Город ветров

Всю следующую неделю газеты пестрели заголовками о пожаре на заводе Соло, об аресте мэра Акбара, о продажности детектива Додонны и о том, как мистер Сноук предал Город ветров. Один заголовок краше другого. Эксклюзивные материалы, часть из которых были лишь выдумкой журналистов, изрядно веселили всю семью Органа-Соло. Однако веселье их длилось недолго. — И зачем мне красить волосы? Повтори-ка еще раз, дядя. Бен волком взирал на слишком уж бодро ухмыляющегося Люка. Скайуокер только что выдал Бену и Хану новые паспорта и инструкции к их личностям. Оба Соло без особого энтузиазма принялись читать досье. — Затем, что мистер Мэтт Старкиллер блондин! — закатил глаза Люк, отхлебывая из огромной кружки чай с мятой. Отец и сын Соло в очередной раз хмуро переглянулись. Хан тоже что-то пробурчал про фамилию, но осекся, стоило в гостиной конспиративной квартиры появиться его жене. Лея мягко улыбнулась, коснувшись плеча сына и ловя протянутую руку мужа. — Джиал пошел на сделку. Армитаж его дожал, — улыбнулась Лея. — Сын Додонны тоже дал показания. И Ведж. Боже, ты бы видел, как он рыдал в зале суда, меня чуть не стошнило. Хан сжал ее пальцы, притянул к себе и приложился губами к ладошке. Органа улыбнулась и гулко сглотнула, оборачиваясь к сыну. — Она в саду. Хочет поговорить. Что-то в голосе матери Бену определенно точно не понравилось. Он бросил взгляд на вдруг хмурого Люка, медленно поднялся, придерживая перебинтованный бок, и вышел на задний двор. Рей обнаружилась у старой, кривой яблони. Она сидела на траве, обхватив руками согнутые в коленях ноги, и яркое солнышко игриво целовало ее щеки да поблескивало на каштановых кудрях уложенных в идеальную прическу волос. Рей не выглядела так, если бы она собралась в дорогу. Да и никаких сумок рядом не было. — Значит, нет? — Бен, поморщившись, пристроился рядом, пропуская сквозь пальцы мягкий ворс яркой зеленой травы. — Агенту Кеноби отпуск не положен? — Еще больше яда в голосе, мистер Соло! — огрызнулась Рей. — Вам идет. Бен нахмурился и, аккуратно подцепив ее подбородок большим пальцем, заставил поднять голову и посмотреть на него. — Рей? Молодая женщина подалась вперед, прижимаясь щекой к его руке. Ластилась, как кошка, прикрывая от удовольствия глаза, когда пальцы его рук очертили линию ее скул, коснулись мочки уха и поправили прядки волос. — Вас протащили через программу защиты свидетелей, — проговорила Рей, не открывая глаз, обжигая своим дыханием запястье Бена. — А я все ещё агент Кеноби. Я на службе, Бен. Не то чтобы Соло не ожидал такого расклада, но почему-то, какой-то совершенно нерациональной частью своего сознания, надеялся на чудо. — И когда ты выйдешь на пенсию? Разве в Городе ветров тебе не положен год за два? Или даже за три. Да, точно за три, ты ведь жила у Сноука. Бен старался звучать непринужденно, но получалось у него плохо. Рей, наконец-то, открыла глаза и грустно улыбнулась. — До пенсии мне еще далеко. Соло нежно коснулся губами ее виска и тяжко выдохнул: — Ты слишком много знаешь. Как и мой дядя. Как и я. Как и отец. Рей лишь кивнула, закусывая губу, прижимаясь к нему, запуская руки под тонкий пиджак, обнимая его аккуратно, боясь растревожить рану. У нее самой плохо двигалась подстреленная рука, не сошли еще синяки и ссадины, но за толстым слоем пудры было не так видно. Он поймал ее губы своими, и этот поцелуй не был похож на тот, самый первый. Да и на второй тоже. Не шла ни в какое сравнение самая первая ночь и та, что прошла. Они словно любили друг друга всю жизнь, но узнали об этом лишь недавно. И от мысли, что все кончается, не успев начаться, хотелось выть на луну и едва ли не кричать во все горло. Сквозившее в движениях отчаяние смешивалось с безграничной благодарностью и полубезумной страстью. Совсем рядом скрипнули половицы досок на крыльце “конспиративной квартиры” — небольшого домика на окраине, недалеко от тех самых складов, на которых все когда-то началось. Бен разжал объятия и увидел силуэт своего дяди. — Он курит? — вслух удивился Бен. — Только когда ему совсем плохо, — ответила Рей. — Как сейчас, например. Соло снова обнял ее так крепко, как только позволяли их раны. Он бы хотел остаться под этой старой яблоней навеки, просто сидеть и обниматься с любимой женщиной, но то были пустые мечты, а Бен отлично понимал, как много еще им всем предстоит работы. — ...тебя мэром. Это разумно. Хан говорил ровным голосом, однако руки его, поглаживающие плечи жены, заметно дрожали. Лея отчаянно моргала, изо всех сил стараясь не дать волю слезам, а Люк, бросив под ноги окурок, потянулся за второй сигаретой. — Матушка, ты займешь место Акбара? Бен изогнул бровь и попытался улыбнуться. Лея кивнула, затем, помедлив секунду, протянула сыну руку. Бен поспешил обнять мать, целуя ее в макушку и отмечая, что за несколько месяцев она поседела почти полностью. — Городу ветров нужна сильная рука, — ответил за Лею Люк. — Акбар скомпрометирован, Додонна мертв, Сноука рассекло пополам, а его “семья” развалилась без крепкой руки. Тех, что не добили наши люди, изгнали из города. — Маз мертва, — выдохнул Хан. — Холдо и Калриссиан тоже. Ты, сын, я, Люк и Рей тоже официально мертвы. Мы вернуться вместе с Леей не можем. Бен кивнул и крепче сжал руку Рей. Люк хлопнул племянника по плечу и пробурчал что-то про машины. Скайуокер широким шагом покинул внутренний двор, и Бен понял — пришла пора прощаться. Он еще раз обнял мать и долго шептался с Рей, целуя ее губы, щеки, глаза. Хан и Лея тоже о чем-то тихо говорили, крепко держась друг за друга. К дороге они вышли вместе, увидев перед собой три автомобиля модели “Сокол”. — Старкиллер, значит? — Хан покачал головой, закидывая дорожные сумки и пачку документов в багажник. — Люк, ты долго это выдумывал? Скайуокер закатил глаза и ответил: — Секунд тридцать. Я очень старался. Смех был искренним, хоть и сквозь слезы. Хан и Бен уселись в серебристую машину, Люк и Рей устроились в черной, а Лея села на пассажирское сиденье белоснежного авто, за рулем которого ее дожидался верный делу их семьи По Дэмерон. На ближайшем перекрестке каждый из них свернул в свою сторону. *** (12 лет спустя) Городок Джелукан был примечателен лишь наличием горнодобывающего завода. На предприятии трудилась половина города, а вторая половина занималась обеспечением достойной и комфортной жизни в этом сухом, но по-своему красивом краю. Поселившиеся на окраине более десяти лет назад отец и сын Старкиллеры вызывали у местных жителей поначалу неприязнь, но со временем стали едва ли не самыми незаменимыми членами довольно-таки сплоченной общины. — А папа обещал мне купить машину на мой день рождения! — А у меня новый мопед! — Мистер Старкиллер, я сам собрал двигатель. Правда-правда! Посмотрите? — А я тут прикинул, что если к моему велосипеду... Девчонки и мальчишки забегали в автомастерскую Старкиллеров по поводу и без, чтобы лишний раз поглазеть на работу широкоплечего мастера Мэтта или послушать байки его развеселого седого отца. Мэтта все считали хоть и угрюмым, но относительно неплохим мужиком, и даже быстро привыкли и к его шраму в пол-лица, и к слегка хромающей из-за раны походке. “Ранение он получил на службе” — такой вывод быстро сделали местные жители, и Старкиллеры не спешили их разубеждать. Сам же “Мэтт” лишь с грустной улыбкой покачивал головой, поправляя вечно растрепанные короткие волосы, когда кто-нибудь просил совета о переборке двигателя или умолял починить мопед, глянуть барахлящий движок трактора, а то и поломавшуюся швейную машинку. Он брался за любую работу и был рад занять руки. За хлопотами время летело быстрее, и лишь в часы полуночной дремы он рвался мыслями к мощеным булыжниками улочкам Города ветров, вспоминал дом матери и яблоневые сады, свой старый гараж и ужины в ресторане отеля "Такодана". Имя Рей никогда не срывалось с его губ, хоть и жгло самый кончик языка каждую чёртову секунду. Хан ни о чем сына не спрашивал и был благодарен за то, что тот не задаёт похожих вопросов. Сам же по себе Хан казался жителям городка Джелукан куда более приветливым членом скромной семьи Старкиллеров. Он захаживал в местный бар, где почти всегда обыгрывал мужиков в карты, помог починить единственный в городе трамвай и предложил проект дамбы чуть выше по реке. Его кривая улыбка и бесконечно грустный взгляд заставляли проникнуться к старику доверием. Жители городка жалели старшего Старкиллера, всего покрытого шрамами и заходившегося подчас кровавым кашлем, а местный доктор всегда делал ему скидку на медосмотрах и помогал доставать лекарства в периоды обострения кашля. За честным трудом, вежливыми улыбками и ширмами других имен Хан и Бен Соло прожили много-много месяцев, наверстывая все то, чего были лишены отец с сыном почти двадцать лет. В провинциальной, тихой жизни Бен Соло неожиданно для себя нашел какую-то странную прелесть. Он вставал рано, работал весь день, а вечером лишь слушал радио да читал газеты, сидя в кресле-качалке на крыльце их скромного дома, который Хан спроектировал буквально на коленке и построил удивительно быстро. С первых полос авторитетных изданий Бену и Хану, сменившим имена, улыбалась Лея Органа, единогласно избранная мэром Города ветров. Органе удалось навести в городе порядок, и, читая между строк, Бен понимал, что мать жестко подмяла под себя оставшиеся после разборок “семьи”. Оставалось лишь надеяться, что никто не прирежет ее во сне, ведь Хан все еще лелеял мечты об их совместных посиделках на крыльце где-нибудь на краю мира, да хоть в том же Джелукане. Хорошим знаком Бену виделось то, что в последние два года мэр Органа активно проталкивала наверх своего первого помощника мистера Дэмерона и шефа полиции Финна Штормтрупера. Неужто готовилась уйти на пенсию? — Твоя рыжая любовь вновь шлет письма, — хмыкнул как-то жарким июльским вечером Хан, передавая сыну бутылку холодного пива, газету и белоснежный конверт, адрес на котором был написан исключительно аккуратным почерком. Хакс писал редко и обычно очень по делу. Бен никогда не откладывал чтение его писем на потом, зная, что в них может быть что-то действительно важное. “На закате солнце сияет особенно ярко. Старый день умирает, приветствуя новый, ликуя вместе с луной и звездами” — черные чернила на белоснежной бумаге еще никогда не заставляли сердце Бена биться так часто. Он отложил все в сторону, срываясь с места, выбегая на тротуар как раз в тот момент, когда у их дома притормозила черная машина, блестящая отполированным капотом в красноватых лучах закатного солнца. Хлопнули дверцы, застучали по мостовой каблучки. Вышедшая из машины женщина была так же хороша собой, как и тогда — много лет назад — сидящая напротив Бена Соло в одном из клубов Города ветров. Отставной агент ФБР лучезарно улыбнулась. Ласковое солнце упало за горизонт.