О кнутах и нежности

День был тяжелым, вечер ничуть не легче, про ночь и говорить не стоило. Ему вместе с остальными пришлось вытаскивать только-только принятых адептов из неприятностей, в которые те попали, увлекшись погоней. Ничего серьезного на самом деле, но начавшийся дождь заставил их идти в обход. Так что Цзян Чэн до постели добрался уже далеко за полночь. Рухнул лицом в подушку и уснул мгновенно. И проснулся, по ощущениям, почти тут же, от ударившего в лицо света. Глухо застонал, попытался отвернуться, но свет не стал слабее. А потом он приобрел какой-то странный фиолетовый оттенок, в воздухе запахло озоном, как перед грозой, и Цзян Чэн вскинулся. Заполошно огляделся, краем сознания отмечая ночную тьму за окном, и на мгновение замер, увидев фигуру совсем рядом с постелью. Дернулся, и тут человек щелкнул пальцами. Над их кончиками молочно-белым вспыхнул световой шар в окружении всполохов крошечных молний. Цзян Чэн резко выдохнул, привычно потянулся мысленно к кольцу и… ощутил пустоту. Опустил взгляд на руку, и сердце в груди сжалось. Цзы Дяня не было. — Не меня ищешь? – мужчина, явно старше него, с усмешкой наблюдавший за ним, подал голос, и Цзян Чэн недоуменно нахмурился. Он чувствовал силу, которая окружала незнакомца, словно коконом, но не чувствовал угрозу по отношению к себе. Рука не тянулась к мечу, оставленному у изголовья, да и заклинания в памяти не всплывали. — Кто ты такой и что здесь делаешь? — Разговариваю с тобой, — незнакомец подошел ближе, и Цзян Чэн вскинул бровь, оглядывая его. Странная одежда, непривычная. Кожаные оплетки знакомого фиолетового оттенка, черненое серебро замысловатых украшений. Резкое и жесткое, но красивое лицо, чуть припухлые губы, черная лобная лента с металлическим отливом и с росчерками фиолетовых и белых молний на узоре. И – Цзян Чэн поначалу даже решил, что ему показалось – длинная коса сложного плетения, перекинутая через плечо. Плетение… плетение… очень знакомое плетение. Молнии, кожа, металл… И кольца нет на руке. — Цзы Дянь… — потрясенно выдохнул Цзян Чэн, сам не веря собственному выводу. Вскинулся, и на грудь тут же легла тяжелая рука, возвращая его обратно. — Я почти польщен, меня узнали, — Цзы Дянь сладко, опасно улыбнулся и склонился ниже, ловя взгляд расширившихся глаз. – Ну, здравствуй. Ты не особенно торопился знакомиться со мной. Я уж думал, что это никогда не случится. Цзян Чэн, не терпевший принуждения, стиснул его запястье и невольно зашипел от слабого разряда, который хоть и был безболезненным, но все-таки не особо приятным. — Отпусти, — угрожающе процедил он, но давление только усилилось. — Разумеется, — Цзы Дянь склонился еще ниже, долгим движением лизнул его в щеку, словно провел кончиком кнута. Остро, почти больно, странно-сладко. И отстранился, оставив Цзян Чэна растерянным, почти шокированным. Прошелся по комнате, похожий на крадущегося хищника, тронул оставленную с вечера ленту, которой Цзян Чэн перевязывал волосы. — Я мог бы заплетать тебя. — Спасибо, обойдусь, — сквозь зубы проговорил Цзян Чэн, чувствуя себя немного дезориентированным. Может, ему все это снится? Но щека горела в том месте, где ее коснулся Цзы Дянь, вполне ощутимо. Словно его и правда ударили. И это уже не могло быть сном. Но оживший кнут? Он никогда не слышал ни о чем подобном. – Как ты… превратился? — Ты потерял слишком много сил. Да и опыта еще маловато. Контроль исчез. Ну и кольцо соскользнуло на пол, — Цзы Дянь обернулся через плечо, глядя глазами, которые сейчас отливали металлом. — Я бы предпочел, чтобы ты вернулся в свое обычное состояние. — Ты уверен, что не это, — Цзы Дянь провел ладонью вдоль своего тела, — мое обычное состояние? К тому же меня слишком долго держали под контролем. Я хочу немного погулять. — Вокруг меня одни идиоты, — Цзян Чэн, который почувствовал, как отпускает напряжение, откинул одеяло, садясь в кровати. В такую бредовую ситуацию мог попасть только он. Хорошо, что Вэй Ина здесь нет, вот уж он бы посмеялся. Ответный смех Цзы Дяня прошелся щекоткой вдоль позвоночника и заставил все волоски на теле встать дыбом. В воздухе отчетливо запахло грозой, и Цзян Чэн снова напрягся. Вряд ли Цзы Дянь мог нанести ему настоящий вред, но его разряды – не самое приятное, что он ощущал в жизни. — Не так быстро, — а тот вдруг снова оказался рядом. Слабо толкнул в грудь, опрокидывая на спину, сам устроился на краю кровати, так, что бедро прижалось к бедру, а под кожу словно забрались крохотные молнии. Разошлись-разбежались по телу, и стало вдруг жарко от неизведанных, странных и волнующих ощущений. — Что бы ты ни делал – прекрати. Что тебе вообще нужно? – Почему ни мама, ни отец не говорили ни о чем подобном? Не знали сами, просто никогда не упускали контроль над кольцом? Цзы Дянь снова рассмеялся. Склонился к Цзян Чэну, и кончик косы скользнул вниз, пройдя острой лаской по обнаженной коже груди. Цзян Чэн резко выдохнул, вздрогнул, заглянул в словно кипящие от энергии глаза Цзы Дяня и замер, отчетливо понимая, что это он здесь наивный дурак, решивший, что находится в безопасности рядом с этим… кем? Ощущение беспомощности навалилось и тут же схлынуло, сметенное поднявшейся злостью и раздражением. Это он здесь хозяин. И кое-кому пора об этом напомнить. Вот только Цзы Дянь, похоже, умел читать мысли. Потому что, стоило только Цзян Чэну напрячься, как он склонился к нему еще ниже и накрыл поцелуем рот. Смял губы, прихватил зубами нижнюю, потянул, причиняя не сильную, но чувствительную боль, и отпустил. Медленно облизнулся и улыбнулся ошеломленному выражению лица Цзян Чэна. — А ты вкусный, мальчик. Очень-очень вкусный, — его голос стал низким, и Цзян Чэн громко сглотнул. Слабое «хочу еще», полученное от тела, смыло волной негодования. — Я тебе не девка! — он уперся ладонями в плечи Цзы Дяня, пытаясь отодвинуть, но тот только выгнулся и скинул с себя его руки. И Цзян Чэн тут же вспомнил, как отзывался кнут на каждый его замах. Так же гибко, плавно. И как же больно он жалил. — Ты лучше, — улыбка Цзы Дяня была почти ласковой. Легко отбив еще один удар, он пропустил через пальцы растрепавшиеся волосы, коснулся щеки, приласкал скулу и погладил нижнюю губу. – Я знаю тебя всего. Я с тобой каждую секунду. Ты можешь говорить что угодно, можешь лгать самому себе. Но. Я. Знаю. Цзян Чэну на миг стало страшно. Все его мысли, все его желания и страхи… — Вижу, ты понял, — Цзы Дянь откинул свою косу за спину и навис над ним на руках. Теперь он смотрел прямо в глаза, и Цзян Чэн почувствовал себя беспомощным. И даже раздражение вкупе со злостью уже не помогали. – Я буду защищать тебя. Буду единственным, кто никогда не предаст. — И что ты хочешь взамен? – хрипло спросил Цзян Чэн. Цзы Дянь не давил, даже в такой позиции, Цзян Чэн не чувствовал тяжести, но ощущение неумолимой и злой силы было слишком ярким. Она требовала, ластилась, умоляла, ласкала, гнула, заставляя желать себя. — Что может хотеть кнут? – Цзы Дянь улыбнулся, облизнулся, и Цзян Чэн повторил его движение. Такие сухие губы… — Не дразни меня. — Я не… — начал Цзян Чэн и захлебнулся своим возражением, когда во рту вдруг оказался чужой язык. Цзян Чэн дернулся, стиснул предплечья, и под пальцами заскрипела кожа. Так много ощущений. Такие разные, такие странные. Словно Цзы Дянь не только целовал его. От его губ, от движений его наглого языка на нервных окончаниях танцевали крохотные молнии. Невыносимо. И больно, и сладко, и жарко. Цзян Чэн забился, когда Цзы Дянь опустился на него, накрывая своим телом. Перехватил его руки, прижав к постели и снова заглянул в глаза. Возбужденный, злой, красивый. Так похожий на тот Цзы Дянь, который поет в воздухе и жалит чужую плоть. — Отпусти, — одними губами попросил Цзян Чэн. Он не готов. Ни к чему не готов. И не стыдно просить. Не с тем, кто знает самые темные желания и насколько он на самом деле слаб. – Отпусти. Пожалуйста. И огонь в глазах Цзы Дяня погас. Он медленно выдохнул, снова коснулся губ Цзян Чэна и вытянулся рядом. Порыв повернуться к нему спиной и сжаться в комок Цзян Чэн едва подавил. Он и так… И если Цзы Дянь откажется ему служить – это будет достойное наказание. И хорошо, что мамы больше нет. Представив ее разочарование, Цзян Чэн стиснул губы, чувствуя, как разливается на языке горечь. — Я обещал тебе, что никогда не оставлю. – И все-таки Цзы Дянь читал мысли. Крохотные молнии, что жили в теле, исчезли, оставив после себя легкую щекотку и томление. Он подтянулся, прижался к боку, и Цзян Чэн не смог остановить себя. Подался навстречу, уткнулся лбом в пахнущее кожей плечо. — Боюсь, мы не сойдемся в цене, — глухо произнес он, чувствуя себя одновременно и маленьким, и невозможно старым. — Сейчас, может, и нет. Но я подожду, — Цзы Дянь негромко рассмеялся. Цзян Чэн пренебрежительно фыркнул и закрыл глаза, чувствуя себя почему-то очень спокойно и легко. Тут же навалилась усталость, запах кожи и озона был таким родным… — Спи, — Цзы Дянь подсунул руку ему под голову, и Цзян Чэн без стеснения и колебаний устроился на его плече. Услышал смешок над ухом, но решил не обращать на него внимания. В конце концов, возможно, ему все это просто снится. Ведь не может же кнут быть таким ласковым?