Кровопускание

— О, я вижу, удача наконец оставила тебя, мальчик. Голос — выше, чем у Адъюдикатора Тунона, но Хирон все равно узнал бы его везде, — раздался из темноты, но это была отнюдь не привычная темнота Архонта Теней, это была темная жидкая пелена на глазах Хирона, и, может, именно от этой пелены ему и почудилась удрученность в голосе Архонта. — Хотя ты до того рассеян, что мне даже не жаль тебя, — веселый смешок. — Опрометчиво было с твоей стороны позволить себя ранить. Хирон растянул губы в кривой усмешке, но не издал ни звука. В горле пересохло. Он надеялся, что Архонт Теней здесь для того, чтобы великодушно его добить в память о старом и добром знакомстве. Он вспомнил короткий неглубокий порез — очевидно, отравленным лезвием — и действительно испытал досаду. В самом деле, недальновидно и опрометчиво. — Адъюдикатор расстроится, — подначил Бледен Марк, но Хирону не хватило сил ни ответить, ни самодовольно оскалиться; в животе только вдруг слабо закололо, не иначе как от смертной тоски. — Жалкое зрелище, — теперь голос Архонта точно звучал удрученно и разочарованно. Возразить было нечего, но Хирон даже согласиться вслух не мог, до того сухость пережала глотку. Он почувствовал холодное острое прикосновение у тазовой кости и почти тут же — вспыхнувшее вслед за коротким давлением тепло в середине бедра. Новую рану как будто пекло изнутри, и свежая кровь тут же смочила грубую ткань штанов. — Убью тебя как-нибудь потом, — добавил Бледен Марк и исчез. По крайней мере, Хирон больше не чувствовал его присутствия. Он только выругался про себя: помутнение от яда скоро сменится помутнением от кровопотери, и это было ничем не лучше. Хирон завозился и привстал на локтях. Раз его не убьют быстро, то нужно перевязать ногу, чтобы не истечь кровью. А Бледена Марка он обязательно отблагодарит при случае. Когда-нибудь потом.