Восемь плюс четыре. До весны.

Эта новогодняя ночь была поистине особенной для всех обитателей дома (как минимум на ближайшие несколько дней). В доме царила настоящая атмосфера праздника, тепла и уюта, отчего создавалось ощущение, что это далеко не первый их совместный Новый год. Едва пробил двенадцатый курант, как девочки тут же опустошили бокалы с детским шампанским, сразу ринувшись к ёлке, где уже два часа лежали запакованные подарки, которые, по легенде, разумеется, принёс Дед Мороз. В эту легенду всем сердцем и душою верила Полина, которая специально писала ему письмо и точно знала, чего хочет. Что касается Таси, то она в Деда Мороза последние года два не верила, прекрасно зная, что подарки покупают родители, а потом находят подходящий момент, кладут под ёлку и наигранно удивляются вместе с ней, делая вид, что не имеют к этому волшебству никакого отношения. На Новый год она ничего особенного не просила, просто озвучив родителям название нужного набора Лего, на который они с Полиной конкретно подсели в последнее время, и новые коньки, в которых не было острой необходимости, но у Таси они вызывали неподдельный восторг, а Ване с Полей это не составляло никакого труда. Главным пунктом в её списке желаний, конечно, был телефон последней модели, поступившей в продажу относительно недавно. Однако у неё с родителями была договорённость, что телефон они дарят ей на грядущий день рождения, до которого оставалось всего три недели, отчего Тася ещё сильнее ждала этот день. В последнее время каждый праздник становился настоящей дилеммой для её родителей, потому что крайне сложно придумать, что подарить ребёнку, у которого и так всё есть. Возможно, в этом была их вина, а Светлана Геннадьевна в любом другом случае непременно прочитала бы им лекцию о том, что они сильно балуют дочь, но Тася имела удивительную способность - всегда оправдывать их ожидания, о чём свидетельствовала отличная учёба и успехи в фигурном катании, отчего у них не возникало повода или причины лишать её таких дорогих подарков, без которых, по правде говоря, было сложно жить в современном мире. Несмотря на то, что сама она давно раскрыла секрет появления подарков под ёлкой, рушить эту легенду не стала и с лёгкостью подыграла, вместе с Полиной обрадовавшись тому, что Дед Мороз исполнил её желание и принёс тот самый набор, который она хотела. После распаковки подарков возвращаться за стол они уже не планировали, так и оставшись сидеть в гостиной под ёлкой, разбирая свои подарки. На кухне Дима с Полей остались сидеть вдвоём: открыв вторую бутылку шампанского уже под бой курантов, они явно не собирались так рано ложиться спать, хоть и не имели никаких планов после двенадцати. В этот Новый год Пелагее, на удивление, не хотелось никакого веселья в виде громкой музыки, танцев до утра и всего того, что было в их с Ваней жизни на протяжении почти всего брака. Никаких друзей, никакого ресторана, никого лишнего. Только Дима и девочки. Только те, с кем она хотела бы провести не просто этот год, а всю оставшуюся жизнь. Сами они дарить друг другу подарки не спешили, не считая это столь важным моментом, каким он являлся для детей. Телевизор на кухне работал фоном, как музыкальное сопровождение в виде их многочисленных коллег, большинство которых Дима не видел так давно, что периодически не узнавал. - Поля заснула на диване, - констатировала Тася, вернувшись на кухню, когда времени было уже около двух часов ночи. - Надо перенести её, - тут же поднявшись с места, сказал Дима и направился в сторону гостиной, где на диване перед телевизором последние пятнадцать минут мирно сопела Полина, не обращая внимания на посторонний шум. Её организм не выдержал такой нагрузки и быстро сдался, учитывая то, каким насыщенным получился последний день. - А ты ещё не устала? Спать не хочешь? - заботливо поправляя её растрепавшуюся за последние несколько часов причёску, уточнила блондинка. - Не-а, - мотнула головой Тася, для которой этот день был не менее насыщенным, однако спать ей пока не хотелось. Покоя не давали те самые коньки, обнаруженные ею под ёлкой, что Ваня передал Поле ещё вчера днём, а та, разумеется, положила их к остальным подаркам, как они и договаривались. - Я пойду ещё поиграю, - проговорила она, спешно ретировавшись с кухни, несмотря на то, что конструктор они с Полей успели убрать обратно в коробку прежде, чем она заснула, решив, что собирать его начнут завтра утром. Возвращаясь на кухню через гостиную, Дима явно не придал значения Тасе с огромной коробкой в руках, которую она переносила из под ёлки на диван, отказавшись от его предложения помочь и заверив, что справится сама. Аккуратно надев коньки и спешно зашнуровав их, она всего лишь хотела попробовать встать, успев отвыкнуть от этих ощущений. К тому же, на лезвии коньков была насадка, с помощью которой стоять на них было гораздо проще. Осторожно поднявшись на ноги и придерживаясь одной рукой за спинку дивана, Тася прекрасно помнила о том, что сказал врач на последнем занятии лечебной физкультурой, с которым они попрощались до середины января, так как на каникулах никаких процедур и занятий не будет. Он сказал не напрягать связки сверх меры и ограничиться только тем комплексом упражнений, который она уже успела пройти и наверняка выучить наизусть. Но желание доказать, что она и так уже вполне готова к тому, чтобы выйти на лёд, было сильнее, и именно оно движело ею в тот момент, когда Тася уверенно сделала шаг больной ногой, от которого ничего не произошло. Второй дался ей уже сложнее, потому что в ту секунду она решила больше не держаться за спинку дивана и, сделав шаг второй ногой, тем самым на долю секунды переместив вес тела на больную ногу, которая к таким нагрузкам ещё не была готова, Тася с грохотом рухнула на пол, мгновенно почувствовав острую боль, пронзившую ногу насквозь. Разумеется, не среагировать на шум Дима с Полей не могли, отчего он выглянул из кухни, дабы посмотреть, что упало, а затем тут же ринулся к ней. - Ты с ума сошла? - ахнула Пелагея, и это было последнее, что услышала Тася, у которой от шока в одночасье пропали все слова и эмоции. Она не плакала и вообще никоим образом не давала понять, что ей больно, потому что ей было не столько больно, сколько страшно. Тот самый страх, охвативший её в момент падения на лёд, вернулся и нашёл её даже здесь. Там, где, казалось бы, найти невозможно. Она просто-напросто не ожидала, что от такого обычного и почти незначительного шага может стать так больно; что от него вообще можно упасть. Осознание случившегося пришло только спустя минут двадцать: она не помнила, как с неё сняли эти «дурацкие коньки», (по мнению всё той же Пелагеи); не помнила, как мама в очередной раз упомянула папу, что и подарил ей эти коньки, решив не дожидаться окончания реабилитации после травмы; и вообще ничего не помнила, кроме того, что ужасно испугалась. - Тась, ну зачем? - вновь поинтересовалась Поля, крепко прижимая дочь к себе, - Ну, я же с тобой скоро поседею... - Я не хотела, - тихо прохрипела девочка, наконец ответив, - Я думала, что ничего не случится, если я сделаю несколько шагов! Вернувшись с кухни и вручив Пелагее стакан воды, Дима явно не планировал начинать год таким образом. - Поль, ну, ты-то успокойся, - сказал он, заметив, что её трясёт, - Можем съездить утром в больницу, чтоб тебе спокойнее было. - Не надо в больницу, - возразила Тася, замотав головой, - Мне не больно... - Вот видишь, - развёл руками мужчина, оставаясь единственным, кто сохранял спокойствие в этом доме, не считая Полины, что видела уже пятый сон, - Я чайник поставил, щас ромашку тебе заварю, слышишь? - Слышу, - шмыгнула носом она, вроде бы даже успокаиваясь. Да-а, эта новогодняя ночь была поистине особенной для всех обитателей дома.