Легенда о капитане

Желающих послушать новую байку набилась полная таверна. – Вы не поверите… – Тора Айда умолк, чтобы промочить горло глотком рома и, затянувшись огрызком сигары, обвёл слушателей пытливым взглядом, – но эта история – история Теппея по прозвищу Железное Сердце и капитана Ханамии – началась именно здесь. Вот в этой самой таверне. – И, конечно, за этим самым столом, да? – желчно уточнили откуда-то из задних рядов. – Всё ты врёшь, Тора. Какого беса капитану Макото делать в твоей вонючей дыре? – Эй, захлопнись, шлюхин сын! – тут же раздалось от двери, и большинство собравшихся с одобрением загудело. – Не хочешь – не слушай, но другим не мешай! – Вынужден признать, господа, – Тора покачал головой, и дружный ропот сразу утих, – что вопрос этого уважаемого джентльмена вполне обоснован. А ответ на него прост – капитана Ханамию сюда привели слухи. Опять повисла пауза, за время которой Тора успел сделать пару затяжек и плеснуть в свою кружку новую порцию рома. Аудитория ждала, затаив дыхание. – В тот год Железное Сердце всё ещё служил императрице, служил верой и правдой, – в гулкой тишине продолжил Тора, задумчиво глядя на тлеющий кончик своей сигары. – А эскапады капитана Макото были удачливы настолько, что пошли разговоры, будто он продал дьяволу свою бессмертную душу… *** В тот год Железное Сердце всё ещё служил императрице, служил верой и правдой. А эскапады капитана Макото были удачливы настолько, что пошли разговоры, будто он продал дьяволу свою бессмертную душу. Но самым дерзким из вояжей Ханамии стало нападение на Бронзовую флотилию возле островов Муна. Капитан атаковал во время шторма, ограбил и пустил ко дну двенадцать галеонов, и до сих пор никто точно не знает, какие несметные богатства попали в тот день в его руки. И не одно только золото досталось Ханамии. Среди тех, кто пошел на корм рыбам, был тайный советник, везший в столицу маленькую шкатулку, и говорили, что ее содержимое стоило для империи стократ дороже всех остальных сокровищ. Гнев императрицы был страшен. Она пожелала видеть бесценную шкатулку во дворце, а голову капитана на обсидиановом блюде, столь же черном, как и его сердце. На Ханамию объявили охоту, и за любые сведения о «Моей Леди» имперские ищейки, не скупясь, платили звонкой монетой. Однако всё было тщетно, поймать лису в капкан так никому и не удалось. И тогда императрица отправила на поимку Ханамии Железное Сердце, самого храброго и преданного своего слугу. Но только Теппей не верил, что Макото кто-нибудь выдаст, и решил действовать по-другому. В тавернах по всему архипелагу шептались, будто в последней битве у островов Муна погиб Кентаро, корабельный лекарь «Моей Леди» и правая рука капитана. Поэтому Теппей пустил слух, выдавая себя за хирурга, уволенного со службы на императорском флоте. Он знал, что рано или поздно люди капитана его отыщут. Так и случилось. В тот день Железное Сердце сидел за дальним столом и пил уже третью по счёту порцию рома, когда в таверну вошёл закутанный в плащ человек. Он направился прямо к Теппею и без приглашения уселся напротив него. А когда незнакомец снял шляпу, низко надвинутую на лицо, Железное Сердце понял, что это сам капитан Макото почтил его своим обществом. Пару минут они молчали, рассматривая друг друга, и, наверное, Ханамия увидел всё, что хотел. Он расстегнул плащ, вытащил из-за пазухи какой-то свиток и бросил его на стол. «Контракт стандартный, хирург, – лениво растягивая слова, сказал он. – Золотой в неделю плюс доля от добычи. Подписывай. Если, конечно, ты тот, за кого себя выдаёшь». Теппей, не отводя взгляда от его лица, отложил свиток в сторону. «Может, моё положение и плачевно, капитан Макото, – негромко ответил он. – Но всё же не настолько, чтобы становиться пиратом». На это Ханамия, рассмеявшись, махнул рукой, и через миг за его спиной выросли два джентльмена. Их отталкивающая внешность говорила сама за себя, а за поясом у каждого было заткнуто по паре карабинов и по кривой далесской сабле. Теппей бросил на верных псов Макото взгляд исподлобья и молча допил ром. «Считай, что уже настолько», – с ухмылкой, не предвещавшей ничего хорошего, отозвался капитан. Железное Сердце сделал вид, что колеблется, и, играя свою роль до конца, процедил: «В таком случае, два золотых в неделю». Ханамия наклонился к нему. Улыбка на его лице застыла, а прищуренные глаза на миг превратились в тёмные провалы. «Со мной не торгуются, хирург, – еле слышно произнёс он. – Если, конечно, хотят жить». «Я каждый день торгуюсь с самой смертью, – ни капли не покривив душой, так же тихо сказал на это Теппей, с лёгкостью выдерживая давящий взгляд. – А ты, капитан Макото, всего лишь преданный её слуга». В ответ Ханамия с удовольствием расхохотался, хлопнув ладонью по столу в знак согласия с дерзкими словами. Так Теппей Железное Сердце сумел выполнить половину задуманного и очутиться на «Моей Леди». Чтобы не навлечь на себя подозрения раньше времени, Теппей взялся за новые обязанности со рвением истинного целителя. Он догадывался, что исполнить долг перед императрицей будет непросто, ведь шкатулка тайного советника наверняка хранилась в каюте капитана, надёжно спрятанная вместе с другими сокровищами. Так и вышло – дни летели один за другим, а удобного случая всё не представлялось. И надо ли говорить, что, попав на «Мою Леди», Железное Сердце постоянно оказывался на волосок от гибели? Все знали, как безжалостен Ханамия к врагам – но теперь, изо дня в день находясь рядом с капитаном, Теппей видел, что тот так же не щадит ни команду, ни себя самого. Нападения пиратов всегда были внезапными и стремительными, а их битвы – кровопролитными. Всякого насмотрелся Теппей, добросовестно выполняя контракт, а огнестрельным и рубленым ранениям так и вовсе потерял счёт. Не раз и не два зашивал он и длинные раны на теле Ханамии, удивляясь про себя, сколько шрамов, старых и совсем свежих, уродует загорелую кожу. И не раз и не два он оказывался после этого в каюте капитана, куда Макото звал его коротким, словно дающимся через силу, кивком. Тогда Теппей шёл за ним, садился на покрытый шкурой барса сундук у дальней стены и молча смотрел, как Ханамия пьёт, заливая боль от ран крепким ромом. Макото отвечал хирургу своим тёмным, ничего не выражающим взглядом, а когда ром затуманивал мозг, и боль отпускала, капитан отпускал и Теппея – тем же отрывистым кивком, не произнося при этом ни слова. Ещё попав в каюту Ханамии впервые, Железное Сердце увидел, что бесценная шкатулка тайного советника действительно находится там. Она стояла в изголовье ложа, на самом виду, рядом с инкрустированным сапфирами черепом, превращённым в чашу для вина, и тремя венцами владык Севера, которые считались утраченными с тех давних пор, как затонул «Бьёрн», флагман Северного королевства. Только удобного момента, чтобы выкрасть шкатулку и исчезнуть с «Моей Леди», прихватив с собой и голову капитана, Теппею по-прежнему не выпадало. Поэтому Железному Сердцу ничего не оставалось, как набраться терпения и ждать, когда удача соизволит ему улыбнуться и подарит хотя бы один шанс. Такой шанс выпал Теппею лишь спустя три полных луны. В тот день улов Ханамии был особенно богатым – пираты взяли на абордаж и ограбили купеческий барк, шедший в столицу из Далессии и гружёный шёлком и чёрными опалами, которые добывались только на рудниках эмира, и потому ценились наравне с алмазами. Нападение произошло неподалёку от Корфы, и Ханамия, с выгодой сбыв там опалы и шёлк, решил отметить удачную сделку. Вся команда, за исключением двух часовых, сошла на берег, чтобы ночь напролёт спускать звонкие монеты на горячих корфянских девок и выпивку. Теппей тоже шлялся по весёлым домам, делая вид, что пьянствует вместе со всеми, а когда его компаньоны как следует набрались, тайно ускользнул от них и отправился на «Мою Леди», пришвартованную в тихой бухте. Но Железное Сердце напрасно думал, что его исчезновение останется незамеченным для капитана. Стоило Теппею раствориться в темноте, как Ханамия, весь вечер не спускавший с него глаз, отпихнул повисшую на руке шлюху и, сделав знак двум наиболее трезвым матросам, тенью последовал за ним. Теппей тем временем беспрепятственно прошёл мимо часовых, с азартом игравших в кости, и поднялся на корму. Дверь в каюту Ханамии была заперта, но Железное Сердце, готовый к этому, с лёгкостью вскрыл замок и наконец-то оказался внутри. Каюту заливал свет выглянувшей из-за облаков луны, поэтому – и ради осторожности – зажигать свечу Теппей не стал. Шкатулка тайного советника стояла на прежнем месте, но не успел он к ней и руку протянуть, как с палубы донёсся какой-то шум, и послышались голоса. Железное Сердце узнал голос капитана и понял, что Ханамия и его люди всё же выследили его. Времени на побег уже не оставалось, и выхода, кроме как раскрыть себя и принять неравный бой, у Теппея не было. Он выхватил шпагу и карабин, огляделся вокруг и вдруг застыл, осенённый внезапной догадкой. Чтобы подготовить капитану задуманную встречу, Железному Сердцу хватило с полминуты. Поэтому, когда дверь рывком распахнулась, и в проеме возник разъяренный Ханамия, Теппей был во всеоружии: на столе, среди расстеленных карт, горела одинокая свеча, а сам Железное Сердце, оставив на себе из одежды одни лишь бриджи, раскинулся на широком ложе капитана. Теппей постарался, чтобы картина, открывшаяся глазам пиратов, была недвусмысленной и не вызывала сомнений в его откровенных намерениях. И он с трудом сдержал вздох облегчения, когда капитан, на мгновение замерев, отмахнулся от толпившихся за спиной матросов и вошёл в каюту один. «Какой приятный сюрприз, хирург, – запирая за собой дверь на засов, без улыбки сказал Ханамия. – Значит ли это то, что я думаю?» Взгляд Макото, с жадностью скользивший по его телу, был таким голодным, что Теппея, который планировал всего лишь усыпить бдительность капитана и выиграть для себя несколько драгоценных минут, вдруг словно жаром окатило. «Когда ждут в постели, изнывая от нетерпения… – охрипшим голосом ответил он, глядя, как Ханамия подходит к нему, и как дрожат его пальцы на увешанном оружием ремне, – вряд ли это похоже на что-то ещё, капитан». Макото, услышав ответ, на миг прикрыл глаза и, сдёргивая с себя рубашку, наклонился над ним. «А ведь я уже и не надеялся», – выдохнул он и провёл рукой вверх по бедру Теппея. А Железное Сердце, невольно подаваясь навстречу и действительно изнывая от нетерпения, решил, что прерывать капитана он сейчас не станет. Пусть Ханамия сначала погасит разожжённый им самим огонь желания – а шкатулка тайного советника и голова капитана теперь никуда от Теппея не денутся. Они и так рядом, осталось только взять. *** Тора замолчал, чтобы раскурить потухшую сигару. В таверне царила гробовая тишина. – А дальше? – наконец, не выдержал кто-то. – Дальше-то что?! – А дальше капитан Ханамия всю ночь валял Теппея по постели, имея, как последнюю шлюху, – с сухим смешком донеслось из дальнего угла, – а наутро прострелил ему ногу, перерезал горло и выкинул за борт. – Почти, – перекрывая поднявшийся недоверчивый гомон, покладисто согласился Тора, – но не совсем. На рассвете Железное Сердце... *** На рассвете Железное Сердце, утомлённый ненасытной похотью Ханамии настолько, что едва мог пошевелиться, почувствовал на себе тяжёлый взгляд и с трудом открыл глаза. Капитан, свежий, как утренняя роза, лежал рядом и действительно смотрел на него, не скрывая интереса. «Что же тебе понадобилось, хирург? – увидев, что Железное Сердце очнулся, с кривой усмешкой спросил он. – Свою долю ты получаешь исправно, команда тебя боготворит настолько, что чуть ли не на руках носит… Так что ты искал в моей постели? Надеюсь, не любовь до гроба?» И Теппею спросонья вдруг почудилось, будто Ханамия разгадал его тайну. Железное Сердце дёрнулся, выхватывая припрятанную в изголовье гарроту, и это было ошибкой, потому что в тот же миг холодная сталь прижалась к его собственному боку. «Так я и думал, – Макото выдернул струну из его руки, до крови разрезая пальцы, наклонился ниже, и Теппей дрогнул, почувствовав, как жар его тела вновь будит в чреслах утолённое, казалось бы, желание. – Имперская ищейка. А жаль. Но свою роль ты хорошо играл… и лечил тоже хорошо. Так за чем же, кроме моей головы, тебя послали?» Теппей молчал, не отводя взгляда. Ханамия с укором покачал головой и, чуть надавив, провёл остриём кинжала по рёбрам. «Все сокровища хранятся в трюме, и тебе это известно, – еле слышно произнёс он. – Здесь же нет ничего ценного, разве что… Но венцы владык Севера нашей императрице ни к чему, а вот шкатулка с секретом, взятая на флагмане Бронзовой флотилии… о, да. Что же, мне нет дела до дворцовых тайн. А ты так старался этой ночью, мой храбрый хирург, что я, пожалуй, отправлю шкатулку в столицу. Вот только не со своей головой в придачу, а с твоей». И пальцы Ханамии, липкие от крови, сомкнулись на шее Теппея. Железное Сердце выгнулся под ним, уже не замечая острой боли под рёбрами, но рука Макото на его горле сжималась всё сильнее, и вскоре свет в глазах самого преданного слуги императрицы померк навсегда… Через три дня неизвестный гонец доставил ко двору посылку. Посылку вручили Первому советнику, и, открыв её, тот увидел бесценную шкатулку, украденную капитаном Макото, и отрезанную человеческую голову. Голова была сильно обезображена, но нашлись свидетели, которые признали в несчастном посланного на поимку Ханамии Теппея Железное Сердце. Императрица горько оплакивала смерть своего слуги, и в память о нем во всех храмах десять дней и ночей горели красные свечи. Пять лет прошло с тех пор. Но капитан Ханамия, объявленный вне закона, не пойман и по сей день... *** Стоило Торе умолкнуть, как дверь неожиданно распахнулась. – Капитан Ханамия здесь! – заорал ворвавшийся в таверну мальчишка-оборванец. – Мамой клянусь, «Моя Леди» у дальнего причала! Название на корме закрашено, и флага нет, но это она, она! Таверна опустела в считанные секунды. Айда, с неодобрением покосившись в дальний угол, где за столом по-прежнему сидели двое, ушёл из зала последним. – Вот мне интересно, – наконец, после непродолжительного молчания, задумчиво сказал один, – почему всем трактирщикам так нравится рассказывать, что я тебя задушил? – А что им должно нравиться? – вопросом на вопрос ответил другой. – Тот вариант, в котором ты прострелил мне колено и выкинул на необитаемом острове с бутылкой тухлой воды и карабином, заряженным одной пулей? Зато всё остальное – правда. Почти. – Почти. Встретились мы не в этой таверне, отрезанная голова была не твоей, да и свечи в память о тебе горели всего неделю. А вариант с островом, по крайней мере, соответствует действительности. И я за тобой всё-таки вернулся. – Через пять дней. И только потому, что команда чуть не вздёрнула тебя на рее, Макото. – Через четыре. И только потому, что не смог забыть твои прекрасные глаза. Ты допил, мой храбрый хирург? Тогда идём, отлив уже скоро. - fin.