Наедине с бездной

– Почему ты просто не скажешь ему, – Сиера оборачивает бинты вокруг худого изрезанного запястья несколько раз, потом разрывает кончик ленты надвое и затягивает узел. – Скажи ему. Он поймёт. Голос у неё тихий и задушенный, будто горло забито ватой. В носу стоит резкий запах крови и марли, а перекись водорода не пахнет ничем, и это хорошо, потому что она гораздо меньше остального врезается в память. Блики свечей отражаются в стёклах отложенных на стол очков, танцуют в них, и кажется, вот-вот вспыхнут ярче, и огонёк перерастёт в безудержный страшный пламень. Нечистый дух неопределённо поводит плечами. Он проклят, и его проклятие – вечная жизнь и депрессивное расстройство. Это можно называть как угодно, но по сути, он всё время живёт рядом с бездной, в которой кроме отчаяния ничего нет. Порой он сползает туда всего на пару дней, Белиар и заметить-то ничего не успевает. Может держаться на краю годами, так ни разу и не сорвавшись. Но иногда после полугодовой депрессии он выбирается только на две недели, чтобы снова соскользнуть в свою личную пропасть на несколько месяцев. Даже самое страшное отчаяние всегда проходит рано или поздно, но каждый раз, когда оно подступает сзади, кладёт холодные пальцы тебе на затылок, ты в это верить перестаёшь. Нечистый опускает рукав поверх забинтованного запястья и застёгивает пуговицу, рассеянным взглядом упираясь в дверь. – Не хочу праздник портить и всё такое. Я и так, скажем, не подарок... Перед тем, как уйти, Сиера обнимает его и тыкается носом в воротник. Канун дня всех святых – это один из главных праздников в Преисподней, его ждут с нетерпением и отмечают с размахом. Коридоры увешаны гирляндами из осенних листьев, с потолка свисают трогательные привидения из белой тюли, бумажные летучие мыши, – хотя в некоторых коридорах водятся и настоящие, – дурацкие рожи из тыкв под дверьми кабинетов. Демоны научились этому у людей или, может, совсем наоборот – это мало кого заботит. Самое главное начинается часов в восемь. В главном здание дворца, на предпоследнем этаже, прямо под чердаком роскошный банкет, во время которого кто-нибудь обязательно будет зажиматься под столом, бал в полутёмном изумрудном зале, салют, который со шпиля северной башни видно лучше всего. Бесы дарят друг другу еду, редкие штуки вроде полудрагоценных камней, колец и антикварных портсигаров. Во всех коридорах стоит запах имбирного печенья и яблочных пирогов. Иуда вертится перед зеркалом в вампиром плаще, паясничает. Наставник сказал, что надевать его вовсе необязательно, это эпатажно и по-дурацки. Искариот, собственно, надел его именно поэтому. – Пошли уже, а то опоздаем, – Белиар смотрит на часы и закатывает глаза. С тем, что его не послушают, он смирился, хотя к сведению принял и уже начал подумывать о мести. – Если и опоздаем, то только потому что кто-то полтора часа искал свои рубиновые запонки, – невозмутимо отзывается Искариот и первым ловко выскальзывает в коридор, попутно уворачиваясь от подзатыльника. – А мой парень не простой, он сидит уж год шестой~ – не смущаясь, поёт Нечистый на весь коридор, и эхо гранитных сводов подхватывает бесючую мелодию. – Если ты не прекратишь... – вздыхает Четвёртый повелитель, но его старательно спокойный тон перекрывают слова следующего куплета. – У него пуля в пушке, ты у него на мушке~ – Я засуну тебе пушку, сам знаешь, куда... – многообещающим шёпотом сообщает Бел, наклоняясь к самому уху своего подопечного. Тот складывает пальцы пистолетом, притворяется, что стреляет. Главный зал сегодня, кажется, даже наряднее, чем во все предыдущие годы. И мрачные тучи за окном, которые почти скребут своим тяжёлым пушистым брюхом по шпилям башен, как будто уютнее, чем обычно. Пахнет выпечкой, и с накрытых столов можно незаметно таскать печенья в глазури и бокалы с шампанским или травяной чай, если кому-то он больше нравится. Увидеть Лилит в чёрном бархатном платье, Халпаса где-то за пределами своего кабинета, расслабленного и даже слегка улыбающегося, послушать его игру на скрипке, побыть всем вместе. Демоны очень ценят это, потому что когда следующий такой праздник наступит через год, список гостей уже не будет прежним: кто-то из присутствующих сегодня не сможет прийти уже больше никогда. Сейчас они об этом не думают. Искариот не находит в толпе Антихриста; Князь где-то в другом конце зала, и она с ним, хотя глазами его и ищет. Но, может, так даже к лучшему. Иуда вздыхает и с тихим скрипом отодвигает свой стул на исходе второго часа. – Я скоро вернусь, но если вы не успеете соскучиться, устрою сцену ревности и шампанским вас оболью, – вдохновенно обещает наставнику на ухо и тихо выскальзывает из зала. Он не вернётся. Он с самого начала возвращаться не собирался. Нечистый хоть и кажется совершенно непробиваемым, как будто его не проймёшь ничем, но и он не может притворяться вечно. Закрывая дверь в свою комнату, Искариот кидает взгляд на наручные часы и невесело усмехается, потому что он и выдержал-то на деле совсем немного. Но внутри словно распахнули форточку, всё в груди выстудили до зимней инеевой корки, от которой немеют губы, и совсем не остаётся сил, чтобы ещё хоть как-нибудь улыбаться. Белиар пользуется вниманием, как чёрт, он уже самую малость пьян и вообще, может, даже не заметит. Потом придумается какая-нибудь нелепая отговорка, шутка, забудется всё. Мысли, словно каменные глыбы, валятся друг на друга, давят, мешают думать, как правильно лечь, чтобы не помешаться от боли и не захлебнуться в ней. Звуки праздника доносятся даже сюда, хотя этот коридор далёк от большого зала. Неожиданно они становятся громче на пару мгновений, и это потому что открылась дверь. – Ты думал, я не пойму, что с тобой происходит? – Белиар говорит так, как будто у него щиплет в горле, смотрит так, будто у него забрали что-то особенно дорогое. И весь он какой-то такой, не такой, как нужно. Иуда подаётся к нему, – больше даже инстинктивно, отчего смешно – чтобы что-то объяснить, но его неожиданно душат слезы. В часы абсолютного одиночества, когда ты запираешься в комнате четыре на два, чтобы никто не видел, как душат стены, как в висок дулом пистолета тыкается тишина, ты больше всего хочешь – чтобы кто-то к тебе пришёл.