Наступают перемены, Я не знаю, где или когда, Но когда бы они ни произошли, Мы будем их ждать
Может ли быть пора года, лучше лета? Каждый сезон по-своему хорош, но именно лето было по-особенному прекрасно, неся с собой дуновение невесомого ветерка, слегка развевающего волосы, приятный жар солнца и сладкий запах цветов из сада. Сам летний воздух, казалось, насквозь пропитан свободой и призывом отставить бессмысленное лежание на кровати, выйти на улицу и полюбоваться на все прекрасное, что тебя окружает. По крайней мере, для совсем юной Венди Сон лето было именно таким. Девятилетняя девочка любила рано утром, когда солнце еще не было палящим и на нее не нападала внезапная сонливость, выйти в сад, сжимая в руках цветные карандаши и альбом для рисования со множеством пустых, еще не разрисованных, белых листов, сесть под цветущую яблоню с пышной кроной и просидеть под ней весь день, не замечая ничего, кроме листов, постепенно приобретающих краски. Когда у тебя много мыслей, ты так или иначе ищешь способ их выразить. Кто-то пишет стихи, кто-то играет с нотами и создает мелодии настроения, а кто-то, как Венди, позволяют своим мыслям обрести вечный покой на бумаге. Ей доставляло удовольствие сперва наносить легкие, почти невидимые линии контура, а потом разрисовывать белоснежное полотно. Казалось бы, какие мысли могут быть у девятиилетнего ребенка, который в своем возрасте не знает ни забот, ни проблем? Не то, чтобы Венди была каким-то исключением из общих правил, просто ей не повезло с семьей. Мать особо и не заботилась о ней, проводя все свободное время либо на многочисленных подработках, либо у любовника, а отца девочка и не знала. Мама говорила, что он умер незадолго до ее рождения, но что-то Венди подсказывало, что она и сама не знала, от кого именно родила. В свои неполные десять лет, девочка знала уже о многих вещах, которые от остальных детей предпочитают скрывать как можно дольше, пока те не подрастут. Любой взрослый удивиться, увидев среди ее рисунков повторяющиеся зарисовки миниатюрного человечка, закупоренного в огромной бутылке из-под вина; иногда он тонул в содержимом. Такие бутылки Венди довелось не раз выбрасывать, пока ее мать, после очередной пьянки, спала и громко сопела. До обеда ее будить было бессмысленно, поэтому девочка заботливо укрывала ее пледом из спальни и шла со своим альбомом на улицу. Пока у нее был он, она не могла заскучать. Помимо зарисовок тревожащих ее вещей, в альбоме были изображены окружающий ее пейзаж, соседи, чьи привычки она за столько лет успела досконально выучить, их питомцы, цветы... Это были обычные детские зарисовки, ведь денег на обучение в художественной школе у них не было, но для девятилетнего ребенка они были сравнимы с картинами в Лувре. Девочка никогда не злилась на свою мать, даже когда та не обращала на нее никакого внимания. Если бы ей предложили выбрать жизнь в другой семье, она бы все равно оставила все как есть. Венди нравилось быть самостоятельнее своих сверстников, с которыми родители обращались так, будто они были сделаны из стекла. Одно неверное движение - и они разобьются. Для нее это выглядело... забавным и каким-то неправильным. Наверное, потому что ее никогда так не опекали и не заботились, ей это было попросту чуждо. Она настолько смирилась с происходящим в ее жизни, что мысль о том, что все может быть как-то иначе, казалась ей странной. Возможно, друзей у нее не было по этой же причине:она слишком рано взрослела. Или просто потому, что взрослые, проживающие рядом, не позволяли своим детям играть с ней, дочкой гуляющей алкоголички. Но Венди было как-то все равно, будет ли с ней кто-нибудь общаться или нет. Было, пока в ее спокойном море жизни не произошла буря, принесшая неожиданные перемены в ее настоящее и, хотя она вряд ли могла догадываться об этом в девять лет, будущее. Это был обычный летний день в Торонто, Венди, расстелив плед под излюбленной яблоней, в тени которой чувствовала себя скрытой ото всех вокруг, наслаждалась влажным после ночного дождя воздухом, пропитанным запахом океана. Для нее не существовало плохой погоды, плохой поры года. Были любимые, но не было ненавистных. Девочка ценила то, что имела здесь и сейчас, ведь это может быть для нее последний такой спокойный летний день, когда она может посидеть в тишине, нарушаемой лишь щебетом птиц и легким шелестом листьев. Уже через секунду привычный мир может перевернуться, а пока она сидела и задумчиво грызла остро заточенный карандаш голубого цвета, раздумывая, что же ей нарисовать сейчас. Из раздумий ее вырвал скрип открывающейся калитки, ее давно пора было смазать, но у матери не доходили руки, а у Венди постоянно эта мысль вылетала из головы. На секунду девочке показалось, что ей послышалось, потому что обычно к ним никто не приходит, да и некому особо, только если маминым собутыльникам, но об их приближении всегда предупреждали пьяные восклицания, доносящиеся с другого конца района. А во дворик наоборот вошел порядочный на первый взгляд мужчина, хотя внимательный взгляд Венди все-таки зацепился за бутылку с медной, блестящей на солнце, жидкостью. Что ж, по крайней мере, причесанный и прилично одетый, и на том спасибо. Девочка хотела было вернуться к своему прежнему занятию, как вдруг она заметила идущего следом за мужчиной мальчика или, правильнее будет сказать, парня. Не сказать, что Венди хорошо разбиралась в парнях, в столь юном возрасте она с мальчишками даже за руки не держалась, считая их слишком незрелыми, как говорила о всех мужчинах ее мама. - Мужчины - большие дети, - очередной бокал с багряной жидкостью был залпом опустошен и с грохотом опущен на деревянную столешницу. - Что в десять, что в сорок лет. Но этот сразу показался другим, не таким, как остальные сверстники. Взглянув на него один раз девочка не побоялась бы сказать, что он... прекрасен? Определенно хорош собой, у нее даже руки зачесались от желания нарисовать его. Некрасивых людей не бывает. Бывают лишь серые, невзрачные, лишенные красок жизни, и те, кто так и пестрит ими. Этот парень показался девочке одним из таких. Растрепанные черные волосы, безразмерная джинсовка и простая белая майка, наполовину выпущенная из джинс, делали его живым. Беспорядок был определенно ему к лицу. Парень исчез в доме следом за незнакомым мужчиной, не обратив на спрятанную в тени дерева девочку, и Венди оставалось только гадать, кто они и зачем пришли. Долгое время она не могла сосредоточиться на будущем рисунке:из головы совсем вылетело то, что Вен собиралась нарисовать. Поэтому она бесцельно вертела в маленьких детских пальчиках карандаш, прикусив нижнюю губу. Неизвестно, сколько времени она просидела над пустым белым листом, когда сверху раздался тихий голос, пробирающий до дрожи: - Рисуешь? Погрузившись в свои мысли, девочка и не заметила, как к ней подошел тот самый паренек. Меж длинный тонких пальцев он сжимал сигарету, а взгляд черных глаз был устремлен на альбом. Венди, любящая искать детали во внешности других, мгновенно подметила маленькие родинки на смуглой коже щеки и шеи и несколько проколов в ушах. Пока девочка с детским любопытством разглядывала его, парень пару раз затянул сигарету, выпуская изо рта облачко густого дыма. Вообще Венди не любила терпкий запах сигаретного дыма, вызывающий у нее приступ кашля, но этому пареньку шла сигарета, дополняя его неряшливый свободный образ. - Да, - дрожащим голосом ответила Венди, нервно сжимая в пальцах ткань своего джинсового сарафанчика. Все-таки она не знала, кто он, а взрослые учили не доверять незнакомцам. - Можно взглянуть? - парень вновь затянул сигарету, а затем бросил окурок в траву и потушил носком кроссовка. - Только аккуратно, - девочка протянула ему альбом, глядя с некоторым недоверием. В ответ на ее слова парень только беззвучно хмыкнул, но альбом все же держал бережно, аккуратно перелистывая страницы, словно боясь их случайно порвать. Он медленно листал страницы одну за другой, иногда надолго задерживаясь на некоторых рисунках, внимательно вглядываясь в них и проводя пальцами по линии контура. Парень выглядел сосредоточенным, как профессиональный критик, оценивающий стоимость картины известного художника. Все то время, когда парень не выпускал альбом из рук, Венди сидела почти бездвижно в ожидании его независимого мнения. Ей было немного страшно от мысли, что он может внезапно рассмеяться или сказать, что это всего лишь детские каракули без шанса стать со временем чем-то большим, как делали многие взрослые. Вместо этого он, закончив просматривать рисунки, спросил: - Ты ходишь в художественную школу? - Нет, - девочка качнула головой и вздохнула. Не то, чтобы девочка хотела связать свою жизнь с рисованием... Она об этом даже как-то не задумывалась, рано еще. Но Венди точно не хотела ограничиваться одним только альбомом. В школе, проходя мимо класса искусств, где ученики рисовали акриловыми красками, а не простыми карандашами, на больших холстах, размещенных на мольбертах, ей становилось завидно и обидно, хоть она и понимала, что у ее матери попросту не хватит на все это денег. Что уж говорить о школе, за которую придется ежемесячно платить немалую сумму, на которую они могли прожить несколько недель? - Почему? - парень не отличался многословностью. - У тебя есть потенциал. - А ты разбираешься в этом? - Венди вновь смерила его недоверчивым взглядом, что позабавило незнакомца. - Можно и так сказать, - кивнул он. - Я тоже когда-то увлекался рисованием, так что кое-что понимаю. Так почему ты не ходишь в школу? - Денег нет, - девочка понуро опустила голову и принялась выводить кончиком пальцев невидимые узоры на руке. - А хотела бы? - Вен в ответ неопределенно пожала плечами, продолжая водить пальцем по голой коже. - Подумай над этим, у тебя хорошо получается. Лично мне нравится вот эта, - он пролистал альбом и протянул девочке обратно. Краем глаза она покосилась на альбом, где на открытой странице красовался автопортрет самой Венди с блестящими ореховыми волосами, доставшимися от отца-американца, и миндалевидными глазами с двойным веком. Девочка все еще помнила, как долгое время сидела перед большим зеркалом в прихожей (там было хорошее освещение) и старательно вырисовывала каждую деталь. Получилось, если внимательно приглядеться, не очень похоже, Венди и сама это понимала, но времени, потраченного на создание портрета, было жалко, чтобы просто взять и выбросить рисунок. - Как тебя зовут? - поинтересовался Марк, доставая из пачки еще одну сигарету. - Я... - Венди! - девочка мгновенно обернулась в сторону дома, откуда доносился крик мамы. - Зайди в дом, нам нужно поговорить. Обычно такое мамино поведение не предвещало ничего хорошего, поэтому она быстро собрала в коробку раскиданные по всему пледу карандаши, взяла альбом под мышку и быстренько побежала в дом, надеясь, что в этот раз обойдется без криков и побоев. На удивление мама была трезва. Она сидела в маленькой гостиной за столиком и пила чай вместе с неизвестным мужчиной, которого девочка видела недавно в саду. Венди облегченно выдохнула: мама, наверное, просто хочет ее познакомить с ним. Следом за Венди в гостиную вошел и тот парень, но он предпочел остаться стоять в дверном проеме, выжидающе скрестив руки на груди и приподняв бровь. Когда все все-таки собрались, мама отставила кружку в сторону, выпрямилась и улыбнулась дочери. - Венди, знакомься. Это мистер Ли, твой будущий отчим, - женщина, сказав это, просияла еще больше. - А это, - она кивнула в сторону прислонившегося к дверному косяку парня, - Марк. Твой сводный брат.I
6 декабря 2019 г. в 22:14