The Barnes Love

Тони напоминала Барнсу женщин сороковых. Такая же суровая и неприступная, но в то же время роковая и чертовски горячая, одним словом – опасная. А опасность Барнс всегда любил. Любил хищную, убийственную улыбку, которой его одаривала Тони каждый день, с момента, когда его пустили в башню, любил язвительные комментарии, пошлые шутки и едкие остроты, которые Старк раскидывала направо и налево, не думая, но больше всего любил, когда она, опрокинув в себя очередной шот водки, начинала говорить. Тони в такие ночи обычно сидела на высоком барном стуле, скрестив ноги по-турецки, и то и дело заправляла очередную непослушную прядь чёрных, как смоль, волос за ухо. Она часто обхватывала себя руками за плечи, сжимая пушистый серый свитер, когда рассказывала что-то неприятное. Что-то, что хотелось навсегда запереть на подкорках сознания и никогда об этом не вспоминать, но увы, всё, что Старк могла, было поделиться этим с убийцей её родителей. – ...и тогда я влетела с ракетой в открытый портал. Я была уверена, что это полёт в один конец, но как сказал первый отмороженный, я выкрутилась... впрочем, как и всегда. Знаешь, Барнс, я иногда хочу покоя. Просто сделать что-то очень безбашенное... и уже не вернуться. – И ты не представляешь, насколько я иногда хочу того же. – Барнс никогда не успокаивает её в такие моменты, не оказывает поддержки, он просто молча слушает, изредка вставляя свои комментарии. И Старк ему за это благодарна. Она достаточно хорошо умеет читать между строк, чтобы распознать в этой фразе нечто, напоминающее «Ты не одна». – Барнс. – зовёт она после пары минут молчания. – Кто для тебя Стив? – Друг. Брат. Соратник. И мой капитан. – говорит Баки, словно ребёнок, гордо задрав голову на последнем слове. – Блядство. Звучит по-гейски. – Почему только звучит? – скалится Барнс, вызывая у Тони слабую улыбку. – А кто для тебя я? – Моё поле боя. – А ты бы хотел, чтобы я была чем-то большим? – совсем тихо спрашивает Старк с ноткой грусти в голосе. – Это... тонкий намёк? – Баки с подозрением щурит бирюзовые глаза и чуть наклоняет голову. – Ага. – усмехается Тони, но сказать ей больше ничего не дают. Барнс в два шага оказывается рядом и мягко целует её, кладя руки на плечи и сжимая их.

Господи, как долго он этого ждал. Они оба этого ждали. И ни один из них не хочет прекратить.

Старк вздрагивает от прикосновения холодного металла и жмётся ближе к Джеймсу, скрестив ноги у него на пояснице, и открывает рот, сплетая их языки. Баки проводит руками вдоль её спины, мягко оглаживая, и сжимает их на уже долгое время манившей его заднице, вызывая у Тони усмешку, потонувшую в укусе-поцелуе. Когда воздуха уже катастрофически не хватает обоим, Барнс отстраняется, напоследок лизнув чужую прокушенную губу. Оскал обнажает ровные, кафельно-белые зубы Старк, а в её потемневших глазах пляшут блики желтых, тусклых ламп, словно огоньки. – На диван, старик. – командует Тони, вцепившись Баки в плечи и повиснув на нём. Он за считанные секунды преодолевает расстояние до кожаного дивана и роняет Тони на него, тут же нависнув сверху. Джеймс срывает с неё уже ненавистный ему свитер и покрывает это идеальное, загорелое тело поцелуями и укусами, ставит засосы, заставляя Тони жаться ближе, тихо постанывать и пытаться как можно быстрее избавиться уже от его толстовки. – Это блядское безумие. – выдыхает Тони прямо в губы Барнсу, скалясь, но тут же несдержанно стонет и запрокидывает голову. – Секс не безумие. Любовь – настоящее безумие. – шепчет Баки на ухо Тони, потираясь щетиной о её беззащитную загорелую шейку. – А чем, по-твоему, занимаемся мы? – скалится Тони в какой раз за вечер, заставив Джемса на пару секунд задуматься. – Любовью...

Господи, она тонет в этих ощущениях. Они оба тонут. И ни один из них не хочет всплывать.

thirty seconds to mars – love is madness