Только если с тобой

— Эй, ты что творишь?! — возмущался Гарри, когда они оба вышли из Большого зала. — Я? Неееет, я ничего. — с тихим шипением отвечал Томас, — Это твои идиоты-однокурсники: предатель крови и грязнокровка! Они меня вывели из себя! — Рыжий и лохматая? — переспросил Гарри. — Именно! — с жаром воскликнул Томас. — Вообще-то, они и твои однокурсники тоже. Я тебе больше скажу, отныне вы учитесь на одном факультете. — с гадкой улыбкой напомнил Гарри. — И вообще, знаешь, как Драко переживал моё отсутствие? Я даже подумать не мог, что он сможет так ко мне привязаться. — Драко значит, — уточнил Томас. Гарри уловил в его голосе ревнивые нотки. — Ничего, переживет. — Ты чего? — удивился слизеринец, — Никогда бы не подумал, что ты ревну… Но его рот тут же был грубо заткнут, но Севенсу очень даже понравилось. Мальчик мысленно понадеялся, что в коридор сейчас никто не зайдет. Обошлось. Отдышавшись, Гарри спросил: — Кстати, как ты вообще на факультете этих идиотов то оказался? Томас после этой фразы скривился, будто съел лимон, но ответил: — Уверен, это все наш «Добрый Дедушка». — мальчик решил не вспоминать, что в своё время шляпа крайне настойчиво предлагала ему Гриффиндор. — Слушай, я тут подумал… — тихо и хищно произнес Гарри, а на его лице растянулась предвкушающая улыбка, от которой даже у Томаса волосы дыбом встали, — Нам же нужно веселиться, верно? — и после кивка Риддла продолжил, — Значит, мы сделаем себе шута из Ронникинса. Томас, судя по его загоревшемуся азартом взгляду, озвученная идея пришлась по душе… *** — Я просто в ужасе, я требую его, нет! Их исключения! — вопил Ронни бегая по гриффиндорскому крылу под громкий смех однофакультетников. Спустя всего неделю после того, как к ним перевелся дурмстранговец, в его жизни начали происходить постоянные неудачи. То сумка порвётся, то споткнется, то в стенку врежется. Из-за этого с него постоянно смеялись, даже братья. Весь этот период неудач Рон начал заедать, после чего, о ужас, он перестал влезать в свои вещи. То есть не сами вещи уменьшились, а он начал увеличиваться. Вширь. Поэтому, кроме всего вышеперечисленного, у него время от времени отлетали пуговицы на рубашке и лопались штаны в самый неподходящий момент. В Большом зале например. Но из-за великоватости и бесформенности мантии, доставшейся ему от братьев, это было незаметно. До поры до времени. Сегодня Томас, злой из-за очередного пустяка, попросту взял и подвесил верх тормашками начавшего было опять докапываться Ронникинса. А тот так пыхтел, вопил и барахтался, что его штаны, под всеобщий хохот, с треском порвались. Громче всех смеявшийся Малфой едко подметил: — Что Уизел, решил посоревноваться в объемах со своей маменькой? Признаю, сейчас ты честно лидируешь в этом. — А после развернувшись к толпе громогласно заявил, — Я, Драко Люциус Малфой, признаю, что Ронникинс лучше меня в умении набирать, хихих, грациозные объемы. Гарри, стоявший рядом с Томом лишь добавил: — Да он всю школу переплюнул. — Ага, — согласился Томас, — Приветствуем тебя, о повелитель жира. Лицо Рона стало краснее волос, и он только собрался возмущаться, как пуговица на его рубашке оторвалась, и зрителям предстало зрелище бултыхающегося, лоснящегося от жира живота. От смеха, Том перестал держать заклинание, и Уизли плюхнулся на пол с очень забавным шлепком: -Идемте, здесь уже ничего не поможет, — произнес Севенс, и компашка из Томаса, Драко и Гарри величественно удалилась, а Рон, как только поднялся на ноги, чертыхаясь убежал в гриффиндорский корпус, и сыпал оскорблениями уже там. *** — Ферзь на А7, шах, — торжественно проговорил Гарри. — Конь на Е5, шах и мат, — сонно ответил Томас и лениво наколдовал Темпус, — Святая Моргана, скоро отбой. И чего мы так засиделись? —     Обратился он с этой фразой к своему товарищу. Севенс, мимика лица которого недавно выражала крайнюю степень недовольства проигрышем, резко начал хитро улыбаться. Это не могло не насторожить Томаса, и он, опасно сузив глаза и приблизившись, прошептал чуть ли не переходя на парселтанг: — Сшшшчто ты ззззадумал, ссссзмеенышсшшш? — Сссссейчшшшасссс и узззззнаешшсшь, — в тон ему прошипел Севенс, так же опасно приблизившись. Минут пять они просто сидели и смотрели друг на друга, пока… — Ребят я тут чуть на кошку Филч......а? Ой…- зашедший без стука в комнату Малфой, вылетел оттуда как будто под жалящим, ко всему прочему полыхая щеками. Его визит немного отрезвил мальчиков, и первым сориентировался Томас: улыбнувшись ещё хитрее, мальчик быстро чмокнул в губы своего незадачливого супруга, который от шока просто замер захлопав глазами. Это зрелище так сильно умилило грифа, что тот, несмотря на свой реальный возраст, с воплями: «Ну почему некоторые слизеринцы так ненормально милы?!», — полез обниматься. Гарри, только отошедший от шока, улыбнулся и посильнее стиснул в объятиях своего… Да своего и ничьего больше Тома. С этими мыслями мальчик и уснул, а Реддл, дабы утром не травмировать общественность выходом из слизериской гостиной, тихонько вылез из объятий и через тайный ход быстренько добрался до гостиной своего факультета. Всю ночь мальчику не спалось, и тот ворочался с бока на бок, уже жалея, что не остался с Гарри. Ко всему прочему его одолевали разные мысли, от которых днём у гриффиндорца получалось отмахиваться. Заснуть у Тома получилось лишь под утро, почувствовав родное тепло, такое успокаивающее и сопящее в ухо. И ему резко стало плевать на реакцию однофакультетников, и все неприятные мысли разом вылетели из головы…