Вальс

Все началось внезапно. Просто одним прекрасным утром совы доставляли почту. И не их вина, что эта самая почта перевернула жизни двух хогвартских студентов… Гарри Поттер, темноволосый шестикурсник с шальными зелёными глазами, сидел за слизеринским столом и со спокойной душой поедал бекон. Напротив расположился его лучший друг, Том Риддл, староста факультета, со смоляными кудрями и омутами темных глаз, в которых терялись абсолютно все. Они говорили о недавно прочитанной книге по древним рунам, иногда ругаясь из-за несостыковок во мнениях. И ничего не предвещало беды. — О, Мерлин! — воскликнул кто-то с орлиного стола. — О, Господи! — донесся взволнованный голос с Гриффиндора. Гарри с Томом, как и всегда, продолжали игнорировать творящийся вокруг балаган и предавались очередному научному спору, пока кто-то за столом Хаффлпаффа не вскрикнул и не свалился со скамейки. Все факультеты тут же оживились и начали громко орать и визжать. — Что происходит? — недоуменно спросил Гарри, обводя взглядом однокурсников, которые, впрочем, лишь пожимали плечами. — Кажется, это связано с Ежедневным Пророком, — задумчиво проговорил Том, нахмурив брови, — Газеты из рук в руки передают. Гарри поморщился. Он никогда не любил читать корреспонденцию, и уж тем более ЭТУ. Поттер за свою короткую жизнь успел немало настрадаться от этой жалкой газетенки, заправляющей слухами со всей Англии. Он не был какой-то значимой фигурой, кроме как будущим Лордом Поттер-Блэком, сыном главы Аврората и крестником начальника национальной безопасности. Кроме того, ему, представителю «светлой» семьи, повезло попасть в Слизерин, самое сердце «гадюшника». Разумеется, такое вопиющее событие не могло пройти мимо пера Риты Скитер, которая с тех пор любит периодически писать про него гадости. Чего стоила прошлая статья о его любовных похождениях: «ДЖИННИ УИЗЛИ ЗАЛЕТЕЛА ОТ ГАРРИ ПОТТЕРА» «ГАРРИ ПОТТЕР — НАСИЛЬНИК?!» «ЧТО ПРОИСХОДИТ ЗА ЗАКРЫТЫМИ ДВЕРЬМИ ХОГВАРТСА?» Да, это был тот ещё переполох. Однако они вместе с Джинни, которая действительно была просто ПОДРУГОЙ, смогли успокоить общественные массы. Хотя и с трудом. — Думаю, это очередная статья о приключениях твоих половых органов, — насмешливо улыбнулся Наследник Слизерина, до сих пор скрывающий свою родословную, — Интересно, кто в этот раз. Дафна Гринграсс? Парвати Патил? Гермиона Грейнджер? С этими девушками (кроме Гермионы, разумеется) у него и правда были короткие интрижки, которые закончились пощечиной и девичьими слезами. По правде сказать, он до сих пор не понимал, что сделал не так. Гарри ведь даже не заходил дальше поцелуев, а разъярённые девушки уже начинали плеваться ядом и нагнетать скандал. Позже, конечно, Том со смехом объяснил, что молодые леди именно «этого» от него и хотели, а он так жестоко их обломал! На этом Гарри психанул и решил, что хватит с него отношений, потому полностью погрузился в учебу и научные изыскания. «И вот снова этот Пророк вмешивается! Сколько можно?» — его уже настолько достали эти глупые статьи, что он решил наплевать на всё, даже если в этот раз ему сосватают миссис Норрис. Тем временем совы с увесистыми посылками добрались и до стола Слизерина. Зелёный факультет враз перестал быть оплотом воспитанной аристократии, превратившись в ржущих, ахающих или просто давящихся едой подростков. Гарри стиснул губы, даже Том немного напрягся: что же такого произошло? — Мордред вас раздери! — воскликнул Драко Малфой, сидевший совсем близко; с покрасневшим лицом он повернулся к ним и чуть не заорал, — ВЫ — ГЕИ?! Мозг Гарри сделал паузу. Что… Ещё одну паузу. И всё-таки, что… почему… — Э-э, Малфой, ты сбрендил? — наконец выдавил Гарри, не до конца понимая, что, чёрт возьми, происходит, — Ты, часом, рассудком не тронулся? Я же с девушками встречаюсь! Какой, к Мерлину, гей?! Не то чтобы он как-то предвзято относился к представителям этой ориентации, к тому же среди магов встречались гомосексуальные пары, но все же… КАКОГО ЧЁРТА? — Но… но… Ты и Риддл, — слабым голосом начал Драко, но тут же заткнулся, стоило ему наткнуться на похолодевшее и ужесточившееся лицо Тома. «Я и Том?» — недоуменно подумал Гарри, — «И как это связано с моей ориентацией?» — Дай сюда, — он вырвал из рук ошеломленного Малфоя газету и внимательно в нее вчитался. «ГАРРИ ПОТТЕР — ГЕЙ?! Все мы знаем, что в магическом мире сексуальная ориентация не является причиной притеснений, чего нельзя сказать о маглах. В их узком, ограниченном мире нет места пониманию любви, там само слово «гей» является ругательством! А ведь именно маглов так любят и уважают родители мистера Поттера. Кто бы мог подумать, что юный волшебник, скрывая собственную ориентацию, будет встречаться с девушками, лишь бы скрыть роман со своим однокурсником? Я была шокирована, когда узнала, что мистер Поттер все своё время проводит в компании Тома Риддла, темной лошадки змеиного факультета! Образованный и крайне очаровательный молодой человек с первого взгляда покорил сердце Гарри Поттера, тем самым заставив того скрывать их отношения от родных…» Далее шли подробности того, почему Скитер решила, что они встречаются. Также прилагалась колдография, где они задорно улыбаются, а Том сзади обнимает его за талию («но мы просто дурачились!»). И тут он понял, что… Они ведь и правда всегда ходят вместе. Живут в одной комнате. Чего греха таить, иногда они держатся за руки или даже обнимаются! Но это ведь ДРУЖБА. Обычная дружба! Так какого черта все решили… На этом мозг Гарри оставил своего хозяина и вышел из строя. — Что… — выпалил Поттер, не зная, что ещё можно сказать. Том тем временем забрал у него корреспонденцию и уставился в текст. Через минуту он тихо прошипел: — Что… Это все, что они могли сказать о своём намечающемся романе. *** Гарри думал, что самое худшее они пережили за обедом, когда на них откровенно косились, тыкали пальцем и шептались за их спинами. Но нет. Оказывается, все может быть намного хуже. Они с Томом, как всегда, сели вместе на зельях. Ничего необычного. Однако окружающие сочли это Тем Самым Знаком. Причем с большой буквы. Вроде того, что если они сидят вместе и болтают, то наверняка встречаются. Самое глупое, что об этом говорили парни, которые тоже сидели с представителями своего пола. Смешно, правда? А ещё смешнее был тот факт, что одна часть студентов умилялась им и чуть не венчала, а другая гневно зыркала и обещала все муки ада. Ещё бы! Том был главным хогвартским красавчиком, к тому же умным, с тонной обаяния, которое сразит абсолютно любого. И вдруг занят! И главное кем! Гарри являлся самым богатым женихом Англии, да и к тому же, он, как утверждал Том, обладал грацией и шармом. Но Поттер скорее выпустит аваду себе в лоб, чем скажет, КТО постоянно делает ему комплименты. Шепот студентов стал громче, и слухи, которые о них придумывали буквально на ходу, становились все более откровенными, чем очень смущали Гарри. Отвлекшись на очередную сплетню с описанием их с Томом… кхм, совокупления, он, вместо того, чтобы нарезать корень асфоделя, провел лезвием по своей руке. И даже не сразу почувствовал, что на его пястье возник длинный, сочащийся кровью порез. «Что? Мы с Томом… ЧТО?» — его мысли занимало совсем другое, — «КУДА ОН МНЕ ЗАСУНЕТ?!» А затем: — Гарри, у тебя рука кровоточит, — спокойно заметил Том, будто говорил о погоде. — И ты залил кровью весь стол. Наконец, мозг Поттера перестал проецировать картинки того, чем они могли бы с лучшим другом заниматься, и пустил в его голову болезненный импульс. Гарри посмотрел вниз: действительно, кровь из его руки запятнала ингредиенты и начала подбираться к рабочему месту Тома. Снейп, обратив внимание на их копошение, тут же вынырнул из-за стола и навис над ними черной тенью. — Вы, как всегда, невнимательны, Поттер, — «такой же бездарный, как ваш отец» читалось во взгляде учителя, — Мистер Риддл, проводите вашего, кхм, друга в Больничное крыло, — с насмешкой приказал зельевар. — Профессор, и вы туда же?! — воскликнул Гарри, — Вы тоже… верите Пророку?! — Что бы я об этом ни думал, вас это не касается! — выплюнул Снейп и отвернулся к парте: видимо, чтобы очистить ее от алой жидкости. Порез был не таким большим, однако крови вытекло из него поразительно много. — Пойдем, Гарри, — Том устало вздохнул и, схватив его за руку, вывел из класса. Зайдя за угол, он недовольно прошипел: — И что это было? Я думал, ты прошел стадию недоумка в зельеварении, — Том осторожно взял его руку в свою и навёл палочку, — Радуйся, порез неглубокий, — и одним невербальным заклинанием залечил рану. — Ну так где ты витал во время урока? «В чужих фантазиях, где мы…» — Ты уверен, что хочешь это знать? — поникнув, спросил Гарри. Том красноречиво поднял бровь (и как ему это удавалось?), мол, я жду ответа. — В общем, — Поттер чувствовал, как пылали его щеки, — Э-э, некоторые личности говорили о том, что мы с тобой делаем в нашей комнате… — Они следят за нами? — удивлённо спросил Том. — Нет! Мы ведь такого никогда не делали! В смысле… Они все придумали, но, — Гарри не знал, как объяснить это другу; раньше его такие вещи не смущали, однако никто никогда не говорил, что спать со своим лучшим другом — непристойно! — Но?.. — Они сказали, что мы занимаемся… с-сексом, но скрываем это, — не в силах смотреть на краснеющего Тома, он опустил глаза к полу. И именно в этот чёртов момент раздался звонок и из класса вывалились их однокурсники. И вроде бы ничего такого, но… Том все ещё держал его за руку. И они оба были красные, как раки. «Черт» — все, что он успел подумать, прежде чем раздались злобно-восхищённые визги «застукавших» их учеников. *** — С этим надо что-то делать! — воскликнул Гарри, когда дверь их комнаты закрылась. Том сардонически хмыкнул, мол, и что ты предлагаешь? — Не знаю, — Гарри и правда не представлял, что можно сделать, кроме как поголовно насылать на сплетников Круцио, — Может, нам пока не видеться? — опасливо спросил он; и не зря ведь опасался. Том тут же повернулся к нему, прожигая гневным взглядом: — Ты хочешь разорвать наши узы только из-за людского мнения?! — он шипел, причём на парселтанге. — А что ты предлагаешь?! — прошипел в ответ Гарри, подходя к нему вплотную. — Я не собираюсь жертвовать нами! Я дорожу тобой, больше чем… — «собой» хотел сказать он, но решил, что Том просто не поверит ему, — Чем всеми остальными! Но я всё равно не хочу, чтобы про нас говорили гадости! Гарри кричал достаточно громко, но не со злости, а чтобы донести смысл слов до обиженного друга. Тома всегда очень сильно задевало, когда Гарри говорил о других людях, проявлял привязанность к кому-то ещё. «Чёртов собственник» — Хорошо, я тебя понял, — уже спокойно и по-английски сказал Том, — Я думаю, что нам ничего не надо делать. Все само успокоится: найдется какая-нибудь новая сплетня, и все забудут о нашем романе. Гарри немного покоробило то, как он это говорил: будто они уже встречаются и на самом деле пытаются это скрыть. — А теперь, если ты закончил истерить, предлагаю принять ванну, а после пойти ужинать, — примирительно закончил Том. «Это я ещё истеричка?!» — скорее весело, чем возмущённо, подумал Гарри, но промолчал и начал раздеваться. Он точно не помнил, с какого курса они начали принимать ванну вместе. Возможно, что с первого. Или со второго. Однако в этом действии Гарри не видел ничего извращённого. Ну да, так делают не все друзья, но лишь потому, что недостаточно друг другу доверяют. А он мог доверить Тому не то что тело, но и душу (если бы был способ вытащить ее). В общем, Гарри считал это интимным, но не извращённым. Поэтому он не видел ничего такого в том, чтобы сидеть на бедрах друга в горячей ванной и мылить ему голову. — Ты стал тяжелее, — заметил Том, насмешливо улыбаясь; в такие моменты он всегда успокаивался и становился каким-то умиротворённым. — Хочешь сказать, я потолстел? — тем же весёлым тоном спросил Гарри, занятый намыливанием черных кудрей. — Хочу сказать, ты перестал быть плоской палкой, — и в подтверждение провел по его чуть округлившимся бёдрам. — Теперь я стал красивей? — Ты всегда восхитителен, — буднично произнес Том без всякого намека на шутку. — Хах, тебя послушать, так мы действительно сладкая парочка! — воображение Гарри тут же нарисовало реакцию на эти комплименты кучки девушек, которым по какой-то причине очень… нравились их отношения. — Поверь, Гарри, если бы мы были парой, то не купанием сейчас занимались. «А чем же?» — взглядом спросил он; и ведь как чувствовал, что не надо было. Длинные пальцы друга прошлись по его спине, спустились к пояснице — ничего такого. А затем одна рука сжала его ягодицу, а вторая коснулась его ТАМ. Гарри стало очень жарко. И он даже не допускал мысли, что это не от стыда или горячей воды. — Думаю, ты меня понял, — Том коварно улыбнулся, когда его мыльный палец огладил колечко мышц и начал пробираться внутрь. — То-ом… — страдальчески простонал Гарри, чувствуя не столько жжение, сколько… что-то очень похожее на… — Да, ладно, я ведь шучу, — и друг тут же убрал руки. Гарри почувствовал, как что-то твердое прижимается к его спине, но решил не обращать на это внимание: наверно, это нога Тома. Потому что если это не нога, то мозг Гарри умывает руки и сбегает в Мексику. *** Гарри проснулся от горячего сопения в ухо. Осторожно обернувшись, он понял, что снова ходил во сне. И пробрался в постель Тома. Впервые это случилось два года назад, когда ему приснился кошмар, но он никак не мог проснуться. По-видимому, его тело искало защиты и решило, что Том вполне может ее обеспечить. В первый раз, обнаружив под боком спящего Гарри, Том, испуганно вскрикнув, упал с кровати. А затем долго-долго ругался на него на парселтанге, мол, я чуть не умер! «А если бы я задушил тебя во сне или случайно раздавил?!» — в целом, это была не очень приятная лекция, однако после этого Том стал пускать его в свою кровать, если он приходил к нему в порыве лунатизма. Вчера Гарри действительно было беспокойно от всех этих сплетен и странного поведения друга, но уснул он все равно в своей постели. А проснулся в чужой. Учитывая характер беспокоящих его сплетен, и то, что они лежали сейчас на одной кровати в обнимку, его это определенно должно волновать. Однако Гарри был слишком умиротворен тёплыми объятиями и горячим дыханием на своей шее, потому наплевал на то, как это выглядит, и продолжил спать. А спустя два часа они оба с криками носились по комнате в поисках своих вещей. Будильник не прозвенел, и в итоге они опоздали на трансфигурацию. До Гарри не сразу дошло, что что-то не так. Лишь когда большая часть Хаффлпаффа (с ними была сдвоенная пара) и весь Гриффиндор посмотрели на них так, будто они прямо на их глазах сделали что-то очень непристойное, он понял. Впопыхах они перепутали одежду друг друга, поэтому форма на Гарри висела мешком, а Тому она была немного мала. И любой, у кого есть глаза, это поймет. А чего стоил их заспанный, растрепанный вид? «Вот чёрт» — он не верил в магловскую религию, однако «Мордред» не хватало для описания того ужаса, который творился вокруг. — Садитесь, мистер Поттер и мистер Риддл, — строго сказала МакГонагалл, — Надеюсь, вы проспали мою пару из-за ночного чтения, а не… других причин, — Гарри с трудом подавил желание кинуть в профессора Аваду. *** «Все вышло из-под контроля» — подумал Гарри, когда Драко Малфой признался ему в любви. После трансфигурации Драко попросил его о личной беседе, и Гарри, недоуменно пожав плечами, согласился. Том испепеляющим взглядом одарил Малфоя, но всё-таки ушел на лекцию по истории. Драко же завел его в какую-то пустую аудиторию и странным дрожащим голосом сказал: — Я… Дело в том, что я… — он звучно сглотнул, но всё-таки решился продолжить, — Поттер, то есть, Гарри, — здесь Гарри вскинул брови (поднимать лишь одну бровь он пока не умел), — Я сначала думал, что это все бред. Про ваши с Риддлом отношения. «И ты туда же!» — хотел крикнуть Гарри, но захлопнул рот, когда Драко взял его за руку. — Понимаешь, я думал, что ты натурал, поэтому даже не надеялся… — Драко весь пошел красными пятнами стыда, но осмелился поднять на него глаза, — Я не думал, что у меня есть шанс, но теперь… Я не знаю, что творится между вами с Риддлом, но… он точно бросит тебя! Потому что он просто не умеет любить! Том и правда славился своей карьерой сердцееда: к его ногам падали и девушки, и даже некоторые парни, но каждому он разбивал сердце своим холодным «нет». И Гарри знал об этом. Но также знал, что Том любит горячий кофе, который он ему варит, любит подолгу нежиться в кровати и принимать совместные ванны. Что он любит обнимать его вечерами, сидя у камина за очередной книгой по высшей магии. «Ты ошибаешься» — хотел сказать Гарри, но тут же впал в ступор: — Я лучше него! — воскликнул Драко, сжимая его ладонь. Гарри невольно заметил, что руки Малфоя какие-то холодные и влажные, а ладони Тома, наоборот, всегда были до одури горячими и сухими. — Я могу дать тебе то, чего не сможет дать этот г-грязнокровка! — было видно, что, несмотря на отсутствие самого Тома, ему все равно было страшно обзывать его; и не зря. Мысленно пообещав Малфою адских мук, Гарри прислушался к сбивчивой речи однокурсника. — Я… я люблю тебя, — наконец выдавил Драко, подняв на него полные надежд глаза. «Чёрт» — и это все, что смог выдать его мозг. — Малфой, — специально холодным тоном начал Гарри, — Между мной и Томом ничего нет, — Драко тут же улыбнулся, сделав шаг навстречу, однако Поттер отступил и вырвал руку, — Но я не гей. И даже если бы был им, то не стал бы встречаться с тобой. У меня нет к тебе чувств, Малфой, по крайней мере, тёплых. Слизеринец весь побледнел, сравнявшись цветом кожи со своими волосами. Он в страхе сделал шаг назад. — Ты… Ты же не расскажешь об этом Риддлу? — Про твоё нелепое признание, разумеется, нет, — устало вздохнув, сказал Гарри, — Но, думаю, Тому будет интересно узнать о том, что ты думаешь о его статусе крови. — Нет! — Драко вскрикнул, его голос приобрел высокие, истеричные нотки, — Прошу, не говори ему! Делай, что хочешь, только не рассказывай ему! — и Малфой упал на колени, низко склонив голову. «Поразительно, как они боятся Тома» — заметил Гарри. Драко выглядел настолько… жалким, что Поттер решил всё-таки не рассказывать об этом Тому. Да и в противном случае род Малфоев всего скорее прервется. — Так и быть, я не расскажу Тому, но, — Гарри предвкушающе оскалился, вытащив из рукава палочку, — Не думай, что избежишь наказания за оскорбление моего друга. На самом деле ему очень хотелось наложить на Малфоя Круцио, но в последний момент он передумал: это было бы слишком милосердно. — Импотентус! — мстительно произнес Гарри, когда Драко скрючился на полу от боли. Это заклинание Поттер вычитал в одной очень интересной книге, подсунутой ему близнецами Уизли. Они обещали, что эффект заклинания продлится не меньше, чем полгода. А учитывая то количество магии, которое он влил в проклятье, то Драко ничего не светит в течение ближайших двух лет. Гарри считал себя хорошим человеком, а хороший человек, по его мнению, не стал бы терпеть издевательства над своими друзьями. Даже если для их защиты придется насылать на людей Круциатусы и проклятья импотенции. *** После пар и сытного обеда, на котором Малфой отсутствовал, они с Томом пошли в их любимый тренировочный зал. А если точнее, то в Выручай-комнату. Об этой поистине полезной комнате ему рассказал отец, когда он пожаловался на отсутствие дуэльных площадок в Хогвартсе. Было это в прошлом году, и Гарри по достоинству оценил помещение, которое может принять абсолютно любой вид и достать тебе все, что есть на территории Хогвартса. Хотя его родители в своё время использовали эту комнату не для спаррингов. Далеко не для них. И мысли об этом самом все больше смущали Гарри. Особенно после выходки Малфоя. Комната преобразилась в привычный для них каменный зал с высокими окнами и лакированным паркетом. В углу стояли манекены, пара кресел и столик, за которым они обычно сидели после хорошего боя. Том отошёл от центра на несколько шагов, совершенно расслабленно держа палочку в руке. Несмотря на серьезность их тренировок, они никогда не использовали друг против друга непростительные или те заклинания, последствия которых невозможно вылечить. Однажды Гарри попал под тёмное проклятье Тома, напоминающее по действию Круциатус*, и повторять это весёлое приключение в мир боли и криков он не хотел. Тогда Том очень долго его успокаивал, ероша волосы и мягко целуя лицо. Он выглядел настолько напуганным и обеспокоенным, что Гарри простил ему использование этого проклятья. После этого они решили практиковать это проклятье лишь на животных или зарвавшихся идиотах, которые от тех мало чем отличались. — И что тебе сказал Малфой? — спокойно спросил Том. — Да, ерунда, недостойная твоего внимания, — Гарри развел руками, мол, не волнуйся, ничего такого. — А следы темной магии на твоей палочке говорят об обратном, — заметил друг, и Поттер мысленно чертыхнулся; он совсем забыл о способности Тома видеть магию. — Пришлось научить хорька манерам, — раздражённо добавил Гарри, принимая боевую позицию. — Как скажешь, — на удивление легко согласился Том, выпуская первое заклинание; разумеется, невербальное. Они обменивались проклятьями: и светлыми, и темными, порой переходя даже до Риктумсемпры, которую чуть не словил Гарри. В моменты их поединков Поттер любил чувствовать, как адреналин бежит по артериям, как вены вздуваются на руках, как мышцы болят от постоянного бега, прыжков и уклонов. Но ещё больше Гарри любил наблюдать за Томом и магией, танцевавшей вокруг него яркими искрами. Они оба были достаточно искусны в творении заклинаний, однако у Тома они всегда получались настолько прекрасными и завораживающими, что невольно задерживаешь дыхание. — Люкс Верберум нотас! — воскликнул Том, и из его палочки ударил луч света. «Плеть? Серьезно?» — Гарри нахмурился, легко уклонившись от удара хлыста, сотканного из света. Том прекрасно знал, что Гарри быстрее него и легко уклонится, так в чем же тогда смысл… И тут до него дошло. «Блять» — грязно и очень по-магловски выругался Поттер, когда плеть в мгновение ока удлинилась и схватила его за лодыжку. Свет был везде, его частицы пронизывали пространство, а магия лишь придавала им форму. И объект, созданный из концентрированных капель света, мог легко увеличиться и достать свою жертву, если та находилась под лучами солнца. Иногда Гарри настолько восхищался гением Тома, что это даже бесило. — Тенебрис секо! — и темный луч разрезал линию света. Том хищно оскалился, и Гарри ответил тем же оскалом. Вот теперь начался настоящий бой. Том прошипел на парселтанге: — Инкарцеро! В моменты, когда они доходили до точки кипения, оба начинали кидаться парсел-магией, которая увеличивала эффективность проклятья в десятки раз. Веревки хищными змеями кинулись в его сторону, но шипящее «Инфламаре» сожгло их дотла. Языки зелёного пламени пустились по полу, деревянный паркет не горел, но в комнате тут же стало душно. Водяная струя погасила огонь, и вот уже Гарри бежит в другой конец зала, убегая от черных змей с горящими алыми глазами. Гарри ненавидел магических змей, особенно тех, которых создавал Том. Потому что именно они отказывались слушать его, предпочитая служить Наследнику Слизерина. Магических животных было не так просто убить, мало какая магия на них действовала. Но Гарри всё-таки изловчился послать три огненных шара в стаю прохвосток, тем самым развеивая чужую магию. Но одно он упустил из поля зрения. «Том» — панически подумал Гарри, когда чьи-то руки легли на его талию. Накинув заклятье невидимости, Том скользнул за его спину, пока он был сконцентрирован на кровожадных змеях. Однако теперь все свое внимание Гарри обратил на другое кровожадное существо, что придавило его к полу. Взгляд Тома стал тёмен и даже отдавал багрянцем, зрачки расширились, а дыхание участилось. Его горячие пальцы жёсткой хваткой вцепились в его руки и подняли их над головой. Гарри почувствовал, как колено Тома протиснулось между его ног. Том смотрел так, будто хотел убить его. Такое выражение лица он видел у друга, когда тот с остервенением резал проклятьями манекены. Тогда он был до безумия зол. Но сейчас его взгляд казался не злым, а… каким-то другим. Подобного Гарри раньше не замечал. Гарри и сам никогда прежде не испытывал такого странного ощущения, словно горишь изнутри. Жар распространился по телу, не то от напряжения, не то от поединка. Но чем бы это чувство ни было, оно определенно доставляло удовольствие. Сердце зашлось в грудной клетке, когда Том склонился к нему и приставил палочку к его горлу. — Секо, — прошептал он, не сводя с него внимательных черных глаз. На долю секунды Гарри подумал, что Том убьет его. Лёгким движением перережет глотку и умоется его кровью. Но лишь на долю секунды. А затем он все понял. Пуговицы отлетели от его рубашки, рассыпавшись мелкой крошкой по деревянному полу. Горячая рука распахнула полы его рубашки, согревая холодную кожу. Горячий взгляд мазнул по его напряжённому лицу, а горячий острый язык провел мокрую черту по его открытой шее. И на этом мозг Гарри отключился. Вздох вырвался из груди, когда между пальцев Том зажал его сосок. Его руки уже никто не держал, поэтому Гарри с силой вцепился ими в чужие плечи. Губы Тома оставляли за собой шлейф горящих следов, подобных ожогам, на месте которых оставались красные пятна. А когда его зубы оттянули кожу ключиц, Гарри не смог сдержать стона. И этот звук, протяжный и такой интимный, будто отрезвил их обоих. Они отлетели друг от друга, уставившись широко распахнутыми глазами. Лицо Тома покраснело, на его лбу выступила испарина, воротник рубашки был порван (и Гарри даже знал кем), волосы находились в полном беспорядке, а черные глаза смотрели так, будто видели впервые. И Гарри был на сто десять процентов уверен, что его вид намного хуже. — Том… — неуверенно начал он, но друг его перебил. — Извини, Гарри, — смущённо (!) пробормотал Том, — Это все пыл поединка, и эти проклятые слухи… — дальше он говорил что-то о половом созревании, и что это абсолютно нормально, — Извини, я просто… увлёкся. Больше такого не повторится, — наконец закончил Том, стараясь не смотреть в его глаза. А Гарри лишь молча кивнул. Потому что голосу он не доверял. Не после того пошлого, призывного стона. К тому же, он чувствовал, что не согласен. Не знал, правда, с чем именно, но ощущение потери было как никогда острым. Они привели себя в порядок и спустились в их комнату в слизеринских подземельях. *** Гарри первым ринулся в душ, стоило ему только переступить порог комнаты. Он с тихим щелчком закрыл дверь на защелку. Не магией, а обычным железным замком. Он очень надеялся, что Том поймет: не стоит им сейчас принимать совместную ванну. Иначе они продолжат то, что начали в прошлое купание. От мыслей о том, как бы они могли это сделать, его ноги подогнулись, и он осел на пол. Только сейчас Гарри почувствовал, как тесны брюки и настолько твёрд его член. «Что за черт?!» — в очередной раз подумал Поттер, включая воду и расстегивая ширинку. Разорванная рубашка и брюки полетели на пол, за ними отправилось нижнее белье. Он сел в ванну и закусил губу. Том не должен его услышать. Рука спустилась к налитому кровью органу, смыкаясь кольцом вокруг основания. Движение вверх, и Гарри чувствует кровь во рту. Движение вниз, и на головке выступают белесые капли. Он уже матерится сквозь зубы, когда, наконец, доходит до пика. «Так не должно быть» — думает Гарри, пока представляет руки Тома на своём теле, — «Почему… ну, почему?!» — воображаемый Том усмехается и вводит в него первый палец. — «Это все адреналин и чёртовы гормоны!» — второй палец касается его внутренних стенок. С тихим всхлипом Гарри кончает себе на руку. Голова тяжёлая, тело болит, поэтому он принимает единственное решение — обдумать всё завтра. Распаренный после душа в мягком ворсистом халате он выходит из ванной и надеется, что Том ничего не услышал. Ведь от него даже заглушающее не поставишь: он видит магию, поэтому сразу все поймет! Гарри старается не смотреть в сторону Тома, но взгляд все же скользит к нему, а точнее, к его нижней части, где отчётливо видна… «Блять» — и это не описывает даже сотой доли того шока, который он испытал, заметив возбуждение своего лучшего друга. *** Перед сном они не разговаривали, лишь изредка ловили взгляды друг друга, но тут же отводили их. Гарри лег с беспокойным сердцем, а проснувшись, чуть не задохнулся от возмущения и удушающего смущения. Он лежал на чем-то теплом. И это была не кровать. Потому что у нее нет горячей кожи, тёплого дыхания и таких сильных рук, которые обнимали его за… пояс. Гарри снова пробрался в постель своего друга (хотя сейчас он уже не был так уверен в статусе их отношений)! Нужно было срочно идти на свою кровать и старательно делать вид, что ничего не было. Но… но… Гарри не знал, что скрывалось за этим «но», да и не хотел знать. Но лучше было разобраться с этим сейчас, пока не стало поздно. Гарри медленно открыл глаза и наткнулся на умиротворённое лицо напротив. Складка между бровями разгладилась, через разомкнутые губы шел тёплый воздух, глаза оставались закрыты. Когда он смотрел на вот такого спящего Тома, в его груди всегда возникало какое-то странное чувство. Раньше он не обращал на это внимание, но сейчас… оно стало его действительно беспокоить. Вдруг Том распахнул глаза, и Гарри чуть было не утонул в бездне его радужек, что чернее самой темной магии. Том смотрел на Гарри, а Гарри смотрел на Тома. Он все ещё сидел на нем верхом. А тот все ещё сжимал его бедро. Напряжение между ними стало почти осязаемым. — Доброе утро, — сказал, наконец, Гарри, улыбнувшись; все эти проблемы не стоили их дружбы. — Доброе, — хриплым со сна голосом ответил Том и так мягко и тепло улыбнулся, что Поттеру тут же стало жарко. Больше они ничего не сказали, но напряжение мгновенно исчезло. Гарри уткнулся лицом в чужую шею, чувствуя лёгкий запах самого Тома. Этот аромат просто сводил его с ума. Том зарылся носом в его волосы и сделал глубокий вдох. — Хочу просыпаться так каждое утро, — тихо сказал он, и Гарри не мог не согласиться с его желанием; как бы странно это ни выглядело для окружающих. *** Они спокойно собрались на завтрак, по дороге переговариваясь о всяких мелочах, вроде боевой трансфигурации, и все было так правильно, что Гарри хотелось улыбнуться настолько широко, насколько позволял его рот. Они вошли в большой зал. И, казалось, уже ничего не сможет удивить их. Зал затих, как только они вошли. Но Гарри не сразу это заметил, предаваясь обманчивому чувству спокойствия. Они сели и уже принялись за еду, когда Блейз Забини, сидящий слева от Гарри, вдруг воскликнул: — ПОТТЕР, ЧТО ЭТО У ТЕБЯ НА ШЕЕ?! — так громко, что услышал весь зал. Гарри непонимающе нахмурился, вопросительно посмотрев на Забини: — Ты о чем? Что у меня там може… — и тут он понял. «Черт» — кажется, это слово стало его любимым. Гарри покраснел и приложил к шее руки, будто те могли скрыть красные отметины. Отметины, которые вчера оставил Том. И если судить по удовлетворенному лицу напротив, то его друг пока ничего не понял. И не то чтобы Гарри мог ему это объяснить. Разумеется, на крик Забини обернулись все, кто находился рядом. На лице Дафны Гринграсс, с которой он расстался полгода назад, застыла маска ужаса, а сидящая рядом с ней Панси Паркинсон прикрыла рот рукой. Теодор Нотт, видимо, успел заметить его засосы, так как сейчас он усердно пытался прокашляться. «Почему это происходит именно со мной? ПОЧЕМУ?» — мысленно кричал Гарри, злясь на себя, на вчерашнее своё состояние и в особенности на любовь Тома метить территорию; он, к тому же, сидел себе, в ус не дул, преспокойно поедая бекон. А затем произошло то, что окончательно выбило Гарри из колеи. В зал вошёл бледный, как смерть, Драко Малфой с таким выражением на лице, с каким обычно идут на казнь. Зал, до того галдящий о его отметинах, снова замолчал. Это очень насторожило Гарри. И, как оказалось, неспроста. — Любовный треугольник в сборе! — крикнул кто-то из-за стола Гриффиндора; Поттер поставил себе галочку: найти и убить этого человека, однако пока его мозг был занят немного другим делом. «Какой треугольник?!» На мысленный вопрос ему ответил заголовок Ежедневного пророка: «ГАРРИ ПОТТЕР И ДРАКО МАЛФОЙ?! ЧТО СКРЫВАЮТ НАСЛЕДНИКИ БЛАГОРОДНЫХ ДОМОВ?». Гарри поставил ещё одну галочку: потренировать непростительные на Рите Скитер. Газету он вырвал из рук сидящего рядом Нотта и быстро прошёлся глазами по тексту. … «Что?» … «Я и Малфой… ЧТО?» Новая статья ошарашила его ещё больше. Только теперь Гарри чувствовал не смущение, а дикое отвращение. На секунду он представил, как он с Малфоем это делает, и его чуть не вывернуло. Яичница и правда попросилась обратно на стол, и только огромное самообладание не дало завтраку выйти погулять. Скитер утверждала, что ее источник, пожелавший остаться неизвестным, рассказал ей о душераздирающей истории того, как Драко Малфой признался ему в любви и на коленях сделал предложение. Как он, то есть Гарри, сказал об ответных чувствах, но отверг предложение встречаться, потому что Том Риддл убьет их, если узнает. Уже на этом моменте его мозг отправился в нокаут. Однако Скитер не удовлетворилась этим и далее написала о том, как Том узнал о его измене и жестоко избил за это. Что. За. Чушь. К тому моменту, когда Гарри более-менее пришел в себя, газета уже была в руках Тома. И Гарри вдруг остро захотелось сбежать, пока не поздно. Такого он даже перед разъяренным василиском не испытывал. Хотя гнев Наследника Слизерина, наверняка, во сто крат хуже смертельного взгляда короля змей. — Что?! — яростно прошипел (но все ещё по-английски) Том; он быстро перевел на него гневный взгляд. Гарри почувствовал, как все вокруг напряглись и приготовились к грандиозному скандалу. Он и сам почему-то думал, что друг запустит в него Аваду (хотя с чего бы?). «Это правда?!» — спрашивал взгляд напротив. — Нет, — четко и громко ответили ему вслух. А затем произошло то, что заставило его мозги попытаться вылезти из черепа и таки смотаться в Мексику. — Значит, ты изменяешь мне? — с насмешливой улыбкой спросил Том, мгновенно переменившись в лице. — Конечно нет! — воскликнул Гарри и только потом понял, ЧТО он сказал. «Я только что подтвердил для всех, что мы с Томом встречаемся» — устало подумал он, — «Отлично. Где можно купить билеты до Мексики?» — как-то уже надоело все это. Тяжело вздохнув, Гарри поднялся из-за стола и просто ушёл. Нет, серьезно, этот балаган уже сидел у него в глотке, по-другому не скажешь. Выйдя в пустой коридор, он остановился. — И что это ты устроил? — строго, даже немного обиженно спросил Гарри. — Ничего из того, против чего бы ты был, — спокойно ответили ему со спины. Нет, это действительно начинало давить на нервы. Он резко обернулся: — Что ты этим хочешь сказать?! — прошипел на парселтанге Гарри, зная, что никто кроме них не знает языка змей. — А то, Гарри, — ответил шипением Том, медленно приближаясь, — Что я намерен решить эту нашу проблему раз и навсегда, — и он прижал его к стене. Гарри недоуменно нахмурился: тогда зачем был этот спектакль? — Скоро ты все поймёшь, — прошипел на ухо Том, кладя одну руку к нему на талию. Гарри вдруг подумал, что было бы очень смешно, если бы в такой позе их застали студенты. И ведь как в воду глядел. Из-за угла вышла стайка пуффендуек и пораженно застыла. Конечно, не каждый день увидишь парней, зажимающихся в углу и что-то шипящих друг другу на ушко. Девичьи визги вернули Гарри в реальность. От бессилия перед судьбой, которая упрямо делала его гетеросексуальной ориентации подножки, он прижался лбом к плечу Тома и решил, что пусть все горит адским пламенем. *** Гарри с самым угрюмым выражением лица шел по заброшенному коридору, в душе молясь, чтобы Том не нашел его хотя бы в ближайшие два часа. Потому что если найдёт, то он сорвётся и накричит на него. — Гарри! — послышался сзади знакомый голос; но не Тома. Поттер устало прикрыл глаза, но всё-таки повернулся к источнику​ звука: — Да, Гермиона, что ты хотела? Юная гриффиндорка, тяжело дыша, остановилась возле него и пронзила тем самым взглядом, который упорно не поддавался расшифровке. Собственно, без слов Гарри понимал только Тома. — Думаю, нам надо поговорить, — сообщила Грейнджер, наконец, разгибаясь во весь рост. Рост был ещё одной шпилькой в его внешности, шедшей после неподдающихся расчёске волос и худощавого телосложения. Даже Гермиона была немного выше него, что уж говорить про высокого статного Тома, который опережал его в росте на целую голову? Хотя Том никогда не насмехался над ним за это, скорее наоборот… он говорил что-то вроде: «Ты прекрасен в любом виде». Гарри тогда думал, что он шутит. Вот только сейчас смеяться совсем не хотелось. Гермиона тем временем завела его в какой-то пустой класс и наложила на дверь заклинание против прослушивания. Что-то кольнуло его память: «Точно, Малфой же не использовал заглушающее» — тот разговор и правда могли подслушать. Гермиона Грейнджер, не очень красивая, зато очень умная девушка, староста Гриффиндора и одна из лучших учеников Хогвартса, взирала на него со смесью тревоги и любопытства. С Гермионой они подружились на втором курсе, хотя Том всячески мешал им общаться. Ревновал, ага. Ближе к пятому курсу, когда гриффиндорка на одном из соревнований превзошла Тома, он все же перестал сопротивляться их общению и махнул на все рукой. Правда, неделю после этого друг не общался с ним, аргументируя это тем, что теперь у него есть зануда-Грейнджер, и он может катиться к ней в объятия. Гарри обиделся бы на него, если бы не знал, что дружба для Тома на самом деле очень важна. Разумеется, через семь дней, показавшихся обоим вечностью, они помирились, и Том даже сказал что-то очень похожее на извинения. Хотя обычно он вообще не извинялся. Так думал Гарри, пока не оказался прижат им к паркету и раздет до пояса. Тогда Том краснел и извинялся очень искренне. «Лучше бы не извинялся» — воспоминания об их «спарринге» отдались теплом в груди, ещё больше сбивая Поттера с толку. — Так о чем ты хотела поговорить? — Гермиона явно нервничала, даже немного покраснела, однако спустя минуту с трудом выдавила: — Вы… между вами… в смысле… — каким-то восьмым чувством Гарри понял, о чём пойдет речь, и еле удержал себя от недовольного стона, — Вы с Риддлом встречаетесь? «Что за чувство дежавю?» — подумал Гарри, — «Если Гермиона сейчас признается мне в любви, я психану и сделаю Тому предложение» — Почему всех так волнует моя личная жизнь? — сказал он вместо нецензурщины, которую так хотел озвучить, — Вот серьезно. Как будто других людей в Хогвартсе нет… — Гарри! — возмущённо воскликнула Гермиона, — Ты-то должен понимать, каким приемом пользуется Пророк! И действительно, это ведь он рассказал ей, как действует корреспонденция. Журналисты выбирали какой-то факт из общего стога информации, посыпали его специями из сплетен и догадок, а затем отправляли в печать, где заверительным тоном писали, что всё это правда. Один дурак начинает верить им, второй, третий… а затем даже умные люди под действием конформизма начинают уверять остальных. Неудивительно, что люди веруют в любую ложь, которую им подсовывает Скитер. И про его личную жизнь в том числе. Но вопрос заключался в другом. ПОЧЕМУ ОН? Почему не Малфой, не Нотт, не Гринграсс, а именно ОН? Может ли быть, что его родители как-то насолили Скитер, и теперь та поливает его грязью в отместку? — Я все понимаю, Гермиона, но все же… Почему даже ты, человек, который достаточно давно знает нас с Томом, веришь в эти бредни? Гриффиндорка густо покраснела, лицом теперь напоминая флаг своего факультета. Она сжала за спиной руки, однако весь ее вид говорил о высшей степени нервозности. — Просто… Я же не слепая, — тихо начала она, — Я вижу, как вы держитесь за руки и обнимаетесь, а ещё… Он смотрит на тебя, и ты тоже смотришь на него! Как будто вокруг вас больше никого нет. Гарри недоуменно нахмурился: и что в этом такого? Дружеские жесты внимания — вот что это было. А то, что они не замечали никого вокруг… ну, так ведь у всех друзей… наверное. — И это все равно ничего не доказывает! — Хорошо, другой пример, — Гермиона тяжело вздохнула, было видно, что слова ей даются тяжело, — Ты наверняка знаешь о каждой мелочи, которая его касается. Вроде того, какую зубную пасту он предпочитает, как он загибает страницы в книгах, когда он любит просыпаться. Я знаю, что ты хочешь сказать! Мол, это друг о друге знают любые настоящие друзья, но пойми, подобные мелочи и любимый цвет — это не одно и то же! Я не знаю, как это объяснить! — она взмахнула руками, будто это могло помочь, — Хорошо, сделаю пример ещё проще. Я не дура, Гарри, не смотри на меня так! Назови мне хотя бы одну девушку и одного парня, которых ты счёл бы красивыми. Кроме Риддла, разумеется. Гарри задумался: не то, чтобы он обращал на это внимание. Но сейчас ни Парвати Патил, ни Дафна Гринграсс, ни Чжоу Чанг не казались ему красивыми. Даже красавчик Седрик Диггори, который предлагал ему встречаться два года назад, не был для него каким-то особо привлекательным. Но ведь должен же быть кто-то, кто привлекал бы его, хотя бы внешне! И такой человек на самом деле был. — О, черт, — вслух произнес Гарри, не зная, как по-другому выразить своё удивление. — Вижу, у тебя даже с этим проблемы, — не без иронии отметила Гермиона. — Давай тогда хотя бы кого-то близкого к твоему понятию красоты. Может быть, Джинни? В прошлом месяце тебе приписывали роман с ней. Гарри кивнул: младшая Уизли и правда была красивой и харизматичной. Но лишь для того, кто никогда не видел Тома Риддла вживую. — Думаю, в качестве парня не стоит предлагать Малфоя? — насмешливо спросила она. — НЕТ! НИ ЗА ЧТО! — Ладно-ладно, будь по-твоему, — Гермиона задумалась, — Как насчёт Энтони Голдштейна? Я помню, ты говорил, что он один из немногих умных райвенкловцев. Голдштейн был русым и сероглазым парнем, привлекающим не столько внешностью, сколько остротой своего ума и непреклонностью характера. Но всё это меркло на фоне абсолютного гения и сильнейшей воли Тома Риддла. — Ну, пусть будут эти двое, — согласился Гарри, хотя был не совсем честен с выбором, — И что за проверка? — А теперь представь, как Джинни или Энтони целуют тебя в губы. … «О, нет» — сказал его мозг. «О, нет» — сказал его желудок. … — О, нет, — повторил уже Гарри. Зрелище в его воображении открылось… тошнотворное. «Но я ведь уже целовался несколько раз! С девушками!» — подумал он. «И после этих поцелуев ты полоскал рот, а они плакали и слали тебя куда подальше» — ответил ему внутренний голос. Потом Гарри вообразил, как его целует Том. И лучше бы он этого не делал. Потому что живот отреагировал и на этот раз. Но совершенно по-другому. — Судя по твоему лицу, до тебя, наконец, дошло, — сказала Гермиона, — А румянец на лице говорит о том, что ты уже начал представлять поцелуй с Риддлом. «Неужели это так очевидно?» Гарри отказывался верить в это. Он любил Тома, это правда. Но любил как друга. И он не хотел, чтобы похоть извратила их дружбу. — Ты все ещё уверен, что вы с ним просто друзья? — Да, — мгновенно ответил он. *** Под вечер у Гарри просто напросто кипели мозги. Этот день, пожалуй, был даже хуже, чем тот, когда, будучи ребенком, он зашёл в родительскую спальню в ОЧЕНЬ неподходящий момент. Возможно, что на почве именно этой детской травмы он отгородился от всего «плотского». Хотя воспоминания вчерашнего дня были все еще свежи и ярки. Вот и пойми, что, черт возьми, с ним происходит. С глухим стоном Гарри завалился на кровать, уткнувшись носом в одеяло. Как. Ему. Это. Надоело. Весь этот балаган был ещё более-менее терпим, пока Том не начал раскачивать его стойкую веру в свою гетеросексуальность. Сначала тренировка и обжимания на полу, потом это представление в большом зале, а после тот совсем распоясался и начал вести себя очень странным образом. Том обнимал его на перемене и из-за плеча читал учебник по зельеварению. Том накручивал прядки его волос на пальцы и говорил что-то о том, что они мягче шелка. Том взял его за руку и повел на обед. И вроде бы все нормально, друг часто так делал. Но было в этих ситуациях одно большое Но. Вокруг них были люди. Много людей. И все они жадно наблюдали за развитием их «романа». Если бы ему это не объяснила Гермиона, он бы до сих пор пребывал в блаженном неведении. И из всего вышеперечисленного напрашивался один вопрос: «Зачем? Зачем Том это делает?» Гарри не был глупым и понимал, к чему может привести выставление напоказ их нежности и теплоты друг к другу. Но по-прежнему неясным оставалось, зачем это самому Тому? Он так издевается над ним? Или просто развлекается (с него станется)? Дверь в комнату даже не скрипнула, но Гарри почувствовал, как кто-то вошёл. Ну, как кто-то. Сюда, кроме него, мог войти лишь один человек. — Я устал, так что на тренировку не пойду, — сразу же сказал Гарри; ещё не хватало повторить вчерашний «поединок». — Как скажешь, — ответил Том, садясь в кресло за читальным столиком. Поттер лежал долгих десять минут в безуспешных попытках заснуть. Конечно, под таким пристальным взглядом уснёшь! В итоге он с недовольным рыком сел на кровати. — Ты обиделся на меня, — утвердил, а не спросил Том. — Скажешь, в чем моя вина? «В том, что ты слишком хорош» — Я не понимаю, — вместо этого сказал Гарри, — Зачем ты устроил все это? Ты ведь сказал, что собираешься решить нашу проблему, — он встал и побрел к столу. — Так зачем? Том устало вздохнул, будто он в который раз пытался объяснить что-то ребенку, а тот упорно не понимал. Собственно, примерно так Гарри себя и ощущал. — Это загадка, которую ты должен решить сам, — спокойно сказал он, одновременно протягивая ему руку, — Но если это тебя так беспокоит, то я могу дать подсказку, — ладонь Тома скользнула по его талии, потянув к себе, и Гарри послушно сел к нему на колени. — Ты помнишь про зимний бал? «Мордред!» — он и правда забыл. Зимний бал ежегодно проводился в Хогвартсе для старших и средних курсов прямо перед новогодними праздниками. Были музыка и еда, были танцы и была романтика. Лишь один раз он ходил на бал, вместе с Парвати, на своём четвертом курсе. На пятом он заболел и не смог прийти (собственно, болезнь заключалась в том, что кое-кто переборщил с темной магией, и лишь чудо под названием «Том Риддл» вытащило его с того света). И вот, на своём шестом курсе он совершенно забыл об этом светском мероприятии. А оно будет… — Бал послезавтра?! — Ага, — Том улыбнулся той самой улыбкой, которая говорила: «Да-да, у тебя решето вместо памяти, и я об этом знаю». Пока Гарри думал, к чему вообще друг поднял тему про танцы, тот уложил его голову к себе на грудь и стал осторожно перебирать его волосы. — Ладно, можешь перестать думать. Я уже понял, что там у тебя древесные опилки, — насмешливо заметил Том, ласково гладя шею. — Эй! Намекаешь на то, что я дерево? — Гарри притворно насупился и даже отстранился от ласкающей руки; на самом деле он уже давно привык к подначкам друга и понимал, что это не что иное, как выражение нежности (просто у Тома оно очень своеобразное). — Ну… не совсем дерево. Я бы сказал… М-м, полированное полено. — Том! — друг лишь улыбнулся. — Так ты скажешь, при чем тут наша ориентация и бал? Том расстегнул воротник своей рубашки, ослабляя хватку ткани, чтобы облегчить дыхание. А вот Гарри наоборот затруднить. — При том, — наконец сказал он, — Что многие, в том числе мисс Скитер, обратят внимание на твоего партнёра по танцам. И что-то щелкнуло у Гарри в голове. — Точно! Том, ты гений! — радостно заявил он, обняв его за шею. — Не придуши меня только, — прохрипел улыбающийся друг. *** Гарри разлепил глаза и сразу же почувствовал, что снова спал не в своей постели. Пора бы им уже заменить их кровати на одну большую двухспалку. Интересно, насколько широко раскрыли бы рты окружающие, если бы узнали, что они спят в одной кровати? Хотя сейчас Гарри было абсолютно наплевать, его больше интересовало тепло, которое дарили руки Тома. «Было бы мне так же хорошо в объятиях кого-то другого?» — он попытался представить, но ничего не вышло: его мозг отказывался верить, что кто-то ещё может дарить такое приятное чувство. Гарри осторожно перевернулся на бок, чтобы не разбудить Тома, и уткнулся ему куда-то в грудь. Его пижама была из хлопка, приятной на ощупь, и пахла мылом и чем-то терпким. Он прижался ближе, прикасаясь губами к чужой шее. «Пульс ровный, значит, он все ещё спит» — с улыбкой подумал Гарри, думая, как бы ему поэффектнее разбудить друга. Однако все его планы нарушила рука Тома, скользнувшая под его майку. Он все ещё спал. «Ой» — все, что смог выдать Гарри, когда понял, КУДА движется шаловливая конечность. Он невольно пискнул, когда рука друга поползла в штаны. И этот тихий писк мгновенно разбудил Тома. — М-м? — он приоткрыл глаза, глядя на него расфокусированным взглядом, — Гарри? — Ты ожидал увидеть кого-то другого? — усмехнулся Поттер, вынимая чужую руку из своего нижнего белья. — Не ожидал и не хочу видеть, — ответил Том с мягкой улыбкой, заставившей сердце Гарри биться быстрее. Иногда Том становился очень обаятельным, даже милым. Например, как сейчас. Такие его улыбки можно было посчитать по пальцам, и каждая предназначалась ему. Ему одному. — Мы опаздываем на завтрак, — как бы между прочим сообщил Гарри; не хотелось опять в спешке перепутать одежду друг друга. — Не хочу никуда идти, — страдальчески простонал Том, что было совсем не похоже на серьезного старосту. Он прижал его ближе к себе, укутывая в свои объятия, словно в пуховое одеяло. Такое же мягкое и тёплое. И Гарри вдруг подумал, что совсем не против просыпаться так каждое утро. *** Гарри начинал бояться завтраков. За прошедшую неделю они не принесли ему ничего, кроме хлопот и внутренних разборок. Поэтому сегодня он с большой осторожностью входил в большой зал, при этом думая: «А не лучше ли было остаться в комнате?». Но голод всё-таки победил паранойю, и вот Гарри с Томом в очередной раз сели за тарелку яичницы с беконом. На них смотрели, но не как вчера. И скорее любопытствующими взглядами, чем настороженными. Однако любому спокойствию рано или поздно приходит конец. В один момент происходит ЧТО-ТО, что переворачивает твою жизнь с ног на голову. В жизни Поттера это была почта. Гарри должен был закричать и броситься к выходу. Он на самом деле должен был закричать и броситься к выходу. Но приподнятая бровь Тома вкупе с вопрошающим взглядом, и его рука, удерживающая ладонь Гарри, остановили его. И Гарри сидел, ожидая газет, словно преступник на эшафоте. Подростки с жадностью разворачивали письма, посылки, вытаскивали корреспонденцию. Гарри зажмурился и… ничего. Ровным счётом. Никто не обернулся к нему и не крикнул: «ТЫ ТРАНС?» или «У ТЕБЯ РОМАН СО СНЕЙПОМ?». Мысленно он уже подготовился к худшему. Но нет. Никто даже не посмотрел в его сторону. Глубоко в душе появилась надежда, что этот день не будет омрачен очередной статьей Риты Скитер. И, в общем-то, Гарри угадал. Удара стоило ожидать не только от скандальной журналистки. Перед ним села сова. Белокрылое создание ада глядело на него своими жёлтыми глазами, держа в клюве пачку писем. И нужно быть абсолютно слепым, чтобы не заметить на них герб Поттеров. «Черт» — он и правда забыл; забыл о том, о чем забывать никак нельзя было. Родители. Лили и Джеймс Поттеры не могли не заметить компрометирующих статей, которые писали об их ребенке. Список любовниц Гарри рос не по дням, а по часам, а теперь туда ещё и затесался парень! Разумеется, такое не могло пройти мимо отца и уж тем более крестного. Они никогда не говорили чего-то оскорбительного о геях, однако рассказы Гарри о своём лучшем друге очень напрягали родителей. Ещё бы, ведь он был довольно подозрительным парнем (если ты не знаешь его вот уже шесть лет). Мама с папой очень хотели с ним познакомиться, а Том, наоборот, не горел желанием идти в гости к его родным. Гарри до сих пор не мог понять, почему друг отказывается ехать к нему домой. Возможно, что он просто смущается, ведь сам Том сирота, росший всю жизнь в приюте. А возможно… Гарри на секунду представил, как мама, любящая будить своего сына по утрам, увидит их в одной кровати. Или в ванне. Или как тогда, на полу дуэльного зала… Может ли быть, что именно это не позволяло Тому приехать в гости к своему лучшему другу? Гарри подумал. И решил, что Тому решительно начхать, что о нем (о них) подумают его родители. «Тогда почему?» — он несколько раз задавался этим вопросом, однако каждый раз Том уходил от ответа. Хоть друг и отказывался приезжать, но это не значило, что Гарри перестал мотаться в Лондон каждый раз, когда хотел увидеть Тома. А случалось это каждый день. Собственно, поэтому большую часть лета он жил или у Сириуса на площади Гриммо, или в дачном домике в Годриковой Впадине, куда Том почему-то приезжать не отказывался (к слову, жили они там одни). Этим летом Гарри планировал поселиться в том домике вместе с Томом на все лето. И только попробует тот отказаться. — Гарри? — тихо позвал родной голос, — «Ты в порядке?», — беззвучно спросил он. Поттер поднял испуганный взгляд на Тома, без единого слова давая понять: «ВСЕ ПЛОХО». И друг этот посыл уловил. Жалко, что слишком поздно. — ПОТТЕРУ НАПИСАЛИ РОДИТЕЛИ! — воскликнул какой-то слизеринец с младшего курса (ох, недолгой будет его жизнь). — СЕЙЧАС БУДЕТ РАЗНОС! — ГАРРИ, А ПРАВДА, ЧТО ТВОИ РОДИТЕЛИ — ГОМОФОБЫ? «Чтоб вас всех» — чертыхнулся Гарри, мысленно посылая всем Авады. — «Совсем распоясались» На Слизерине всегда была определенная иерархия, младшие прислушивались к старшим, интриги плелись совместно, редко друг против друга, ведь остальные факультеты под предводительством Гриффиндора всегда выступали против мрачного «гадюшника». Гарри не мог не согласиться, что среди его однофакультетников много тех, кто не достоин даже называть себя магом, не то что последователем Салазара! Однако его все равно задевали оскорбления в сторону Слизерина, даже если они не относились к нему напрямую. Разумеется, змеиный факультет возглавляли именно они с Томом. С них брали пример, их наказы слушали и исполняли (именно поэтому Малфой так трясся, когда называл Тома грязнокровкой). Политикой Слизерина заправлял в основном Том, играя в детские интриги однокурсников и тихо усмехаясь их наивности. Гарри лишь помогал ему или заменял, когда друга начинали бесить все люди в принципе (разумеется, кроме него — что на самом деле удивительно). Конечно, они влияли на другие факультеты и усмиряли самых наглых активистов из «зверинца» (это прозвище было своеобразной местью за «гадюшник»). Но не над всем они были властны. И над сплетнями в том числе. Выход из этой паршивой ситуации представлялся один: замучить главных сплетников и доносчиков (а Скитер наверняка кто-то доносил) Круциатусом, а затем перестрелять из магловского оружия, чтобы те почувствовали полноту своей ничтожности. Где-то там ещё маячила мысль: послать все к чертям и закончить то, что они с Томом начали в Выручай-комнате. Такая перспектива необыкновенно прельщала. Однако Гарри понимал: что бы это ни было, гормоны* или похоть, он не собирался рушить из-за этого многолетнюю дружбу. Она была для него, да и для Тома тоже, слишком ценной и необходимой, буквально как воздух или вода. Пусть одну ночь им будет хорошо (о чем Гарри мог судить по жарким поцелуям, которыми Том покрывал его шею), но что будет после? Вряд ли они снова смогут быть друзьями… Задумавшись, он не заметил, как Том сам его поднял и вывел из большого зала. В руке Гарри до сих пор сжимал злосчастные письма. *** «СЫНОК! ЧТО ПРОИСХОДИТ?» — начал читать Гарри отцовское письмо, — «Я, конечно, не особо верю пророку, но как говорится дыма без дракона не бывает… Не то чтобы я был против твоего романа с парнем, но… ОН ЖЕ СЛИЗЕРИНЕЦ! Ты уверен, что он не пользуется тобой? Если он распускает руки, тебе стоит написать мне, я его быстро прикопаю, и Аврорат даже ничего не узнает! ПОЖАЛУЙСТА, НАПИШИ МНЕ ОТВЕТ! /P.S. И всё-таки, почему не девушки? Ты же вроде встречался с малышкой Джинни? Она очень похожа на Лили, и я рекомендовал бы тебе…» — дальше начинался несусветный бред о том, как хороши женские формы и в особенности рыженькие девушки. Гарри покраснел до корней волос, когда наткнулся на строчку о том, как «там» что происходит и насколько это лучше гейского секса. «Как будто он пробовал!» — возмущённо подумал Гарри и, ужаснувшись этой мысли, запихал ее куда подальше. Следующим шло письмо Сириуса. Лучше бы он не читал его. Там было ТАКОЕ. Прям ТАКОЕ, что, определенно, нельзя было видеть его глазам. Крестный, судя по всему, взял пример с отца и настрочил больше трёх страниц о том, что быть геем — не лучшее, мягко говоря, решение («Чем тебе не угодили девушки! Неужели трогать чужой член лучше, чем мять женскую грудь?»). А дальше… дальше было то, что заставило его чуть не упасть ничком, и так бы и случилось, если бы Том, на коленях которого он сидел, не подхватил его. — Кажется, твой крёстный представлял наш секс гораздо подробнее, чем мы, — усмехнулся друг, и его горячее дыхание буквально обожгло и без того красную от смущения кожу. «Я не знаю этого Риддла, но судя по тому, как он обнимает тебя на колдографии, то он актив. Гарри, ты уверен, что оно тебе надо? Разве приятно, когда в твою задницу пихают член?!» — гласило письмо, и Гарри тут же порвал его, дабы не разозлиться ещё больше. — Почему они решают за меня? — недовольно сказал он, прижимаясь спиной к крепкой груди, — С кем хочу, с тем и сплю! Девушки-девушки! Да от них воняет духами за версту, а губы постоянно в этом склизком блеске! И вообще! — Гарри не любил, когда кто-то ограничивал его волю, тем более вот таким способом. — Хах, значит, мои поцелуи лучше? — спросил вдруг Том. Гарри растерялся, покраснел, но не отодвинулся. — Но мы же с тобой не целовались, — «в шею не считается!». Лучше бы он этого не говорил. Или наоборот, хорошо, что он сказал именно это. Том повернул его к себе, теперь колени Гарри упирались по бокам от его бедер. Том положил одну руку ему на спину, а другой зарылся в его непослушные волосы. И тут Поттер понял, что его друг собирается сделать. Он должен был отстраниться. На самом деле должен был. Но сегодня было слишком много «должен», поэтому Гарри схватил Тома за воротник и приник к его губам своими. И это было чертовски хорошо. Губы Тома были мягкими и тонкими, сухими и чистыми. В отличие от губ девушек, с которыми он целовался до этого. А ещё губы лучшего друга были настолько горячими, что огонь буквально вспыхнул в груди Гарри яркой искрой. Они не использовали языков, но уже этого прикосновения было достаточно, чтобы Гарри понял, что это ВОСХИТИТЕЛЬНО. Том мягко сминал его губы, зажимая между своими. Его рука оттянула волосы Гарри, и тот не сдержал тихого стона, когда язык Тома скользнул в его рот. Гарри потерся своим языком о чужой, ощущая, как в животе тяжелеет, а грудь наполняется чем-то тёплым. Они не отрывались друг от друга, пока не кончился воздух. Том медленно отстранился и взглянул на него тем самым взглядом, от которого его сердце заходилось в бешеном ритме, чуть не вырываясь из грудной клетки. Там была и нежность, и страсть, и то самое ЧТО-ТО, что не было свойственно ему обычно. И Гарри вдруг отчётливо понял, что если Том скажет, то они продолжат это и, всего скорее, перейдут на кровать. Но Том сказал совершенно другое: — Теперь ты знаешь, каково целоваться со мной, — самодовольно усмехнулся он, — И я уверен, что это лучший поцелуй за всю твою жизнь. «Да, это было лучшее, что я испытал за свои шестнадцать лет» — но вместо этого он насмешливо и грустно сказал: — Ты дурак, Том, — «как и я». *** Когда Гарри в следующий раз увидел Гермиону, то обречённо сказал: — Я уже не так уверен в нашей с ним дружбе… *** «Время выбирать» — серьезно заявил его мозг за обедом. — «Нужно выбрать партнёршу. ПАРТНЁРШУ, А НЕ ТОМА, ИДИОТ! НЕ ПЯЛЬСЯ НА НЕГО!» Но Гарри просто не мог остановиться. Том просто сидел и ел. Но, Мордред, Моргана и все остальные, в этот момент он был просто само совершенство. Почему Гарри раньше этого не замечал? Хотя нет, замечал. Только не в таком ключе. Он знал, что его друг безумно красив. И умён. И обаятелен. И ещё куча всего, включая его горячие губы и руки. Но он не думал о том, как прекрасно было бы перегнуться через стол и слизать с его рта капли варенья, оставшиеся от десерта. А затем вдохнуть запах его волос и целовать, целовать его лицо. «Черт» — на что-то более связное Гарри не был способен. Он знал, что нельзя этого делать. Нельзя, иначе они потеряют дружбу. Но чертово сердце пело и плясало от таких мыслей. Про то, как стая гиппогрифов летает в его животе, он предпочёл забыть. Гарри не был дураком. И знал, что это первые признаки влюбленности. Однако эта юношеская влюбленность, даже скорее симпатия, не могла сравниться с тем, что чувствовал Гарри. И это пугало его. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Том, — Переживаешь из-за родителей? — они наложили полог тишины, поэтому говорили открыто. В определенной степени это было и из-за родителей, а точнее, из-за письма матери. «Надеюсь, ты его любишь» — вот и все, что Лили Поттер послала своему сыну. Любовь… Такое маленькое слово с таким большим значением. Никто из великих мыслителей так и не понял, что именно оно значит. Привязанность? Верность? Доверие? Симпатию? Страсть? Или все вместе? Потому что если да, то Гарри конкретно попал. — Вроде того, — отмахнулся он, все ещё глядя на чужие губы. — Гарри, я ни к чему тебя не обязываю, — сказал тихо Том, — Просто я хочу помочь тебе с выбором партнёра. Хотя если ты хочешь восстановить репутацию, то тебе следует пригласить девушку, — задумчиво проговорил он, — Можешь прямо сейчас пригласить Гринграсс, уверен, она ждёт твоего приглашения. Или её сестру Асторию, как раз сможешь подразнить бывшую… Том так спокойно рассуждал о его предпочтениях, постоянно упоминая «девушки лучше», что перед глазами Гарри выросла красная пелена злости. И это после того чувственного поцелуя?! Гарри резко встал, нарушая купол тишины. Он не видел, как большой зал затих и весь обернулся к нему. Собственно, сейчас он ничего не видел, кроме прекрасного лица напротив, которое вдруг захотелось разукрасить пощечиной. «Я сам решу, с кем мне быть, и пусть катится мнение мира к дьяволу!» — подумал он, а его мозг истошно завопил, поняв, что его хозяин собирается сделать. — Том Марволо Риддл, я, Гарри Джеймс Поттер, официально приглашаю тебя на зимний бал! — с яростью отчеканил он. А Том, вместо того, чтобы раскрыть рот от удивления или закричать на него, широко улыбнулся. И Гарри понял. «АХ, ТЫ ХИТРАЯ СКОТИНА!» — Я согласен, — до одури довольным голосом ответил Том. *** — И ЧТО, МЕРЛИН ТЕБЯ ДЕРИ, ЭТО БЫЛО? — завопил Гарри, стоило им оказаться в Выручай-комнате. — Думаю, это ты должен сказать, — ровным тоном, но все с той же лисьей (скорее даже змеиной) улыбкой заметил Том. — Да ты… Да ты!.. — Поттер не мог подобрать слов, чтобы описать, насколько он сейчас взбешён и даже немного зол на друга. Он скинул плотную мантию, из-за которой становилось ещё жарче, на одно из кресел. Выручай-комната, как и всегда, преобразилась в просторный дуэльный зал. Правда, непонятно почему, в дальнем углу стояла двухспальная кровать. «Какая наглая ложь» — отметило его подсознание, — «Ты же знаешь, о ЧЕМ думаешь каждый раз, когда смотришь на него» «НИЧЕГО ПОДОБНОГО!» — воскликнул Гарри, перекрывая гомон своих внутренних голосов. — Ты меня спровоцировал! — наконец выдавил он. — Да, — Том улыбнулся и сделал шаг вперёд. — Ты хотел, чтобы я пригласил тебя, а не какую-то девчонку! — Да, — ещё один шаг. — Но значит… Значит… — Гарри потерялся в своих мыслях и схватился за голову. — Ты хочешь, чтобы все думали, что мы пара? Чтобы у этих сплетников появились новые доказательства?! — Не совсем, — сказал Том в одном метре от него. — Я бы хотел, чтобы не только они так думали. «Чтобы так думала вся Англия?!» — удивился Гарри, однако тут же понял свою ошибку, — «Чтобы так думал я» На секунду дыхание перехватило. И не только из-за внезапной, ошеломляющей догадки, но и из-за друга, лицо которого находилось в жалких сантиметрах от его собственного. Гарри вдруг захотелось зарыдать и осесть на пол. И он так бы и сделал, не будь наследником Поттеров и потомком Певереллов. — Чего ты от меня хочешь, Том? — «Неужели ты хочешь секса, который разрушит нашу дружбу?» — Я просто хочу, чтобы ты понял, — коротко ответил он, прижимаясь губами к его щеке. «Что? ЧТО Я ДОЛЖЕН ПОНЯТЬ? Я хочу тебя, чёртов Риддл, но… не могу! НЕ МОГУ!» — он действительно готов был зарыдать, и Том, кажется, почувствовал его настроение. — Ну, а пока до тебя доходит, — проговорил друг, беря его за руку, — Давай потанцуем, — он лёгким поцелуем коснулся его ладони. — Давай, — уже более спокойно ответил Гарри. С этим нужно было что-то делать. *** — НЕ ТУДА! СТАВЬ НОГУ ВОТ ТАК! — Я НЕ ПОНИМАЮ, КАК! — А ТЫ ПОПРОБУЙ ЕЩЁ РАЗ! Они танцевали. Ну как, танцевали, пытались сделать что-то похожее на вальс. Том пытался научить его делать квадрат. Простой квадрат. Но Гарри оказался настолько непрошибаемым, что истоптал ноги своему «учителю» и почти впал в истерику. По обычаю тот, кто пригласил на танец, должен был вести. И нет вины Тома в том, что Гарри совершенно не понимал, как надо это делать. Том был пусть не крупнее, но определенно выше, и вести в такой ситуации оказалось достаточно сложно. — Мерлин! Я, конечно, знал, что с танцами у тебя не очень, но НЕ НАСТОЛЬКО! — воскликнул Том после очередного тура. — Извини, — тихо сказал Гарри, садясь в кресло. — Я не специально… — он уже жалел, что сорвался и пригласил друга на вальс. — Все в порядке, Гарри, — Том расслабленно откинулся в кресле напротив, — Будем повторять, пока ты не выучишь движения, — он расстегнул несколько пуговиц на рубашке и сбросил галстук. — Нет проблемы, которую бы я не смог решить. — Самодовольство так и плещет, — усмехнулся Гарри. — Уверен, что справишься с таким проблемным учеником, как я? — и растянул губы в вызывающей ухмылке. — Профессор? Том поднялся со своего места и уже через секунду нависал над ним. — Теперь ты меня провоцируешь? — оскалился друг, ставя руки по бокам от его головы. — Возможно, — сказал рот Гарри, в то время как его мозг бился о стенки черепной коробки. Том вдруг широко улыбнулся, а его глаза заискрились от подавляемого смеха. — Ещё чего! — он нагло щёлкнул его по носу, — Меня не так просто вывести из себя. — Эй! — возмущённо воскликнул Поттер. Промелькнула мысль, что нужно всё-таки довести Тома до кипения и попричитать насчёт его «самоконтроля». А затем голос разума показал ему, ЧТО будет, если тот сорвётся. Друг был сильнее его, и ему ничего не стоило обездвижить и связать его. Дальше воображение пасовало, так как было предназначено для более взрослой аудитории. — К слову, я придумал, как мы можем сделать наш танец лучше, — сказал Том и замолчал, видимо, ожидая его реакции. — И как же, о, мудрейший? — со вздохом спросил Гарри. Том вместо ответа опустился на одно колено. Горячие пальцы взяли его ладонь. Горячие губы скользнули по запястью. — Я, Том Марволо Риддл, отказываюсь от вашего приглашения, — Поттер вопросительно вздёрнул бровь; что это значит? — И по сему, сам приглашаю вас на танец. Почему-то сердце Гарри пропустило удар. «И почему это выглядит, как сцена из девчачьего романа?» — Я согласен, — ответил он, позабыв о том, что вполне мог отказаться и решить этим все проблемы. — Отлично, — Том улыбнулся, — А теперь… попробуем ещё раз. И каким-то магическим образом все получилось. Том мягко вел его, придерживая за талию, а Гарри лишь подчинялся, полностью доверяясь партнеру. Ладонь друга удерживала его собственную, не позволяя сбиться с шага, направляя в нужную сторону. Черные глаза напротив смотрели одновременно с усмешкой и нежностью. Странная смесь. Однако Гарри она была по душе. — Так определенно… комфортнее, — смущённо сказал он; из него никакой ведущий, зато неплохой ведомый. — Хах, я знал, что тебе понравится, — ответил Том, и Поттер смутился тем ассоциациям, что пришли на ум. «Ха, даже Сириус сразу понял, что тебе пойдёт пассивная роль» — поддел его внутренний голос. «Да иди ты!» *** Гарри сидел за письменным столом, медленно жуя бутерброд, заботливо предоставленный эльфами, и молча созерцал стену. В этот раз он отказался идти на прием пищи: конец дня хотелось провести спокойно, без всяких эксцессов. «Все вышло из-под контроля» — предложение, которое как нельзя точно описывало сложившуюся ситуацию. Они танцевали несколько часов подряд, и к концу «занятия» Гарри почувствовал себя на СВОЁМ месте. То есть, не в смысле комфортно, менее неуклюже или что-то вроде того, нет! Все в его существе кричало: «Так правильно!». Хотя Гарри и сам понимал, что если судьба действительно есть, то создавала она их именно друг для друга. Том вел, Гарри следовал. И все в их дуэте было идеально. Но Гарри же недаром чуть не попал в Гриффиндор: он был упрям, как баран, поэтому не мог отступиться от своих убеждений. А в эти убеждения входил пункт: «Не трахаться со своим лучшим другом». И только поэтому Гарри не прильнул к губам Тома, когда тот, ухватив за поясницу, наклонил его назад, заставляя выгнуть спину. Больше минуты они смотрели глаза в глаза, не отрываясь. Зелёные в черные. Том будто спрашивал у него разрешения, чего-то отчаянно просил, а Гарри в ответ лишь покачал головой и вышел из зала. И вот уже час он сидит, прикипев к стене, и не знает, что ему делать. А самое глупое, что Гарри не представлял, чего добивается его «друг» (при этом слове губы сами собой сложились в ухмылку). К тому же надо было решить, в чем он пойдет на бал, который, к слову, УЖЕ ЗАВТРА. Каким образом он проворонил сие мероприятие, при этом постоянно находясь в гуще возбужденных подростков, Поттер не представлял. Хотя… это могло быть из-за их с Томом отчуждения. Не то, чтобы они закрывались от других студентов, просто… для комфорта им хватало друг друга (и это был ещё один удар по его хрупким убеждениям). Они говорили и спорили друг с другом, спали, учились и купались вместе. Если честно, то Гарри не мог вообразить своей жизни без Тома. Он вдруг представил, что рядом нет тёплого тела, горячих сильных рук, нет горящего от любопытства взгляда, нет мелодичного, немного шипящего голоса, нет лёгкой улыбки. В таком мире и жить не хотелось. Дверь в комнату открылась и на пороге появился Том. Разумеется, кто же ещё? Вход в их комнату они укрепляли заклятьями на парселтанге, так что сюда даже Дамблдор не зайдёт, если захочет. Том закрыл дверь, наложил заглушающий купол. Пожалуй, единственное, что они не смогли вплести в защиту комнаты, так это заклинание против прослушки. Оно требовало постоянной подпитки, и проще каждый день накладывать чары, чем постоянно испытывать магическое истощение. — И что же мне с тобой делать? — спросил Том ни о чем и обо всем одновременно. — Делай, что хочешь, — спокойно пожал плечами Гарри, стараясь при этом не думать о двусмысленности ответа. — Если бы это было так, ты бы не сидел в углу, уткнувшись в стену, — насмешливо сказал Том, — «Ты бы лежал на кровати, полностью обнаженный передо мной», — осталось висеть в воздухе. Гарри сконфуженно покраснел, но предпочел не думать об этом. Иначе его мозг загорится и побежит остужаться в Чёрное озеро. — Эм, Том, — неуверенно начал он, — Ты не знаешь, где можно достать парадную мантию к завтрашнему дню? Друг удивлённо похлопал глазами: — Во-первых, ее можно легко трансфигурировать, наш магический резерв это позволяет. А во-вторых, у тебя уже есть наряд. — Э-э? — но Гарри же абсолютно точно помнил, что не брал с собой парадной одежды… Том покачал головой, однако на его губах все ещё играла улыбка. Очень красивая улыбка. Гарри дал себе мысленную затрещину и запретил мозгу размышлять в этом направлении. — Я знал, что ты, как всегда, забудешь про бал, поэтому сразу положил в твой чемодан мантию, — усмехнулся друг, — Стоит сказать об этом миссис Поттер, рановато она доверила тебе сбор вещей. — Ну… — Гарри не мог не сострить в ответ, — Пока у меня есть такая заботливая мамочка, как ты, мама может спать спокойно. — Мамочка? — Том еле сдерживал смех, — Н-да, без моей опеки ты и дня не проживёшь. — Как хорошо, что у нас впереди вся вечность, — с улыбкой сказал Гарри, и только потом понял, насколько романтично это звучало. — «Чёрт» — Разумеется, я не оставлю тебя без присмотра. Никогда, — уже без того шутливого тона прошептал Том. — Никогда, — вторил ему голос Гарри. «Что же я делаю?» *** На завтрак Гарри не пошел. Ещё чего! Он не был готов к очередному выпуску Пророка с новыми заголовками: «ГАРРИ ПОТТЕР ЗАЛЕТЕЛ?» или «ГАРРИ ПОТТЕР — ДЕВУШКА?!». Гарри уже понял, что фантазии у журналистов хоть отбавляй, поэтому не стеснялся, когда предполагал подобные статьи. Скорее всего, Ежедневный пророк придумает что-то похуже. И он не хотел знать что. — Долго собираешься гипнотизировать кашу? — насмешливо спросил Том, решивший составить ему компанию за завтраком. — Может, ты ждёшь, когда я сам покормлю тебя? Гарри представил, как Том ласково шепчет: «Открой ротик», и сует в его приоткрытый рот ложку каши. «Когда мое воображение успело стать таким извращённым?» — и не то чтобы кто-то мог ответить ему. В конце концов Гарри горестно вздохнул и принялся за еду. Хоть сегодня и не было уроков, однако после обеда, ближе к вечеру, начнется зимний бал, и это обстоятельство его очень волновало. У него было смутное предчувствие, будто после бала что-то решится. А интуиция обычно его не обманывала. Именно благодаря ей когда-то давно Гарри Поттер, довольно родовитый и богатый наследник, подсел не к Драко Малфою или Теодору Нотту, а к закрытому и враждебному мальчику с черными, словно бездна, глазами. Уже тогда он видел, что там теплится жажда знаний и власти, стремление покорять и осваивать. Гарри не сомневался, что когда-нибудь Том совершит переворот в Британии, оставался только вопрос: легально или нет? В общем-то, Поттера это не особо беспокоило: в любом случае он последует за ним. Закончив с кашей, Гарри решил почитать справочник по «Темнейшей магии: некромантия или как сделать инфери?». Довольно занимательное чтиво оказалось. Чуть позже Том сел рядом и переместил его к себе на колени, читая книгу из-за плеча. Это было до безобразия удобно. Даже сейчас, когда между ними возникло так много вопросов. — Мне кажется, автор — полный идиот и ничего в этом не смыслит, — озвучил вердикт Том, когда они закончили читать. — Не может быть, чтобы для создания инфернала понадобилось лишь две строчки на латыни и свежий труп! — Предлагаешь проверить? — задорно улыбнулся Гарри, заметив огонек интереса в глазах напротив, — И кого мы будем «воскрешать»? Может, Рональда Уизли? Мне уже надоели его стычки с Малфоем. — А почему бы не убить самого Малфоя? — вдруг предложил Том, зарываясь носом в его волосы. Гарри даже немного растерялся: — Эм, может потому, что он единственный наследник Малфоев, и если мы его убьем, то образуется брешь в партии чистокровных? — Люциус родит ещё одного. — Зачем рожать Люциусу, если его партнёр — женщина? В магическом мире для однополых браков даже существовала искусственная беременность, вроде той, что проводится у маглов. — В любом случае Драко все равно не жить. Почему бы тогда не сделать его нежитью? — усмехнулся Том, — Я не хочу, чтобы он снова прикасался к тебе. Гарри уже хотел снова открыть рот, но после фразы Тома так и застыл с выпученными глазами. «Это что, ревность?» — Ох, а время как летит, — тут же перевел тему друг, — Бал начнется через час. — ЧТО?! *** На балу было душно. Танцы ещё не начались, все пока сидели за своими столиками и ели изысканные блюда с не менее изысканных тарелок. Гарри решительно есть не хотел, несмотря на то, что на столе был его любимый пирог с патокой. Все звенели тарелками, вели тихие непринуждённые разговоры, но казалось, будто каждый считал своим долгом посмотреть в их сторону и что-нибудь шепнуть соседу. Не то чтобы общественное мнение волновало Гарри, но все равно это причиняло дискомфорт и вызывало злость. За столиком сидели только они вдвоем, хотя к ним намеревались подсесть Гермиона (довольно красивая сегодня) и её кавалер — (неожиданно!) Энтони Голдштейн. Но Том прожёг их своим фирменным взглядом, от которого даже учителя чувствовали себя не в своей тарелке. Они с другом хоть и молчали, однако неудобства от этого не чувствовали. Том под столом держал его за колено, мягко очерчивая контур коленной чашечки, что очень успокаивало Гарри, не позволяя сорваться, поубивав глупых студентов с их глупыми мыслями. Гарри взглянул на Тома, который лишь пригубил шампанское, даже не прикоснувшись к еде. Его взгляд был очень задумчивым, напряжённым, с таким выражением он решал самые сложные магические формулы и вопросы вроде: «Стоят ли его нервы жизни кучки людей, называющих себя чистокровной элитой?». Но сейчас Гарри готов был поспорить, что не философия занимала острый ум его друга. Гарри тяжко вздохнул: Дамблдор уже закончил свою речь о какой-то романтической чуши, и вот-вот должен начаться вальс. Гарри смял в кулаке край своей темно-изумрудной мантии, которая, как Том утверждал, очень шла к его глазам. То же Поттер мог сказать о черной шелковой мантии друга, которая сидела на нем как влитая, идеально подчёркивая широкий разлёт плеч, прекрасную осанку, высокий рост и бледную кожу, которая, в отличие от болезненного вида Малфоя, навевала мысли о средневековом аристократе, который знает цену себе и каждому в его окружении. Гарри вдруг вспомнил, как однажды спросил Тома о том, сколько бы тот заплатил за его жизнь. И он ответил: «В мире нет столько золота, сколько стоит твоя душа». Пожалуй, кто-то посчитал бы это романтичным, однако Гарри в ответ лишь криво улыбнулся. Вот что действительно его растрогало, так это следующая реплика друга: «Но твоя душа определенно стоит моей». Казалось бы, эгоизм и гордыня Тома взяли над ним вверх и испортили красивую фразу. Но Гарри так не считал. Более того, он понял, что до него хотел донести Том: «Я пожертвую ради тебя жизнью, если это потребуется». Гарри тогда поцеловал друга в лоб и тихо повторил его слова, будто клятву. Поттер тряхнул головой: что-то много он ностальгировал в последнее время. Вновь вернувшись в реальность, он почувствовал, как трясутся руки. С чего бы? Ответил ему горящий взгляд напротив. Надо было что-то сделать, пока они не вышли в центр зала, и Гарри не накосячил. Он посмотрел на бокал, наполненный искристой жидкостью, и взял его за ножку. — Ты уверен, что это хорошая идея? — скептично заметил Том. — Нет, — и одним залпом Гарри осушил бокал. В голове вдруг выстрелил фейерверк, но не сильно, он ещё не был пьян, просто стало чуть легче. Реальность не помутилась, а вдруг стала кристально-четкой. Теперь ее не скрывала пелена страха перед неизвестным, тяжёлые размышления больше не одолевали его, и он мог видеть ясным, четким взглядом. Заиграл оркестр, медленная музыка полилась по залу. Никто пока не поднялся со своего места, будто ожидая какого-то сигнала. Том же встал со стула и, склонившись перед ним, протянул руку. Гарри не думал о том, что это неправильно, что это может разрушить их дружбу. Он вообще не думал. Но зато видел протянутую руку Тома, его нежный взгляд и мягкую улыбку. И этого было достаточно, чтобы Гарри подал руку в ответ. *** Гарри сидел на скамейке вдали от основной части парка, укрытый сенью деревьев и лиан. Он не плакал, однако чувствовал что-то тревожное и волнительное внутри. Они вновь танцевали. И Гарри готов был поспорить на своё родовое кольцо, что все косились на них и разевали рты от восхищения и удивления. Они делали плавные неторопливые шаги, Том вел, держа его за талию, не позволяя оступиться. В тот момент он не видел ничего, кроме черных глаз, подобных бездне, в которой он безвозвратно тонул. Более резкий шаг, Том наклонил его назад и сам потянулся к его лицу. Затем они кружились, и Гарри удалось разглядеть остальную часть зала. Оказалось, что они единственные, кто выбрал в партнёры представителя своего пола. И Поттер точно знал, что они — самая лучшая пара на этом балу (хотя с ними могли конкурировать Снейп и Дамблдор, который, глотнув лишнего, попытался пригласить на танец зельевара, и, разумеется, получил категоричный отказ). Гарри сидел, вспоминая уверенные руки, сжимавшие его талию. Руки, которым он готов был доверить жизнь. Он все размышлял и размышлял, хоть мысли уже давно переплелись в огромный клубок, сил распутывать который у него не было. Но даже несмотря на алкоголь, что бродил по его крови, в голове было поразительно чисто и кристально-ясно. И где-то на верхних слоях сознания плавал единственный верный ответ. Он не услышал шороха мантии или тихих шагов, Том приблизился абсолютно бесшумно, однако Гарри тут же его почувствовал. Сердце ёкнуло, когда Том сел рядом с ним. Их колени соприкасались. — Я не стану спрашивать, почему ты сбежал после первого тура, потому что и так знаю ответ, — Том тяжело вздохнул, будто собирался провести лекцию нашкодившему ребенку (Гарри улыбнулся при этой мысли), — Ты боишься. Того, что может быть между нами. И насколько бы гениален я ни был, я все равно не понимаю, почему, — его лицо было так близко, — Почему ты боишься меня? Гарри не выдержал и прыснул: сказывалось нервное напряжение последних дней. — Хах, я и сам не совсем уверен в своих страхах, — отсмеявшись, ответил он. — Но тебя я не боюсь, Том. Совсем. Пожалуй, это даже странно, так доверять человеку лишь после шести лет знакомства. Но я доверяю. — Доверие — это нормально для друзей, — пожал плечами Том. — А секс — ненормален, — резко вставил Гарри, — Я… я тоже чувствую это… притяжение, наверное. Можешь смеяться, говорить, что все звучит слишком прозаично, и что это всего лишь похоть… — Это не просто похоть, — прервал его друг; черные глаза мерцали в ночи, — Если бы это было вожделение, я бы давно соблазнил тебя, уж поверь, — и Гарри верил, — Но вместо этого я жду, когда ты поймёшь своей деревянной головой, что это не просто так! — раздражённо выдохнул он. «Стоп. Деревянной?» — Поттер едва не возмутился подобному сравнению, но решил отложить этот вопрос на потом. — Дело в том, что… — Гарри не знал, как объяснить свои чувства, ведь он даже сам не знал, что они значат, — Я знаю, что не смогу без тебя. Без твоей дружбы. Это то же самое, что отрубить мне ноги и руки, вытащить сердце и лёгкие. То есть, фактически я жив, но жизнью это не назовешь. — С чего ты решил, что после… После я перестану быть твоим другом? — Потому что тогда ты уже будешь моим любовником! — воскликнул Гарри, сжимая кулаки, — Это может прозвучать глупо, но я уверен, что похоть сломает то, что есть между нами. А я не готов этого лишиться. Несколько минут они молчали. Гарри собирался с мыслями, а Том выжидал. — Я люблю тебя, Том, — вдруг сказал Поттер, — То есть… не так, как я люблю маму с папой, а по-другому. И я не знаю, та ли эта любовь, ради которой стоит рисковать, — Гарри прикусил губу. — Я не испытывал к своим девушкам ничего. Ну, может, лёгкую симпатию. Поэтому я плохо представляю, что значит это дурацкое слово на букву Л! Но я… спрашивал об этом у Гермионы. — Ты рассказал ей?! — зло прошипел Том. — Разумеется, нет! — Гермиона находилась где-то между другом и обычным смертным, однако ей он все равно не мог доверять. — Я лишь спросил, что такое любовь. Она ответила не сразу. Но насколько я понял, любовь бывает разной, и иногда она очень похожа на дружбу. Но есть то, что всегда разделяет друга и возлюбленного. — Доверие? — предположил Том. — Я тоже так подумал, но нет. Это жизнь. Не смотри на меня так, я сказал Гермионе, что, например, мой крёстный готов жизнью пожертвовать, чтобы защитить моего отца, однако, я уверен… ну, на девяносто процентов уверен, что между ними ничего нет, — Том усмехнулся (он тоже помнил те подозрительные письма), — Но потом Гермиона объяснила, что… это не в том смысле, когда ты жертвуешь собой, а когда ты не представляешь своей жизни без этого человека. Том нахмурился, видимо, не понимая, что за бред он несёт. Собственно, Гарри и сам только сейчас понял, что имела в виду гриффиндорка. — Сириус живёт без моего отца, и хотя он часто приходит в гости, но никогда не считает папу — центром вселенной, — усмехнулся Гарри. — А ты считаешь меня центром вселенной? — охрипшим голосом спросил Том. — Да. И Гарри совсем не удивился, когда почувствовал чужие губы на своих. Ладони Тома осторожно обхватили его лицо, горячие пальцы провели по шее. Порой Гарри казалось, что Том простужен: его кожа всегда была такой горячей. Такой восхитительной. — Ты ведь все ещё не уверен, да? — спросил друг, когда они разорвали поцелуй. — Немного. Я все ещё не услышал твоё мнение по этому поводу. — Хах, у меня все было намного проще, — Том улыбнулся, целуя его в уголок рта, — Я хочу тебя. Но не только твоего тела. Хочу твоей души, твоих мыслей, твоей магии. Хочу быть с тобой, быть в тебе, быть везде, где есть ты, — короткими поцелуями он покрывал его лицо, выдыхая каждое слово ему на ухо. — Если это не любовь, то другой любви мне не надо. И тут уже сорвался Гарри. Он притянул друга-возлюбленного за воротник, накрывая его губы своими. *** Гостиная Слизерина пустовала, поэтому они не волновались о том, что кто-то увидит, как они вжимают друг друга в стены, беспорядочно и страстно целуясь. Хотя будь тут заседание Визенгамота, им было бы абсолютно наплевать. Наконец добравшись до своей комнаты, они тут же упали в постель. Том буквально рвал на нем одежду, стремясь дотянуться до загорелой кожи. Его пальцы сжимали волосы, ласкали грудь и живот, пока губы ставили красные метки на шее. Гарри растворялся в нем, дышал им, наслаждался каждым прикосновением и отвечал той же страстью и любовью. Несмотря на голод, который ясно выражали тёмные глаза, Том не причинял ему боли и был так нежен, так заботлив… Гарри таял и не отдавал себе отчёта, наплевав на мораль и философию. С Томом было хорошо, нет, даже Восхитительно! Он чувствовал, как все в его существе молит не останавливаться, призывает ему ответить на каждую ласку, каждый поцелуй. Одежда неопрятным комком осталась у подножия кровати, туда же были свалены одеяла. Том укусил его в изгиб шеи, но Гарри не почувствовал боли, лишь ещё большее возбуждение и жажду. Их губы вновь столкнулись, языки переплелись, как руки и ноги. Гарри чувствовал твердый член, упирающийся в его бедро, и собственную эрекцию, что терлась о живот Тома. Горячие пальцы обхватили головку, осторожно надавливая на уретру. Гарри вскрикнул от удовольствия, прошившего его позвоночник. Сухая ладонь заскользила по всей длине, и Гарри не сдерживал и не хотел сдерживать стоны, вырывавшиеся из его горла: — Том! Ещё! Прошу, ещё! — он чувствовал, как близка разрядка. — Не так быстро, любимый, — усмехнулся Том, резко останавливаясь. И как тогда, в ванной, пальцы Тома проникли между его ягодицами, ласково поглаживая колечко мышц. Смазкой послужил предэякулят, так как никто из них не озаботился покупкой нужной бутылочки. Первый палец вошёл легко, почти без боли. Но Том все равно шептал слова успокоения, гладил свободной рукой его волосы, целовал лоб и скулы. Второй входил труднее, однако Гарри ни на секунду не пожелал остановить это. — Гарри-Гарри-Гарри, — Том шипел на парселтанге его имя настолько нежно, насколько позволял змеиный язык, — Как давно я… как хотел… Наконец, ты со мной… Гарри прижался всем телом к своему другу, который был и его возлюбленным, шепча в ответ, как счастлив и как ему хорошо. Внутри было горячо, как и снаружи. Чужие пальцы ласкали его изнутри, в то время как губы оставляли следы по всему торсу. Гарри хотел как-то ответить на эти восхитительные ласки, хотя был абсолютным профаном в плане секса. Осторожно, но все же уверенно, он обхватил ладонью член Тома, проводя вниз по стволу. Ответом ему был довольный рык. — Не надо, Гарри, иначе я… — не договорив, Том убрал его руку, — Я могу?.. Удивительно, насколько аккуратным и заботливым стал Том, стоило делу коснуться чего-то интимного. — Да, — легко ответил Гарри, ругая себя на все лады: почему он не понял раньше? — Это мой первый раз. — Мой тоже, — немного смущённо сказал Том, но темного взгляда не отвел. — Но ты же так… Ах! — в этот момент чужие пальцы надавили на простату, заставляя Гарри чуть не терять сознание от удовольствия. — Я так искусен? — самодовольно усмехнулся Том, — Тебе нравится? — и ввел третий палец. Боли Гарри уже не чувствовал, только неуёмное желание почувствовать Тома в себе. — Да! Ещё! — Я представлял, как буду ласкать тебя, как буду целовать каждый дюйм твоей кожи, как окажусь внутри тебя, как ты будешь стонать мое имя, — горячий шепот опалил ухо Гарри. — Я хорошо подготовился. — Но забыл про см… — хотел он вставить что-нибудь язвительное, но подавился своими словами, когда член Тома начал погружаться внутрь. Медленно, осторожно. Чтобы не навредить. Вставив до конца, Том остановился, давая Гарри возможность привыкнуть. Вот только Поттер не собирался отдыхать, поэтому провокационно двинул бедрами, насаживаясь сильнее. Том простонал что-то невнятное, включающее ругательства на парселтанге и латыни. Он сделал первый толчок, и теперь уже Гарри застонал от восхищения и удовольствия. Они держались столько, сколько могли, однако уже скоро Том с протяжным шипением кончил в него, и Гарри последовал за ним. *** Утром болело все. В смысле ВСЁ. Начиная от головы и заканчивая задницей. Хотя та болела по понятным причинам. — Нечего было пить шампанское, — сказал ему голос сбоку, — Хотя ему стоит сказать спасибо, именно оно придало тебе храбрости, — насмешливо добавил Том, гладя его волосы. — Ну уж извини, у меня было слишком много сомнений по этому поводу, — возмущённо добавил Гарри, утыкаясь носом куда-то в шею друга. — И они оправдались? — Нет. Это была чистая правда. Несмотря на то, что они занимались любовью всю ночь (откуда только силы взялись), утром все было так же, как если бы они до сих пор оставались просто друзьями. Теперь к слову друг можно было добавить возлюбленный. Хотя нет, было небольшое изменение: Том целовал его. Но не провоцируя на что-то большее, а скорее говоря: «Я люблю тебя, я рядом». И от этого сердце Гарри разрывалось от нежности и ответной любви. — Я знаю, Гарри, что у тебя очень болит задница, в чём есть и моя вина, — невинным голосом начал Том, — Но у нас завтрак, и хочешь ты или нет, но прийти туда надо. Последний завтрак перед каникулами. Ну же, Гарри, подъём! — но Поттер и на миллиметр не сдвинулся. — Может, мне понести тебя на руках? Идея была заманчива. Однако прямо сейчас Гарри не хотел разбираться с людьми по поводу изменившегося их с Томом статуса. — Уже иду, — страдальчески провыл Гарри, скатываясь с кровати. *** В порыве счастья Гарри забыл о том, что зарёкся ходить на приемы пищи в большой зал. Забыл и очень сильно пожалел об этом. Когда они вошли, спокойно переговариваясь о предстоящих через год экзаменах, зал затих. У Гарри знакомо засосало под ложечкой. Перед появлением на завтраке Гарри свёл с шеи отметки (он не хотел, чтобы их видел кто-то, кроме Тома), привел в порядок одежду и волосы. Что выдало его на этот раз? Они сели на свои места за столом Слизерина и хотели было начать накладывать еду, как взгляд Гарри зацепился за заголовок, будь он проклят, Ежедневного Пророка. Фотографии их на балу, поцелуй на скамейке, кричащие подробности того, что никто знать не должен (разумеется, раздутые и в большей степени лживые). Поттер посмотрел в глаза красного, как рак, Блейза Забини (а его смутить было очень сложно), и что-то щелкнуло в его голове. Забини не было на балу. Он остался в подземельях. Гостиная пустовала, это Гарри точно помнил. Значит Блейз во время бала сидел в своей комнате. А спальни слизеринцев находятся очень близко друг к другу. И был один момент, который Гарри никак не мог вспомнить… А когда понял, что его вообще не было, покраснел и разинул рот. Они. Забыли. Наложить. Заглушающее. «Чёрт» Они все слышали. Как он стонал, умоляя Тома брать его снова и снова, как сам Том рычал, когда изливался внутрь него. «Чёрт» — и это не описывало даже сотой доли смущения, которое Гарри испытывал. Не потому, что ему было стыдно перед окружающими, а потому, что каждый, кто был в тот момент в подземельях, услышал свидетельство его слабости. Рука сама потянулась за палочкой. И если бы не ладонь Тома, сжавшая его запястье, он бы обязательно поднялся и кого-нибудь убил. Том, кажется, тоже понял, где они промахнулись. Лёгкий румянец окрасил его щеки, но он не скрывал веселой улыбки. «Все хорошо» — говорил взгляд Тома. И Гарри вдруг расслабился: все эти мелочи несущественны, пока рядом Том. Его Том. Друг наклонился и запечатлел на его губах лёгкий успокаивающий поцелуй. Кто-то вскрикнул, кто-то уронил бокал или тарелку, кто-то закашлялся от удивления. Но Гарри было абсолютно плевать. Он был счастлив, и это счастье отражалось в глазах напротив. Все встало на свои места.