Восемь плюс четыре. До весны.

Дорога до города прошла в тишине, а Полин вид отбил у девочек всякое желание разговаривать и вообще издавать какие-либо звуки. Единственное, что Дима спросил у дочери перед тем, как они уехали, так это то, с кем она хочет быть: остаться здесь с папой или уехать в город с Пелагеей, и её выбор, разумеется, никого не удивил. Папу она, безусловно, очень любила, но расстаться с Полей до ужаса боялась, а после того, что было в августе это превратилось у неё в самую настоящую фобию. Почти каждый раз, когда та куда-то уезжала, Полина до истерики не хотела её отпускать, по-настоящему опасаясь, что она больше не вернётся. В данной ситуации Дима понимал, что правильней будет отпустить дочь, так как сам он был не очень настроен на то, чтобы выслушивать её истерику, успокаивать, а потом развлекать весь оставшийся вечер, и потому решил, что с Тасей Полине сейчас будет гораздо лучше. Сама Поля вряд ли планировала посвятить остаток вечера играм с детьми или просмотру мультиков, потому что весь её вид говорил сам за себя, а он, в свою очередь, даже предпринял попытку не пускать её за руль в таком состоянии, но попытка, к сожалению, успехом не увенчалась. Поехать вместе с ними в город Диме ничего не стоило, однако смысла в этом он просто не наблюдал, полагая, что в данный момент они и там своими разговорами не придут ни к чему хорошему, а Поле надо просто-напросто успокоиться и перестать заводиться на ровном месте. К тому же, он хотел дать ей поиграть в «сильную независимую», не первый раз замечая, как она прям-таки «выпрашивает» у него возможность это сделать. Ей как будто бы подсознательно хотелось вернуться в то время, когда бывший муж ещё не был бывшим, но уже и не был рядом с ней. На самом деле после того разговора в отеле на следующий день после Диминого дня рождения они ещё раз возвращались к теме совместного времяпрепровождения и говорили о том, что в идеале хотели бы провести вместе Рождество, оставив девочек с Полиной мамой, что к тому времени уже должна была вернуться в Москву с подругой, с которой встречала Новый год в какой-то тёплой стране. Но эта идея очень быстро вновь ушла на второй план, как и эта тема, что в большей степени, кажется, волновала именно Диму. Поля не ощущала, что ей его мало, как это происходило с ним. В этом плане она была слишком самодостаточна и, наоборот, в последнее время стала ценить минуты, проведённые в одиночестве. Рядом с ней постоянно кто-то был: дети, Дима, незнакомые люди на съёмках, бывший муж, тренер на пилатесе или же друзья, что случалось гораздо реже, но тем не менее случалось. Она редко оставалась одна последний месяц, и потому нисколько не жаловалась на нехватку Димы в своей жизни, а у него изначально было другое представление об отношениях и о том, какими они должны быть. Ему хотелось проводить с ней каждую свободную секунду и какой-нибудь дикой романтики в виде рассветов, закатов и распития шампанского под луной. Ему хотелось, чтобы весь мир вокруг, и они одни, только вдвоём. И здесь случилось небольшая несостыковка в желаниях и целях, отчего обоим становилось как-то грустно. Добравшись до дома, Пелагея сразу сказала девочкам, что неважно себя чувствует, и попросила сильно не шуметь и по возможности не доставать её ближайшие пару часов. Наплевав на все обещания, которые они давали друг другу с Димой, она заказала доставку из ресторана, понимая, что детей нужно чем-то кормить, а желания идти в магазин за продуктами и вообще готовить не было от слова «совсем». Вечер получался каким-то ленивым и унылым, а ближе к ночи, когда дети благополучно заснули, она даже позволила себе открыть бутылку вина, чтобы хоть немного расслабиться и отойти от их разговора, а в частности от итога их разговора. Правда, как выяснилось позже, заснули далеко не все, потому что некоторые просто сделали вид, что спят, чтобы потом наглым образом заполучить Полино внимание. Казалось, что у каждого здесь были свои ухищрения, с помощью которых они всячески пытались добиться этих драгоценных минут с ней наедине. В этот раз острую нехватку её любви почувствовала Полина и, дождавшись, пока в комнате погаснет ночник, а Тася окончательно заснёт, направилась в сторону спальни, где ещё горел свет ламп на прикроватных тумбочках. Просунув голову в дверной проём, она с надеждой посмотрела на Пелагею, что читала книгу и не сразу обратила на неё внимание, а когда обратила, то не особо обрадовалась её визиту. - Поль, ну, вот зачем я каждый раз устраиваю этот театр одного актёра с песнями, сказками и танцами, если ты всё равно не спишь? - недовольно поинтересовалась она, сама от себя не ожидая такой резкости в её сторону. Молча убрав голову и отступив назад, Полина тут же закрыла за собой дверь, а та, наконец, поняла, что была не права, в ту же секунду направившись за ней. - Ну, прости, - тихо сказала блондинка, успев подхватить её на руки до того, как малышка скрылась за дверью детской, - Я не хотела тебя обижать... Просто я думала, что ты давно спишь. - Ты злишься из-за папы? - неожиданно спросила та, обнимая её одной рукой за шею, чтобы держаться. - Почему из-за папы? - уточнила она, возвращаясь в спальню вместе с ней на руках и закрывая за ними дверь. - Из-за того, что вы поругались, - пояснила Полина, оказавшись на кровати и заняв соседнюю подушку от той, на которой лежала она до её появления здесь, - Так Тася сказала! - Ну, может быть, она и права, - кивнула девушка, неохотно согласившись. - А папа тебе не звонил? - спросила она, удобнее устраиваясь на своей подушке и залезая под одеяло, словно уже и не собиралась никуда уходить. - Нет, - пожала плечами та, сделав это как-то совсем равнодушно, несмотря на то, что специально проверяла телефон каждые полчаса на наличие пропущенных звонков или сообщений. - Так позвони ему сама, - развела руками девочка, совершенно не наблюдая в этом проблемы. - Не могу, - отложив телефон обратно на тумбочку, отозвалась она. - Почему? - Потому что уже поздно... - Только поэтому? - недоверчиво покосившись на неё, уточнила Поля. - Нет, не только, - сдалась Пелагея, обессилено опустившись на подушку рядом с ней, - Первый шаг должен делать тот, кто виноват... - А кто виноват? - А никто не виноват, просто у нас всё как обычно через одно место, - фыркнула она, совсем забыв, с кем разговаривает. - Папа тебя всё равно любит, - вдруг выдала малышка, решив, что ей будет важно услышать эту информацию, - А ты? - Что? - не сразу поняв, о чём она, переспросила блондинка. - Ты его тоже любишь? - выжидающе посмотрев на неё, спросила она, а затем прикрыла глаза. - Да, наверное, - отрешённо глядя в потолок, хмыкнула та, - Наверное, это тоже любовь, только какая-то странная, с какими-то другими правилами. Если такое, конечно, вообще случается спустя столько лет. Мы сделали такой огромный круг длиною в десять лет, и за эти десять лет произошло всё, что только можно. И я не знаю, нужно ли нам теперь держаться друг за друга обеими руками, чтобы не ждать ещё десять лет. И нужно ли вообще всё это кому-нибудь... Заметив, что Полина подозрительно притихла, она повернула голову в её сторону и обнаружила, что та благополучно заснула в считанные минуты, наверное, не дослушав её монолог до конца. Щёлкнув выключателем лампы и взяв в руки телефон, Поля мгновенно открыла диалог с Димой и вопреки всем своим внутренним несостыковкам спешно напечатала незамысловатое: «Спокойной ночи❤️», затем стёрла сердечко, посчитав, что оно будет лишним, а поколебавшись ещё с секунду, и вовсе стёрла весь текст, тут же покинув диалог и вновь заблокировав телефон. Нервно теребя его в руках и ведя внутреннюю борьбу с собой, она шумно вздохнула, а затем снова разблокировала гаджет, на сей раз открывая диалог с Гагариной, которая, несмотря на столь поздний час, была онлайн. И уже через мгновение сообщение с текстом: «Можно привезти к тебе девочек на пару дней?» было отправлено адресату.