Несказанное

«В последнее время я действительно задумывался о том, чтобы обратиться к психотерапевту. Я принимал свои старые транквилизаторы в качестве снотворного, потому что меня уже несколько месяцев вновь начала мучить бессонница. Продолжал пить их каждый день на протяжении длительного времени, и моему организму, откровенно говоря, стал пиздец. Как-то я решил спросить у матери насчет каких-нибудь не настолько серьезных препаратов, но тоже хорошо помогающих засыпать. Она сказала, что только с рецептом. В последнее время, начиная где-то с конца сентября, меня одолевало желание избить себя до потери сознания, чтобы я, наконец, поумнел и перестал вести себя, как какое-то беспомощное и безвольное дерьмо. Понимая и принимая последствия, я калечил свои руки, ноги, шею. Я срывался и не в состоянии был контролировать это. Я просто хотел посидеть в тишине и рыдать, рыдать, рыдать. Признаюсь, меня это пиздец как успокаивало. Хоть и есть недостаток во всех моих действиях — это проходило не до конца. В итоге мое состояние как моральное, так и физическое, было все хуже. Время погодя я стал замечать, что живу исключительно на психотропных. Чуть ли что, а я принимал таблетку совершенно от любого недуга: я пил от головы по две таблетки за раз, добавляя к ним ещё одну таблетку обезболивающего посильнее; чувствовал, что внутри меня что-то происходит, и я пил обезболивающее от живота, на всякий случай добавляя к ней ещё таблетки. Кажется, что мой организм начинал разрушаться с каждым приёмом лекарств все сильнее. Мне страшно, что это все может превратиться в нечто ещё хуже. Мне так этого не хочется. А кому хочется? Саморазрушаться, так внезапно, на протяжении нескольких месяцев… Я не знал, к чему это действительно приведёт, но я был уверен, что к чему-то не очень хорошему. К плохому. Ужасному. Становилось так больно. Есть человек, которому я доверял практически все. Даже больше, чем кому-либо, правда. Сейчас же все позади. Мне так смешно с того, что я начал чувствовать себя равнодушно по отношению к нему. Я имею в виду, меня не волновало вообще то, что я это чувствовал. Кажется, я терял этого человека. Человека, которому доверял на протяжении очень длительного времени. Или же я терял себя… Меня охватывал сильный страх. Однажды я начал медленно забывать, как выглядит его улыбка, и я забывал, как звучит его смех, и из моей памяти пропадал звук его голоса, к которому я был так привязан. И мне хотелось, чтобы это как можно скорее закончилось. Хотел бы, чтобы я мог отвыкнуть от дорогого мне человека, чтобы меня не терзали боль, мучения и вечные слезы, которые я не в силах остановить. И спустя годы я начал осознавать, что вновь влюбляюсь в человека, которого разлюбил порядка года назад. Прошло много времени с тех пор, как я испытывал чувства к нему, и я, наконец, вспомнил это и… Я не хотел этого чувствовать. Я никогда не понимал, насколько буквальным может быть слово «влюбиться». Не понимал, что означает падение. Не был готов к тому, что вместо своих ног я ощущу какое-то непонятное желе. Или к тому, что каждый раз, когда вижу его, я запинаюсь за каждое слово, произнесенное мной. Я никогда не ожидал, что буду тонуть в этом чувстве настолько сильно, намного сильнее, чем в первый раз. Настолько сильно, что мое сердце заболело от мысли о том, что он может даже не любить меня в ответ. Я больше не хочу иметь что-то общее с человеком, который мне нравится, но эти чувства — они такие греющие, хоть и терзающие. Это сводит с ума. Одиночество. В жизни бывают времена, когда пребывание в одиночестве становится нормой. Становится так сложно встречать людей, когда не чувствуешь связи ни с кем из них, но одиночество становится хуже, когда вовсе перестаешь пытаться. Может быть, я убедил себя, что я наслаждался своим уединением. Думал, что так просто бывает, потому что, может, что-то не так со мной или, быть может, мне предначертано быть в одиночестве. Скажи мне: «Поверь мне, когда я говорю, что тебе необходимо чувствовать связь, даже если это что-то маленькое, как, например, улыбка незнакомца или встреча со старым другом». Худшее, что я мог сделать — убедить себя, что одинок по своей природе или, что я просто не принадлежал этому миру. Я это делал. Так скажи же мне: «Существуют люди, которые разделяют твои интересы и мысли. По ночам они мечтают о друге, подобном тебе. Они бы любили и заботились о тебе без всяких сомнений, если бы встретили тебя». Если бы ты сказал об этом мне раньше, скорее всего, ты бы сейчас наблюдал то, как я улыбаюсь тебе и думаю о том, насколько же ты потрясающий человек. Если бы ты только знал, заметил, что со мной, думаю, ты был бы тем человеком, который бы предотвратил моё саморазрушение, и я бы смог тебе в лицо сказать о своих истинных чувствах. Я надеялся на то, что ко мне придут на помощь, но как сам понимаешь, этого не случилось. Мне остаётся лишь лежать где-то, куда меня отправили какие-то люди, которых я в лицо не знал. И ведь даже не узнаю. Нет, я тебя не виню, отнюдь. Я до самого конца испытывал к тебе чувства. Пусть от которых и хотел избавиться, потому что они причиняли мне лишь боль. Ведь я так и не добился взаимности. Но просто знай, что ты мой любимый человек и просто продолжай жить своей жизнью, смотря фильмы, которые мы смотрели, читая книги, которые мы так любили обсуждать с тобой, слушать музыку, из-за которой у меня незаметно лились слезы из глаз, которые скатывались по щекам вниз… Пусть ты и не замечал. Не замечал моей боли. Малыш, просто помни о том, что я — полный дурак, который просто сдался, который не смог справиться с теми трудностями, что взвалились на мою несчастную жизнь. Просто сделай так, чтобы один из нас… хотя бы ты был счастлив».       Юнги положил листок, где были написаны последние слова его друга — Чимина — и сел на кровать. Записка заставляла испытывать какое-то непонятное чувство, заставляющее схватиться обеми руками за грудную клетку или же, наоборот, ударить по ней всеми силами, беспощадно, чтобы не давило. С подобным, как казалось Юнги, невозможно смириться — недавно улыбающийся Чимин наложил на себя руки. Как это вообще, Господи?       Назад ничего не вернуть, и, как бы то ни было, нужно жить дальше... сказал бы какой-нибудь другой человек, но точно не он.       Юнги сидит на двуспальной кровати, смотрит в одну точку на полу и пытается понять, осмыслить. У него совершенно нет идей, что дальше делать, потому что все, что у него было раньше — исчезло навсегда. Вся поддержка, вся любовь, пусть которую он и не замечал, тепло... А заместо него лишь где-то валяющееся мертвое тело. Холодное. Такое чувство, что он просто под действием ЛСД, будто все происходящее в данный момент — галлюцинации. Но как бы не так. Он не сможет исправить своих ошибок, он не сможет переиграть, как в какой-нибудь игре, когда большими буквами, прямо посередине, написано «GAME OVER» красным цветом. Это просто-напросто невозможно. Невозможно так же, как и забыть. Забыть о том, что было в прошлом. О нем.       Парень медленно поднялся с кровати и направился в ванную комнату, надеясь успокоиться. Он не мог заплакать, и даже будь с ним кто-то рядом в данный момент, никто бы и не подумал, что сейчас внутри у Юнги, поскольку внешне это никак не проявлялось. Одни бесчувственные глаза показывали, что больше смысла в своей жизни он не видит. Как бы Юнги ни хотел обмануть себя, он понимал, что это бесполезно, бессмысленно.       Юнги открыл кран, повернул его в сторону ванны, набирая холодную воду до самых краев.       Парень хотел умыть свое бледное лицо или даже залезть в ванну, чтобы полежать, подумать, смириться в конце концов, но в последний момент что-то щелкнуло в его голове, и он передумал. Он, не став снимать одежду, упал в неё, полную воды, вниз лицом и, сдерживая свою защитную реакцию, продолжал лежать до тех пор, пока не начал потихоньку терять сознание. Будто… уже мертвый друг хочет протянуть его в глубокий, вечный сон, где они вдвоем. Счастливые.       В его голове пронеслось очень много мыслей по поводу всего в общем. Это было настолько мимолетно, у него просто не оставалось времени думать дольше. «Я ужасен, правда. Если бы я был внимательнее к тебе, если бы с самого начала дорожил тобой и не строил из себя хуй знает кого — мы бы были с тобой вместе. Я дерьмо. Я виноват. Я себя ненавижу, ебанный эгоист. Да, в этом нет уже смысла, но... Я не заслуживал такого человека, как ты, с самого начала. Ты лучший, а я — низ всего. У меня нет права на жизнь».       Пришла пора им встретиться и сказать друг другу о том, как сильно любят. Сказать о том, что все, что было сделано — эгоистично и сказать «прости», которое ничего уже не изменит. Ничего и никого не вернёт.       Они заключат друг друга в свои объятия, больше ни за что не отпуская. Они оба заплачут и скажут, что совершили много ошибок. Что они ошибались, когда друг другу молчали.