебя, — махнул рукой молодой человек, отворачиваясь от друга. — Ш-У-Т-К-А. Шутка. Больно нужна мне твоя мелочь, — на последних словах, он посмотрел на девушку, которая Редфоксу еле доходила до грудной клетки. — Эй, я вообще-то всё слышу! — злостно напомнила о себе, так называемая, мелочь. — Драгнил, нарываешься? — с испепеляющим взглядом спросил Редфокс. — Какие же вы скучные, — обречённо вздохнул мотоциклист. — Кстати, досочка, твоя подружка слиняла, — сказал Нацу и даже зевнул, но после указал на место, где до этого стояла Люси. — А? Куда она ушла?! — запаниковала Леви и пыталась найти взглядом пропажу, но было тщетно.***
Пока Леви, Гажил и Нацу выясняли свои отношения, Люси заметила проход, где она могла спокойно пройти. Не долго думая, она прошла в школу и, видимо, никто из троицы не заметил, как она уходит. Что было на руку девушке. Плавной походкой добравшись до здания, юная особа переобулась и направилась по направлению к нужному кабинету. В кабинете из всех присутствующих она отчётливо помнит только девушек по имени Эрза и Джувия, которые мило о чём-то беседовали между собой через парту от Хартфилии. — О, Люси, — обратилась Алая к только что пришедшей новенькой, которая заняла своё место. — Доброе утро. — Утра, Эрза, — ответила та и перевела взгляд на испепеляющие её глаза ультрамаринового цвета от ещё одной одноклассницы. — Соперница, — прошипела Джувия, скрипя зубами, и отвернулась от личности Люси. Блондинка вскинула бровь в недоумении, распахивая и без того большие глаза. — Эй, Джу. Грею тогда подножку поставили. Понимаешь? — пыталась оправдать Люси Эрза, устало потирая переносицу. — Но, Эрза-сама, он упал прямо на её огромную грудь!.. — девушка всплеснула руками, состроив грустную мордашку. — Ох, Джувия, ты неисправима, — поставила перед фактом Скарлетт, падая на спинку стула. — О, Люська! Так вот куда ты смоталась! А меня подождать? — спрашивала Леви, бегущая прямо к парте знакомой. — Прости, прости. Я не хотела просто тебя отвлекать от беседы, и пошла в кабинет, — извинялась умоляюще Люси, хотя ей в душе было глубоко плевать. Ну, ушла и ушла, что с того. Они ведь даже не заметили. — Ладно, ладно, — отмахнулась одноклассница. — Прощаю, но чтоб больше так не делала, мы же подруги-одноклассники, — улыбаясь, говорила МакГарден и присела на место Драгнила. Блондинку даже передёрнуло, что не заметили присутствующие. Друзья? Это слово у неё вызывает только отвращение. И это чувство сопровождает тугой ком из липкой жижи, обволакивающей все внутренности. Друзья — это люди, которые притворяются для выгоды себе. А когда получают желаемое, бросают, как ненужную вещь. Зачем ей вновь испытывать это. Друзья ей не нужны. — А чего вы тут обсуждаете? — поинтересовалась девушка с лентой в волосах и облокотилась на обе свои руки. Уж поговорить с подругами она любит. Это лучше, чем сидеть со своими мыслями за деревянной партой, наполненной заумными книжками. — Да так, просто болтаем, — ответила Эрза, осматривая присутствующих, отмечая про себя, кто отсутствует. Люси решила не вникать в их нудную беседу и перевела взгляд на пейзаж за прозрачным окном. Она облокотилась на левый свой кулак, подпирая щеку. За окном ничего интересного не было: школьники, идущие на уроки; почти оголённые деревья или в золото-красных нарядах на макушках; суровые облака, где в некоторых местах было видно лазурное небо. Хартфилия не заметила, как девушки стихли, но всё же развернулась в их сторону и вот что она увидела. Три девушки, которые до этого что-то бурно обсуждали, сидят и смотрят за окно. На их лицах нет улыбки, только лёгкая задумчивость. — Эй, что с вами? — вслух произнесла блондинка, усталым взором наблюдая за каждой. — Как что? — ответила вопросом на вопрос Эрза и перевела взгляд на Хартфилию. Странно слышать такие вопросы от того, кто секундой ранее так же сидел, наблюдая за облаками. — Ты грустила и смотрела на облака, — продолжила Леви и положила голову на сложенные на парте руки, смотря на Люси исподлобья. Уголки губ приподнялись от непонимающего взора новенькой. Всё же они похожи, хоть Люси этого пока и не понимает. — Джувия, Эрза-сан и Леви-тян поймали тоже неожиданную грусть и следили за облаками, — подхватив фразу, закончила Джувия и посмотрела на собеседницу. Злость за возлюбленного отошла на второй план, открывая блондинке поддержку и мягкую улыбку на губах. По меньшей мере, это было странно. Люси думала, что никто даже не заметил её. Странные всё же люди в этом городе, а в особенности в этой школе. — Приношу свои извинения, — девушка немного склонила голову, вздыхая. Она подняла голову, натягивая улыбку со словами: — Не обращайте внимания. — Странная ты, Люська, — протянула задумчиво МакГарден, смотря в потолок и покачивая ножками под партой. — Зачем улыбаться, когда тебе совсем этого не хочется. — И почему же ты думаешь, что мне не хочется улыбаться? — на миловидном лице до сих пор держалась защитная улыбка, которая выстояла перед испытывающими взглядами. Странные они, а не она. Им что, так хочется всё знать? Зачем? Чтоб потом обратить против неё? Слишком быстро в этой школе распознают фальш. — Леви, если она захочет, то сама расскажет, — проговорила Эрза и положила руку на плечо миниатюрной девушки. — А сейчас надо идти по местам, а то скоро звонок, — взглянув на наручные часы, оповестила Скарлетт. — Это выглядит глупо, — на последок кинула Леви, направляясь к своей парте. Глупо? Глупо скрывать слёзы? Глупо скрывать себя? Глупо зализывать раны не прилюдно? Почему же? Кому-то разве есть дело до этого? Им не понять. Они не понимают этого. Лезут в то, чего не знают. Добьются, чего хотят, и выставят на посмешище. Девичьи ручки сжались в кулаки, а шоколадные глаза наблюдали за тянущимися тучами. В голове всплывало одно воспоминание, которое так и не зажило внутри.Flashback
— Вау!.. У тебя такая красивая заколочка, — восхищалась маленькая девочка пяти лет с двумя косичками из тёмных локонов. Её ручки так и тянулись к украшению, намереваясь его присвоить как-нибудь себе. Люси ведь добрая, она ведь её подруга. — Да! Это мне подарил папочка! — воодушевлённо рассказывала маленькая Люси и лыбилась во все тридцать два зуба. В её руках была красивая заколка переливающаяся радужными цветами на солнце. Она была в виде цветка, напоминающего хрупкий пион, её любимый цветок. На душе было тепло от того, что отец не забыл. Он помнил, что она любит именно эти нежные цветы. — А дашь своей подружке её примерить? — намекала на себя девочка, в умоляющем жесте складывая ладошки. Её тёмные глаза так и сверкали, глядя на украшение подруги, а зависть так и переполняла её. — Но если только ненадолго, — согласилась юная Хартфилия по доброй воле. Она тихонько положила в ладошки дочери семейства Орланд свою драгоценность. — Вай!.. Мне идёт? — спрашивала темноволосая девочка, кружась вокруг своей оси. Хорошо иметь подружку из такой влиятельной семьи, как Хартфилии. — Да. Но не так как мне!.. — ответила Люси и улыбнулась подруге. — А теперь давай сюда, — протягивая ладошку, попросила обратно свою вещь девочка. — Ну, Люсь, не будь такой букой. Дай ещё побыть с этой красотой, — дулась Минерва, не хотя отдавать такую хорошую вещицу, так ещё и дорогую, наверное. Если она заполучит её себе, то отец точно будет доволен дочерью. — Нет, Мин, давай сюда моё сокровище, — грозно сказала принцесса. Минерва резко остановилась, и заколка в волосах слетела и лепестки радужного цветка разбилась об землю на маленькие осколки. — Ты чего наделала?! — Это не я… Это ты виновата! Если бы ты мне дала ещё с ней побыть и не требовала, то она бы не упала! — кричала и оправдывалась Минерва. Она знала, что она не права, но брать и вину на себя не собиралась. — Капризная принцесса! — Это не я! Это ты! Я папе расскажу, — плакала маленькая Люси и собирала осколки от её хрустальной заколки по земле. И ей даже не была важна та боль от мелких порезов, которые оставались от осколков на детских ручках. Это и было стартом её чёрной полосы в социуме. Отпрыск семейства Орланд распустил слух о юной Хартфилии среди всего её окружения. А это повлекло за собой оскорбления, издёвки, драки, а после к ней, как клеймо, прилепили прозвище «капризная принцесска».конец Flashback
— Эй, приём. Земля вызывает соседку по парте, — говорил парень с розовой шевелюрой и смотрел на блондинку, которая погрузилась в воспоминания. — Моё имя Люси, — спокойно проговорила девушка, вырываясь из нитей прошлого на секунду. Она увидела перед собой соседа по парте, с которым столкнулась взглядом. — Сам ведь это придумал. Она смотрела вглубь радужки, пытаясь понять, как его глаза так быстро изменяются? Сначала они грозовые тучи с ядовитым переливом кислотных капель, а потом становятся озорными светлячками на просторах серого тумана. Это было и завораживающе, и пугающе. — Что тебе надо? Он же пытался найти ответы на свои скрытые вопросы. Глаза — это отражение души. Внутри глаз скрытая правда, но именно этого Нацу там не видел. В глазах цвета дубовой древесины не было ничего, ни правды, ни лжи. Это было странно. Не может же человек настолько хорошо всё скрыть внутри. — Я тебя хотел попросить об одной услуге, — вздохнул молодой человек от безысходности. Совершенно никаких ответов. — И что же потребовалось вашему величеству? — скептически бросила Хартфилия, оценивая ситуацию. — Я хочу сесть со своей девчонкой, — ухмыльнулся Нацу и перевёл взгляд на рыженькую мадам с выделяющимися из общей массы формами, как подметила новенькая. Люси даже присвистнула. — А твоё имя мне даром не нужно, — уже как-то грозно добавил парень, показывая девушке те самые тучи. Имя фальшивки не важно, фальш она и без имени остаётся фальшью. — Или хочешь, чтобы я тебя звал по имени, — он поднял лицо девушки указательным пальцем, рассматривая её черты. — Будь добр не трогать меня своими руками, — ответила та, откидывая руку от своего лица, и свирепо посмотрела на собеседника. Раз он увидел, то нежиться с ним не будет. — А с места я не уйду. Иди директора проси, если он позволит вашему наглому Величеству, то милости прошу, — ухмыльнулась Люси, смотря на его немного не довольное лицо с вспыхнувшими зелёными искорками. — Good luck! — Ну, тогда придётся сидеть с тобой, — смирился парень и пошёл к своей девушке. Он объяснял ей всё и потирал затылок по привычке, на что девушка надулась и кричала, психовала и убийственно посмотрела на его соседку по парте. Люси лишь позабавило это, и она сделала вид, что вообще не при чём, и посмотрела в окно, закрывая глаза. Люси спокойно просидела три урока, на последнем из которых не было недоидола. Вот и большая перемена. На удивление три девушки, которые называли её подругой, не хотели беспокоить блондинку и не подходили, обходили только и улыбались. Или даже не улыбались. Но Люси это нравилось. Так даже лучше. Она вышла на свежий воздух, во двор школы. Люси была не одной такой умной, и везде были ученики, шумные компании и парочки. Последний тип людей у блондинки вызывали отвращение, особенно не стыдящиеся ничего, обмениваясь своими слюнями. Для неё считалось это противным, что даже утренний бутерброд лез наружу. В поисках уединения её последней точкой оказалась крыша школы, где никого не было. Тишина и покой, воздух трепал блондинистые локоны, создавая творческий беспорядок. Хартфилия наблюдала за грозными тучами и тонула в воздухе, который тянул серые барашки. Северный ветер, холодный, но такой свежий. В наслаждении этого она не увидела парня за углом от входа на крышу, глаза которого изучали силуэт человека. Единственный вопрос у него был: что эта блондинка тут забыла? Хотя какое ему до этого дело? Потому он пожал плечами и закрыл глаза, облокотившись спиной о стену. Странно, что сюда ещё кто-то пришёл. Обычно здесь никого нет. Это единственное место, где можно побыть в одиночестве, наблюдая за явлениями природы. Нацу вдохнул прохладный воздух, растягивая губы в блаженной улыбке. Такая лёгкость и чистота приходит внутрь только благодаря свободе. А именно воздух свободен. Хоть и только начало осени, но чувствуется морозные потоки ветра, которые донесли до рецепторов носа парня странный запах. Драгнил немного принюхался, распознавая вкус. Это был сладкий аромат духов. Уж этот аромат он знает наизусть. Но он отличался ото всех, которые ему приходилось встречать до этого. Такой приятный, как свежеиспечённые французские круассаны с шоколадом. Молодой человек даже тихо промурлыкал от удовольствия. — Эй, шут розовый, в сталкеры заделался? — голос показался раздражённый, но манера общения парню показалась знакомая. Он распахнул глаза, понимая кто посетил его уединённое местечко. — Во-первых, я не шут, блондиночка, — он не мог и подумать, что у неё, как прозвал парень, фальшивки может быть такой приятный аромат парфюма. — Во-вторых, я здесь как уже целый урок сплю, а ты помешала моей идиллии. И кто из нас ещё сталкер? — невольно ухмыльнулся Драгнил-младший. Девушка даже бровью не повела. — Конечно, — протянула саркастично Люси, раскидывая руки в стороны, — Как ты догадался? Неужели ты умеешь думать, — наигранно удивилась блондинка, хмыкнув. — Вот уж подумать не могла. — А вот за твой дурной сарказм, стоит тебя наказать, — одноклассник девушки поднялся на ноги, подходя ближе к Хартфилии, — Не думаешь? — Совсем шестерёнки заржавели? — юная особа от удивления подняла брови, хлопая глазами. — И не приближайся ко мне так близко, придурок, — отходя на пару шагов назад от соседа по парте. — Почему же? — делая ещё шаг к ней, поинтересовался парень. Он наконец-то может вывести её на эмоции, это не могло не радовать. — Кто мне помешает подойти к тебе? — блондинка с каждым шагом Нацу делала шаги назад. — Ты знал, что такое личное пространство? — начинала потихоньку паниковать Хартфилия, ища пути отступления. Её спина коснулась железной периллы. Она повернула голову в бок, понимая, что больше некуда отступать. Если только не в бок. Но этот план полетел прахом. Большая рука с мозолями легла на перила, закрывая пути. Она поймана в ловушку. На лице Драгнила заиграла удовлетворенная ухмылка. — Приблизишься ещё хоть на сантиметр, за себя не отвечаю, — встречаясь с выжидающим взглядом, оповестила Хартфилия. Почему их глаза постоянно встречаются? Их как магнитом тянет к друг другу. И даже не было стеснения от такого контакта. Не хотелось отводить взгляд в смятении или смущении. Так было уютней. Нацу сделал последний шаг к своей «жертве», оставляя между двумя телами ровно сантиметр. Девушка и подумать не могла о том, что её одноклассник настолько высокий. Ей приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему прямо в лицо. Их рост отличался почти на полторы-две головы. Парень смотрел на блондинку сверху вниз, поражаясь тому, насколько она маленькая в росте. Ему даже показалось, что она хрупкая и беззащитная овечка по сравнению с ним. — Кто ты, Люси? — поток воздуха сдул эти слова с губ парня, донесся шёпот до Хартфилии. Она округлила глаза в непонимании. — В смысле? — на вопрос парня последовал вопрос вместо ответа. Серо-зелёные глаза прищурились, с подозрением смотря на девушку. — В прямом, — сказал, как отрезал Драгнил, сводя брови к переносице. — Что ты за человек такой. Я ничего не могу увидеть. — Увидеть? — до юной особы не доходил и процент всего сказанного. Она Люси, Люсьена Сердаболия. Чего он не может увидеть? Девушка ведь не призрак, который невозможно разглядеть. Но за всеми словами хранился иной смысл. — Ты не поймёшь, — прошептал старшеклассник, ослабляя хватку в руках. — Шестерёнки у тебя слишком ржавые, — хмыкнул идол. — Да иди ты, знаешь куда, — протараторила блондинка, ударяя Нацу в бок. Это был её шанс уйти отсюда. Уйти от этой ситуации. Она протолкнулась через ослабленные руки парня, направляясь к выходу. — У меня с головой всё нормально, это у тебя она заросла мхом, придурок, — показала язык Хартфилия, как ребёнок, захлопывая за собой дверь. — Люси, — потирая бок, вслух произнёс парень, как бы пробуя имя на вкус, — Я всё-таки смог поймать твою первую эмоцию, — улыбнулся Драгнил, закидывая руки за голову. — Чувствую, этот год будет весёлым.***
Люси отругали за прогул одного урока, на который она не успела из-за диалога с одноклассником. Остальные она всё-таки решила посетить и сидела, внимательно слушая учителей. И вот наконец-то звонок с седьмого урока, говорящий о окончании школьного дня и начале клубной деятельности. Девушка с пшеничными волосами собрала учебники и тетради с пеналом в сумку и направилась к своему шкафчику. Как ни странно никого уже не было, в помещение царила давящая тишина. Странное предчувствие засело внутри, как маленький испуганный зверёк. Она свела брови к переносице, напрягаясь. Сзади кто-то был. Она это чувствовала. По железным дверцам с силой хлопнули, звук хлопка прошёлся по пустой школе. — Эй, ты, белобрысая. Какого фига не уступила мне сегодня место? — повернувшись лицом к предполагаемой девушке, Люси поняла, что эта та самая рыжая, «девушка» её соседа. Звали её Лэй, если ей не изменяет память. Длинные рыжие волосы, заплетены в две неряшливые косы, тёмно-зелёные глаза, словно накаченные, губы и тонна мейкапа вызывали отвращение. — Нацу — мой, уяснила? — Мне всё равно на твоего boyfriend, — спокойно ответила Люси и облокотилась на шкафчики. Как будто она собиралась его забрать себе. Что за вздор? — Я уже говорила ему, тебе повторю. Если дед разрешит его Величеству, то милости прошу. Мне по барабану, — Хартфилия развела руки по бокам, пожимая плечами. В странную ситуацию она попала из-за соседа по парте, что даже противно. — Сучка, — после этого последовал удар по лицу блондинки. Той не было больно, но место удара немного жгло. Она даже не хотела отвечать на удар. Она лишь повернула лицо ушибленной стороной к собеседнице и смотрела вдаль. — Завтра чтоб отсела или получишь большую дозу. Уяснила? Хартфилия же ничего не ответила, а её одноклассница ушла, не дождавшись ответа, с высоко поднятой головой. — Сними корону сама, — хмыкнула девушка, смотря в спину гордой собственницы, — Или я тебе помогу, — в глазах появились белоснежные льдинки, блестящие перед предстоящей бурей.