Озабоченный орк

Гарраш задумчиво смотрел на пучки травы, что сжимал в руках. Хрен знает, как этим эльфьих баб приманить, не как птицу зерном приманивают, перед тем, как шею свернуть! И как это будет-то? «Эльфийка, гули-гули, я тебе пожрать, а ты мне титьки покажешь!»? Зачем тем бабам травушка, как не для еды? Не раз приятели рассказывали, что эльфьим бабам их мужики цветы выращивают. Сами они, правда, того не видели, слышали от других племён. Бывают, значится, в эльфячьих поселениях грядки, где ничего кроме цветов и не растёт. Может, они это и для пчёл растили, чтоб те мёд им приносили, кто ж эльфов знает этих, но что эльфья баба мёд не приносит, знал любой орк. Да даже если бы и был от них мёд, Гарраша они привлекали не этим. Точнее, она… Эльфью бабу он увидел у реки, когда ловил рыбу: та, искупавшись, выходила на берег, разумеется, нагишом, не прикрывшись, не почуяла, видать, орка рядом. Её упругие титьки не были прикрыты волосами — баба собрала лохмы и обвязала их лианой, и вид неприкрытых титек заставил Гарраша лишиться дара речи. Ничего прекраснее в своей жизни он не видел! Округлые, упругие, небольшие, от вида такой красотищи он весь задрожал, как листья в ветер колыхаются! Да и в штанах тесновато стало, так хрен от вида голой эльфийки встал. А уж как она гладила себя, как тело её призывало к себе… Слов не было, чтоб описать такое! Куда там гарему вожака, даже его главной бабище, у которой в титьках золотые кольца торчат! Чем больше Гарраш наблюдал за эльфой, изучал её гладкую кожу, её упругие ягодицы, точно налитые персики в эльфьих садах, тем тяжелее ему было дышать от желания эту бабу поиметь прямо тут, и, кто знает, не будь он так скован от переизбытка чувств, то наверняка бы уже набросился на эльфу! И что бы он не делал с ней: трогал бы её грудь, такую красивую, с аккуратными сосками, и щекотал бы бабу между ног. А она бы кричала, звала бы своих, чтоб отогнали Гарраша, но её всё равно бы никто не слышал! Это заводило бы его ещё больше, а он бы мял её титьки, наслаждаясь их мягкостью, щупал бы её бёдра, нюхал бы волосы… упивался бы такой красотой и никому бы не отдал бабу эту! Вот бы сейчас её сюда, к нему под бочок, жаль, выскочила уже из речки и улетела, откуда явилась! А такая была — ох, так титьки наглаживала, когда намывала! Да даже если и не трахнуть, хоть полапать её. Да разве придёт такая к орку? Нужно, наверно, запахом жратвы приманить, только вот они едят всё типа изысканное, а него тут из изысканного только мята под ногами, да и рыбу кое-какую можно было бы попытаться выловить на той же речке, где он бабу эльфью нагишом впервые увидел. Мята и рыба… Вот блевотина-то! Но чего не сделаешь ради титек эльфийских. Да и кто этих эльфов знает, вдруг эльфьей бабе это вкусно, и она на аромат прилетит, как и была, нагишом? Гарраш как представил, что сосочки её облизывает и задницу гладит, так слюной и изошёл. А уж как вообразил, что она шагает к нему и её влажные титьки поблескивают на солнце, а капли стекают по телу к ногам и к промежности, а эльфа та слегка улыбается, манит орка рукой, так хрен его уже готов был из штанов выпрыгнуть!.. Главное, чтобы дружбаны не подошли и малину не обломали! Ведь так здорово представлять, как баба эта уже стоит на коленях и её мягкие пальчики обхватывают его член, а губки эльфы к головке стремительно приближаются… Нет, Гарраш, так не пойдёт: или рыбачь и мяту рви, или спи сладким сном, о бабе забыв! Шевелиться надо, иначе эльфийка точно удерёт насовсем. Сейчас наварит он ей чего, рыбы, мяты, ещё трав туда бухнет, какие орчанки в котлы кидают, и отнесёт красотке своей. Поиметь себя за вкусняшку она, может, не даст, но оголиться ещё раз и титьки красивые показать наверняка не откажется! Много орчиц он мял и голыми видел, а эльфью бабу ещё ни разу не щупал!