carrion

      Тяжелый ком фиолетовых туч вперемешку с красным закатом давил на холодную дряхлую землю, по которой ступали дрожащие шершавые ступни, истёртые до мелких кровоточащих ран, с алой кровью на бледной коже, цепляющейся за мелкие крупицы серого песка. Иссушенные от голода щиколотки покрылись гладкими розовыми мозолями, и не потому, что Тэхён каждую ночь в одних и тех же неудобных кроссовках срывается с места и бежит в спокойный и звенящий одиночеством мрак, где может скрыть горькие слезы, стекающие по мраморной, пористой и красной от растирания сухими ладонями щеке. нет, вовсе не поэтому Не потому, что бьет каждый день ногами в дверь, прижимаясь острыми лопатками, буквально вдавливаясь и сливаясь с деревянным монолитом, за которым когда-то было тепло и уютно. Трётся и тихо всхлипывает, сползая на холодный бетон, замораживающий голые ступни. За спиной чувствуется, что горит огонь, греет изнутри, заставляет кровь вскипать, и легкий туман морочит голову, но сейчас это не его, не его чувство, не его ощущение, он не имеет на него права, уж очень давно, осознанно. или нет? нет, вовсе не поэтому Не потому, что лишился рассудка и пытается вырвать настоящего себя - сильного, из горы мышц, костей, стянутых кожей. Не потому, что отказался жить полноценно: морит себя голодом, отсутствием сна, головными болями, тонкими дрожащими пальцами на корне языка, холодным кафелем, где лежит сутками в собственных страданиях, горячим пеплом, который вместо пепельницы летит мимо, оседая на гладкую шею, плоскую холодную грудь, оставляя нечеткие, но такие болезненные ощущения, на которые Тэхён давно не реагирует, продолжая изводить себя до свежих ссадин на давно исполосованых шрамами костяшках, доказывая себе, что возможно прожить со всей этой физической болью, с затянутой петлей на шее, на самом дне моря, с литрами яда в опустошенном желудке, но не с опустошенной оболочкой, которая - его тело, и треснутым сердцем, но не с горечью во рту от каждого сиплого звука и еле двигающегося языка. Изо рта вырывается болезненно любимое имя, прибитое, вшитое в подкорку мозга и оставшееся гнить под сердцем. — Кто ты, Ким Тэхён? Пепельница? Холодный труп? Грязная тряпка? Мерзость. Ледяные волны впиваются больно в синие ноги, с каждым ударом подкашивая их. Приятный запах свежести наполняет прокуренные и давно не функционирующие легкие, возвращая те к жизни хоть на одну секунду. Море прекрасно. Если и есть второе имя свободе, так это оно - море. Вода смывает грязь и взбудораживает, тая на дне секреты и загадки. От нежной бирюзы до глубокого синего разукрашивается, пенится ближе к берегу, волнами прибивая скользкие водоросли, цепляющиеся за дрожащие ноги, тонущие в мокром песке. — Ты чувствуешь запах? Невероятно! — смотря исподлобья темными, проникновенными глазами, с детской надеждой, в ожидании ответа. — Свежо. — даже не скользнув взглядом по лицу напротив, а лишь смотря сквозь него. Тэхён улыбается отводя взгляд, продолжая всматриваться в горизонт, за которым, как он считал, совершенно другой мир. — Я хотел бы иметь запах моря. Только представь: мокрые, холодные локоны с ароматом свежести в голубом, или даже синем цвете, что ты думаешь, Чонгук? Мне пойдет? — Свежий запах моря - это запах йода гниющих водорослей, Тэхён. — пустым взглядом изучая погасшие глаза и медленно исчезающую с лица улыбку. — Пора бы перестать быть глупым ребенком и начать смотреть на мир под другим углом. — съеживаясь от прохладного ветра, потирая ладони и пряча их в глубокие карманы черного пальто. — Всегда есть время на то, чтобы повзрослеть, может я еще просто не готов. — пробегая взглядом по нелепо прилипшим к камням водорослям, нервно подрагивая пушистыми ресницами, волнуясь, делая глубокий вдох, — Так, как ты думаешь, голубой, или ... — Хочешь быть всего лишь водорослью? В этом огромном мире? - кивая в сторону бушующих волн. — Я... — И гнить? — Я... — Так ты уже. — Чонгук... — Или я не прав? — в ответ молчание, — Пора бы душить старого Тэхёна и искать что-то более выгодное, не находишь? — совершенно не обращая внимание на влажные глаза и трясущиеся губы парня, бросая взгляд на небо, затянутое тучами, открывая колкому ветру красные впалые щеки и стеклянные глаза. — Почему ты так говоришь? — опустив поникший взгляд, — Ты не думал, что от таких слов может быть больно? — Словно для тебя это проблема. Ты все равно их выплакаешь вытерпишь. — Это не значит, что со мной можно так поступать. — Поднимая красные глаза, смотря в черные пустые напротив. — Но ты позволил, и это вошло в привычку. — Бездушно, буквально ударяя Тэхёна по лицу словами. — Привычка - это плохо? — истерически улыбаясь, но теряя взгляд где-то внизу, в черных лакированных ботинках старшего. — Тебе ли не знать. Знаешь, сейчас как никогда чувствую запах свежести, не знаешь почему? — задерживаясь с ответом, выпадая из реальности, уже позже обнаруживая темную фигуру, отдаляющуюся с каждой секундой. Привычка. Вредная ли Тэхён привычка? Вреднее ли никотина или стакана паленого виски каждое утро натощак от тошноты, что является последствием антидепрессантов и бесполезных, уже как месяц, снотворных, которые только кружат парня в темноте, ломая и забивая беспомощностью, заливая холодным потом по утру и пересушенным горлом. Тэхён пробовал курить, чисто из интереса, первый раз за все прожитые годы поднёс отраву в золотом оформлении к искусанным от нервов алым губам - почувствовав горечь на языке и в горле, лишь прокашлялся, сплёвывая вязкую слюну. — Мерзость. — подумал он, скорее всего, больше в свою сторону, — Но ведь к никотину привыкаешь, а затем и вовсе становишься зависимым. Даже к этому ты привык, Чонгук, а ко мне так и не смог окончательно, бросив почему-то не курить, а... — улыбаясь — Ну, что же. - повторно затягиваясь и громко кашляя по итогу. Чёрная дверь, от которой веет ожидаемым холодом, давно заперта (для Тэхёна). Замки сменились сразу, как только последние слёзы покинули это место. Сейчас там не так тепло как раньше, хотя, откуда знать, не для него же, а, возможно, для кого-то другого. Дрожащие пальцы тянутся к красной кнопке, пока в голове кричит лишь громкое «остановись», но это сильнее его, сильнее его истерзанной души и моральной обиды. Первый звонок. Второй. Дома никого нет. Ещё бы, кто как не Тэхён знает расписание Чонгука буквально поминутно, записывая это когда-то во всех блокнотах, разбросанных по уже не их квартире. Ещё рано для его прихода и уже поздно, чтобы что-то исправить в их отношениях, но это совершенно не мешает биться головой о стену и взывать к пустому подъезду, о нужности тёплых рук на холодных щеках, залитых горячими дорожками соленых слез. Часы пищат о полуночи, а обездвиженный Тэхён, просидевший как преданный пёс под дверью, так и не дождался хозяина, уже не в силах плакать и растирать красное лицо и опухшие глаза. А что если он не вернётся через час, через два, а если через несколько дней? Это не значит, что Тэхён не подождёт, это не значит, что просто встанет и уйдёт - слишком просто. Лунный свет пробивается через небольшое окно, оставляя след на бетоне, мельтеша из-за летающих за стеклом насекомых. Тишину разрывает грохот приехавшего лифта, откуда вылетают две фигуры, одна из которых впечатывает другую в стену, не разрывая жадный поцелуй, пробираясь большими руками под уже расстегнутую на несколько пуговиц рубашку. Вена на шее вздувается все больше и больше, когда горячие губы первого кусают и оттягивают губы второго, слушая похотливые стоны, в ответ разливающиеся по всему подъезду глухим эхом. И Тэхён знает чьи это руки, знает, чьё чёрное пальто и знает чьи вздохи, но не хочет верить, что сейчас это происходит на его глазах. Это же лишь очередное побочное действие снотворного - осознание ненужности и абсолютной бесполезности? Хочется верить, что это все галлюцинации, и, кажется, они рассеиваются, но нет, это лишь пряжка ремня громко стучит от резкого срывания кожаной ленты с чёрных штанов. Чонгук, тяжело дыша, хватает любовника за подбородок, проводя языком влажную дорожку по щеке, опускаясь ниже, покрывая нежными поцелуями шею, очерчивая скользким языком родинку в области едва заметного кадыка. Парень стонет в пустоту, прижимаясь к разгоряченному телу плотнее, обнимая Чонгука за шею, прижимая к своей, и первый больно всасывает кожу, оставляя большие фиолетовые пятна. — Я тебя люблю — Я тебя тоже. Копошение резко прекращается и остаются слышны лишь тяжелые вздохи. Чонгук медленно разворачивает голову, открывая разукрашенную в красный шею, на это тихое «я тебя тоже» замечая сидящего на полу Тэхена, который теперь уже сдерживает крики, упираясь в острые колени, пропитанные слезами. У одного распухшие от поцелуев губы, у второго распухшие от слез глаза, вот только у первого это от случайных увлечений, из-за глупости, а у второго причиной является та самая глупость. Тэхён давится воздухом, ничего не видит за плотной стеной жидкости, лишь сильнее впивается острыми ногтями в руку, пытаясь вернуть себя таким способом в реальность. Но это не сон. — Что ты здесь делаешь? — медленно приближаясь к телу рычит Чонгук. В темноте выглядит ещё более грозным и опасным, а ещё жутко сексуальным. Тэхён глотает слезы и воздух, не в состоянии произнести что-либо. Когда между ними остаётся расстояние в два шага, Чонгук медленно опускается, всматриваясь в глаза напротив, оглядываясь на звонкий шум от своего любовника, который пытается привести себя в порядок - застегивая ремень и натягивая воротник как можно выше, чтобы скрыть яркие отметины. Две чёрные бездны возвращаются к испуганным пустым глазам Тэхёна, и второй видит эту ненависть, она читается так отчётливо. Взлохмаченная макушка вылазит из-за мокрых колен, открывая Чонгуку красное опухшее лицо, которое в темноте не очень-то и было хорошо видно. Только собрав силу в кулак и воздух в лёгких, губы Тэхёна свернулись в трубочку, желая выпустить звук, как жгучая боль прошлась по правой щеке, что голова влетела прямо в дверь, которая буквально недавно была его единственной опорой и поддержкой, скорее даже его вялого тела. — Уходи. — бросает резко Чонгук — Я не хочу тебя здесь видеть. Никогда. Слышишь? Я... — Ты не бросил. — Что? - не совсем понимая о чем говорит Тэхён, Чонгук лишь выгнул правую бровь, открыв рот в ожидании ответа. — Курить. Ты не бросил. — И что? — Почему от этой привычки ты отказываться не желаешь, а от меня смог? Я опаснее яда в твоих лёгких? — Что ты несёшь? — Не хочешь признать, что я все ещё нужен тебе? — Если бы был нужен - не лежал бы сейчас под дверью, как выброшенный щенок. — Он, — указывая на неловко топчущегося парня возле лифта, подслушивающего происходящее, — ведь тоже не нужен тебе, но минутами ранее ты целовал его губы и говорил, что любишь. Второй удар по щеке, и резкая боль в области виска. — Почему ты бегаешь за мной? Почему терпишь все унижения? Мне тебя убить чтобы не надоедал? — Так давай, это облегчит все мои страдания. — тяжело дыша, выжидая несколько секунд — Но не твои. Третий удар, уже кулаком, и по пухлой губе. Тэхён склонил голову, и алая жидкость потекла тонкой струйкой с уголка рта. — Где твоя гордость? Где твой железный характер? — Где-то под твоим дорогим ботинком. — Придумывай, что это я тебе жизнь испортил. — Вовсе нет, я самый счастливый в мире человек. — Почему же? — с насмешкой. — Потому что имею возможность сейчас разговаривать с тобой, разглядывая лицо, хоть темнота и не даёт насладиться этим полноценно. — Ты сумасшедший, Тэхён. — Тогда ты моя возможность снова стать нормальным, мой... —Уже не твой. — Так докажи. Чонгук опешил. Что значит докажи? Сценарий, написанный Тэхёном уж слишком драматичный и заслуживает оказаться на свалке, но Чонгук срывается с места, успевая произнести «сейчас докажу», хватая шею испуганного любовника и впиваясь в его губы. На лице Тэхёна появляется ухмылка, а уголок рта истерически дергается. — И что? — защитная реакция, не иначе, но внутри обрушился целый мир. Чонгук разрывает поцелуй, облизывая губы, чувствуя металлический привкус на языке. — Ты ведь ничего не чувствуешь пока его целуешь. Чонгук продолжил свои действия, напористей, разрывая поцелуй через пару секунд, и так несколько раз. — Мало доказательств? Хочешь ещё? — Сейчас ты только себя обманываешь, потому что это не те губы, в которых ты нуждаешься. Как дикий пёс, Чонгук срывается с места, сбегая по ступенькам вниз на первый этаж, оставляя после себя лишь аромат дорогого парфюма, а ещё послевкусие стыда и страха. В первый раз Тэхён уверен, что не наговорил лишнего, впервые Тэхён сам хочет потянуться за никотином чтобы расслабиться. Замечая испуганную фигуру несчастного парня, Тэхён издаёт смешок и уверенно просит. — Сигарета есть? Парень дрожащими руками достаёт пачку из кармана бежевого пальто, открывая для Тэхёна, который тянется своими тонкими серыми пальцами за одной возможностью спокойствия. — Зажигалка? Парень послушно бросается в карман трясущейся рукой, угадывая зажигалку, чиркает с тихим звуком и подносит к сигарете. — Свободен. — и парень сбегает за ранее испуганным волком, так же поджимая хвост. Тэхён откидывает голову назад, делая тягу полной грудью, выдыхая с закрытыми глазами. Шторм сегодня сильнее обычного, а ветер пробирается даже сквозь тёплый свитер Тэхёна, пробегая по костлявой спине, вызывая дрожь. Состояние подкашивает, и помятое тело опускается на скользкий камень, окутывая себя в кольцо рук в надежде согреться. Жаль никого позади нет, и никто не толкнёт, потому что сам Тэхён не может, элементарно - боится, страх сильнее, чем дикое желание исчезнуть. Синие пальцы на ногах скользят каждый раз, когда лишние движения не дают держать равновесие. Тэхён перехватив дыхание держится изо всех сил за последнюю надежду, надеясь не пойти ко дну. Хотя он уже там: ненужный, холодный и одинокий. Горькие слезы стекают по красным щекам, подвергающимся нападению ледяного ветра, и сейчас боль даже не чувствуется, жаль только физическая, а вот маральная все так же ноет глубокой раной, и никто не поможет, никто ее не зашьёт, зашьют только тэхенов рот, и самого бросят в кучу ненужного хлама, оставив гнить. Рука в очередной раз соскальзывает с гладкой поверхности и, не удержавшись, Тэхён падает в ледяную воду, которая накрывает его с головой, оставляя лишь яркие брызги. Из последних сил он карабкается наверх и подплыв к ближайшему булыжнику, опирается дрожащим телом, прижимаясь затылком к холоду, потирая ушибленное место, обнаруживая на руке кровь. Камень красится в красный, и струи алой жидкости стекают по вздутым венам на шее, впитываясь в белое горло свитера. Одежда кажется очень тяжелой, но не тяжелее груза на душе и под сердцем, которое затягивает болью только больше. Пачка сигарет размякает в кармане джинс, а тэхеново тело в холодной воде. Мир погружается в белый туман, а самого шатает от сильных волн, подбрасывающих обездвиженное тело. Ресницы слипаются, легкие уже не в состоянии работать полноценно. Из-за холода просто невозможно сделать вздох, и Тэхён понимает что вот это тот самый момент, который он не ждал. «пришла моя очередь лежать под водой и гнить, распыляясь по ветру и холодным каплям. Можешь не вспоминать обо мне никогда, забыть как выглядят мои опухшие глаза и как впали щеки после последней встречи, но обещай, что ты вспомнишь обо мне хоть однажды, когда почувствуешь свежесть. Дай мне пробраться во внутрь тебя, в твою голову, зарыться в твои мысли и опровергнуть тобою все сказанное.» — Кто ты, Ким Тэхён? Ты - утренняя свежесть и закрытые от наслаждения глаза, ты нашёл себя, отыскал, так выполняй обещанное. Слезы уже не текут, а ресницы лишь иногда дергаются, когда Тэхён тяжело выдыхает через рот, съёживаясь от острых болей в лёгких. « — Хочешь быть водорослью? В этом огромном мире? - кивая в сторону бушующих волн — Я... — И гнить? — Я... — Так ты уже. — Чонгук... — Или я не прав? - совершенно не обращая внимание на влажные глаза. — Почему ты так говоришь? - опустив поникший взгляд, — ты не знаешь, что от таких слов может быть больно? — Словно для тебя это проблема. Ты все равно их выплакаешь вытерпишь. И, похоже, Тэхён своё выплакал.