по-родственному

когда вы с дейвом были маленькие, вы были ужасно счастливы, что ваши кровати разделяет только стена. вы учили по перестукам азбуку морзе, он наигрывал (настукивал) тебе свои мелодии. если была глубокая ночь и тихо за окном, то вы аккуратно переговаривались, стараясь никого не разбудить. тонкая бетонная стена разделяла ваши кровати, но делала вас самыми близкими людьми на свете. сейчас ты пытаешься спать, но за стеной плачет твой брат. у тебя никогда не было никого ближе. ты была разбита и испугана, когда дейв перешёл границы, которые разделяют родственные и романтические отношения, совсем как эта стена между вашими кроватями. но дейв это на самом деле сделал, и каким-то образом вы не говорите. совсем. ты закрываешь глаза, вслушиваясь во всхлипы, обнимаешь одеяло и беззвучно плачешь тоже, зная, что завтра тебе нужно будет быть сильной. дейв не надевает очки больше — ты сидишь на кухне, твои руки аккуратно сложены на коленях, и макияж спрятал следы вчерашних слез. дейв выглядит совсем разбитым, и это его синяки под глазами, счесанные в кровь запястья и шея, пустота и страх, когда он видит тебя. ты спокойно наблюдаешь его попытку вернуться обратно в комнату — так же ты замечаешь, что дейв преодолевает себя, и что паника в глазах не исчезает. дейв насыпает себе хлопья и ты мысленно считаешь. раз. дейв зачерпывает ложку. два. отправляет хлопья в рот, пережевывает, сглатывает. три. дейв бросает ложку на стол, вскакивает на ноги и почти кричит при том, что его голос не громче обычного: — ты так и будешь, блядь, молчать? ты тихо говоришь: — не буду. ты говоришь: — почему ты плачешь, дейв? потому что в уголках его глаз слезы. он резко закрывает рот, вытирает глаза, и в нем столько боли, что ты снова готова заплакать сама. — пожалуйста, дейв, — ты словно говоришь с ребенком, маленьким, глупым, ничего не понимающим, — объясни: ты правда видишь во мне больше, чем сестру? каждое действие дейва — буря, эмоции, он опускается на колени медленно, он утыкается виском в твое бедро ласково, он смотрит снизу вверх так, что ты готова отдать ему все на свете, лишь бы страдание исчезло из его жизни. ты поглаживаешь его по волосам и он ластится к твоей руке как бездомный кот. — нет, — шепчет дейв, — я вижу в тебе только сестру, но… — но включаешь в это понятие много больше, — заканчиваешь за него ты. дополняешь, — я не против. и дейв спрашивает: — что? на что у тебя старый, давно заготовленный на любые подобные вопросы, ответ: — я люблю тебя, дейв. дейв просит тебя закрыть глаза и ты делаешь это в тот же миг, и когда он целует тебя, ты отвечаешь, игнорируя то, что его лицо мокрое, а поцелуй — соленый. когда он гладит твою шею, ты чуть наклоняешь голову, чтобы ему было удобнее. когда он возится с замком на твоем платье, ты даешь ему столько времени, сколько ему понадобится, и когда он проводит шершавыми пальцами по твоему животу, ты хихикаешь. и все это время твои глаза закрыты только потому, что он так попросил. ты не плачешь по ночам, ты спишь со своим младшим братом, ты списываешься с одной девушкой из франции и и ты, может быть, глубоко несчастна. но об этом никто никогда не узнает.