Каждой кухарке по государству

Суббота. Та же пятница.       Пасмурное утро не располагало к ранним подъёмам. Подчиняясь природе, как в кокон завернулся в мягкое пуховое одеяло, пока мысли и пальцы привычно делали своё. «Ощущение равного среди взрослых толкало на новые подвиги — коньяк лился в глотку как газированная вода. Видела бы меня Светка... Блин, домой же пора. Фигушки. Как папка говорил: «Не мужское дело на баб оглядываться». — Пацан, тебе, похоже, хватит. И время позднее. Проводить? — Не, дойду. Стоять оказалось сложней, чем сидеть. Ходить — невозможно. — Погоди, мы своих не бросаем. Дай только счёт оплачу. — Не дёргайся, Серый, доставим парнишку в лучшем виде. — Куда? В ваш пидарский курятник? — Обижаешь. Хотели б, ещё в номере такую кралю оприходовали бы. Тут близко совсем, в башню на Кирова, за магазином, дворами можно пройти. — Блядь, а кто вас самих потом доставит? Я с вами.»       Обретя фигуранта, картина старательно забытой ебли расцветала новыми красками, обрастая деталями, ощущениями, именами. «Пахнущие свежескуренным табаком губы наперебой шептали глупые слова, залетавшие языками в рот, слюнявя и мешая друг другу. — Красивый. — Сладкий. — Вкусный. Херня. Я же взрослый… зачем так?»       Блядь. Ещё бы сказали, что я умный, чуткий и начитанный. Дебилы. «Цепкие руки одновременно бродили по спине, переходя на грудь, сминая соски, непривычно отдаваясь где-то внизу живота. Невыносимая жара вынуждала путаться в чужих липких пальцах, в собственной футболке, задирая ту кверху, победно избавляясь от неё в поисках долгожданной прохлады. Конец августа, а духота как в июле. — Ебали меня трое! Глянь, а малец-то не промах — сам напрашивается. — Перестань, он же пьяный… Зелёный совсем. — То есть наслаждаться телесно мал ещё, а как нажраться в хлам с незнакомыми дядьками — взрослый? Ты же, сука, сам ему подливал. — Сравнил: ссать — не срать. — Серый, ладно, я с понятием: хочешь первым? Давай. Зря, что ли, ты за всех платил. Дырок хватит. А не хочешь — не лезь, не порти нам вечер — мне дома визгливых баб хватает. Ясно? Деревяшка стола впивалась в задницу, потом почему-то в шею, а коленки упёрлись в траву — блин, Светка же ругаться будет — джинсы не отстираются. Зато так не шатало. — Да он не понимает, что делает. — А ему понимать и не нужно, главное, чтобы сосать умел хорошо. Что тут уметь?! И не такое видел. Это же просто совсем…»       Смешиваясь с многолетними фантазиями, изворотливая память без спроса изменяла реальность, боясь признать правду: свой первый хер— его, обрезанный — я запомнил отлично. А вместе с ним резкий мускусный запах... аромат дорогого французского сыра, из-за которого долгое время потом воротил нос от любого, пока, повзрослев, однажды не открыл для себя в Париже пор-салю, разом покончив с ненавистью ко всем сырам сразу. «Сюрприз за сюрпризом — ещё и целка. Потерпи…»       Символично. Port Salut. Врата Спасения. Отчего с хуями такого не вышло? Хотя у этих французов для чего угодно отыщется занимательная история. «Закалившись не с одним поколением ретивых городских доминошников, грубая столешница, неохотно подстраиваясь под заданный ритм, царапала распластанное на ней тело, старательно вдавливаемое очередным партнёром. — Лет-то сколько тебе, красава? — Семнадцать. Почти… — Блядь, валим, мужики!»