Дом в наследство

Ничто не стоит на месте, и через полгода дом Ульриха Зальцмана вновь наполнился людьми. Бывшая жена Джона Зальцмана, Хельги, вступила в права наследства после короткой судебной тяжбы, и вместе с сыном переехала в Алабаму. История, приключившаяся с ее мужем, прогремела на всю страну. Выехавшие на задержание полицейские божились, будто бы на месте ее бывшего мужа было «какое-то чудовище». Эти слова не убедили Хельги, и не убедили присяжных, которые рассматривали дело о превышении полномочий при задержании преступника. «Мой муж совершил преступление!», кричала Хельги в зале суда. «Но он заслужил справедливый суд, а не линчевание!» Присяжные были с ней согласны. Дело получило широкий резонанс, но общественность так и не пришла к единому решению: что же все-таки тогда произошло?.. Трупы погибшей семейной пары, по слухам, хоронили в закрытых гробах. Хельги бросила взгляд в окно. Печально прославившийся дом по соседству был выставлен на продажу сразу после убийства, но его до сих пор никто не купил. Говорили, со стен до сих пор не могут отмыть пятна крови. При переезде Хельги была слегка разочарована. Она ожидала другого, а дом оказался совсем не дворцом ее мечты. С другой стороны, он был построен на совесть, и несмотря на заколоченные окна (этим Хельги собиралась заняться после того, как закончит разбирать вещи), здесь можно было жить. Вид портили только кошмарные царапины на дверях и стенах, но с этим справится косметический ремонт. Похоже, дедушка Ульрих держал у себя дома собаку и забывал с ней гулять. Она заканчивала развешивать вещи в шкаф, когда к ней прибежал девятилетний Джорджи. — Мама! Мама! — Да, милый? — устало спросила она, разминая затекшую спину. — Я спускался в подвал! Там цепь! Большая! А еще я нашел там письмо! — Какое еще письмо, дорогой? От кого? — Я не знаю. Оно выглядит ничьим. Может, кто-то его забыл? — Дай сюда, — Хельги забрала у сына кусок бумаги. — Наверное, это дедушка Джона забыл его. Да, подписано его именем. — Мама! Мама! Пойдем, я покажу тебе цепь! Последнее, что хотела Хельги — это тащиться в какой-то подвал за своим сыном. — Ты уже разобрал свои вещи? — голос Хельги прозвучал излишне резко, но она ничего не могла с собой поделать. — Неа! — Так иди и разбери, — в голосе матери просквозило раздражение. Джорджи, ни капли не расстроившись, кивнул и убежал. Хельги со вздохом опустилась на кровать. Она к нему несправедлива. Джорджи ведь не виноват — ни в своей болезни, ни в их с Джоном разводе. Так просто получилось. Не каждый мужчина сможет воспитывать психически больного ребенка. Это ее крест, и только ей его нести. Ее взгляд упал на письмо, которое она все еще держала в руках. Хельги разорвала концерт и решительно развернула листы. Все равно больше читать письмо некому. Ее взгляд пробежал по строчкам. Чернила, которыми было написано письмо, расплывались, кое-где были целые фразы на немецком — торопливо зачеркнутые несколько раз. «Я, Ульрих Марк Зальцман, пишу это письмо, отдавая себе полный отчет в каждом написанном слове. Я не пьян. Если кто-нибудь читает то письмо, я хочу сказать (зачеркнуто) я надеюсь, что это письмо первым прочтет мой внук, Джон Зальцман. Если вы с ним знакомы, я прошу вас — не читайте дальше и передайте письмо ему. Вам не следует это видеть, я надеюсь на вашу порядочность. Если же нет… Просто не читайте его. Уберите листы в конверт и сожгите. Оно предназначено не для вас, и не имеет к вам отношения. Джон. Если ты все-таки получил это письмо (зачеркнуто) я хочу сказать, мне жаль, что мы не общались. Моя дочь, твоя мать, была против того, чтобы мы виделись. Она была хорошей женщиной, но излишне религиозной. Она просто не смогла смириться (зачеркнуто) она не смогла понять, что я должен быть рядом с тобой. Ты — мой внук. И только я могу дать ответы на вопросы, когда придет (зачеркнуто) когда возникнет в этом необходимость. Джон, возможно, ты уже начал обращать внимание на некоторые (зачеркнуто) особенности своего поведения. Злость, неконтролируемый гнев, агрессивность (зачеркнуто) это нормально. Мы все через это прошли. (несколько зачеркнутых строк) Я не хочу писать избитые фразы, к тому же, письмо может попасть не в те руки. Но если ты нашел комнату в подвале, то ты уже все знаешь. Джон. Ты знаешь, кто ты такой. Я — такой же. Ты не одинок. Не бойся. (зачеркнуто) я никогда в жизни не причинил боль ни одному человеку, и я не хочу, чтобы это сделал ты. И я знаю, что не причинишь. Если ты дочитаешь мое письмо до конца, ты не причинишь никому боли. Я знаю, что ты такой же, потому что наше проклятье передается по мужской линии. Оно было у моего отца, и у его деда, и оно точно проявится у тебя. Наше проклятье не значит (зачеркнуто) не значит, что мы должны быть убийцами. Это не предначертанный рок, этого можно избежать. С этим можно бороться, Джон! Если ты нашел комнату, ты все понял. Ошейник не причиняет вреда, когда (зачеркнуто) в другом облике. Цепь достаточно крепкая для того, чтобы удержать крупного пса. Она выдержит. Главное — не забывать запирать дверь. Если ты видел царапины на двери — а ты их видел — ты знаешь, к чему приходит халатность. (зачеркнуто) оно хочет вырваться наружу. Я хочу сказать, что ты — человек, Джон. Ты главный. В тебе живет (несколько строк перечеркнуто) помни, что ты главный, Джон. Это как болезненный приступ, который можно побороть. Но наша с тобой болезнь имеет разум. То, что внутри нас… (неразборчиво) оно разумно. Это зверь, которого мы должны подчинить. Должны, во имя наших близких. Если ты видел комнату и видел царапины, ты понимаешь, что я и имею в виду, говоря, что оно разумно. Оно пытается вырваться. Оно жаждет крови. Я борюсь с ним изо всех сил, и у меня получается, но оно (зачеркнуто) оно сильное и умное. Оно обучается. Ищет выходы. Чтобы оно не сумело их найти, нам и нужна эта комната. Ты можешь испугаться, решить, что это варварство, но поверь мне — я изучал его всю жизнь, и я не нашел другого выхода. Может быть, тебе повезет больше. Джон, с этим можно жить. Поверь мне, можно. Но я умоляю тебя: не забывай про цепь! Это на один день в месяц, Джон. Один день в месяц — и ты будешь жить нормальной жизнью. (несколько строк зачеркнуты) Джон, мне жаль, что мы не увиделись лично, и что я не могу рассказать тебе больше. Не всё может вместить бумага. Я надеюсь, что ты последуешь моему совету. Я люблю тебя, Джон. Если же это письмо читает не Джон, то это письмо — всего лишь бред выжившего из ума человека. Забудьте и выбросите его из головы». Закончив чтение, Хельги долго сидела молча, глядя перед собой. Ее руки дрожали. Где-то на втором этаже шумел Джорджи. Его дед был сумасшедшим. Хорошо, что они не общались, думала Хельги. Но страх медленно проникал в ее грудь, сжимая пальцами сердце. «Какое-то чудовище», говорили полицейские. Тренированные полицейские, которые настолько испугались, что расстреляли человека на месте. Агрессивность… Они с Джоном развелись, когда он стал поднимать на нее руку. А когда Джорджи поставили диагноз, она решила — видеть такого отца — последнее, что нужно ребенку с биполярным расстройством. Она прокручивала текст письма в своей голове и вспоминала. Диагноз «биполярное расстройство». Скачки настроения у Джорджи, его приступы, в которых он становился ужасно агрессивным и неконтролируемым. Они повторялись каждый месяц. Убитая кошка, которую Джонни сбросил с лестницы. Ее взгляд блуждал по узору царапин на стенах. Письмо дрожало в ее пальцах, и Хельги скомкала его. Она поймала себя на мысли, что хочет врезать в свою дверь новый замок. И положить под кровать биту.