***
Он сорвался сюда за пару недель до Хэллоуина, чтобы успеть наловить свежий запас летучих мышей. Во всех других злачных местечках, где он обычно заполнял свои клетки, летучие мыши будто бы повывелись, оставив после себя пустые заброшенные чердаки, изгаженные черным пометом. Раньше их можно было словить даже в городе, они, как зараза на крыльях, распространялись везде. Сейчас же не нашлось даже одной мышки, обитающей в самых близких к Лондону деревнях. Уж он-то знал — объездил их все. И вот, не найдя ничего и оставшись с пустыми руками, пришлось тащиться к черту на рога, начитавшись заумных книжек и переговорив со знакомыми учеными и такими же неудачливыми ловцами. Иными словами, Чарльз был охотником на летучих мышей. Теперь уже бывшим охотником, старающимся вернуть себе былую славу. А для того, чтобы ее вернуть, ему как никогда важно было достать новую партию крылатого товара. Быстро позавтракав на постоялом дворе яйцами с беконом и запив свежесваренным кофе, Чарльз отправился на главную площадь, горя вселенским интересом юного исследователя. Он никогда не был в этом городе, а это значило, что приходилось рассматривать здесь все с двойной внимательностью и упорством. В тех самых книгах, которые он прочел, говорилось, что летучие мыши предпочитают тихие и уединенные места. Чарльз мог бы с этим не согласиться, он лично вылавливал бедолаг в центрах и подворотнях, и мог от себя сказать, что мыши жили абсолютно-таки всюду. Но нет. В этом году что-то пошло не так и эти твари разом везде пропали. Встретившись с давними друзьями в клубе и раскрыв карту Лондона и окрестностей, на которой сразу же были отмечены красным просмотренные Ксавьером места, все как один согласились, что искать нужно дальше. Выбор пал на крохотный городок Ленцшир, находящийся в самой что ни на есть глуши. Этому городу была посвящена небольшая колонка в одной не шибко популярной лондонской газетенке, где говорилось, что в Ленцшире лучший урожай летучих мышей в этом году. Чарльз так и представлял, как мыши всей округи в своем великом разнообразии видов: пушистые, с мягкой шерстью и противным визгом селились на чердаках старых домов и в темных переулках узких улиц, петляющих паутиной в этом забытом городе на старый манер. Из раздумий его буквально вытолкнула девушка, пронесшаяся мимо с корзинкой пирожков. — Осторожнее, сэр. Вы разве не видите, что здесь вовсю идет подготовка? Девушка вбежала в одну из множества лавок, дверь с тихим звоном колокольчика захлопнулась за ней. Чарльз позже узнал, что нарушительницу его покоя зовут Мойра Мактаггерт, но сейчас он обратил внимание, что вся широкая улица была заполнена людьми разных возрастов, и каждый делал приготовления к осеннему празднику духов. Ярмарка, подумалось Чарльзу. На глаза попались женщины и дети, выбирающие устрашающие костюмы, взрослые мужчины, рассевшиеся возле лавок и потрошащие тыквенные головы. Из лавки, за дверьми которой исчезла Мойра, доносился аромат свежеиспеченного хлеба. Чарльз не выдержал и купил у совсем молоденькой девушки краснеющее сладкое яблоко на палке. Почему бы и не побаловать себя иногда? Он честно заслужил. Здесь все кишело предпраздничной атмосферой Хэллоуина. Чарльз забегал в различные лавки, шагая по главной улице, заполненной людьми разных мастей. Взгляд остановился на старом магазинчике с поскрипывающей на ветру вывеской. Как оказалось, на сладком яблоке его покупки не закончились, ведь перед ним была барахолка. Или, говоря языком мистеров и мисс: «Антикварная лавка». Но для него — всего лишь склад интересных вещей. Походив между рядами антиквариата и подивившись тому, как все эти старинные вещи еще не поломались от толстого слоя пыли на них, Чарльз остановился и оглянулся на хозяина лавки. Мужчина, одетый в рубашку из самого простого материала и черные брюки на штрипках, сидел в углу и молча курил сигару, практически не обращая внимания на застрявшего в его магазине Чарльза. А Чарльз именно застрял. В этом складе вещей он не нашел ничего, что могло бы заинтересовать его, но уже на выходе взгляд пал на что-то черное. Он подошел ближе и сдвинул несколько вещей, вытягивая объемную, раза в два больше него и чертовски мягкую черную водолазку. Прекрасно, подумал он, это всего лишь водолазка. Возможно, она не понадобится, но на улице с каждым днем становится холоднее, а мне еще по чердакам бегать в поисках мышей. Возьму-ка я ее, пожалуй. Так он и поступил. Хозяин лавки, которого, как выяснилось, звали Джеймс Хоулетт, — для друзей просто Логан, — приоткрыл один глаз и, не вынимая сигары изо рта, рассчитал Чарльза, пробурчав что-то: — Возврату не подлежит, так что, если в дальнейшем не понравится, можете не приносить, а сразу пустить на тряпки. У меня этого хлама целая лавка. Чарльзу водолазка понравилась. Она была из кашемира и настолько мягкая, что в нее хотелось зарыться носом и уснуть с ней в обнимку, как с котенком. Несмотря на прекрасность-распрекрасность, пахла она пылью и старьем, потому Чарльз отнес ее в прачечную напротив. Через пару дней водолазку обещали привести в надлежащий вид. Остаток дня Чарльз провел за разговорами в пабе у гостиного двора. Там он заказал себе пинту светлого эля, и так уж получилось, что он подсел к местным знакомиться. — А я говорю ему: «Сэр, ваш урожай кукурузы уже созрел. Прикажете убирать?» — а он свой нос воротит высокомерно и говорит тихо так: «Не прикажу. Или ты забыл, что мы кукурузу убираем только после Самхэйна?» — Самхэйна? — подивился собеседник, отпивая из кружки темный малдвайн. — Этот поехавший так Вечер всех Святых называет. — Ты тоже странно его называешь. Зови «Хэллоуин» и все тут. — Вообще, оба названия правильные, если рассуждать, — вмешался в беседу Чарльз и подсел к мужчинам за столик, протягивая ладонь для рукопожатия. — Чарльз Ксавьер. А можно узнать, о ком вы говорите? Мужчина с обрюзгшим старым лицом и брылями как у шарпея пожал руку Чарльза, с осторожностью заглядывая в чистые, будто бы прозрачные голубые глаза. Он глянул на своего собеседника, и почесал черную с проседью бородку. — Меня звать Грэхем, это Филипп, — его друг поднял кружку малдвайна в знак знакомства и отпил, Грэхем продолжил. — А говорил я про хозяина земель этих. Скрытный тип, и никто не знает, откуда он здесь взялся. Ходят слухи, что он жил тут, когда еще деды наши в пеленках водились. Представляете себе, а? И лицо свое скрывает постоянно. Глаза только эти сверкают как у черти кого. Злить его нельзя, это говорю точно. Он сразу весь поджимается, как гончая. На зверя похожий… — Ох, замечательно, — Чарльз слегка смутился, подавляя взбрыкнувший энтузиазм, а затем расплылся в располагающей улыбке. — Раз уж он владелец земель… — Граф. Филипп допил кружку малдвайна до конца и вытер с усов остатки напитка, облизываясь. Чарльз сел удобней и поправил ворот шелковой белой рубашки, от хорошего напитка и духоты в пабе стало жарковато. Он вдохнул поглубже, сохраняя улыбку. — Хорошо, пусть граф. Если он в вашем городке самый главный, значит, мне нужно с ним поговорить. — Это еще почему? — удивился Грэхем и с прищуром глянул на него. — Чего тебе с народом простым не говорится? — Я тут по личному делу. Не хочу никого беспокоить своим присутствием и глупыми вопросами. Намного же проще поговорить сразу с нужным человеком, верно? — С нужным человеком, - хмыкнул мужчина, почесывая свою седеющую бородку и странновато поглядывая на через силу цедящего напиток Чарльза. — Вы чего так плохо пьете-то, мистер? Или не привычны к нашей простецкой выпивке? — Да нет, что вы. Это до ужаса вкусно, просто я… — Чарльз поперхнулся, смахивая пенные усы. — Видимо, я правда не привыкший к подобной выпивке. — А что вы предпочитаете больше? — Шотландский виски, пожалуй, — задумчиво проговорил Чарльз. Грэхем вдруг рассмеялся. — Да что такое? — Ничего. Сходите к нашему графу, и правда. У него таких вещей, я уверен, целый шкаф и плюсом ко всему погреб вина. Может и договоритесь. — Странно слышать от вас, что мы договоримся. Вы его слуга? — Нет, что вы. Я работаю на одном из его полей, урожай вот собирать скоро, кукуруза поспела. А граф все со своими принципами сбора после Самхэйна. — Где же живет этот ваш таинственный граф — владелец земель?— Чарльз подпер голову рукой, приготовившись внимательно слушать и вникать. Но, оказалось, вникать и слушать практически не пришлось, настолько все было просто. — Городок у нас маленький, дом на доме стоит, все мы тесно живем, лес ведь вокруг, бывает, что по зиме выбегает оттуда что-то голодное. — Что-то… голодное? — молодой человек весь прижался к столу и с интересом уставился на Грэхема. Тот усмехнулся и продолжил. — Да. Зверье всякое. Голод зимой начинается, и вот, совершают побеги на курятники. Но это неважно. Дом графа вы сразу определите, если еще не видели. Не дом у него – поместье. Почти возле самой реки, там, вдали от деревни, ближе к лесу и полям, окруженный высоким каменным забором и такой… с башенками и пиками. — С башенками и пиками, — бездумно повторил Чарльз, отпивая еще немного эля и тут же закашлявшись, поторопившись. — Именно так, — кивнул Грэхем. — Милейший, вы же сейчас уходить собрались, да? Графа искать? Может быть, тогда кружечку свою мне оставите, а? Все равно ведь пить у вас не получается, а я человек простой, сами знаете... — Все в порядке, Грэхем. Бери. Мне действительно уже пора идти. Чарльз подвинул кружку с начатым элем в сторону мужчины и встал из-за стола, собравшись уходить, как Грэхем крикнул ему вслед: — Вы это, будьте осторожны, мистер. Мало ли что может произойти. Все-таки лес близко, звери дикие и все такое. Чарльз растерянно кивнул, чуть было не выронив свой цилиндр, и удалился. Грэхем сухо рассмеялся кашляющим смехом и глянул на Филиппа. — Чарльз Ксавьер, говорит. Фамилия знакомая. Нигде не слышал, а? — он пихнул его локтем, тот невразумительно что-то пробурчал, уже захваченный в лапы хмельного напитка. — Какой-нибудь из лондонской элиты нагрянул, в наши-то края. Копает под кого-то, мелкий засранец. А ты что думаешь? Филипп снова попытался выразить мысль, но язык совсем его не слушался, и Грэхем махнул рукой. — Ладно, понял я все с тобой. Чего ты вообще молчал весь разговор с этим щеголем? Филипп поднял голову и посмотрел на товарища, покрутив ему пальцем у виска. Тот возмутился и отпихнул от себя его руку. — Понял я, понял. Только помолчи.***
Два следующих дня Чарльз исследовал город и никуда не торопился, выискивая злачные мышиные места самостоятельно или спрашивая у прохожих людей и владельцев домов, которые жаловались на то, что на их чердаках каждую ночь кто-то скребется. Чарльз знал о летучих мышах все, а потому быстро представлялся лучшим ловцом и мышиным экспертом за последние десять лет, соглашаясь помочь с проблемой и осмотреть чердаки на предмет нахождения там ночных красавиц. Весь день лазая по чердакам он, к своему же удивлению, не обнаружил ни одной летучей мыши. Откуда же тогда все эти слухи о том, что в Ленцшир перекочевали все летучие мыши округи? А если и так, то где они все? Уж не под землю же провалились, верно? Да и деньги уже на поездку потрачены, комната найдена и снята… оставалось продолжать поиски и ни на минуту не скисать. Странные вещи стали происходить на третий день его пребывания в городке. До жути странные, если говорить честно. Первое, что случилось внезапно — в прачечной разразился переполох. Котлы с кипятком опрокинулись, вся одежда, старательно разложенная в них слоями, как и положено, вывалилась на грязный каменный пол. На полу, к слову, вода достигла уровня щиколотки, стремительно поднимаясь, когда все новые и новые котлы продолжали опрокидываться, выливая из себя все свое содержимое. В помещении было невероятно жарко и душно, пар от воды взмывал вверх, прачки, раскрасневшиеся и взмокшие, прыгали в воде на носочках, громко вереща. Черная водолазка зависла в воздухе посреди залы, раскачиваясь из стороны в сторону и пуская из рукавов искры. Куски мыла взвились в воздух, дубовая зола последовала за ними и, как по цепочке, подхватилась яичная скорлупа. Все вещи, парившие по комнате, организовали какой-то ровный круг и завертелись вокруг свитера на нечеловеческой скорости. Зола разметалась, все стены стали черными, куски мыла выбили стекла, скорлупа порезала руки и щеки прачкам. Последние выбежали на улицу, поднимая режущий уши крик. Чарльз в это время завтракал в ресторанчике гостиного двора, смакуя вкус утреннего кофе. Прачечная находилась через дорогу, и весь переполох настиг его чуть ли не в первую очередь. Он приподнялся над столом и выглянул в окно, щурясь, чтобы лучше рассмотреть. Толпа собиралась вокруг прачечной и мешала обзору, Чарльз вытер салфеткой губы и выскочил наружу, продираясь сквозь обезумевших людей. Добравшись, наконец, до эпицентра, за стеклами лавки он увидел… о боже. Это была его недавно купленная черная водолазка! Она висела в воздухе и творила самую настоящую магию! Чарльз недолго думал. Отталкивая от себя дам, вцепившихся в его руки в попытках остановить, он ворвался в прачечную и, задыхаясь от парившей в воздухе золы, достиг середины залы и дернул водолазку за рукав, оттаскивая ее к себе. Та, к его удивлению, совсем не сопротивлялась, послушно обвиваясь вокруг шеи нового хозяина, обнимая его испачканными в золе рукавами. Чарльз похлопал ее по кашемиру. — Лезь в сумку! Тебя могут увидеть, слышишь? Лезь в сумку, кому сказал! Водолазка послушно залетела в сумку, сложившись в ней аккуратной стопочкой. Суматоха сразу же прекратилась, в прачечной завязалась густая тишина, даже люди на улице молчали. Чарльз несмело вышел из прачечной, целый и невредимый, почувствовал на себе десятки вопрошающих взглядов. — Там была одежда! Взбесившаяся одежда, говорю вам! Эти… новомодные такие. Забыла, как называется эта вещь гардероба, — чуть ли не визжала старая прачка, размахивая руками по сторонам. — Да что вы, не было там ничего новомодного. Только старые платья, — пожал плечами Чарльз и прошел мимо, старательно не обращая внимания на разинувших рты детей и крестившихся мамаш. — Я вспомнила, что это было… Водолазка! Это была черная водолазка! Я вспомнила… Кричала прачка где-то позади, а Чарльз уже несся вперед по улочкам. Здесь должен быть другой выход из города, всегда был. Ему нужно было время наедине с самим собой, чтобы подумать. И тихое уединенное место, где это можно сделать. В его сумке лежала сложенная магическая водолазка из барахольной лавки, которая разнесла прачечную и перепугала старых прачек. Чарльзу точно следовало переварить все случившееся за крепкой чашкой чая. Ну или виски. Но пока — тихое место. Без людей. Вообще. Это была лесная опушка недалеко от городка, если уходить глубже в лес. Чарльз прислонился спиной к старому дубу, восстанавливая дыхание. Платок на шее пришлось развязать, чтобы лучше отдышаться, по виску сбежала капелька пота, которую молодой человек смахнул, присаживаясь на сухую траву под деревом и бросив рядом с собой сумку. Ему все еще с трудом верилось во все происходящее, возвращало в реальность и то, что сама сумка отдавала легким золотым свечением, а внутри как будто бы что-то шевелилось. Дышало, пронеслось в его голове. Удивительно, стоило ему подумать об этом, как сумка открылась и из нее выглянула черная водолазка, неторопливо взмахивая воротничком. Чарльз смотрел на нее во все глаза, и когда водолазка выскользнула из сумки и зависла в воздухе прямо перед его носом, он чуть не подавился собственным восхищением. — Что ты? — прошептал он, с интересом разглядывая красовавшуюся вещицу. Водолазку так и не успели постирать. Вернее, ее пытались закинуть в котел ко всем остальным вещам, но она взбеленилась и устроила заварушку, не привыкшая к такому обращению. Кашемир выглядел свалявшимся, запачканным золой, кое-где застряли частицы яичной скорлупы. На слова Чарльза она взмахнул рукавами и описала замысловатый пируэт, коснулась мягким рукавом его щеки. Вещь не умела разговаривать, это Чарльз уже понял. — Откуда ты такая? Водолазка покачалась в разные стороны. Это было отрицание — водолазка не могла сказать. Чарльз вздохнул и взмахнул руками. — Ну и что мне с тобой делать? Водолазка изобразила в воздухе немую сценку, где Чарльз помогает ей… вот только в чем? Спустя пару минут он догадался. — А. Ты оказалась на барахолке не по своей воле, верно? Мне нужно найти твоего бывшего хозяина? Водолазка радостно заплясала, кружась юлой и подпрыгивая, имитируя воздушные ямы. Чарльз задумчиво почесал в затылке, не понимая, во что ввязывается и зачем. Он решил оставить раздумья на потом и помочь водолазке найти его хозяина. С раздумьями он, конечно, зря, но что поделать. — Хорошо. Как мне его найти? Дашь подсказку? Водолазка крутилась вокруг него, вдруг прижалась к дубовой коре, потираясь об нее, сажая на себя затяжки, зато стряхивая золу и яичную скорлупу. Чарльз с досадой смотрел на подпортившийся кашемир. Он так и не успел вдоволь им насладиться, а потом его покупка внезапно ожила. Его настигла мысль. — Ты не можешь сама найти своего хозяина? Ты же вроде как живая. Водолазка снова отрицательно покачала воротничком и пустила из рукава искру, выжигая черным на древесной коре слово «Magic». Чарльз поднял бровь и тихо рассмеялся. — Я понял, понял. Под Хэллоуин и не такое можно встретить, верно? Почему-то его ничего не удивляло, и он испытывал спокойствие и легкость, хотя должен был наоборот. Самый обычный ловец летучих мышей столкнулся, — надо же, — с настоящей магией, да еще и за пару недель до Хэллоуина. Раньше он бы схватил ноги в руки и умчался отсюда на первом словленном экипаже или украденной лошади. Сейчас он чувствовал себя необычайно в своей тарелке, все было в порядке вещей. Сидя под старым дубом, раздумывая о делах, он так и не заметил черной тени, притаившейся за деревьями, уходящими вглубь. Тень стояла неподвижно и пристально смотрела на него. Чарльз вернулся в гостиный двор ближе к вечеру, когда уже стало темнеть. Он дал себе слово приходить до темноты, по этой причине сейчас он сидел в пабе и глотал светлый эль, погруженный в свои думы. Сумка с трепыхающейся в дыхании водолазкой грела его бок, он так и не рискнул ее снять, побаиваясь, что глупая магическая шерстинка выберется наружу и сдаст его всему городку, и тогда точно придется драть отсюда ноги. Покоя не давало отсутствие летучих мышей, а все мысли крутились вокруг того таинственного графа. Так еще и магическая водолазка откуда-то взялась. Все не как у людей. С этими мыслями он поднялся наверх в свою комнату, умылся и завалился спать без снов.***
Утро казалось замечательным. Солнце выглянуло из-за туч, перестало хмуриться и засветило всеми имеющимися лучами. На улице даже стало как-то теплее. Чарльз по обычному кругу провел все утренние приготовления, оделся в свой любимый бархатный сюртук черного цвета и спустился в паб. Там его застала вполне пригодная картина, он сел за свой излюбленный стол, заказал яичницу с беконом… как вдруг увидел на потолке, на люстре, свернувшуюся в клубочек черную водолазку. Что за твою мать, привиделось или нет? Он протер глаза и взглянул на люстру еще раз. Водолазка осталась на своем месте и, заметив, что Чарльз увидел ее, приветливо помахала рукавом. «Слезай оттуда!» —губами проговорил молодой человек и, воровато оглядевшись, стал активно жестикулировать. Водолазка смешливо пускала искорки из воротничка и медленно раскачивалась на люстре, планируя очередную заварушку. Чарльз весь побледнел от страха. А вдруг догадаются? А вдруг что? А вдруг?.. Этого вдруг еще не случилось, как водолазка слетела с люстры и, сделав широкий круг над столами, резко остановилась перед барменом, растопырив рукава в разные стороны и пробурчав зловещее «Бу». Бармен, казалось бы, взрослый мужик, заорал на весь двор, падая за стойку, а водолазка продолжила измывательства, летая по пабу, распугивая ранних посетителей. Чарльз притаился с краю за своим столом, быстро впихивая в рот завтрак, чтобы чуть позже начать снова гоняться за водолазкой и спасать население города от взбесившегося привидения в черном. Водолазка к тому времени уже успела снести несколько столов и разгромить кухню. Чашки, ложки, запасы еды парили в состоянии невесомости, пока Чарльз бегал между ними и отлавливал водолазку белой скатертью. Что за тварь божья, думалось ему, за что мне все это? — Сюда иди! Не выдержал он в конце концов и остановился посреди разгромленного зала, засучивая рукава и сдувая со лба мешающую челку. Ну что за идиотизм? Он что, ребенок, а водолазка — воздушный змей в ветвях? Чарльз свернул скатерть в подобие веревки и хлестанул ей по полу, точно кнутом на родео. Водолазка замерла на короткое мгновенье, подумала, затем кинула в бочку с малдвайном искры и окатила Чарльза ядреным пивом, а сама дернула воротничком и вылетела на улицу, громко хлопнув за собой дверью и оставив в воздухе сноп золотых искр. Обиделась, видите ли. Чарльз, вымокший в пиве до нитки, стоял как дурак посреди перевернутого вверх дном паба с дурацким подобием кнута в руке и скрежетал зубами. Помимо остальных проблем придется теперь еще искать эту проклятую водолазку. Отмыться от пива вышло с трудом. Надетая утром одежда с иголочки выглядела так, будто он работал в пивоварне, а не всеми уважаемым охотником на летучих мышей. Любимый сюртук, по мнению Чарльза, был давно потерян, запах пива успел въесться в него так, что несло за милю, а прачечную после разгрома закрыли на неопределенное время — хоть в реке полощись. Мысль полоскать одежду в реке без мыла и золы не прельщала, дорогой бархат мог испортиться и сесть в размере после холодной октябрьской воды. Чарльз не знал, что и делать, но на следующий день все-таки побрел искать выхода к реке, в последних надеждах спасти любимую одежду. Дорога к реке, как полагал Чарльз, проходила через лес. Она вилась среди деревьев, петляя и запутывая. Лес водил за нос, и пусть дорога и была одна, она водила его кругами так, что он каждые полчаса ходьбы натыкался на уже пройденные места. И что, называется, не хватало этой дороге, спросите вы? Правильно — самых элементарных указателей. Их здесь не было вообще, видимо, это была чья-то удачная шутка, да и правда, зачем они здесь, дорога-то одна. Выйдя из города после полудня, Чарльз блуждал по лесной дороге примерно до пяти, врезаясь в одни и те же колючие сучки и густые поросли. Один раз он ступил в жижу, похожую на болото, и чуть было не увяз в ней по самые колени, но вовремя успел выскочить, перепачкав в черной грязи штанины дорогих брюк. Ох, сегодня его бесило абсолютно все, вплоть до этого чертового леса. Надо было взять проводника из городка, но все люди так странно смотрели на него и будто специально избегали, это навевало дурное предчувствие, и он оставил все как есть, решив ограничиться своими силами. И вот, до чего «свои силы» его довели. До того, что он заблудился среди трех стволов. Чарльз прислонился к дереву, переводя дыхание и высверливая ненавистным взглядом окружающую его поляну, на которую он забрел уже, должно быть, раз в третий. Все складывалось так, словно кто-то специально водил его кругами. Где-то позади послышался тихий шорох, но такой, что Чарльз все равно его услышал и обернулся, буравя глазами темные кусты. Шорох прекратился, и вместо него неподалеку он сумел различить журчание воды. Да неужели все-таки нашел? Подняв голову вверх и оглядев кроны деревьев, на которые отбрасывало золотистые лучи заходящее солнце, Чарльз понял, что до темноты у него осталось мало времени и стоило поторопиться, а то как бы еще не пришлось искать дорогу назад. Он пошел на плеск воды, отодвигая в стороны назойливые ветки, и остановился, наконец, возле пологого берега, обласканного черной смоляной водой. Или она сама по себе не была черная, а дно реки было покрыто густым илом и глиной? Чарльз не хотел это проверять и быстро достал из сумки сюртук, ополаскивая его в леденящей воде. Ему пришлось снять ботинки и отставить в сторону, чтобы войти в воду по колено и не намокнуть, а заодно и наспех почистить запачканные болотной грязью штаны. Ноги и руки онемели, вода была слишком холодной даже для осени, пальцы и ладони покраснели, да и сюртук отстирался и пришел в надлежащий вид, но его все равно придется подержать над паром. Чарльз стал выбираться из бурного потока, ноги застревали, как он и догадался, в глине, а от холода двигаться давалось с трудом, и он бы выбрался из воды намного быстрее, если бы что-то на всей скорости не налетело на него сзади. Молодой человек упал в воду вместе с постиранным сюртуком, погрузился по самые плечи так, что и голову окатило. — Чертовщина! — взвыл Чарльз, поднимаясь из пучины и выпрыгивая из реки, продрогший до костей так, что зуб на зуб не попадал. — Что еще ненормального обитает в этом городе? Чарльз шипел, плечи ходили ходуном, тело билось в крупной дрожи, еще и ветер как назло решил подуть именно сейчас, продувая его насквозь. Ощущения были впечатляющими, особенно когда при особо сильных порывах ветра все тело точно пронзало длинными ледяными копьями. В кустах что-то замаячило, оно взмыло и пронеслось мимо Чарльза, игриво сверкая искрами. Это была его недавняя покупка — черная водолазка. И именно она додумалась отмыть Чарльза с головой. — Ты даже не представляешь, как успела мне надоесть. Я уже около сотни… нет, трехсот раз успел пожалеть, что купил тебя. Ты посмотри на меня — я мокрый до нитки стою на гребанном берегу реки в этом гребанном городе, который я толком не знаю. Неужели ты еще не все соки из меня выпила? Не наигралась? Водолазка летала в ветвях деревьев, шелестя рыжими листьями, опадающими от его резких движений. Она пускала радостные искры и откровенно веселилась, а Чарльз дрожал, как осиновый лист, натягивая на себя ботинки, которые тут же начали хлюпать от стекающей по ногам воды. Ну замечательно. Просто великолепно. Последней каплей терпения было то, что водолазка подлетела к нему ближе, ласкаясь, а затем стащила из его кармана часы на цепочке и унеслась вдаль. Тогда Чарльз больше не сдерживал себя и побежал следом, на ходу бросаясь в водолазку едкими комментариями и покрывая ее кашемировую шкуру ругательствами. Бежать пришлось недалеко. Достигнув поля, темной полосой протянувшегося от края реки до следующей части леса, водолазка скрылась в поросли созревшей кукурузы, с шуршанием продвигаясь близко к земле, лавируя, как змея, между стеблями. Чарльз оказался не так ловок и, вывалившись на поле, без раздумий полез в кукурузу, продвигаясь в ней, как слон в посудной лавке, так громко шуршали початки кукурузы, цепляясь за его одежду. Он был благодарен хотя бы за то, что из-за бега ему удалось более-менее согреться, но также его бесило и то, что все старания стирки пошли коту под хвост - его мокрый сюртук собрал на себя всю лесную грязь, а теперь еще и сухую кукурузную труху с поля. И все бы ничего. Возможно, ему бы даже удалось простить водолазку и хорошенько начистить ей воротничок, если бы не одно НО. Эта негодница повсюду разбросала свои волшебные искры, которые, несомненно, стали творить неописуемую галиматью. Например, многие из них врезались в охраняющих кукурузный покой чучел, а те в свою очередь не заставили себя ждать: в их пустых тыквенных черепушках что-то загудело, прорези глаз и рта загорелись красным, они поднялись с шестов и, угловато передвигаясь своими неживыми тряпичными телами, последовали за Чарльзом, издавая при этом берущие за душу звуки, от которых кровь стыла в жилах. Чарльз был загнан в угол — чучел было больше, они торчали на поле чуть ли не в шахматном порядке, одно страшнее другого, и все двигались в его сторону, норовя сделать… А что, собственно, они собирались с ним сделать? Превратить его в милый экземпляр человеческого чучела? Даже если так, то… что будет с его глазами? Их съедят или забальзамируют в банке для красоты? А тело выпотрошат и бросят на съедение воронам, обитающим на мрачных деревьях поместья графа? Да откуда ему было знать, какие там деревья… Рассуждать нет времени, когда на тебя надвигается толпа пустоголовых чучел-зомби, щелкающих зубастыми ртами, так и мечтая надкусить. Чарльз недолго думал, собрал волю в кулак и кинулся вперед со всех ног, туда, где между чучелами было самое большое расстояние. Он многого не рассчитал. Монстры двигались слишком быстро, намного быстрее человека, в них не было ни костей, ни мышц, так, сплошные тряпки, которые поддавались любому магическому воздействию со стороны и работали на своих внутренних пределах вплоть до перетягивания ткани и разрыва швов. Он же состоял из плоти и крови, последнюю его сердце гоняло по организму, поддерживая тепло и функционал, и он быстро уставал. Чарльз налетел на камень и споткнулся, падая на колени, зарываясь в землю ладонями. Стебли кукурузы повсюду лишали его возможности видеть, боль пульсировала в коленях, он кое-как сел, потирая ушибленные места. Кажется, он подвернул ногу. Если удастся встать, бежать он все равно больше не сможет. Ему было интересно, что произойдет, если он решит притаиться здесь, среди кукурузы, скрываясь от тыквенных монстров. Интересно и одновременно страшно. Может быть, это был последний вечер его жизни, а он решил потратить его на эксперименты. Уж лучше бы молился всеми известными молитвами всем известным богам, и то правда. Он до последнего думал, что у него больше времени. Больше, чем есть сейчас и было всегда. Поднявшись на ноги, вцепившись для равновесия в кукурузные стебли, он обнаружил себя окруженным. Чучела со всего поля столпились, образовав круг, который они медленно сужали, короткими шажками ступая вперед, ближе, вгоняя Чарльза в состояние загнанного животного, метавшегося с места на место в поисках выхода, ничего не находя. Когда можно начинать паниковать? Сейчас. Пожалуй, да. Если и паниковать, то сейчас самое подходящее время. Чарльз пятился назад, пятился, пятился… пока чьи-то руки не сжались на его плечах, останавливая. Он не сразу понял, что случилось, пока не услышал над своим ухом негромкий требовательный голос, и у него перехватило дыхание от страха. — Что вы здесь делаете? Он не видел, кто поймал его в капкан, может, это даже было то самое чучело с тыквенной башкой, внезапно отрастившее себе конечности. Чарльз знал одно — вот он, конец. Отдавил ему все пятки. Чарльз долго молчал, забыв о заданном вопросе, мысленно прощался со всеми друзьями, родными… Тяжесть рук с плеч исчезла, выводя из ступора, его резко развернули, и взгляд его столкнулся с ртутными глазами обладателя цепких рук. — Повторяю вопрос: что вы здесь забыли? Чарльз долго смотрел, ощущая полную ирреальность происходящего. Глаза ночного знакомого отливали в лунном свете ядовито-зеленым возле самых зрачков. Руки продолжали крепко сжимать его плечи, он все еще был пойман, но на этот раз не в кольцо монстров. Как бы это ни прозвучало слащаво, сопливо, банально — он оказался в плену у этих магически притягательных глаз. Его точно гипнотизировали, и он совсем ничего не соображал. Вот же черт. Черт напротив с силой встряхнул его, возвращая способность трезво мыслить. Чарльз уже осмысленно хлопнул ресницами и открыл рот, чтобы ответить. — Я… Вы… я гнался за черной водолазкой. Я купил ее на барахолке несколько дней назад, я думал, что это обычная водолазка, а потом она стала творить ненормальные вещи, и я… — пришлось сглотнуть, чтобы избавиться от сухости во рту, облизнуть побелевшие от страха пересушенные губы. — Я всего лишь хотел поймать ее. — Зачем? — Она попросила меня помочь найти своего бывшего хозяина. — Бывшего хозяина? — рассказ Чарльза, похоже, пока только забавлял незнакомого мужчину, он кривовато ухмылялся, через прорезь рта сверкнули острые зубы. — А что такое, разве у нее нет бывшего хозяина? — не понял Чарльз, пристально следя за ухмылкой незнакомца, толком не понимая, что он здесь делает и почему все еще не сбежал далеко-далеко. Но нет же, он продолжал разговаривать с этим типом с жутким оскалом. — Есть, конечно же. Я больше удивлен, что она именно попросила помочь найти. Августина умная и сама знает дорогу домой, — мужчина кивнул на монстров, сгрудившихся совсем рядом в плотный круг, но не решавшихся подойти ближе. — Ее работа? Чарльз кивнул, нервно облизывая губы. — Да. Она метает искры из рукавов, они случайно попали в чучел… она бы не сделала такого специально. — Не сделала бы? Вы совсем ее не знаете. Августина никогда не делает ничего просто так. Незнакомец отпустил плечи Чарльза и взметнул руку, делая плавный всеобъемлющий жест. Его глаза на секунду ярко вспыхнули, монстры закряхтели, издавая нечеловеческие звуки, прогибаясь под незримой силой, исходящей от мужчины. Чучела медленно оседали на землю, красноватое свечение покидало их тела, глазницы тыкв чернели, сохраняя внутри себя безжизненную пустоту, бывшую там с самого начала. Чарльз завороженно следил за ним, не веря в то, что возможно одним мановением руки избавиться от всех проблем. Появившаяся мимолетом жизнь затухала в тряпичных телах, они попадали на землю там же, где и стояли, образовывая круг вокруг Чарльза и ночного незнакомца. Наутро полевые работники наверняка перепугаются, когда увидят это жуткое зрелище. Пока Чарльз размышлял о своем, мужчина обернулся, смотря на него долго и изучающе. — Вы не местный, я полагаю? Раньше я не наблюдал вас в городе. — Верно. Я приехал пару дней назад. Мне нужны летучие мыши… — Чарльз не успел толком договорить, незнакомец незаинтересованно фыркнул и подошел к Чарльзу ближе на несколько шагов. — Тогда вы точно не по адресу. Мой вам совет — уезжайте отсюда. И чем скорее вы это сделаете, тем лучше для вас. С этими словами он развернулся на пятках и пошел в противоположную от Чарльза сторону, не замечая ничего и никого вокруг, ступая прямо по тканевым телам, бывшим когда-то тыквенными монстрами. Чарльз опешил, давно с ним так никто не обращался, давно никто так напрямую не высылал его из города. Да, он не идеален, у него есть недочеты и им были недовольны, но еще никто не прогонял его так прямо. Чарльз не был бы собой, если не последовал за странным незнакомцем, твердо решив потребовать объяснений. На уме крутились только глупые вопросы о том, как он сделал это с монстрами. Или он тоже обладал какой-нибудь силой? Он сказал, что черную водолазку зовут Августина! — Почему так категорично? Вы меня впервые видите и не знаете совсем. — Не впервые. Вы здесь почти неделю ошиваетесь, — он ответил, так и не обернувшись, твердо придерживаясь своего пути. — Вы же сказали, что раньше не видели меня в городе, — заметил Чарльз, стараясь поспеть за мужчиной, не в силах поддерживать быстрый шаг с больной ногой. — Раньше не видел. До этой недели. — Да и кто вы такой, чтобы меня прогонять? — возмутился Чарльз, вот уже набирая приличную скорость ходьбы. — Я — хозяин этих земель. Незнакомец резко остановился, и Чарльз на всех парах врезался в него и простонал от боли, прострелившей ногу. Он начал было заваливаться набок, норовя и вовсе свалиться с ног, как мужчина подхватил его под руку, помогая восстановить равновесие, и заметил, какой же Чарльз насквозь вымокший в холодной воде из реки. Он провел рукой по его некогда лоснящемуся бархатному сюртуку, с которого сейчас стекали струйки воды, и посмотрел на самого юношу, тот дышал с трудом и кусал синие от волнения и холода губы, морщась от боли в ноге. Чарльз весь продрог и выглядел совсем плохо, так, что даже ноги его не держали, а голова будто вся налилась свинцом. — Что с вами приключилось? — спросил он, с прищуром разглядывая совсем уж белое лицо ночного потеряшки. — Я… Я… Ох. Его дыхание участилось, по телу прошлась судорога, он крепче вцепился в незнакомца, плохо соображая, что происходит. Синие даже в темноте глаза юноши вдруг закатились, и он безвольной куклой повис в руках мужчины, который только и успел, что перенести его вес на себя, а после и вовсе взять на руки лишившегося чувств парня. На мгновенье он завис, всматриваясь в лицо ночного гостя, в свете луны отливающее такой белизной, что всякий труп бы позавидовал. Руки юноши оказались ледяными, и сам он весь был как неживой. — Ну и что мне с вами делать? Спросил он безмолвного юношу, тот, как и стоило ожидать, ничего не ответил, развалившись в руках своего спасителя, как наипрекраснейшая из всех принцесс. Ветер покачивал мирно шуршащие кукурузные стебли, лунный свет освещал путь и ночь казалась как никогда светлой. Мужчина в черном плаще неторопливо пересекал поле, неся драгоценную ношу в поместье. Он в раздумьях хмурился, изредка оборачиваясь, чтобы шикнуть на поблескивающие красным глаза в кустах. Никто не смел мешать ему, пока он нес домой своего нового гостя.***
Чарльз очнулся только утром. Или это был день? Ночь? Сложно было разобрать, в комнате слишком темно из-за занавешенных, на вид тяжелых штор, закрывающих собой все окно. И все-таки кое-что не давало ему покоя. Это была не его снятая в гостином дворе комната. Здесь все было обставлено дорогой мебелью, кровать, на которой он лежал, заправлена шелковыми простынями, а на столбиках крепился темно-красный балдахин, собравший на себя, казалось, пыль со всей комнаты. А в комнате этой давно никто не жил, это было заметно по картинно расставленным вещам и тонкому слою пыли на всех горизонтальных поверхностях. Чарльз подтянулся на руках, прислоняясь к спинке кровати, и заметил, что на нем больше не было вымокшей насквозь одежды и одет он был в воздушную белую пижаму. В груди поднималось бурлящее беспокойство. Так где же он теперь? В ответ на его слова в дверь быстро постучали и, не спрашивая разрешения, в комнату проскользнул невысокий и сухонький на вид слуга почтенного возраста, но очень быстрый и исполнительный. Он нес в руках накрытый крышкой поднос, который тут же поставил на тумбочку рядом с кроватью. — Необязательно было… — начал Чарльз, но старик лишь махнул рукой, веля замолчать, и проговорил тихим хрипловатым голосом. — Мой хозяин настаивает. Он сказал обслужить вас так, чтобы его гость ни в чем не нуждался. — Я и не нуждаюсь. — Нет, вы нуждаетесь в еде. Вы были без сознания сутки. — Сутки?! Чарльз даже подпрыгнул в кровати от неожиданности и болезненно зашипел. Он уже забыл про вывихнутую ногу и боли. Он сел и откинул одеяло в сторону, чтобы получше рассмотреть. Но и посмотреть толком не удалось — на голени была наложена тугая повязка с мазью, она плотно фиксировала его ногу, но даже так были заметны небольшие синяки на колене и ближе к ступне. Как же так умудрился? Ах, точно. Кукурузное поле, чучела, падение, незнакомец… Стоп. Незнакомец? — Могу я узнать, кто ваш хозяин? — осторожно спросил Чарльз, подложив под себя здоровую ногу и поглаживая по колену больную, успокаивая вновь вспыхнувшую пульсацию под повязкой. — Эрик Магнус Леншерр, наш граф, — старик почтенно поклонился, будто хозяин присутствовал здесь и все слышал. Чарльз стал припоминать события вчерашнего вечера, восстанавливая их у себя в голове. Заколдованные чучела окружали его, так и норовя откусить кусочек, пока он не наткнулся на незнакомого мужчину, одним легким взмахом руки вытрясшего из монстров остатки искусственной жизни. Его звали Эрик Леншерр, как Чарльз теперь мог понимать. Леншерр. Так вот в честь кого был назван этот захудалый городок. И все-таки… — А могу я увидеть самого графа? — несмело спросил он, поднял взгляд от своей ноги и посмотрел на слугу, который ко всему прочему так и не представился. — При всем желании увидеть его сейчас вы не сможете. — Почему? — Потому что графа в данный момент просто нет в поместье, — повел плечами старый слуга. — А время?.. — Около одиннадцати вечера… Сэр. Сэр, вы куда? — засуетился слуга, когда Чарльз подскочил с кровати и, прихрамывая, подошел к окну, раскрывая шторы, которые и правда оказались жутко тяжелыми. Но Чарльзу удалось увидеть то, что он хотел. За большим окном, спускавшимся до самого пола, виднелся ослепительно белый диск луны, вместо фонаря освещавший окружающий огромное поместье сад. Чарльз не мог представить точно, какого размера было графское поместье, но, находясь внутри, принимая во внимание отведенную ему комнату, примерно ощущал его габариты, и они были… впечатляющими. Но он совершенно не знал, где оно находится, и это напрягало. — Как скоро он вернется? — Обычно он возвращается к утру, а там занимается всеми нужными приготовлениями и отходит ко сну. Что? Куда вы опять, сэр? Чарльз задернул шторы обратно, ему не нравился вид на ночной сад, хоть на него и падал лунный свет. Он захромал в сторону двери, но слуга преградил ему путь, не давая выйти из комнаты. — Что?.. — Граф сказал мне, что если вы проснетесь раньше рассвета, то можете подождать его в библиотеке. Он сказал не выпускать вас на улицу посреди ночи, это может быть опасно. — Опасно? — Чарльз скрестил руки на груди и недоверчиво уставился на старого слугу. — Каким образом опасно? — Лес, сэр. Поместье графа находится на краю леса, ночью проход запрещен. Даже местные туда не ходят после заката. Дикие звери, знаете ли, — старик зачем-то склонил голову перед Чарльзом, указывая в сторону закрытого крышкой подноса. — Сейчас Вам лучше поесть, сэр. А потом я покажу Вам дом, и Вы сможете дождаться графа в библиотеке, она у него очень богатая. Чарльз опустил руки по швам и согласился. Он не знал, почему сделал это, но ссылался на взявшийся неизвестно откуда первобытный страх. Одного взгляда на сад и темнеющий за высоким каменным забором ельник привел его в чувства, и он решил, что попытка побега может подождать. В конце концов, ему не помешало бы встретиться с графом, ведь тот приютил его. Да и Чарльз сам планировал пару дней назад искать его, и нашел бы, если бы не этот проклятый свитер. Кстати, куда он запропастился? Он прошел к кровати и сел на ее край, ставя поднос себе на колени и открывая крышку. В нос ударил восхитительный запах мяса и овощей с рисом. Давно он не ел нормально, в пабе гостиного двора кормили, мягко говоря, ужасно. В животе заурчало, и Чарльз только сейчас понял, как сильно он проголодался. Он впился зубами в мягкий хлеб и ел быстро-быстро, перебирая ложкой рис и запивая еду красным вином из близ стоящего бокала. Как всегда говорил его отец: «Пользуйся возможностями, пока они у тебя есть». Слуга все это время не отходил далеко, стоял возле двери и ждал, пока Чарльз вдоволь наестся, когда юноша проглотил последнюю ложку и влил в себя последний глоток вина, он еще раз поклонился и в воздухе провел ладонью к двери, приглашая. — Теперь вы сыты. Желаете посмотреть дом? О, да. Чарльз желал и еще как. И он не пожалел об этом. Стоило ему согласиться, как старик вывел его из темной пропахшей пылью комнаты, ведя по длинным коридорам, обставленным так же богато, как и все в этом доме. По полу стелилась бордовая дорожка с извилистым узором, на стенах висели картины в массивных рамах, сразу видно, возрастом превосходящие самого Чарльза. Они прошли несколько залов, пока он под восторженные возгласы слуги оглядывал обстановку. Большинство комнат было заперто за ненадобностью, как юноша успел понять, в поместье не было никого кроме слуги и графа, и поддерживать в порядке все окружающее их пространство было просто невозможно. Библиотека и правда была просто огромной. Зал, до конца которого Чарльз так и не добрался, полностью обставленный книжными шкафами не только возле стен, но и рядами. Прикоснувшись к одному из массивных шкафов, сделанного, должно быть, из дуба, он почему-то подумал об эффекте домино. Но толкнуть шкаф и проверить свои догадки не решился. Эта библиотека, судя по всему, очень дорога графу, настолько здесь все было прибрано и расставлено на своих местах. Слуга топтался неподалеку, пока Чарльз ходил мимо рядов и водил кончиками пальцев по книжным корешкам, глазами выискивая знакомые названия или авторов, но ничего не находя. Чарльз оглянулся на него. — Вам больше ничего не нужно, сэр? Вы останетесь здесь? — проговорил старик, переминаясь с ноги на ногу, но держа осанку. — Да, я дождусь графа здесь, Вы можете идти. Слуга покорно удалился, смерив его внимательным взглядом. Давно в доме его хозяина не бывало гостей. Чарльз продолжил осматривать книжные полки, больше не смущаясь пристальных глаз старика и водя по корешкам целой ладонью. Он нашел какой-то старый затрепанный романчик и хотел усесться в одно из кресел возле камина, как его внимание привлекло окно на другой стороне комнаты. Занавески на нем были раскрыты и в стекла бил непосильно яркий лунный свет. Подойдя ближе, Чарльз разобрался, что это было не окно, а прозрачная дверь с выходом в сад поместья. Он сглотнул, пугаясь черноты кустов, угловатых разрезанных теней, и зашторил окно плотной тканью, постепенно возвращаясь в привычный теплый уют библиотеки. Дрова в камине тихо потрескивали, он устроился в кресле, поджав под себя ноги, и увлекся чтением. Время давно перевалило за полночь, Чарльз клевал носом, задерживаясь на одной странице раза в два дольше, чем себе позволял. Старый слуга несколько раз возвращался с подносом с красовавшимся на нем дорогим сервизом, и разливал чай, угощая сахарным печеньем. Чарльз с удовольствием разделил свою скуку с чашечкой чая, но глаза его закрывались, пока он не устроил голову на спинке кресла, свернувшись калачиком, и не прикрыл их на секунду, которой хватило, чтобы провалиться в глубокий сон. Спалось на удивление спокойно, его окутывала приятная нега, но неудобства вскоре проявились, когда поленья в камине стали догорать и в библиотеке почувствовались первые признаки холодка. Чарльз поежился в кресле, во сне обнимая себя за колени и утыкаясь в них носом. В тонкой ночной пижаме изменение температуры ощущалось намного сильнее. В конце библиотеки у самой двери послышались шаги. Видавший виды паркет скрипел под ногами, пока они прошли мимо стеллажей с книгами и оказались возле камина. Звук подбрасываемых в камин дров на мгновенье вывел Чарльза из дремы, он пробормотал что-то непонятное, но снова провалился обратно в сон, когда его укрыли мягким теплым пледом. — М-м… Юноша заворочался в кресле, желая перевернуться на другую сторону, но кресло больше не казалось удачным выбором для сна. Спина болела и конечности затекли, особенно сильно ломило шею, и Чарльзу пришлось в который раз проснуться, чтобы улечься поудобнее, и он почти это сделал, как его взгляд зацепился за что-то… нет, кого-то в кресле напротив. Он тут же проснулся и подпрыгнул в кресле, быстро хлопая глазами, как сова на поднимавшейся заре. В кресле сидел тот самый ночной незнакомец, и он листал книгу, выбранную Чарльзом несколько часов назад для легкого чтения. Тонкие губы мужчины искривились в странной улыбке, пролистав еще несколько страниц, он захлопнул книгу, напоследок проведя по мягкой обложке длинными пальцами. — Дамский роман? Забавный выбор для вас, — хмыкнул незнакомец и поднял на Ксавьера глаза. Теперь они не отливали ядовито-зеленым, а казались обычными серыми, правда, где-то на дне этого прозрачного озера плавился металл. — Забавное время для знакомства, а не роман. Эрик, я полагаю? — немного хриплым после сна голосом произнес Чарльз и протянул ладонь мужчине, и тот, помедлив, пожал ее. На его руках были тонкие кожаные перчатки, потому юноше не удалось как следует прочувствовать процесс рукопожатия, что даже немного расстроило его. — Эрик, да, вы правы. — А я… — А ваше имя я и так давно знаю. Весь город болтает о некоем приезжем из самого Лондона, - усмехнулся незнакомец. Эрик, мысленно поправил себя Чарльз, с интересом наблюдая за графом. – Так могу поинтересоваться, что вы делаете в моем городе помимо лазания по чердакам и переулкам в поисках летучих мышей? — Ловлю вашу черную водолазку, — невозмутимо ответил Ксавьер и сел в кресле, разминая лодыжку под повязкой, потому что она затекла до онемения. Эрик заинтересованно изогнул бровь и спросил. — Как вы догадались? — Очень просто. Водолазка полетела на Ваше поле и переполошила чучел. — В этой округе все поля мои. — Да, но полетела она именно на это поле и именно в это время. Полагаю, она знала, в какое время вы предпочитаете прогуливаться и проверять свой урожай, соответственно, знала, где вас искать, — пожал плечами Чарльз и расслабленно выдохнул, закончив массаж и вытягивая ногу во всю длину, опирая ее на низкий журнальный столик, там, где стоял поднос с чайным сервизом. — Занимательное предположение, но нет, она не знала, — хмыкнул Эрик и закинул ногу на ногу. Это вышло у него настолько изящно, что Чарльз невольно залюбовался. Одна длинная нога в согнутом положении перекрывала другую в общей точке соприкосновения на колене. — Ладно, признаю, что слишком загнул. Все куда проще. Прошлой ночью ты назвал водолазку Августиной в моем присутствии. Не знаю, что это было. Мысли вслух? — Чарльз искренне забавлялся, но на лице Эрика не проявлялось толком ни одной эмоции, это напрягало. И тут он понял, в чем дело. — Ой. — Что «ой»? — без особого интереса поинтересовался граф. — Я обратился к Вам на «ты», не спросив разрешения, — покаялся Чарльз, и в этот раз на лице графа отразилось не мрачное смирение, а скорее удивление. Он фыркнул. — Это уместно. — Что, простите? — Говорю, можешь спокойно обращаться ко мне на «ты» и ни о чем не думать. — О, — смущенно пробормотал Чарльз, перебирая руками уголок пледа. — Хорошо. Между ними повисло неловкое молчание, которое Чарльз побоялся прервать еще одним неуместным высказыванием, но Эрик сделал все за него, вдруг спросив. — Ты так и не ответил, почему оказался в лесу в такое позднее время. — Я ответил. — Помимо догонялок за моей водолазкой, — поправился Эрик, рассматривая Чарльза. Юноша смутился его взгляда и нацепил плед себе на плечи, завернувшись в него, чтобы спрятать легкую пижаму, открывавшую вид на белые участки его тела. — Это тоже случилось по вине водолазки. Сначала она устроила разгром в прачечной, куда я ее сдал, чтобы постирать от пыли… — Августина не любит, когда ее стирают. Она сама ухаживает за собой. — Неважно, — быстро прервался Чарльз. — После прачечной я отнес ее в лес и подумал, что смогу с ней договориться. И вроде как у меня это получилось, но потом она разнесла паб в гостином дворе, и это был верх ее проделок. Она забралась на люстру и напугала бармена до полусмерти! — Врешь. Августа не такая невоспитанная, — Эрик хмыкнул. — Если она и сделала это, у нее определенно были причины. — Почему бы не спросить у нее самой? — возмущенно нахмурился Чарльз. — Ты же ее хозяин. — Ее сейчас нет дома, — оскалился в улыбке граф. Ксавьер вздрогнул, рассматривая опасно поблескивающие в темноте белые зубы. — Где же она? — Охотится. — Что… Чарльз поперхнулся, и так сильно закашлялся, что Эрику пришлось встать и налить из графина воды, подав стакан юноше. — Пей. — С-спасибо… Чарльз охотно влил в себя целый стакан и отдал его обратно графу. Тот поставил его на тумбочку и опустился на корточки рядом с камином, раздувая огонь, который все никак не хотел браться за дрова. Пламя тихо затрещало, угли, еще не успевшие погаснуть, взялись за дело, но Эрик так и не поднялся со своего места, уставившись на огонь. В его глазах танцевали языки пламени, это завораживало, и Чарльз сам не понял, когда стал откровенно пялиться на него. Он качнул головой, прогоняя морок. — А можно узнать, откуда у тебя эта водолазка? Я раньше нигде таких не видел, да и она… черт возьми, она живая! Это поразительно! — не удержался и воскликнул Чарльз, взмахнув руками в воздухе. Эрик лишь усмехнулся. — Они все живые, просто к каждой нужно найти подход. Августина, например, любит, когда ей чешут за воротничком. — Магия какая-то… — Тебе не нравится? — мужчина обернулся и изогнул темную бровь, с усмешкой смотря на Чарльза. Тот волнительно прикусил нижнюю губу и попытался оправдаться, чем только больше повеселил графа. — Нет, нет, что вы! Это так… необычно. Я слышал о ведьмах и магах, но никогда не думал, что это есть на самом деле, сами понимаете, городской житель и все такое, ну… Ах! Что Вы делаете? Эрик подвинулся ближе и сел на полу рядом с креслом Чарльза. Он исподтишка покосился на его больную ногу, замотанную в эластичную повязку, протянул руку и провел кончиками пальцев от колена вниз, о чем-то задумавшись. После, что-то для себя решив и так же думая, он перенес ногу юноши со столика к себе на колени и стал проверять повязку на крепость, то и дело проводя по голени сильными пальцами. — Ты. — Что?.. — выдохнул Чарльз, ошарашенно смотря на мужчину. — Мы же договорились обращаться на «ты». Пальцы у Эрика были длинными, музыкальными, к Чарльзу закралась мысль обязательно спросить хозяина поместья о том, не играет ли он на каких-либо музыкальных инструментах, потому что сам он посмотрел комнаты недостаточно хорошо и не разглядел ни одного рояля. Да и вообще Чарльз сейчас плохо мог о чем-то соображать, пока бледные руки, уже без перчаток, смыкались на его ноге, массируя. Это было настолько приятно, что с каждым движением он задерживал дыхание, приоткрывая губы в беззвучном стоне, и он даже не мог собрать остатки сил, чтобы потребовать свою ногу обратно. Ох, черт, ступни были его самой щекотной и чувствительной частью. — Тихо-тихо-тихо! — быстро проговорил он, стоило Эрику сжать его ступню в своей крепкой ладони. — Больно? — спросил граф, расслабляя хватку и плавно проводя рукой вверх по голени. Он посмотрел на Чарльза и выглядел настолько невинно, что юноше стало неудобно за свои предположения и мысли. — Нет, все хорошо. Просто… М-м… Мне немного неудобно, мы знаем друг друга всего ничего, а ты взялся массировать мои ступни, — нашелся он и облегченно перевел дыхание, когда взгляд Эрика изменился и он аккуратно переместил ногу Чарльза на рядом стоящий пуфик, следом поднимаясь и отходя обратно к своему креслу. — Да, извини, я задумался, — произнес он, скрестив руки на груди, смотря на плотно занавешенные шторы. — Ты упал из-за моей водолазки на моем поле, окруженный моими чучелами. Я хотел бы искупить за это свою вину перед тобой. — Нет же никакой вины, — удивленно произнес Чарльз, и удивился еще больше, когда Эрик резко обернулся к нему и указал на шторы. — Ты закрыл их? — Я… да, я закрыл их. — Зачем? — Они… Я не переношу темноты с детства. Знаешь: тени, скрипы, чернота. А за твоим окном лес, это была почти паника. Оставь все как есть, пожалуйста. Как только я уйду, можешь раздвинуть шторы обратно. Эрик долго и без эмоций смотрел на него, ничего не говоря, а потом просто кивнул и оставил все на своих местах. Он сдвинулся с места, больше не напоминая молчаливую статую, и прошел к ближайшему книжному шкафу, что-то рассматривая в нем. Он перебирал книги, кажется, для того, чтобы чем-то себя занять. Чарльз ютился в своем кресле, завернувшись в плед по самую шею, наблюдая со своего места за странным хозяином поместья. Он уже давно потерял счет времени и не знал, во сколько вернулся граф и сколько они уже здесь топчутся вокруг да около. Разговор все не завязывался. Чарльза настигло жуткое чувство неудобства, он хотел вернуться обратно в свою комнату в гостином дворе. — Эрик. — М-м? — граф и бровью не повел в его сторону, обшаривая шкаф со всех сторон в попытках что-то найти. От Чарльза это не укрылось, но он все равно сказал. — Эрик, я хочу вернуться в гостиницу. Верни мне мою одежду обратно, пожалуйста. Мужчина обернулся к Чарльзу, выглядя при этом выпавшим из колеи, в руке он что-то держал, но шкаф скрывал это и юноше не удалось разглядеть, как бы сильно он ни вытягивал шею. — Ты не можешь вернуться в гостиницу сейчас. Эйбрахам разве не рассказал тебе, что в наш лес ночью никто не суется? А дорога в город лежит как раз через него. — Эйбрахам? — удивился Чарльз, думая о слуге. — Он сказал, что в лесу водятся дикие звери, по этой причине туда никто не ходит после заката. Это правда? — Дикие звери? — в голосе графа послышалось плохо скрываемое веселье, но он переборол его, вновь возвращая себе невозмутимый вид. — Странная интерпретация, но да ладно, пускай будут звери. Чарльз недовольно сдвинул брови, но ничего не сказал. — Я отведу тебя утром, — пообещал граф и наконец показал то, что держал в руках все это время. Это была старинная шахматная доска, немного потрепанная с боков от частого использования, но дороговизна материала прослеживалась даже сейчас. — Играешь? — Конечно, — Чарльз воодушевился, увидев шахматную доску, и расплылся в широкой улыбке. — Я так давно не играл. Эрик поставил на столик перед Чарльзом доску, сел в кресло напротив и раскрыл ее, доставая фигуры и расставляя их по своим местам. Они негласно разделились по цветам. Эрик, как и предполагалось, взял черные. Игра неспешно началась. Вначале они не разговаривали, бросая друг на друга заинтересованные взгляды, если чей-то ход оказывался особенно остроумным. Граф успел отвесить парочку ничего не значащих комментариев об игре Чарльза, о том, что тот, возможно, когда-то состоял в шахматном клубе, уж слишком хорошо тот играл. Судя по улыбке Чарльза, он угадал. Ксавьер же тщательно обдумывал каждый свой шаг и почти не отрывался от доски, пока вопрос Леншерра не зацепил все его внимание. — Что ты думаешь о Макферсоне? — Думаю то же, что и все остальные, вероятно. Шотландский поэт, переводчик, учитель в школе для бедных, сделавший блестящую карьеру, опубликовав «Сочинения Оссиана», которые сам и придумал. Мистификатор, — пожал плечами Чарльз и сделал ход конем, тут же попадая в ловушку, подготовленную Леншерром, и теряя еще одну фигуру. Юноша раздосадованно всплеснул руками и поднял глаза на своего собеседника. — А что? — Ничего. Просто было интересно твое мнение, — улыбнулся Эрик, забирая с доски коня Чарльза и отставляя его в постепенно увеличивающуюся горстку белых фигур. Он довольно хмыкнул. — Неплохо играешь, но этого недостаточно, чтобы выиграть. — Я пока не разогрелся. Это только первая партия. Чарльз принялся играть с большим рвением, концентрируя все свое внимание на происходящей на доске битве. Но этого не хватило, и он проиграл партию, как и три следующие, растягивая их примерно до утра. За время игры они с Эриком успели о многом поговорить: обсудить любимые книги, любимых авторов, политические взгляды. После того, как мужчина предложил наконец закончить игру из-за позднего, точнее слишком раннего времени, Чарльз уже смотрел на него совершенно другими глазами, поражаясь, как раньше мог пропустить в городе такого потрясающе интересного человека. Они не договаривались о следующей встрече, просто приятно проводили время в компании друг друга, узнавая новые вещи. Эрик, оказывается, жил в этом поместье всю свою сознательную жизнь, название города и правда преобразовано из его фамилии, только на более старый манер, родственников у него не было, а родители умерли так давно, что он их и не помнил, хоть и выглядел достаточно молодо. По мнению Чарльза, ему было тридцать два года или где-то рядом. Когда Чарльз с треском проиграл четвертую партию, Эрик, несмотря на его желание отыграться здесь и сейчас, стал складывать фигуры обратно. Чарльз казался усталым и заспанным, темные тени пролегали под глазами независимо от того, сколько он спал в этих сутках, а спал он много. — Может быть, хочешь вернуться в комнату и поспать еще? — поинтересовался Эрик, ему почему-то было больно смотреть на помятого Ксавьера с темными синяками под глазами. Юноша мельком глянул на графа и поднялся со своего кресла, чтобы пересечь комнату и подойти к закрытому шторами окну. Он отодвинул тяжелую ткань, заглядывая в образовавшуюся щель. — Нет, я не хочу больше, спасибо. Не мог бы ты проводить меня до города? Уже светает, — сказал он, смотря в окно. В саду было уже достаточно светло, а верхушки деревьев окрасились в золотистый — предвестник рассвета. — Хорошо. Эйбрахам даст тебе одежду. Мужчина поднялся следом и подошел к шкафу, возвращая шахматы на место. Полка была чуть ли не самой пыльной, и если другими еще пользовались, перечитывая старые книги, то эта была лишена какого-либо внимания, отложенная в сторону в ожидании своего часа. Должно быть, этот час настал. Чарльз, встав вполоборота, аккуратно следил за графом, его интересу не было конца, и когда Эрик двинулся в сторону двери, он окликнул его, не в силах удержать любопытство в узде: — Куда ты уходишь? Эрик обернулся и растерянно посмотрел на него, не ожидая, что его о чем-нибудь спросят. — У меня есть еще кое-какие дела. Что случилось? — Да ничего... Просто… — Чарльз на мгновенье смутился, а затем взял себя в руки, встречаясь с графом взглядом. – Где мы встретимся после того как я… ну… оденусь? — А. Думаю, можно попросить Эйбрахама отвести тебя в гостиную, там и встретимся. — Ты сам не зайдешь? Меня немного пугает твой слуга. Чарльз даже не представлял, какими умоляющими были его глаза, и Эрик сдался под его напором. — Можно и так. Тогда я зайду за тобой через час. С этими словами он покинул библиотеку и бесшумно закрыл за собой дверь. Чарльз в то же время опустил руки и расслабленно выдохнул, позволяя пледу соскользнуть с его плеч. Плечи, к слову, тоже пришлось размять. Он и не думал, что рядом с графом чувствовал себя таким напряженным. Сравнить состояния «с ним» и «без» удалось только после того, как граф вышел из комнаты, и напряжение очень даже ярко ощущалось, когда мышцы затекли аж до боли. Чарльз стиснул зубы и поднял плед, выходя из библиотеки через несколько минут после графа. Поместье было большим, но дорогу от своей комнаты до библиотеки он хорошо запомнил.***
И зачем он только попросил Эрика проводить его до города? Этот вопрос мучил его всю дорогу, пока они шли молча, нога к ноге. Да, именно шли, а не ехали в дорогущем графском экипаже, и это тоже было дурацкой идеей Чарльза. Совершенно глупой идеей. Согласись он на экипаж, они доехали бы до гостиного двора намного быстрее и так же быстро распрощались бы. И не пришлось бы мириться с гнетущим молчанием, постигшим их после ночи бесконечных разговоров. По лесу блуждали черные тени, ели с раскидистыми ветвями постоянно цеплялись за ткань дорогого камзола, который ему принес слуга. Любимый бархатный сюртук Чарльза пришлось перестирать, и Эйбрахам сказал, что принесет его на днях к порогу гостиного двора, все равно прачечная в городе больше не работала, а вещь, находясь во влажном состоянии, испортится и загниет. Пришлось согласиться. Камзол был темно-синего цвета с вышитым золотыми нитками узором, оказался больше на пару размеров и болтался на нем, как пальто на вырост. Вероятно, эта вещь была самого графа, но Чарльз не хотел об этом раздумывать, тяжелое чувство и так не покидало его. Да еще и сам граф своим присутствием ничего не скрашивал, молча раздвигая перед Чарльзом лезущие везде и всюду ветки кустов. — Почему просто нельзя было прочистить эту тропу? Возникает ощущение, что по ней давно не ходили, - бубнил Чарльз, шипя от болезненного укола колючей веткой куда-то под колено. — По ней и не ходили. — Тогда как ты обычно пробираешься в город? — Обходным путем, либо по дороге. — И почему мы идем здесь, если есть нормальная дорога? — разозлился Чарльз и пнул ногой ветку, чуть не падая, зацепившись за нее штаниной. Граф подхватил его под локоть и сломал ветку ногой. — Здесь короче, — повел плечами Эрик, увлекая юношу за собой по прочищенному участку пути. Было что-то такое в том, чтобы идти так по мирно спящему лесу, где не слышалось ни единого постороннего звука кроме шороха листьев под их ногами и тяжелого дыхания Чарльза. Граф дышал на удивление тихо и, казалось бы, не трогался происходящим и совсем не уставал. Серые глаза то смотрели прямо, нацеленные на предстоящий путь, то неприкаянно блуждали, омывая голые ветки деревьев и покрывало из листьев без всякой толики интереса. Чарльз ощущал на своем предплечье сильную хватку чужой руки и мысленно надеялся, что не останется синяка. Граф оказался необычайно сильным для своего телосложения. Эрик, оглядывая местность, заметил то, как Чарльз шикнул и на секунду скривился, когда до него дошло, что причиной неудобств гостя был он сам, то поспешил выпустить его руку из хватки. — Я переборщил. Прости. Чарльз постарался скрыть облегчение, потирая руку и восстанавливая кровообращение. — Все в порядке. Я все еще живой, верно? И это благодаря тебе позавчера ночью, — попытался улыбнуться Ксавьер. Леншерр в ответ посмотрел крайне скептически и никак не прокомментировал. Чарльзу снова пришлось самому завязывать разговор. — Так что, не привык общаться с людьми? — Скажем так, мне не часто выпадает такая честь. — Неудивительно. Ты живешь на отшибе, на краю леса, в который никто не ходит. И не посещаешь город. Жители даже забыли, как ты выглядишь. — Правда? — странно усмехнулся Эрик и покосился на своего гостя. — Значит, они не сильно удивятся, если увидят меня на конце города, провожающего своего новоприобретенного друга? — Думаю, они даже лица твоего не вспомнят, — довольно весело хмыкнул Чарльз. Он прошел вперед и, чтобы пройти, отодвинул ветку чересчур резко. Ветка с оставшимися на ней пожухлыми листьями хлестнула графа по лицу. Юноша изо всех сил давил в себе приступ смеха, ехидничая. — Это ли не есть хорошо, друг мой? Остротой взгляда, каким одарил его Леншерр, можно было глотки вскрывать. Чарльз громче рассмеялся, не боясь графа ни капельки. Дальнейший путь до города прошел достаточно мирно и без голубоглазых жертв. Гостиный двор находился в самом центре города, а граф не горел желанием мешаться с толпой, и им пришлось остановиться на опушке леса возле самых крайних домов, и на ней же попрощаться. Чарльз, ничего не страшась, вышел на середину поляны, расправляя руки и вдыхая полной грудью свежий утренний воздух. В лесу сильно пахло сыростью и прелыми листьями, и это разительно отличалось от того, что он чувствовал сейчас. Граф двинулся в сторону Чарльза несмело, солнечные лучи освещали уже середину стволов деревьев, а в самом низу, у земли, стояли ранние сумерки. Юноша покружился вокруг своей оси, рассматривая поздние осенние цветы, рассыпанные тут и там по желтоватой траве. Они были удивительными. Он наклонился и сорвал один цветок, и хотел было вдохнуть его запах, но рука Эрика остановила его. — Что ты делаешь? — Чарльз удивился, когда Эрик перехватил его руку и забрал из пальцев цветок. — Что это, Эрик? — Колхикум, — кратко ответил мужчина, кончиками пальцев в кожаных перчатках дотрагиваясь до нежно-фиолетовых лепестков. Юноша смотрел с непониманием, и граф вздохнул, объясняя. — Его еще называют Безвременник. Он полностью ядовитый, а ты собрался его понюхать. — Получается, что ты снова меня спас? — улыбнулся Ксавьер, разглядывая цветок из чужих рук. — Скорее предупредил. Никогда не трогай эти цветы, Чарльз, — строго наказал Леншерр, но Чарльз продолжал безмятежно улыбаться. — Он красивый. Идеально подходит для этих краев. — Для моих владений. — Точно, — рассмеялся юноша и по-дружески потрепал графа по плечу. Близкие контакты с людьми дурно влияли на Эрика, и он непроизвольно сжал плечи, убирая цветок подальше от любопытного Чарльза. — Колхикум считается лекарственным средством, но в нем ядовито абсолютно все, Чарльз. Поэтому он требует особенно осторожного обращения. Для взрослого человека шесть граммов его семян содержат летальную дозу… — Но ты можешь его трогать, а я нет. — Я в перчатках, — закатил глаза Эрик и положил цветок в свой карман. Он снял перчатки и надел их на руки Чарльза, игнорируя все его протесты. — Чтобы в лицо не лез. Как вернешься в комнату — вымой руки с мылом. — Я понял, мамочка, — хмыкнул юноша и потянул графа за руку в сторону первых домов. – Ну же, проводи меня еще чуть-чуть. — Чарльз, мы же договорились, что я не пойду с тобой в город, — упирался Эрик, послушно следуя за ним. — Тут совсем недалеко. Они потеряли счет времени, либо солнце вставало слишком быстро, озаряя своими лучами деревья от макушки по всему стволу и до выступающих из земли корней. Поляна загорелась ярко-рыжим, и стайки колхикумов на ней засветились на солнце, потрясая нежными лепестками на холодном осеннем ветру. Эрик выскользнул из ладони Чарльза и за пару широких шагов переместился в тень, отстраняясь подальше в лес, укрывшись под ветвями ели, покрытыми густыми иголками. Чарльз не успел ничего сделать и только обернулся, щурясь от солнца и делая ладонью козырек, высматривая в лесной глубине, — казавшейся совсем черной на фоне залитой солнцем поляны, — своего нового друга. — Эрик?.. — Иди домой, Чарльз. Счастливого Самхэйна. Почти беззвучное шуршание листьев и больше ничего. Юноша прерывисто вздохнул, но не решился приблизиться к кромке леса. Граф не хотел, чтобы он шел за ним, не для этого тратил свое время и выводил его к городу. Морок стал понемногу спадать, забирая с собой все напряжение. Чарльз заигрался настолько, что позабыл, зачем до этого собирался искать графа. Да и имело ли это смысл сейчас? Он развернулся и направился в сторону города. В конце концов, он оставил ему свои перчатки, может быть, придет их забрать? Глупость какая… Нырнув с головой в свои мысли, Ксавьер и не заметил, как дверь в одном из домов на окраине хлопнула, а следивший за ними человек исчез внутри.