Моро. Ведьмачьими тропами.

Тишина, пустота… Словно бы в невесомости нахожусь, хотя точно знаю, что сроду там не был и быть не мог, ибо к космонавтам отношения не имею и даже к подобным тренажёрам не приближался за всю свою пока недолгую, но довольно насыщенную событиями жизнь. Стоп! А какими событиями? Вроде и помню их, но в то же время и нет. Всё какими-то фрагментами, как будто по цельной, но хрупкой конструкции сначала врезали от души молотком, а потом по крупным обломкам ещё и сапогами потоптались, чтоб уж точно в мелкое крошево. Результат – множество мельчайших осколков, собрать из которых нечто отдалённо похожее на исходную конструкцию… В теории реально, а вот на практике семь раз облезешь и неровно обрастёшь, пока хоть что то начнёт получаться. Ни тепло, ни холодно, словно устроили полную сенсорную депривацию, а проще говоря отсекли от всех внешних раздражителей. Помнится – здравствуй, мельчайший осколок памяти - читал я какой-то рассказ, где таким образом героя проверяли на психическую устойчивость, погрузив того в ванну с подсоленной водой температуры тела, а чтоб не задохнулся, приладили к ноздрям пластиковые трубки. Ох и глюков словил этот самый бедолага за те несколько часов, которые провёл в «сумасшедшей ванне»! А я… Дышу ли я вообще? Дышу, но как-то очень-очень медленно и с большими усилиями. Почему? А вот не знаю. Для хотя бы какого-то понимания происходящего со мной нужно открыть глаза. Они же словно защиты, да и шевельнуть рукой или там ногой не выходит. Не выходит, но надо! Через силу, ломая себя, потому как «висеть в темноте и пустоте» я точно не хочу. Словно я на тренажёре с пытаюсь выжать запредельный вес, способный заставить руки вывернуться из суставов и в клочья разорвать мышцы… Но вот оно, есть контакт! Мне удалось пошевелить кистью левой руки. Едва заметно, но удалось. И пришло ощущение, что я действительно завис. Не стою, не лежу, скорее парю, а среда вокруг какая-то вязкая что ли. Бред? А вот чёрт его разберёт! Вся ситуация и так очень странная, я вообще в паре шагов от того, чтобы не сорваться в пусть бессмысленную, но такую естественную в подобной ситуации панику. Останавливает лишь понимание, что это ни разу не поможет, а может исключительно навредить. Остаётся только прилагать все усилия для шевеления конечностями и вообще всем, чем только можно. И чуть ли не первоочередное – необходимость открыть глаза. Вием чувствовать себя совсем не хочется, он ведь сам не мог поднять веки, лишь просил об этом другую нечистую силу. Вий? А кто это вообще такой? Знакомый? Может тот, о ком мне рассказывали или о ком я читал? Опять же не помню. Память, что ж с тобой такое творится то, а? Зато с глазами творится хоть что-то и это реально радует. А вот уже и совсем наоборот, поскольку представшая перед ними, только что открывшимися, картина, являлась чем-то особо пугающим. Лаборатория – вот на что больше всего было похоже место, где я находился. Не просто находился – висел в какой-то прозрачной ёмкости, до краёв заполненной жидкостью. Ей же и дышал, что почему-то не вызвало особой паники. Почему? Опять же не знаю. Руки, ноги, вообще все мышцы начинали нормально слушаться, в то время как ощущение вида «замуровали, демоны!» требовало предпринять какие угодно меры, лишь бы освободиться. Только вот как? Удары кулаками о стены ёмкости ничего не принесли, явно не простое стекло там, зуб даю. А это значит… Твою же так и этак! Кулаки, которыми я пытался проложить себе путь из этого хренова аквариума, принадлежали кому угодно, но не мне. Отсутствующие у меня шрамы, другие пальцы, да и вообще своё тело с чужим не перепутаешь. Однако! Разум то мой, пусть с памятью беда, а вот тело чужое. Но если тело чужое, то… Додумать не получилось, потому как закружилась голова, а из этой крутоверти внезапно всплыло слово «Аард». Не просто слово, но и необходимый жест, и ещё кое-что, без чего всплывшее так и осталось бы ничего не значащей пустышкой. Память… только не моя, а того тела, в котором я непонятным образом оказался. Что ж, выбора у меня всё равно не просматривается, потому попытка не пытка. Слово-жест-мысль… Ну или воля, хотя в данном случае эти понятия схожи. Та самая триада, которая, по пришедшей ко мне уверенности, позволяет делать то, что лежит за пределами обычного человека, к которым прежний хозяин тела ни разу не относился. Выполняю, а точнее воплощаю эту самую цепь, знание о коей настойчиво постучалось в мой разум и вот… Волна непонятной силы, зародившаяся где-то внутри меня, вырывается наружу, используя раскрытую, направленную в сторону стенки ёмкости ладонь как точку выхода. Удар! Мощный, отдающийся в ушах, отбрасывающий меня обратно, но одновременно расколовший ту самую «консервную банку», в которую непонятно кто засунул тело, отныне принадлежащее мне и только мне. В этом я был уверен, потому как никакого ощущения кого-либо постороннего не было. И это хорошо. Совсем хорошо, потому как жидкость, в которой я до сего момента находился, хлынула в пролом, попутно окончательно освобождая путь на свободу. Хруст, падение на пол непонятной лаборатории крупных обломков-осколков. Ощущение свободы, возможности не чувствовать себя не то экспонатом кунсткамеры, не то очередным образцом для каких-либо экспериментов. И боль. Боль в лёгких, которые были заполнены той самой жидкостью. Упав на все четыре конечности, я мучительно откашливался, выталкивая жидкость из лёгких, трахеи… там её быть не должно. Там её и не стало спустя какое то время. Я же, с трудом поднявшись, качаясь, пытаясь удержаться на пытающихся подкоситься ногах, знал одно – проблемы мои не кончились. Скорее они только начались. Три важнейщих вопроса… Где я? Что делать? Кто я? Именно в такой последовательности, согласно их важности, хотелось бы получить ответы. Для этого сперва надо как следует осмотреться. Ах да, ещё о какой-никакой одежде позаботиться, потому как прохладненько вокруг. Окна… отсутствуют. Освещение? Минимальное, но не от естественных источников, а от каких-то светящихся кристаллов, оформленных как экзотические светильники. Интересно, однако! Ещё более любопытно то, что я могу читать надписи на каких-то колбах, ретортах, странных механизмах и корешках книг, но вместе с тем понимаю, что раньше я этого языка не знал, да и начертания букв мне совсем незнакомы… раньше были. А вот и одежда... часть её. Плащ тёмного цвета, не то темно-серый, не то светло-чёрный. Пофиг, главное, что как только я его набросил, сразу исчезла некоторая… неловкость. Никогда не чувствовал себя комфортно с голой задницей, даже сразу после постельных забав с прекрасными дамами хотя бы трусы, да натягивал. Увы, тут никаких прелестниц и в помине не наблюдалось. Сразу видно, что местечко заброшенно, пыль толстым слоем… но не везде равномерная. Видно, что кое-какие участки не столь «заросли». Безопасность, вот что меня прежде всего беспокоит. Не какая-то абстрактная, а относящаяся к моей персоне. Я ведь не знаю ничего, зато чётко осознаю, что без оружия безопасности не бывает. Это даже не память, а нечто вбитое на уровень инстинктов. Взгляд по сторонам, поиск чего-то, пригодного для защиты… Ага, есть контакт! На всё ещё подкашивающихся ногах делаю шаг, другой, и через некоторое время я уже у стены, к которой прислонился меч-бастард, пригодный для работы как одной, так и двумя руками. Хватаю его и… Рвёт меня аж на полсотни маленьких медвежат, поскольку родная память напоминает, что этот тип оружие мне хоть и мало-мальски знаком, но полагаться на него в реальном бою было бы не совсем разумно. Другая же, доставшаяся от прежнего хозяина тела, вопит о том, что это не просто одна из надёжнейших разновидностей оружия, но более того – клинок мой. Реально мой, принадлежащий не кому-то, а именно мне. Один пробный взмах, второй… Блоки простые, переход в обратный хват, принятие в стык, свод по клинку. Захват чужого оружия и резкий поворот, дабы вывернуть его из рук врага. Чужая память во всей красе, поскольку мои прежние, «родные» навыки были куда как менее эффективными. И усталость. Сильная, такая, что я едва успеваю сесть прямо на пол, пытаясь продышаться. Мда, нагрузки для отвыкшего от каких-либо движений тела оказались чрезмерными. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох... И тут меня как током ударило. Вместо приведения души и тела в норму обрушилась память. Не моя, чужая. Донорская, принадлежащая ведьмаку по имени Джером Моро из Школы Грифона. Вся память, с детских лет и до того момента, как он… умирал в этой заполненной особым составом ёмкости, куда его заключил родной отец, чародей Томас Моро. Ну здравствуй, чужая память, будем с тобой разбираться. Долго, с чувством, с расстановкой…. с надеждой на то, что и своя рано или поздно вернётся.