Шелест

Смех Масаки-сана похож на шелест листьев. Мужчина смеется открыто и заразительно, от чего юноше становится чуточку легче, а неловкость отступает на задний план. Сейчас он действительно не мог понять, как поверил той женщине. Они же не в сказке какой-то. Щеки все еще предательски горят, но Нарумия чувствует, что в груди развязывается тугой узел, и дышать становится легче. Парень делает глубокий вдох и медленно выдыхает. Он не встретил призрака, перед ним обычный живой человек. Человек, прошедший через то же, через что проходит он сам. Они видятся несколько раз в неделю. С мужчиной легко, перед ним не стыдно мазать и пытаться снова и снова. Минато все еще тяжело, руки предательски дрожат, и он отпускает тетиву слишком рано. Маса-сан смотрит снисходительно, иногда подшучивает, но от этих смешков хочется стараться еще больше. В школе Нарумия буквально заставляет себя усидеть до конца уроков и не сорваться с места раньше звонка. Его словно магнитом тянет к тому храму. От новых упрашиваний вступить в клуб парень отказывается уже не так категорично. Где-то в глубине души ему правда хочется вернуться в мир кюдо, но и подводить команду как раньше, парень не хочет. Он справится, обязательно справится со своими страхами и сможет наравне стоять с остальными. Нужно лишь постараться. Мужчина стреляет легко, он сам словно натянутая струна, и у Нарумии перехватывает дыхание. Каждый раз как первый. Маса-сан даже не оборачивается, приветствуя его, и юноша каждый раз задается вопросом, как тот определяет, что он здесь. Однажды мужчина все же сдастся и расскажет ему, что это все благодаря Фуу. Однажды, но не сейчас, когда парень так смешно хмурится и дуется как ребенок. — Рано, — мужчина подходит ближе, ждет, когда Нарумия наложит новую стрелу. Встает за спиной, кладет свою руку поверх чужой, сжимает чуть сильнее. Парень старается не дышать, сердце от чего-то заходится с новой силой, стучит у самого горла. Рядом с Такигавой тепло и, кажется, не так страшно. Он попадает. В самый край мишени, но он попадает. Мужчина довольно улыбается и отступает на шаг назад, касается головы и ерошит коротко стриженые волосы, вызывая недовольное ворчание у юноши. Нарумия, в прочем, быстро отвлекается, смотря на мишень. Легкая улыбка расцветает на его лице. — Я бы не смог без вас. — Смог бы, — улыбка Масаки становится грустной, он переводит взгляд на стрельбище, будто пытается найти там что-то. — Все же, тебе будет лучше со сверстниками. С командой. Пропадая здесь, со стариком вроде меня, ты далеко не продвинешься. — Вы опять? — Нарумия хмурится. Они уже говорили об этом, и парню не хочется возвращаться к этой теме, но, похоже, мужчину правда это волнует. — Я ведь уже говорил, что ваша стрельба вдохновила меня, — юноша прилагает все силы, что у него есть, чтобы голос звучал уверенно, но щеки предательски алеют и он все же сбивается. — И вовсе вы не старый. Масаки смеется громко, запрокинув голову, и проводит рукой по шее. — Вы ведь обещали, что не бросите, — добавляет Нарумия уже тише и смотрит себе под ноги. — Не брошу, — Такигава протягивает ему новую стрелу, а Минато внезапно думает, что речь здесь шла далеко не о стрельбе. И еще больше смущается, когда мужчина ему подмигивает. — Кстати, — Масаки отходит покормить Фуу и кидает через плечо, будто между делом. — Тот талисман, что я тебе подарил. Ты носишь его с собой? — Я не понесу в школу это непотребство! — Нарумие кажется, что у него покраснели даже уши, но парень не может понять, от стыда или все же от злости. Он никогда не признается, что та баночка с непристойным рисунком и правда лежит у него в сумке. Мужчина вновь смеется, а Нарумия, делая выстрел, представляет вместо мишени лицо Маса-сана. И снова мажет.