Коты не смеются

Все начинается с кинотеатра. В первый раз Сабрина думает, что обозналась, случайно увидев свою учительницу, сидящую через два ряда, когда в зале зажигается свет, а по экрану ползут финальные титры, однако Гриндэйл слишком маленький, а сутулая фигура Мэри Уорделл слишком приметная, чтобы тут могла возникнуть какая-то путаница. Они с друзьями шумной толпой вываливаются на улицу, громко обсуждая новый хоррор, — Роз смеется, что Харви опять трусил и ни разу за фильм не открыл глаз — но машины той уже нет на парковке (а может, и не было вовсе). Еще через четверг, увидев женщину в зрительном зале на премьере очередного голливудского триллера, Сабрина не удивляется. Это похоже на какую-то общую тайну, и юной Спеллман не приходит в голову сказать друзьям: «ни за что не поверите, кто сегодня наслаждался ужастиком вместе с нами!», потому что она заранее знает, что Харви закатит глаза, Сьюзи промолчит, а Роз будет раздраженно шипеть, дергая подругу за рукав красного пальто: «и что, это было обязательно? было обязательно приглашать ее обсудить фильм с нами?!». Не пригласить — неправильно, нарушение их негласного уговора, а потому юная Спеллман держит все это в голове ровно до того момента, как они все же сталкиваются с учительницей на выходе из зала. Тогда, правда, женщина отвечает отказом — «нет, ребятки, я бы с радостью, но у меня планы» — и провожает взглядом их веселую пеструю стайку, никогда не узнав, что лучше бы ей было согласиться. А потом в мисс Уорделл что-то меняется — понимаете ли, все дело в том, что настоящая Мэри Уорделл трагически умирает, уступая место другой. «Вы могли бы быть ведьмой, — у Сабрины восторженно горят глаза, и она пугающе серьезна. — Я имею в виду: кажется, у вас тот самый типаж, я всегда так думала, но в последнее время вы подаете нам такие идеи и говорите такие правильные вещи…». «Какие-то странные выводы, милая. Ведьм не существует, ты же это прекрасно знаешь, в тебе достаточно здравого смысла, чтобы это понять», — учительница вздыхает и откладывает в сторону очки, которые ей уже не нужны; вряд ли девочка что-то действительно подозревает, но подобные мысли надо обрубать на корню. «Но вы же сами нам рассказывали про Гриндэйлский лес и про ведьмину охоту, о которой все предпочитают молчать!»; «да, но повешенных было тринадцать, а я, уж поверь, никак не одна из них», — по лицу мадам Сатаны видно, что она не хочет продолжать этот разговор, и юная Спеллман послушно кивает, не решаясь спорить, но все равно остается при своем мнении. Мэри Уорделл — ее новая любимая ведьма, и нет разницы, течет в ней древняя кровь или же нет. Когда Сабрина встречает женщину в кинотеатре снова, она решает для себя, что это судьба — в этот раз ей не удается вытащить никого из друзей на совместный просмотр, а в унылую дождливую погоду ничего больше и не хочется, кроме как смеяться вместе с кем-то над дешевым ужастиком. Вечером мисс Уорделл подвозит Сабрину до дома, и выбежавший хозяйке навстречу Сэйлем шипит, выгнув спину, и в этом звуке слышится нечто вроде безобразного смеха. «Коты не смеются», — сама себе негромко напоминает женщина, но юная Спеллман не придает этому особого значения, мгновенно выкинув из головы; девчонка кажется ведьмой-мультяшкой, попавшей в реальный мир из старого шоу для подростков, пробив четвертую стену, такой выразительно-искусственной, как из картона, и с ней должно быть просто. Еще проще было бы покончить со всем прямо здесь и сейчас, но мадам Сатана не в пример многим адским тварям достаточно хорошо владеет собой, а потому она просто желает старшекласснице доброй ночи, ласково улыбаясь, и игнорирует злобные взгляды фамильяра. «Вы живете в таком страшном доме», — в голосе Сабрины звучит восторг, будто она наконец собрала все кусочки головоломки воедино: в общем-то, решает она, было бы странно, будь жилище такой необычной женщины серым и скучным. «А ты живешь на кладбище, юная леди», — мисс Уорделл пожимает плечами и аккуратно складывает в журавлика пестрый киношный флаер, не зная, чем занять руки; карикатурные перекошенные рожи чертей, отрисованные на компьютере, на удивление успокаивают — и не имеют ничего общего с реальными. Сидящая напротив ученица, должно быть, с ней бы согласилась. «Не на кладбище, а рядом с кладбищем, — Сабрина нетерпеливо дергает плечом и отвечает слегка раздраженно, будто бы разница так велика, что ее нельзя игнорировать. Потом она словно о чем-то вспоминает: — Тетя Хильда говорила, что вы приходили по поводу похорон. А кто у вас?.. Ой, простите, такие вопросы бестактны». «Нет-нет, все в порядке, ты не виновата. И потом, если я скажу, что хороню свою жизнь старой девы, ты мне не поверишь», — женщина и сама знает, что идея притвориться клиенткой была не лучшей, но назад пути нет; с другой стороны — так ли важно, каким способом она получила материал для новой вуду. Шутка выходит не слишком-то удачной, — скорее уж совсем «не» — но юной Спеллман она нравится, мадам Сатане же не до веселья. Проще было бы вцепиться девчонке в горло и покончить с делом в старой шахте еще в самом начале, еще до того, как посиделки в кафе после просмотра фильма успели войти в привычку, сердито думает она. Надо было покончить с делом еще в школе несколько дней назад, прежде чем брошенное вскользь замечание «директор до смерти боится пауков» было воспринято восторженной молоденькой дурочкой слишком буквально. «Ты решила все же остаться здесь, а не переводиться в ту частную школу?» — уточняет мисс Уорделл в один из таких вечеров, когда, посмотрев очередной ужастик, они прячутся от веселой компании каких-то студентов за самым дальним столиком, а Сабрина пьет из огромного стакана молочный коктейль, иногда в задумчивости покусывая пластиковую трубочку. Ей хорошо и уютно: нет нужды думать об обязательствах ведьм перед Ковеном, подбирать слова, прощаясь с подругами и Харви или отчитываться перед двумя лживыми родственницами, одна из которых продала ее душу дьяволу еще в младенчестве. «Нет, но я посещаю их подготовительные курсы по выходным», — Сабрине легко и весело, и потому она беззаботно взмахивает рукой, осторожно держа пальцам горячий жареный картофель, которым подкармливает своего кота, сидящего в сумке и тайком пронесенного в забегаловку. Тот утробно рычит и сердито бьет хвостом, вцепляясь когтями в тонкую подкладку, но мадам Сатане пока еще не о чем беспокоиться — фамильяр не слишком привязан к своей беспечной хозяйке; «он у тебя тоже любит фильмы ужасов?» — спрашивает она, кивая на сумку, но слова тонут в шуме чужих голосов и гремящей на все кафе музыки. «Понимаю тебя, это ведь все из-за Харви Кинкла, верно?» — женщина складывает из салфеток кораблики, а ученица заворожено наблюдает за ее красивыми руками; «не только», — отвечает та и совсем не врет, думая о подругах, которых просто не может сейчас оставить. Сэйлем, вытащивший из сумки морду, давится злым смехом, похожим на скрип дверных петель, а Сабрина принимается лихорадочно кашлять, чтобы заглушить этот противный звук; мадам Сатана делает вид, будто ничего не замечает и поднимается из-за стола, чтобы заказать им еще по молочному коктейлю. Она насмешливо наблюдает, как девчонка, тряхнув светлыми кудряшками, сердито смотрит на кота — всем ведь известно, что коты не смеются: в мире Сабрины-старшеклассницы фамильяров просто не существует, как и не существует ведьм, чертей, оживших покойников и темных крестин. Не существует карикатурных блондинок в красных пальто, за милыми улыбчивыми личиками которых скрывается тьма, прекрасная в своем уродстве. Мисс Уорделл подвозит Сабрину до дома, и крохотный автомобильчик опасно виляет на узкой лесной дороге, что ведет к семейному кладбищу сестер Спеллман. Это похоже на какую-то общую тайну, только более страшную, где дьявол реальнее всех смертных друзей, а фильмы ужасов — просто пестрая картонка, дающая иллюзию покоя. Коты не смеются, ведь наивные юные девочки, сами же себе вырывшие могилу — это совсем не смешно.