***
У них не было романтического начала истории, как-то бывало во многих книгах, что они читали вместе вечерами сидя у камина. Все начиналось слишком обыкновенно, и в том была прелесть данного события. Джон Лоуренс всегда отличался от своих друзей мягкостью характера и увлечениями. Он не любил шумные вечеринки с поводом и без. Не искал среди девушек свой идеал и не старался даже флиртовать. Тихий, скромный мальчик, который всегда поможет, если попросить. До поры до времени. Хоть он и был таким, всё же хорошие драки или застолья со своими друзьями, коих было не так много, он любил всем сердцем. Ему нравилось смотреть, как Лафайет в очередной раз пытается добиться внимания со стороны Бёрра или как Чарльз делал неоднозначные намеки их негласному лидеру Вашингтону. Забавляли рассказы Геркулеса о том, как в очередной раз он облажался с девушкой. Все эти мгновения были ценны для него. А затем явился тот, кто перевернул всё. Он появился, как гром средь ясного неба, словно ураган вошел в их жизнь. Бёрр говорил о том, что он некогда был его лучшим другом. Скорее всего, в детстве, так подумали все. Непоседливый, упрямый, яркий и жизнерадостный — Александр Гамильтон. Он не был похож ни на кого из тех, кого Джон знал ранее. Он не боялся сказать того, что думал, отстаивая свою позицию, как грозный лев отстаивал кусок сочного мяса. Не боялся и того, что о нём будут говорить за спиной, ведь на то способны лишь глупцы и трусы. Многие знали его как нарушителя спокойствия, но всё это меркло перед его умом. Забывалась злость, обида. Исчезали все неправильные слова, что были сказаны когда-то небрежно в разговоре. Все слушали и закрывали рты, ведь сказать ему в ответ было нечего. Пытались, конечно, многие, но они так и оставались за его спиною словно тень, признавая пораженье. Его боялись, признавали, гордились и ему завидовали. Всего за месяц он стал тем, кто был на слуху у всех в школе. Девушки шептались о нём лестными словами, мечтая о том, что сходят с ним на свидание или еще лучше — начнут встречаться с ним. Ведь всё же, Александр был хорош собой. Волосы чуть ниже скул. Глаза яркие, горящие бесконечной энергией жизни. Его улыбка была заразительной любой известной человечеству болезни, ведь не улыбнуться в ответ было просто невозможно. Было невозможно в это всё не влюбиться. Джон это познал на собственной шкуре. Каким-то образом спустя неделю после своего прибытия он стал неотъемлемой частью их компании. Они всего всё делали вместе. Гуляли, ходили в кино или по магазинам, прятались от старших с бутылочкой вина из родительского погреба Лафайета. Вместе все смеялись над тем, как Бёрр в очередной раз отшивал Жильбера, но всё же после улыбался и говорил о том, что большего идиота в своей жизни он точно не найдет, а терять такой экспонат было бы непростительно. Даже Чарльз проникся к нёму особой симпатией, только вот не упускал момента подколоть его, но было то из ревности, которая кипела в нем. Не удивительно было и то, что Вашингтон уважал его, а Алекс был восхищен не меньше. И лишь Джон тихо вздыхал, когда ловил неосторожно брошенные фразы: «Лоуренс милый, мне он нравится!» или «Джон, ты мой самый лучший друг, я люблю тебя». Всё это грело его душу, безусловно, но вот сердце разрывалось на куски, заливая кровью всё, что было или не было в его организме. Не то ли это чувство, коим бредил он, читая очередную историю любви со счастливым концом. Он влюбился, как дурак последний, как те девочки из школы, что противны ему были из-за своих порочных желаний. Ему же ведь такого и не нужно. Простого касания рук и ощущения теплоты его тела, делало бы его счастливей всех на этом свете. Наверное, именно это ощущал Лафайет, когда Бёрр прижимался к нему холодными вечерами, думая, что это не было заметно. Или Чарльз, которому Джордж шептал слова признания, когда тот злился на очередную глупость, что устроил Алекс. Да вот только он прекрасно знал, что не бывать счастью. Весна. Снег в тот год растаял так быстро, как никогда не таял за те четырнадцать лет жизни Джона в этом городе. И как бы ему хотелось, чтобы исчез не только снег, но и те чувства, что засели в нем, пуская корни по всей его душе и сердцу. Влюбленность переросла в любовь, а три заветных слова стали для него табу, что он никогда не скажет. Всё, что ему оставалось делать, так это наблюдать за тем, как его любимый человек счастлив с той, что подарила ему своё сердце без остатков. То, что не мог сделать он сам. Рождество стало для них точкой невозврата. Был придумал идеальный план, всё было схвачено и даже не оставалось сомнений в том, что всё пройдет идеально. Но это же Александр Гамильтон с ним нельзя быть уверенным даже в том, что ты еще жив. Хотя Лоуренсу казалось, что он умер в эту рождественскую ночь. Вечеринка была лишь для их компании, но Алекс нарушая все правила, притащил с собой красивую девушку, звезду их школы — Элайзу Скарлет. Как оказалось, они начали встречаться еще перед новым годом, и ему уже было невтерпеж рассказать об этом друзьям. Впервые в жизни Джон позволил успокаивать себя кому-то кроме матери. Он еще никогда не забудет, как хватался дрожащими руками за пиджак Жильбера и как чувствовал осторожные касания руки Бёрра на своей голове. Но вот сейчас наступила весна, все старались не вспоминать тот случай с его истерикой. Алекс теперь оставался с ними всё реже, уделяя своей пассии всё больше и больше времени, вся зима была отдана его любви. Вот и всё, конец всему, что было им же и построено для них. Оставались лишь фотографии, воспоминания о вечерах и дикая боль, что отравляла организм. Джон перестал верить в счастливый конец. Всё случилось вечером выходного дня. Отца и мать не было дома. Уехали повидать дедушку и бабушку, которым становилось хуже в такую погоду. И Джон был как никогда рад такому событию, ведь подумать в полном одиночестве было о чём. Ему надоело прятаться за шутками и улыбками, которые потом оборачивались криками в подушку и часами слёз. Даже спать в последнее время не мог. Постоянно снился лишь ОН и то, что никогда не случится в их жестоком реальном мире. Наверное, это понимали даже его друзья, которые в последнее время не тянули его с собой на прогулки, предоставляя ему шанс на отдых. Хотя бы от обыденности, которая острыми иглами впивалась в его кожу, оставляя дыры после себя. В такие моменты его спасало лишь рисование. Всегда, как бы тошно и отвратительно он себя не чувствовал у Джона всегда оставались силы для того, чтобы постараться перенести все на холст. За эти полгода он нарисовал множество картин. Некоторые были сожжены, некоторые оставались висеть на его стене, а некоторые были выхвачены из его рук заботливой матерью и теперь хранились в подвале, где его глаза не будут натыкаться на них.Дин-Дон.
Дверной звонок был у них отвратительно громкий, отец считал, что его должно было быть слышно даже в гараже или подвале. И не важно сколько он раз из-за него расшибал себе какую-нибудь конечность или сколько еще раз мать разобьет посуду. Он оставался неизменным. Громким, как колокол на соборе. Кисточка выпадает из рук, а звуки джаза из телефона прекращают существовать в эту секунду. Он всегда пугался таки резких звуков, причин на то не было, может это наследственное, а может просто ему пора бы уже принимать успокоительное. Подобрав кисточку с пола, что успела изрядно измазать пол в краске, Джон вздыхает. Не нравилось ему это всё, ведь никого он не ждал. Да и в целом никто бы к ним не пришел без предварительного звонка. Отец ненавидел незваных гостей больше, чем шумных соседей или плач детей. Лоуренс спускается медленно, стараясь оттереть щеки и руки от краски, но кажется лишь сильнее растирает их по поверхности тела. И вот тут он совершает главную ошибку всей своей жизни. Открывает дверь, даже и не подумав посмотреть на того, кто стоял за ней.Тудум.
На пороге его дома стоял Александр. Глаза припухшие и покрасневшие из-за слёз, возможно. Губа немного прокушена и на ней все еще оставался небольшое пятнышко крови. Волосы не были собраны в смешной хвост, а были распущенны и спутаны в некоторых местах, словно он вообще только что проснулся и соизволил вылезти из кровати. Идеальный внешний вид одежды был испорчен, грязная от земли и пыли, местами где-то оставались пятнышки пролитого алкоголя. И, о да, тот самый хорошо знакомый ему аромат дешевой выпивки, которую может достать подросток на свои карманные деньги у старших. — Она меня бросила, — тихо говорил он, когда Лоуренс пропускает его в дом. — - Мы с ней расстались, Джон. — с Элайзой? Разве у вас не была там любовь до гроба? — Глаза расширяются от удивления, а сердце заходит в новом марафоне, силясь сломать ему ребра. Алекс никогда не выглядел так. Даже когда его работы не принимали на городские конкурсы. Даже когда он понимал, что не добьётся того, чего ему бы так сильно хотелось. Никогда он не позволял себе выглядеть так. Да что уж там, когда он не спал сутками, то выглядел и то более празднично, чем сейчас. Вот что любовь делает с успешными людьми. Неужели и сам Лоуренс выглядел так же отвратительно, как и Александр сейчас. — С кем же еще, мой друг? У меня была лишь она, — Александр чуть ли не падает на диван, закрывая глаза. — А ведь я действительно думал, что смогу быть с ней всю свою жизнь! Еще утром всё было так прекрасно, как в сказках! Но лишь час назад вся эта сказка открыла мне глаза на реальность. Они уезжают с семьей в Лондон, это было решение отца, ты же знаешь, как он строг с ними. Я предложил присылать друг другу письма, да и сейчас век технологий! Но Элайза была против этого, сказала забыть и жить дальше. Ведь даже она это сможет! Джон поставил на столик бокал с водой, прикрывая глаза. Теперь понятно от чего весь мир перевернулся с ног на голову. Необоснованный уход и отказ от чувств. Он бы чувствовал себя так же. Если конечно не еще хуже, черт его бы знал. Но сейчас он даже не знал, что говорить, лишь позволил себе положить холодную от волнения руку на горячий лоб парня и осторожно зачесать назад волосы. — Она не хотела, чтобы тебе стало больнее, Александр, — тихо проговорил Лоуренс, выдавливая из себя улыбку. — Я понимаю то, что она могла бы чувствовать. Не вини её и не дай этому поглотить тебя. На этом твоя жизнь не кончена, ведь столько всего впереди. Столько всего ждет твоего часа. Твои работы, твои мечты, новые горизонты и люди, твои друзья. Я жду прежнего тебя, который не давал мне утонуть в пучине самобичевания, когда у меня не получалось что-то. Ты же сильный, Алекс, не позволяй любви поставить на тебе крест, дурак. — Ты слишком добрый, Лоуренс, — Алекс тянется за рукой, улыбаясь открыто, как и всегда. — Слишком добрый для этого дрянного мира и слишком светлый, чтобы оставаться с такой тьмой, как я. Но ты всё равно рядом со мной. — Конечно. Я останусь рядом с тобой и умру ради тебя, ты же сам прекрасно это знаешь, — парень улыбается в ответ. — Знаю, — тихо вторит ему Алекс, открывая глаза. — Знаю и от этого мне становится страшно за то, что однажды я утяну тебя с собой. — За тобой, хоть в ад, мой дорогой Алекс. — Спасибо, мой дорогой Джон, я люблю тебя. Сказки не имеют конца, ведь у всего, что имеет конец есть новое начало. Новая страничка, которой только предстоит стать продолжением истории. Эта страничка стала для них тем самым белым листом, который позволил начать всё с самого начала. У них не было в отношениях красивых слов. Они не показывали свои чувства даже при близких людях, не потому что стеснялись, а потому что берегли и стеснялись того пожара, что разгорался внутри. Но все всё и без этого понимали. Эти двое счастливы, как никто из тех, кого они знают. Всё казалось давно забытым сном, который нашел место в реальном мире, исполняя желания своих владельцев. Но правда ли всё это?***
— 12 июня 2004 года в Нью-Йорке было совершено зверское убийство пятнадцатилетнего подростка. Изуродованное тело Александра Гамильтона нашел в собственной квартире его лучший друг, Джон Лоуренс. На данный момент подросток находится под наблюдением специалистов. Полиция подозревает, что в смерти ребенка виноват его дядя, который также был найден в доме мертвым. Причиной смерти стал суицид через повешение…— Я скоро приду за тобой, мой дорогой Джон…