День Независимости

— Алло? — на той стороне провода наконец-то подняли трубку. — Привет! — О, привет,— из динамика слышны какие-то шумы, похожие на разговоры за праздничным столом. — Ты свободна сегодня вечером? Может, заскочишь на чашечку чая по традиции? Познакомишься с Элвудом, ты его еще не видела. — Ох, извини, я сегодня не могу, так много дел, — разговоры стали громче, кто-то засмеялся. — Тогда, может, завтра? Часов в семь? — А, да, как-нибудь в другой раз, извини, мне нужно идти! — С Днем Незави... — мужчину прервали короткие гудки, доносящиеся из динамика. — Да вы серьезно?!       Райан кинул телефон на диван, где мирно спала Дотти. Собака вздрогнула, подняла голову, оглядела комнату и, убедившись, что все в порядке, снова заснула.       Как же он ненавидел эту любовь! Чувство, которое воспевают поэты, состояние, когда душа поет. Он сам писал о любви в своих песнях, о самой чистой, о самой грязной. Он думал, он испытал все виды любви, которые когда-либо существовали. Но, черт возьми, он любит Зи так сильно, как любят подростки, как Ромео любит Джульетту, как любят друг друга Солнце и Луна.       А, в прочем, какая разница, Зи он все равно не нужен.       Райан вздохнул, ударил кулаком по шкафу с одеждой и прошел в кухню за поздним завтраком. Он испек пирог. Настоящий пирог, с вишней, как любит Зи. Но, видимо, сегодня ему придется съесть его целиком самому и в полном одиночестве. «Романтично, сдохнуть можно», — подумал Райан, накладывая на блюдце кусочек еще теплого пирога, бросая на пол подгоревшую корочку, которую с волчьим аппетитом съел Элвуд. Пес взглянул вверх, на своего хозяина, в ожидании лакомства. Райан смотрел прямо в глаза своему любимцу, немного наклонив голову влево. Он отломил небольшой кусочек пирога и наклонился к Элвуду, чтобы покормить его с руки. Пес проглотил лакомство и вылизал тонкие пальцы хозяина, заставив Райана смеяться. — С Днем Гав-тяф-ифсимости, — Райан потискал пса за огромные щеки, насыпал ему собачьего корма в миску, и, наконец-то, попробовал свой пирог. Получилось ужасно вкусно, Зи бы понравилось, будь она здесь. Будь она с ним.       Но сегодня Райану все равно. Зи нужно отпустить, он слишком зациклился на ней.       Райан споткнулся о хвост Элвуда и уронил блюдце, оно раскололось на две части. Мужчина подобрал две половинки маленькой тарелочки. Прожорливый Элвуд уже доедал пирог с пола. Райан немного опешил, соединил две половинки вместе, а потом снова разделил. «Как символично», — эта мысль заставила его грустно улыбнуться. Он выкинул в мусорное ведро половинки блюдца и присел погладить Элвуда, который с аппетитом ел пирог для его бывшей девушки. ///       «Супер, Джереми тоже занят», — Райан обзванивал всех друзей из контактов, сидя на спинке дивана, уставившись в телевизор. Он немного отвлекся, переключая каналы, а когда взглянул на следующее имя, застыл, как окаменевший. Джонатан Уокер. «Ну, ему звонить я точно не буду… или буду?»— спросил у себя Райан. Он все-таки позвонил, не имея понятия что говорить, ведь они не виделись уже столько времени. Помнит ли его Джон? Хочет ли он вообще слышать его голос? — Алло? — Привет! — у Райана трясутся руки. — О, Боже мой! Это же Райан Росс! Как дела, парень? Мы так давно не виделись! Хорошо проводишь праздник? — Райан выдохнул, уголки его губ приподнялись, плечи опустились. Не забыл, не ненавидит. —Как всегда, самый ужасный праздник, который могла придумать Америка! — Джон смеется. — А ты в Лос-Анджелесе? — А где же еще? — Ты свободен вечером? Может, вы с Кэсси заглянете ко мне на чашечку чая, как старые друзья, потом посмотрим фейерверки? — мужчина закусил верхнюю губу, зажмурил глаза и скрестил пальцы. Хоть бы он согласился! Райан теперь не хочет проводить сегодняшний день ни с кем, кроме своего старого любимого друга. —Я с радостью! Кэсси уехала отдыхать с подругами на побережье, ничего, если я буду один?— Райан положил руку себе на лоб и улыбнулся так широко, что заболели щеки. Наконец-то! — Жду к семи? — Отлично, к семи! До встречи, Райро! — Удачи, Джон! — Райан положил трубку и упал на диван, поднимая руки к потолку. Теперь можно насладиться передачей о морских жителях по NationalGeo, не боясь, что из всех людей в Америке он окажется самым одиноким в День Независимсти. ///       Райан играл на фортепиано в гостиной. Это, конечно, не рояль, и даже не лучшее фортепиано, которое можно себе позволить. Но для Райана это совсем не важно, он убежден, что даже если его пианино не издает самых чистых звуков, в нем есть частичка души каждого человека, который хотя бы раз прикасался к клавишам. Райан считает, что то, что хранит в себе этот музыкальный инструмент, производит на слушателей гораздо более сильное впечатление, чем дорогой рояль. Ну, это, по крайней мере, очень романтично, вдохновляет на новые свершения и превращает потрепанное пианино в предмет с богатой историей.       Райан не придавал значения тому, что он играл сейчас. Он играл песни, которые сочинил этой весной, музыку, которую помнил еще с юности, и тихонько подпевал. Но вдруг в его голову врезалась до боли знакомая мелодия. Он попробовал медленно наиграть её, мотив казался родным, как будто это написал он. Но Райан помнит каждую ноту своих песен, и эта точно не его.       Он проиграл мелодию еще раз, тщательнее подбирая аккорды. И еще раз. Постепенно Райану стали вспоминаться слова. Он попробовал промычать под мелодию, и, кажется, он понял. — I won’t cut my beard and I won’t change my hair, it grows like fancy flowers but it grows nowhere, my hair, my hair…— Райан остановился на секунду. Он, безусловно, догадался, когда он мог слышать эту песню, но он не мог вспомнить ни названия, ни автора этих строк. Он продолжил напевать, но уже медленнее и тише. — If I could built my house just like a…na-na-na I’d put a statue… on the shelf, of course, of course.       Райан улыбнулся. Как можно было забыть, как звучит песня Брендона? Он просил Райана когда-то петь её вместе с ним. Конечно же, он отказался, потому что Райан слишком любил эту песню. Он обожал её и слушал почти каждый день одно время. Песню, которую сочинил Брендон Ури.       Хотя, что в ней такого? Песня как песня, он таких много написал.       Райан продолжил играть ненавязчивую мелодию для одной из его новых записей, мысленно отметив, что нужно будет спеть старую песню Брена Джону, он, наверное, и не узнает её. Он, наверняка, забыл все так же, как и Райан.       Скоро Райану наскучило проигрывание одних и тех же мелодий, и он отправился на прогулку с Дотти в сквер неподалеку. Джон должен был прийти через полтора часа, и, чем меньше времени оставалось до их встречи, тем дольше оно шло для Райана.       Райан играл с собакой на газоне, тискал её за длинные уши и смеялся. Люди, отдыхающие с семьями, иногда смотрели на него с непониманием, некоторые наоборот, улыбались. Райан не обращал внимания ни на кого, он был счастлив со своим любимым питомцем. Его не волновало, даже если окружающие подумают, что он сумасшедший.       Мужчина уже был на пути домой, как его телефон зазвонил. Это был Джон, но до встречи оставалось около получаса. Райан встревожился, не собирается ли Джон отменить встречу. Он так ждал его весь день, купил дорогое вино, даже убрался в квартире! — Джон? — Райан! — Джон звучал взволнованно и, как будто, испуганно. — Я опоздаю. — Что случилось? — Дотти легла прямо на асфальт рядом с ногами хозяина, кто-то из прохожих чуть не наступил на её хвост и громко ругнулся, презрительно посмотрев на Райана. — Ты не поверишь! Я заблудился! И я не представляю где я. Какой-то парк, кажется. Я нашел выход из него, или вход, я не знаю. Черные ворота. — Я понял, жди там, — Райан спокойно выдохнул. Джон не может найти улицу, это в его духе. Райан потянул поводок Дотти, но она даже не шелохнулась. Он присел, потрепал её за белый бочок, собака только отвернула мордочку. «Она так много спит, устала или заболела, — подумал Райан, поднимая любимицу с земли, — не болей, Дотти, только, блин, не болей».       Джон стоял у северного входа в сквер, переминаясь с ноги на ногу. Вечерело, солнечные лучи окрашивали верхушки деревьев и сухой асфальт в красно-оранжевый цвет. Тени стали длиннее, приятный прохладный ветерок ласкал кожу. Райан вышел из-за угла, Джон сразу же подбежал к другу, широко улыбаясь. Он громко поприветствовал его, раскинув руки в стороны. Райан нес на руках собаку, лицо его было вампирски-бледным. Джон опешил, немного отошел назад. Райан выглядел паникующим, он поднял глаза на друга и сказал тихо: — Джон, ей плохо, — Райан закусил губу, прижал Дотти крепче к своей груди. — Мне жаль, я ничего не мог… — Все хорошо, — прервал его Джон, доставая телефон. — Давай съездим куда нужно? Я сейчас позвоню ветеринару, если он работает, тут двадцать минут езды. Эй! Я сказал, все хорошо. Мы выясним, что с твоей собачкой, это же важнее всего сейчас? — Райан опустил глаза и кивнул.       Вот они уже в машине Джона, едут по вечернему Лос-Анджелесу, в абсолютной тишине. Райан смотрит строго вперед, на дорогу, на желтую разметку, на столбы, на людей, на встречные автомобили, но ничего не видит. Он уже очень устал держать собаку на руках, но не может её отпустить. Дотти дрожит, и он плотнее кутает её в ветровку Джона. Джон, наконец, нарушает мертвую тишину и тихо спрашивает, не отрывая взгляд от дороги. — Как зовут собачку? — Дотти. Ей всего год, она не может умереть, Джон. Не может же? — Что ты говоришь вообще? Никто не умрет. Ты только не бойся. — Я никогда ничего не боялся, Уокер, — Райан бессовестно лжет, к тому же нагло улыбается уголком рта. — Ты все тот же Райан Росс. Я не очень сентиментальный, но ты бы знал, как я скучал. — Я невыносимо скучал, Джон, — Райан прижимает Дотти крепче, она дрожит сильнее. — Спасибо тебе, что спасаешь мою собачку. — Не благодари, мы же друзья, — друзья, друзья, друзья. Сейчас в этом маленьком сером «форде», успокаиваясь под жужжание мотора, прикрывая глаза от света ярко-красного заката, чувствуя ладонями сердце своей любимой Дотти, слушая громкое ритмичное дыхание Джона, Райан почувствовал себя на своем месте. В этот момент ему не все равно, что он чувствует. Он так сильно любит свою родную Дотти, сейчас нужно сделать все, чтобы ей стало лучше. /// — Я сделал ей обезболивающий укол, она поспит, а когда проснется, дайте ей хорошо поесть, — ветеринар погладил Дотти на руках у Райана по спине. Ничего страшного: всего лишь наследственное заболевание, которое требует дополнительного внимания к образу жизни собаки. Теперь Райану придется кормить Дотти специальным кормом с витаминами и какими-то полезными элементами, а не тем, что со стола упадет.       Мужчины вышли из клиники, на улице уже было темно. Райан остановился и взглянул на луну. Растущий полумесяц ярко светил в ясном летнем ночном небе. Интересно, Луна все еще влюблена в Солнце, как в его юности? Ведь они зависимы друг от друга. Может, их чувства остыли. Может, они до их пор любят друг друга. Но это Солнце и Луна, а он Райан Росс. Небесные тела не могут любить, даже если их не существует друг без друга.       А Райан, конечно же, может. И он любит. И он тоже зависим от своих светил.       Он оглянул жилые дома вокруг, пыльную пустынную дорогу, темный асфальт под ногами, умиротворенно спящую Дотти. Джон подошел сзади и положил тяжелую ладонь Райану на плечо. Райан выпрямился, обернулся и тепло улыбнулся другу. — Джонатан Уокер, ты, черт возьми, спас мне жизнь! — прошептал Райан, не нарушая ночной тишины. Они сели в машину, Райан уложил собаку себе на колени и укрыл ветровкой. — Не преувеличивай, Райро, — рассмеялся Джон. Райана много кто называет «Райро», но сейчас это прозвище отозвалось у него в душе каким-то теплым огоньком.       Райан взял в руки несколько дисков, лежавших между передними сидениями, и попытался рассмотреть, что там. Дискография Биттлз, Death Of A Bachelor, на обложке которого название группы было закрашено, а поверх маркером написано «Брендон Бойд Ури», сборник джаза, хиты девяностых. Ну да, новому альбому Брендона как раз место в такой подборке. Последними в стопке лежали два диска с Pretty.Odd. Райан резко повернул голову в сторону Джона. Тот улыбался, откинувшись на спинку сидения, и внимательно следил за дорогой. Райан вспомнил, что во время их путешествий группой ему всегда нравилось, как водит Джон. Он очень аккуратен на дороге, никогда не нарушает правила. Райан мог спать в пути, только если знал, что за рулем Джон. Райан часто просил Джона вести фургон во время мини-тура с The Young Veins и Зи.       Ох, точно, Зи. — Джон, думаешь, любовь – это зависимость?       Джона немного сбил с толку такой вопрос, но он постарался ответить. — В какой-то степени, да, любовь – зависимость. Но я не считаю это плохим. Любовь – главная движущая сила чувств. Как, например, твоя любовь к Дотти. Она заставила тебя, Райана Росса, такого спокойного и холодного, — Райан усмехнулся, — волноваться и чуть ли не паниковать.       Райан повертел в руках альбом Брендона. — Я люблю одну девушку. Ужасно сильно. Мы с ней расстались полгода назад. Не знаю даже кто кого бросил: мы часто вздорили, а в один день рассорились и решили, что мы приносим друг другу только разрушения. Сейчас мы вроде как хорошие друзья. Были ими. А я все так же люблю её, даже сильнее. Наверное, мне стоит отпустить её, это же прошлое.       Джон помолчал несколько минут, обдумывая слова друга. — Помнишь, как ты влюбился в девушку в Кейптауне? — О, Боже! Джон! — Райан засмеялся. — Только не вспоминай этот бред, прошу! — Почему же бред? Ты же любил её всем сердцем. Какой ты скандал закатил! Вся Африка вздрогнула! Ты так хотел остаться с ней, а мы говорили, что из этой любви ничего не выйдет… — Поэтому я попытался выкинуть свой паспорт в толпу на концерте, но Брендон буквально его у меня отобрал. Такой абсурд! — Это не абсурд. Ты был таким романтиком, так яростно боролся за право любить, любить самое лучшее в человеке, любить недостатки.       «А сейчас любовь для меня – недостаток» - мысленно подытожил Райан. Он взял в одну руку коробочку с диском Pretty.Odd, а в другую Death Of A Bachelor. Он смотрел то на один диск, то на другой, но не сравнивал. Просто изучал. — Ты любишь Pretty.Odd? — тихо спросил Райан. — Ну, неплохой альбом. — Нет, ты любишь Pretty.Odd?       Джон замолчал. — Я люблю Pretty.Odd. Отдай мне его. Все свои диски я выкинул в 2011 году, когда услышал Nearly Witches в новом альбоме Panic!.       Джон тихонько посмеялся, Райан тоже улыбнулся. — Забирай хоть оба, у меня их штук двадцать, никому не нужных, все гоняю их в машине в надежде, что удастся кому-нибудь сплавить.       «Я люблю Pretty.Odd. Я люблю Зи. Я люблю Дотти и Элвуда. Я люблю Джона Уокера, — думал Райан, открывая коробочку с диском, — и я не зависим. Я их люблю».       Внутри коробочки цветы, цветы, цветы. Они нарисованные, но Райан может почувствовать их запах, запах молодости, запах свежести по утрам в туре, запах виноградника в Кейптауне, запах огромного красного шерстяного свитера Брендона, который в поездках хотя бы раз служил одеялом каждому из группы и команды. И он это все любит. Но не зависит, разве что немного, но это его больше не тревожит. — Джон, мы независимые. — Да, и мы едем это праздновать.       Дотти мирно сопит на коленях у Райана, Джон сворачивает к скверу, где они сегодня встретились, ночь сгущается, фонарей на дороге становится меньше. Но Райан победил войну внутри себя. Поэтому 4 июля – теперь и его личный День Независимости тоже.