Восемь плюс четыре. До весны.

О том, что Алёна попросила встретиться лично, Пелагея ничего не сказала Диме, решив, что, возможно, ему об этом и не стоит знать, если это не касается чего-то серьёзного. Она догадывалась, что речь пойдёт о Полине, но в каком ключе, даже не предполагала, не загадывая заранее и решаясь для начала дождаться этого разговора. Встречу с Ваней ей тоже пришлось перенести на пятницу, потому что в другое время он не мог, а она, в свою очередь, не могла сегодня, так как завтра Алёна уже улетает. Весь вчерашний вечер она пыталась узнать у Димы подробности их прогулки, но тот, на удивление, вообще не очень хотел об этом разговаривать, всячески переводя тему, словно случилось что-то такое, о чем ей лучше не знать. На самом деле он не хотел об этом говорить, потому что говорить, в общем-то, было и не о чем: весь день Полина провела в основном с ним, практически не обращая внимания на маму, что всеми способами пыталась наладить с ней контакт, а о том, что было в лифте и в коридоре, он, разумеется, ничего не знал, и потому сделал вывод, что ничего хорошего из этой встречи не получилось. Сама Поля весь оставшийся вечер провела вместе с Тасей, собирая конструктор и уже не вспоминая о маме. По крайне мере, она ничего о ней не говорила, а, стало быть, и не думала о прошедшем дне. Холл отеля встретил Пелагею высокими потолками и ярким освещением, от которого глазам тут же стало неприятно. Сообщив девушке на ресепшене, в какой ей номер, она тут же получила подробную инструкцию по тому, на какой этаж нужно подняться и куда повернуть. Видимо, Алёна предупредила заранее о том, что ждёт её, раз никаких вопросов не возникло. Видимо, всё гораздо серьёзнее, чем ей казалось. Встреча в отеле была назначена из-за плохого самочувствия вышеупомянутой девушки, на что Поля и предложила приехать к ней, чтобы она лишний раз не выходила из номера. Мысль о том, что всё это как-то подозрительно, не посетила её ни вчера, ни сегодня, потому что было бы как минимум странно со стороны Алёны устранять единственную потенциальную мать для своей дочери и невесту своего бывшего жениха. - Привет, проходи, - поздоровалась девушка, открыв дверь почти сразу после того, как она постучала. - Привет, - отозвалась она, заметно смутившись и переступив порог номера, попутно осматриваясь вокруг. - Можешь не разуваться, я всё равно завтра утром выселяюсь, - проговорила та, дожидаясь, пока она снимет шубу и пройдёт в гостиную, - Будешь чай или кофе? Или можно чего-нибудь покрепче... - Нет, спасибо, я за рулём, - ответила блондинка, проходя вглубь номера. - А я выпью, - неожиданно заявила Алёна, доставая из мини-бара бутылку виски и бутылку колы. - А тебе разве можно? Я думала, что во время химиотерапии нельзя, - уточнила она, приземлившись на диван и чувствуя, как здесь прохладно. - Когда тебе остаётся жить меньше шести месяцев, а врачи лишь обречённо разводят руками, – можно всё, - горько усмехнулась та, на глаз рассчитывая пропорции и довольно быстро смешивая всё это в один стакан, - Собственно, поэтому я тебя и позвала... - Что, всё так плохо? И ничего нельзя сделать? - испуганно глядя на неё, спросила Поля. - Почему? Можно! - удивленно отозвалась девушка, не теряя своего чувства юмора, - Можно составить завещание, навестить дочь, увидеться со всеми, кого ты давно не видела... Дел масса, главное, всё успеть. - Ну, как же так? - только и смогла сказать она, понимая, что это наивысшая степень отчаянья. - Ты только не делай такое лицо, ладно? Меня не надо жалеть, я этого не люблю. Я тебя позвала, чтобы сказать, что когда я умру... - неуверенно начала Алёна, в следующую секунду исправившись, - Нет, не так... когда меня не станет... Так вот, когда меня не станет, я хочу, чтобы ты удочерила Полину. Я понимаю, что это звучит жутко; что ты, возможно, не согласишься, но если вдруг вы с Димой поженитесь... - Подожди, Алён, ну, неужели правда всё так безнадежно? - Не перебивай, пожалуйста, мне очень сложно всё это сейчас говорить, - крепко сжимая в руке стакан с виски, продолжила она, невольно вздрагивая, - Я прилетела попрощаться с ней, с вами... попрощаться и посмотреть, как вы тут живёте; как спустя столько лет у вас получилось снова быть вместе; и как во всё это вписались ваши дети от совершенно разных людей. И я вижу, что у вас всё отлично, правда... Вы настоящая семья, и я счастлива, что моя дочь живёт в такой семье. Я счастлива, что рядом с ними именно ты. Я не знаю, откуда в тебе столько добра, света и любви ко всему живому, что есть на этой планете, но я точно знаю, что благодаря тебе Поля не почувствует моего отсутствия и вырастет нормальной, счастливой девочкой. Я не хочу, чтобы у неё внутри была пустота, дырка размером с ледяную глыбу... не хочу, чтобы она страдала от нехватки материнской любви и тепла. Тебе не обязательно это делать, не обязательно становиться мамой для чужого ребёнка и брать на себя ответственность за неё, но если ты сможешь, я буду бесконечно благодарна. - Дима знает? - шмыгнув носом, спросила Пелагея, молча выслушав её монолог до конца. - О том, что мне осталось пару месяцев? - уточнила девушка, получив утвердительный кивок, - Нет... Поэтому я прошу тебя ничего не говорить ему об этом разговоре... - Я не смогу держать всё это в себе, понимаешь? Помнится, в прошлый раз он попросил меня исчезнуть из его жизни, когда я точно так же ничего ему не сказала, - выпалила она, не зная, как не сказать человеку о том, что мать его ребёнка скоро умрёт. - Понимаю, - кивнула та, наполовину опустошив стакан у себя в руке, - Но ты же знаешь, что с ним будет, если я скажу... - А что будет со мной, если ты не скажешь? - настаивала блондинка, не желая скрывать это от Димы, - Алён, мне тебя ужасно жалко, даже несмотря на то, что ты этого не любишь, но он тоже имеет право знать! - Хочешь рассказать? Расскажи!- развела руками Алёна, - Я ему ничего говорить не буду, просто потому что не хочу, чтобы оставшиеся несколько месяцев он ходил никакой и жил в ожидании звонка от моих родителей. Это не жизнь, Поль, и это совсем не тот подарок, который я хотела бы сделать ему на день рождения. Поэтому я позвала тебя: да, тебе тоже жалко, но я не мать твоего ребёнка; ты не знала меня так близко, чтобы убиваться из-за моей смерти; ты переживёшь это гораздо быстрее и легче, чем он. - Мне сейчас показалось, или ты сделала из меня бесчувственную тварь? - Причём тут это? Ты что, всегда рыдаешь, когда узнаёшь о смерти чужого человека? - Если я знала этого человека и хоть как-то с ним общалась, то мне тоже очень тяжело смириться с мыслью, что его больше нет, - отозвалась Поля, не понимая, что в этом такого. - Блин, Пелагея, ты реально святая! Где твой нимб и крылья? - усмехнулась она, удивленно глядя на неё. - В машине оставила, чтоб с собой не тащить, - недовольно цокнула та, закатив глаза, - Ладно, допустим, я ничего ему не скажу и проживу с этим чувством вины всю оставшуюся жизнь... Тебе самой разве не хочется всё ему рассказать и попрощаться? Ну, это же как-то даже неправильно с твоей стороны! - Ну, я же от него не болезнь скрываю! Он прекрасно знает, что я болею и в конечном итоге могу умереть. Я просто не говорю, что этот итог случится так скоро. - Но это уже точно? Врачи совсем ничего не могут сделать? Сейчас столько всякого современного оборудования, столько лекарств. - К сожалению, от этой болезни не придумали ещё лекарства, которое действовало бы наверняка. Здесь по-прежнему кому как повезёт, и мне не повезло. Знаешь, если верить, что там есть что-то ещё, кроме пустоты и космоса, то сидеть на облачке и наблюдать за всем этим сверху – не самая плохая перспектива, согласись? Зато я всегда смогу быть рядом с Полей, и вообще, если относиться к этому не как к смерти, а как к возможности освободиться и перейти на новый уровень – жить становится гораздо легче. - Алён, ну, почему жизнь так несправедлива? - всхлипнула Пелагея, не сумев сдержать слёз, - Ну, почему люди, у которых ещё, казалось бы, впереди столько всего, так просто умирают? - Если бы я знала, то обязательно ответила бы на этот вопрос, - хмыкнула девушка, опустошая стакан до конца и отставляя его в сторону, - Главное, не зацикливаться на этом и жить дальше. - И что мы скажем Поле, когда она вырастет? - неожиданно спросила она, почему-то задумавшись об этом именно сейчас. - Она сама всё поймёт, - ответила та, рассматривая проезжающие за окном машины и не поворачиваясь к ней лицом, чтобы не показывать, как ей больно каждый раз возвращаться к мысли о дочери, - Наверное...