Halloween universe

На светлой, залитой лунным светом полянке, в темном-темном лесу, притаился небольшой домик. Одиноко освещал крылечко масляный фонарь. Покосившиеся перила обвивала лоза, перекинувшаяся и на стены, и на крышу, лишь немного обрамляя окно. В том окне горел свет, и мальчик, встав на цыпочки, осторожно заглянул внутрь. А там — деревянные полки, сплошь уставленные древними фолиантами, дубовые столы, усыпанные склянками и перьями, камин с бурлящим в нем котелком. На стенах сколько хватало обзора висят вязанки сушеных трав и грибов, нитки эти тянутся вдоль и поперек, рассекая и оплетая комнату, словно паутина. В углу стоит новенькая чистая метелка, словно ей никогда не подметали пол, а рядом стояла новенькая пара женских сапожек. Мальчик, немного осмелев, отпрянул от окошка и вернулся к двери. Несколько томительных секунд он мялся перед входом и часто оборачивался в темную гущу окружавшего его леса. Там, должно быть, пытаясь сдержать смех, прятались его взрослые деревенские «друзья». Нимори нервно сглотнул и дернул на себя тяжелую дверь. Несмотря на зловещий скрип, она отворилась, и Нимори на негнущихся ногах просочился внутрь через образовавшуюся щель. Внутри его обдало терпким запахом трав и настоек, а еще теплом и ощутимым сладким запахом тыквенной каши. Такие варила ему и его брату мама с наступлением осени. Неуверенной поступью мальчик сделал еще несколько шагов вперед по скрипучим половицам. Дверь позади него захлопнулась и дико напугала и без того трусливого мальчика. Тот вжал голову в плечи и прижался к стене. Он осмотрел небольшой темный коридор впереди него, в конце которого виднелась знакомая комната, которую он видел в окно. Она манила своим теплым светом, но, чтобы дойти до туда, надо было сделать шаг в темноту. И Нимори, держась рукой за деревянные шершавые стены, пошел дальше. Казалось, он шел целую вечность, пока какое-то пугающее чувство присутствия не заставило его посмотреть назад. В блеске огней он увидел сгорбленный силуэт. Нимори едва не вскрикнул, но вовремя успел зажать себе рот руками. Лишь спустя несколько секунд он понимает, что в темном отсвете на него смотрит его отражение в зеркале, с такими же пшеничными волнистыми волосами и заплаканными глазами. — Всего лишь зеркало… — Тихо проскулил мальчик. На его плечо легла чья-то рука. — Ага, зеркало! — Задорный девичий голос потонул в истерическом визге мальчика. Тот упал на пятую точку, отпрыгнув словно кошка от воды, и закрыл голову руками, стараясь стать как можно меньше. Хоть бы не заметили, хоть бы не заметили! — Ты чего кричишь, дурашка? — Девочка присела перед тем на корточки, и из-под широких полов остроконечной шляпы на мальчика сверкнули два синих, словно бурная река, глаза. — Это я вообще-то должна кричать, ты же ко мне вломился. Нимори, преодолев крупную дрожь, посмотрел на хозяйку домика в лесу. Перед ним была, казалось бы, обыкновенная девочка его возраста — невысокая, худенькая, с задорной улыбкой и ямочкой на щеке. Только волосы у нее были синего цвета, под стать ее глазам, а одета она была в фиолетовый камзол, игривые полосатые чулочки под шортиками и большую широкую шляпу, которая, казалось, могла служить девочке даже зонтом. — Ты… старая ведьма? — Осторожно спросил мальчик, не смея отвести глаз от прекрасной хозяйки леса. — Как грубо! Я Секо, и я не старая ведьма! — Нет, то есть не старая, извини, — быстро промямлил Нимори, — просто ты выглядишь совсем не так, как о тебе говорят… Девочка с любопытством склонила голову набок. — Ну, говорят, что ты ужасная ведьма, которая сгубила множество ребят, что прокляла графство, и что у тебя дома оборотень живет, и что ты ради развлечения насылаешь кошмары, с демонами дружишь и, и, и что заманиваешь красивых девушек и парней к себе, чтобы обрезать им волосы для зелий, что превращаешь людей в тыквы и летучих мышей, а потом съедаешь их! Нимори осекся слишком поздно, но со страха он выпалил все одним духом. Девочка нахмурила бровки, надула губки и, кажется, была совсем недовольна таким раскладом. — Ах вот они как обо мне! — Ведьмочка встала и распрямила полы своего камзола. Нимори почувствовал на себе прожигающий взгляд девочки, который за одно мгновение сменился с веселого любопытство на обиду. — В тыквы превращаю, говоришь? Что ж… Девочка взмахнула рукой, и сверкающая дымка оторвала Нимори от пола, а вернула уже милую круглую тыковку с испуганной мордашкой. — Вот так вот. — Девочка взмахом руки подняла с пола тыковку и, любовно прижав к себе, понесла в гостиную. Она поставила ее к другим таким же тыковкам у камина, но только мальчик-тыква мог говорить и был живым. — Т-ты теперь сделаешь из меня кашу?.. — Шепелявя, спросила тыква. Волшебница опустилась в кресло напротив тыковки, и изобразила глубокую задумчивость. — Хммм… Мне не нравится, что про меня такое говорят, разве я похожа на старую злую каргу? Раз уж ты теперь тыква, давай я тебе расскажу, как все было на самом деле… ~ ~ ~ ~ ~ ~ Давным-давно, в этих землях правил добрый и благородный граф. Однако, говорят, что не смотря на свою добродетель по отношению к жителям деревни, граф был нелюдимым и всегда прятался в своем замке что стоял на вершине холма. Замок был мрачен и угрюм, множество башенок и тупиков порождали самые разные слухи, от проклятий до призраков. Но жизнь в замке всегда била ключом. Граф очень любил порядок и всегда говорил, что мрачность этого места ему совершенно не нравится. Была у графа прислуга — десятки дворецких и садовников, маляров, столяров, придворных художников и поваров. Спросишь, почему так много? Иногда граф открывал двери замка для всех желающих горожан и устраивал настоящие праздники. Сам он на них, правда, никогда не появлялся. Те, кто видел его, всегда подчеркивали его аристократическую бледность и худощавость, некоторые говорили, что он выглядит болезненно из-за высоких скул, длинных пальцев и светлых, тонких, словно паутина, волос. Даже имя, Пэйл, и то говорило о его внешности. И была при его дворе одна кухарка. Прекрасная девушка, добрая и заботливая, словно мать. В отличии от своего хозяина, она буквально дышала энергией и жизнью. На персиковых щечках всегда играл румянец, пышные каштановые волосы на солнце отливали осенней бронзой. Когда она возвращалась из замка, в ее корзинке всегда был свежий горячий хлеб, такой же румяный и золотистый, как и сама девушка. Им она делилась с детьми и старушками, с нуждающимися и сирыми. Говорят, в один из тех пасмурных и мрачных дней, когда граф выбирался из замка, он увидел ее лучистые фиалковые глаза, ее бархатные руки, протягивающие ему сдобу, и влюбился. — Как вас зовут? — Спросил граф, принимая из ее рук угощение. Девушка сделала реверанс и в поклоне произнесла: — Нейтра, господин. Пэйл попробовал сдобу, на секунду обнажив выразительные клыки, и поразился, какой вкусной она была. — Это удивительно! Никто из моих поваров никогда не делал такой вкусный хлеб! — Я люблю готовить, господин, но я не всегда могу сделать то, что хотела бы… — Почему? — У меня не всегда бывают нужные ингредиенты, господин. Граф призадумался и, подозвав одного из своих лакеев, шепнул что-то тому на ухо. — Может, ты захочешь готовить у меня? Я могу предоставить тебе любые продукты, какие только пожелаешь! Все мои повара могут быть в твоем распоряжении, уверен, горожане будут рады попробовать что-то столько же прекрасное, как и эта сдоба! Девушка смущенно поклонилась, скрывая свой румянец за пышными спадающими прядями. — Спасибо, господин, сочту это за честь! Так девушка стала работать в замке, где каждый день готовила графу и остальной прислуге сытные обеды. Граф и правда не соврал, и девушка могла творить все, что было угодно ее душе. Охотники приносили ей из лесов самую свежую дичь, рыболовы хвастались огромными блестящими рыбинами, а из далеких стран граф доставал ей удивительные фрукты и овощи. Все, чего не пожелает душа, от белоснежного, словно горный снег, мороженного, до сложных блюд, которыми она теперь могла баловать своих друзей и даже уносить в подоле что-то нуждающимся. Графу же она, по его просьбам, всегда готовила что-то отдельное. Не смотря на свой вид, аппетит у графа был отменный, особенно по вечерам, когда как к обеду он почти не прикасался. Нейтра запомнила, что Пэйл любил слабо прожаренное мясо, но не любил ярко пахнущих специй, таких как базилик или чеснок. Но он, несомненно, всегда любил ее десерты и выпечку. Однажды, в один из вечеров, девушка подала графу обед и ей показалось, словно он не отразился в начищенном до блеска столовом серебре — девушка нашла его в самом дальнем углу кладовой и несказанно удивилась, почему граф не пользуется им, а использует самые простые приборы. О графе ходило множество слухов, но девушка списала это на вечернюю усталость. А потом граф заболел. Слуги суетились вокруг его постели, но ничем не могли помочь. Повара варили супы с луком и чесноком, чтобы изгнать простуду, а дворецкие нарочито широко раскрывали шторы и ставни, чтобы впустить в мрачную комнату свежий воздух. Несмотря на протесты хозяина, лучшие врачи земель упорно советовали прислуге продолжать лечение и не сразу сдались. Но даже так графу не становилось лучше, и тот слабел с каждым днем. Нейтра, будучи обеспокоенной состоянием графа, в один из вечеров постучала в его дверь: — Мой граф, — начала девушка, склоняясь у его постели, — вам не становится лучше, и никто не знает, почему. Пэйл тяжело дышал через рот, и Нейтра вновь заметила его небольшие белесые клыки. Она приподнялась, чтобы убрать с намокшего лба прядь светлых волос, и удивилась, каким холодным был юноша. Граф приподнялся на локтях и взял ее теплую руку в свою. В неловкой тишине он механически поднес ее руку ко рту, но резко отдернул. От такой интимной близости, Нейтра покраснела и даже не знала, что произнести. — Прости меня, но тебе лучше уйти, я слишком голоден… — Могу ли я тогда принести вам ужин? — Девушка робко смяла подол своей юбки и отвела взгляд в пол. — Это не тот голод, Нейтра. — Устало произнес граф. Девушка с минуту молчала, обдумывая произнесенные слова. — Мой господин, — Нейтра подняла на измученного и исхудавшего мужчину взгляд, — слухи говорят, что вы похожи на вампира. Ваши вкусы, внешний вид, поведение… Простите пожалуйста, я знаю, это лишь слухи, какую же глупость я сказала, хах… — Так и есть, — произносит мужчина, и по спине Нейтры пробегает холодок, — но я так давно не охотился, и так ослаб от забав врачей, что если ты сейчас решишь всадить мне кол в сердце — я не буду сопротивляться. Девушка вскочила с постели и отпрянула, в ужасе скрепив руки на сердце: — Что вы! Я никогда! Как же так, вы ведь так ко всем добры! Так ко мне добры! Девушка сделала несколько шагов вперед и села ближе к графу. — Вот что, раз вы не можете охотиться, я позволю вам выпить немного моей крови… Только если вы обещаете, что это будет не больно… Вампир удивился такой храбрости и самоотверженности. Холодные тонкие пальцы вновь обхватили изящное запястье девушки, поднося его ближе. Мужчина склонился над персиковой теплой кожей и невольно облизнулся, так вожделенно пульсировала под ней горячая кровь. — Я буду осторожен. — И острые клыки впились в кисть, сорвав с губ кухарки тихий вскрик. Нейтра невольно сжала второй рукой ткань рубашки на остром плече, но вскоре от нахлынувшей слабости выпустила шелк из-под пальцев. Тогда граф отстранился и закончил трапезу, вытерев выступившие капельки крови. Ослабшую девушку он аккуратно уложил на мягкие перины и подушки. С тех пор утекло много воды, и лишь кухарка знала о причинах скорого выздоровления графа Пэйла. Они сблизились и часто в тишине ночи гуляли по графскому саду, раскинувшемуся позади замка. Пэйл был невероятно благодарен девушке за ее милосердие и заботу, за тепло, что она привнесла в его долгую жизнь. Иной раз девушка сочувствовала графу, что он не может наслаждаться теплом солнца и мелкими житейскими радостями. «Какая несчастная жизнь! Нет, не смогла бы я жить без теплого света…» — грустно вздыхала девушка, когда Пэйл скромно держал ее за руку. Спустя время девушку посватали за именитого и гордого охотника. Пэйл всегда желал девушке лучшего и не препятствовал. Он не мог обречь столь прекрасную и благородную девушку на вечную жизнь в темноте вместе с ним, в вечном голоде и опасности. Нейтра была столько добра к нему, но он не может отнимать у нее ее жизнь, навеки связывая с собой. И когда его пригласили венчать молодоженов, он дал свое благословение. Девушка, как и прежде, нежно улыбалась своему избраннику, но Пэйлу показалось, что за ней тянется тонкий шлейф печали. И вот сейчас она стоит перед ним в белоснежном, словно лепестки лилий, платье. Бронзовые локоны венчает венок из фиалок, столь же прекрасных, как и ее глаза. А тонкая ткань фаты нежно прикрывает ее печальное лицо с отчетливой красной ссадиной на щеке. — Согласен ли ты, Людвиг, взять в жены Нейтру, оберегать ее и быть с ней в горе и в радости? — Согласен. — Согласна ли ты, Нейтра, выйти замуж за Людвига, поддерживать его и быть с ним в горе и в радости? — … — Нейтра? — Прошу, Пэйл… Избавь меня от такой судьбы… Горожане непонимающе замерли. — Мой суженный грозит меня убить, говорил мне, что я его трофей! — Девушка вскинула голову и отдернула свою руку из рук будущего мужа. — Я не желаю такой участи, уж лучше умереть от твоих рук, чем отдаться такому, как он! Ты желал мне только счастья, но прошу тебя, умоляю, я хочу быть с тобой. Девушка замолчала, и фиалковые глаза с мольбой взирали на графа. Ее суженный на глазах рассвирепел и под недовольный вой толпы, замахнулся на прекрасный цветок, но его руку в мгновение ока перехватил граф. Он откинул ее и, схватив за талию Нейтру, обхватил волосы и фату, оголяя нетронутую шею и явственные ключицы. Под удивленные вздохи он уверенно впивается клыками, пронзая нежную кожу. И вот на его руках румянец девушки исчезает, ослабевает дыхание, а ее кожа холодеет. — Вампир! Вампир! — Заверещали женщины. — Убить его! Убить! — Закричали мужчины. — Ну-ка, всем спать! — Произнесла синеволосая ведьмочка, что все это время сидела на ветке большого дуба позади процессии. Люди уснули кто где стоял. — Бегите, голубки, Пэйл, будешь мне должен потом. Секо подмигнула и, свистом подозвав свою метлу, вспрыгнула на нее. — Снова спасибо, Секо. — Вампир слабо улыбнулся и нежно посмотрел на новоявленную в его руках, под белоснежной фатой на него смотрело такое же мраморное и белоснежное лицо возлюбленной. Девушка очнулась и с благодарностью посмотрела на своего спасителя. — Теперь в путь. В небо взмыли две летучие мышки, и с тех пор никто их больше не видел в этих землях. ~ ~ ~ ~ ~ ~ — …то есть ты не накладывала проклятие на графа и кухарку? — Тыковка наклонилась на рыжий бочок и махнула листиком. — Конечно нет, я, можно сказать, наоборот им помогла! Кому стало бы лучше от несчастной влюбленной девушки и графа, на которого бы стали охотится с вилами и факелами? Секо ловко балансировала на качающемся стуле, пока не откинулась слишком сильно. Потеряв точку равновесия, стул уж было собрался упасть, но волшебница падать не собиралась, поэтому по мановению пальцев, стул застыл под сильным креном. Девушка облегченно вздохнула и вновь глянула на удивленного мальчика-тыкву. — А оборотень, значит… ~ ~ ~ ~ ~ ~ В далекой лесной деревне, окруженной густым дубовым лесом, жил да был умелый мастер лесоруб. Это был сильный и выносливый мужчина, с черными как смоль волосами и глазами, бирюзовыми, как морская вода. Профессия лесоруба проста, но очень важна для жителей. Кто наколит дров к холодным стужам? Кто срубит дерево и построит дом? У кого можно разжиться утварью? А кто в поте лица спасет после грозы? Вечерами, когда Даркан возвращался из лесу, он садился за свой стол с инструментами, и создавал разные безделушки. Их он, наряду с заготовками, по субботам ездил продавать на рынок в деревеньке побольше. Еще до рассвета он запрягал своего коня, грузил бревна на телегу и отправлялся в путь. Мастера Даркана знали по всей округе, говорят, во время войны он служил и был известным и искусным воином, каких еще не видывали. Настоящий богатырь! Однажды, когда солнце выходного дня клонилось к закату, к Даркану подошла белокурая девушка, с взглядом хитрым и мутным в маленьких глазенках, как у крысеныша. Весь ее вид — невинный и льстивый, но с ужасно-наигранной миловидной улыбкой, с распущенными витиеватыми локонами, спадающими на оголенные плечи — вызывал недоверие и отвращение у Даркана. Таких женщин, как эта, он видал только в распутных городах. — Милостивый мастер, не могли бы вы мне подарить эту большую вязанку дров? — Пропела та слащавым голосом, указывая длинным острым ногтем на фигурку волка. — Вы мне ее отвезете домой, а я вам за это заплачу иначе… — Подарить? Я торговец, а не церковник. — Даркан нахмурился. — Плати деньгами, а не чем ты там еще собралась. — Ну как же, господин, я ведь бедная нищенка, у меня дети и хозяйство, что вам будет с нескольких поленьев? — Нескольких? Тут работы было на неделю, на это неделю можно печь топить, и еще и баню делать! — Холода же скоро, а я бедная несчастная мать, одинокая совсем, нет у меня ни мужика, ни детей старших, одни нахлебники! — Ты не выглядишь как нищенка. — Даркан уже с трудом сдерживался, чтобы не прогнать прочь эту лгунью. Будь она в лохмотьях или укутана в разные тряпки из того, что нашлось, он бы еще мог поверить. Но когда перед ним стоит женщина в дорогом цветастом платье, с ухоженными волосами и белыми руками, не видавшими рабочей страды, он хочет ее только прогнать взашей. — Скорее уж ты сама нахлебница. Губы женщины задрожали в злобе: — Ну и подавись своими дровами, нахал! Будешь знать, как разговаривать со мной, грубиян! — Та развернулась, но вдруг поскользнулась и упала в грязь, на виду у всех. Поднявшись, она гневным взглядом обвела их и, услышав смех Даркана, прошептала себе под нос. — Прокляну тебя, станешь у меня грязным и неотесанным зверем! Под улюлюканье, хабалка мигом исчезла. Даркан вернулся уже к полуночи, и дома занемог. Ноги и руки ломило, а голова чесалась, словно он без устали работал неделю, а не сидел на лошади. Стоило луне выйти из-за леса, как Даркану стало еще хуже. В миг лесоруб потерял сознание, а когда очнулся, не поверил самому себе. Вместо рук у него были нечеловеческие лапы, вместо волос — смоляная шерсть, а по полу метался его же хвост. В ужасе зверь бросился к зеркалу, по пути руша собственный дом, и узрел работу ведьмы — он стал громадным волком, как из старинных легенд. Как такому теперь жить в деревне? Как такому работать? Далеко-далеко завыли его сородичи, и Даркан не сдержался — завыл как настоящий волк, раскатисто и протяжно, тоскливо и надрывно. В окнах соседей зажглись лампады, и вот уже его сосед стучит кулаком в дверь. «Убьют» — пронеслось в голове у Даркана, — «Такого волка даже я бы завалил». И мигом решив бежать, тот когтистой лапой ударил по двери и, не оглядываясь, ринулся прочь в лес, оставив испуганного соседа сидеть у дома. Долго ли коротко ли бежал Даркан, да лапы устали нести волчью тушу. Остановился он посреди темного леса, что когда-то сам же рубил. Не чувствовал он больше себя как дома, не было ему больше места. Даркан нахмурил темные брови и со злости на ведьму зарычал. — Господин Волк, почему вы рычите? Охота выдалась неудачной? — Вкрадчивый голос раздался где-то над ухом. Даркан интуитивно дернул им и повернул морду, но никого не увидел. — Я здесь, прямо над вами, господин Волк. Даркан поднял бирюзовые глаза наверх, и увидел крохотного белого паучка, что свисал с ветки на тонюсенькой ниточке паутины. — Я не волк, — грубо огрызнулся мужчина, — я человек. Паук спустился чуть ниже и прищурил все свои восемь глаз. — Как пожелаете, господин, но у меня много глаз, и все они видят волка. — Паук раскрутился, и вдруг засиял. Волк зажмурился, а когда открыл глаза, увидел перед собой беловласую девушку-арахну. Никогда в жизни он не видел подобных существ и не верил в детские сказки о иных. Но вот перед ним самый настоящий паук с человеческим телом. — Я могу быть человеком, а Вы разве можете? Даркан понурил голову и с досадой выдохнул: — Мог бы — не был бы сейчас волком. — Что ж, если окажешь мне одну услугу, я, так и быть, смогу тебе помочь, — хитрая паучиха положила свою белоснежную руку на пушистый загривок волка и фривольно почесала его. Волк недовольно мотнул головой, но согласился. — По ту сторону от реки живет одна… так скажем… девушка. Но вот беда, она совсем потеряла голову! — В смысле? — В прямом смысле. У нее голова потерялась, и бедняжка совсем не может ничего по дому сделать, лежит тело на кровати и содрогается в рыданиях, а где-то наверняка плачет ее голова. А раз ты из псовых, значит наверняка и след умеешь брать. Сходи к ней домой, а потом найди ее голову. Скажешь, что Шендель попросила тебя. А она тебе скажет, где искать синеволосую ведьму. — Мне не синеволосая нужна, меня белокурая заколдовала. — Прорычал тот. В ответ паучиха зло улыбнулась своим мыслям, закатив серые глаза: — Ну конечно, то, к несчастью, мать моя, и я тоже по ее прихоти стала пауком, но вот другая мне помогла, — девушка помрачнела, — хотя ее компании я тоже отнюдь не рада, но с ней я разберусь позже… Девушка поправила черную корону на своих белоснежных волосах, и вновь обернулась крохотным пронырливым пауком. — А теперь иди, не теряй зря мое время. Даркан молча поблагодарил паучиху и отправился дальше. За рекой и правда стоял покосившийся домик с полуразрушенным забором. Дверь была открыта, поэтому волк, толкнув ту мордой, прошел в дом. Как и говорила Шендель, на кровати из перин лежало тело девушки, у которой и впрямь не было головы. Даркан дернул ушами и услышал вдалеке чью-то тихую ругань. Должно быть, это была голова. Волк выскочил из дома, чем напугал тело, но не придал этому значения. Его больше не волновали такие вопросы, вроде «как тело вообще может жить без головы и пугаться без нее?». Даркан обошел дом, заглянул под кусты и камни, прошел по перелеску и вскоре нашел голову. Рыжие волосы довольно милой девушки зацепились за ветки, и посему висела голова отдельно, пока глупое тело пошло домой. — Эй! Ты! Освободи меня! — Грубо позвала голова. «Еще одна требовательная дама, везет мне на них» — подумал Даркан, но делать было нечего, и, поднявшись на задние лапы, он аккуратно клыками подцепил девушку за рыжие пряди. — Не урони только! — Возмущалась та, пока ее несли в дом. Тело в доме вдруг оживилось и вот уже женские руки выхватывают голову из пасти дикого зверя и водружают ее на законное место. — Ну наконец-то! Девушка выглядела до удивления невинной и юной — аккуратные розовые щечки, небольшие ручки, одета была в коричнево-рыжее сельское платье — если бы не шрам по всей окружности шеи, то была бы типичная селянка. — И кому я обязана своим спасением? — Мне, — прорычал волк низким тембром, — вернее, меня направила Шендель, сказала, ты можешь мне помочь. Девушка в это время уже зажгла огонь в лампах и поставила чайник. — Страсть как давно не ела! — Оправдалась та, отвечая на недовольный взгляд гостя. — Ну спасибо ей. И тебе, да. Меня Аделой звать, чем я могу тебе отплатить, о великий и ужасный Волк? — Даркан, можно просто Даркан. — Волк протопал на кухню и уселся на полу. — Мне нужна синеволосая ведьма. — А, Секо! — Рыжеволосая встрепенулась. Из ящика она достала сверток с вяленой свининой и предложила своему спасителю. Тот не отказался и набросился на еду с волчьим аппетитом. — Она живет на поляне в трех верстах отсюда, сейчас пойдешь по дороге, а у тройной березы свернешь направо и через лес. В лесу ориентируйся на запах тыквы, ты его сразу учуешь, ты же это, волк! Девушка засмеялась собственной шутке, а Даркан лишь устало покачал головой. Не теряя времени, Даркан поблагодарил Аделу и побежал по назначенному пути. Лишь к утру добрался волк до заветной полянки, полной запаха тыкв. У входа его встретило пугало, но оно, несмотря на все увиденные за день чудеса, вроде было самым обыкновенным. Толкнув носом скрипучую дверь, волк просунул морду и огляделся. Волшебницы нигде не было, и тогда он подал голос: — Здесь живет волшебница Секо? Спустя минуту, его ослепила вспышка, и перед ним появилась юная девочка, которая все еще была в пижаме и потирала заспанные глаза. Ее ночной колпак забавно свисал на лоб. — Никто не учил манерам, сейчас же еще раннее утро! — Пробурчала та. — Прости. — Опешил Даркан, совсем забывший о времени. — Но мне нужна твоя помощь, меня… Девочка наконец раскрыла оба глаза и, увидев волка, бросилась… обнимать его. Да мало того: — Какой же ты милаха! А кто у нас хороший мальчик? А ну-ка, давай мы пузико нам почешем! — Возмущению Даркана не было предела, подумать только, он стал плюшевой игрушкой! — Хватит! — Зарычал волк, вырываясь из объятий девочки. — Я думал, ты мне поможешь, а ты! Волшебница встала и поправила свою пижаму. На секунду задумалась и, с помощью магии, облачилась в свой привычный ведьминский наряд. — Да ладно тебе, я вижу, что тебя та злыдня заколдовала. Но я не могу совсем снять проклятие, я еще слишком молодая ведьма. Но могу сделать так, чтоб ты обращался человеком, когда пожелаешь! — Давай уже, колдуй, всяко лучше. — Буркнул тот. — Серый, грозный с виду волк / Не такой ужасный, / Он бывает одинок, / И совсем не страшный! — Волшебница прочитала стишок, и тут же Даркан обратился обратно в человека. — Упс! — Неловко засмущалась девочка, когда увидела, что на голове у лесоруба остались маленькие волчьи ушки, а из-под рубахи торчал черный хвост. — Знаешь, а тебе очень даже… идет. Да, определенно, так даже лучше. Мужчина запустил пятерню в свои волосы, пощупал уши и устало сел на стоявший рядышком стул. — Ну и что мне теперь делать? Я так в деревню не вернусь. Ведьмочка задумалась, а потом предложила: — Оставайся со мной, я тебя многому научу, а взамен попрошу всего-ничего! Даркан саркастически приподнял одну бровь. — Дай мне пару раз прокатиться на твоей спине! ~ ~ ~ ~ ~ ~ — Выходит, он остался работать у тебя? — Нимори во все уши (которых у него сейчас не было) слушал сказки ведьмы, и уже почти смирился со своим положением. Хотя бы из него не сделали кашу. — Ну… Как сказать… Иногда он заходит ко мне, и мы вместе мчимся куда глаза глядят! А потом я ему рассказываю о мистических существах. В общем, идилия. — Хорошо, я понял. А что насчет д-демонов? — Де-е-емоны… — Мистически протянула Секо. — Они завлекают глупцов, вроде тебя, моя тыковка, а потом… съедают их! Тыква невольно подпрыгнула и чуть не укатилась со стола от страха. Секо рассмеялась и поспешила вернуть тыкву на место. — Шучу, шучу, знавала я двух таких, одна — сущий демон, завлекала красивых парней и уводила их прочь! — А второй?.. — А второй… ~ ~ ~ ~ ~ ~ В демоническом темном мире быть демоном значило творить пакости и всячески вредить людям. Корова сдохла — то проказники духи. Парень неверным оказался — так его совратила суккуб! Хата погорела — значит нежить так веселилась, что из-под их копыт искры летели. Встретишь такого — не верь ни одному его слову, нагло соврет, а то и зачарует тебя, свищи ищи потом! Демоном быть почетно. Тебя боятся и все беды считают твоими заслугами. Демоны живут только ради того, чтобы мешать селянам спокойно спать по ночам. Нет у них другого интереса, кроме как пакостить. Кроме как… — О Амора, свет очей моих аццких, откликнись на мою трель и удели мне минутку своего внимания! — Под кривые трели демона, которому цербер явно наступил на его длинные острые уши, из окна выглянула девушка неземной красоты. Ее пшеничный локоны обрамляли высокие скулы, алая помада очерчивала соблазнительные губы, а тонкий, расшитый золотом лиф подчеркивал пышные формы и открывал изящную талию. — Пошел ты, Китон! Я тебе уже говорила, что ты не в моем вкусе! — О Амора! Я покрасил волосы для тебя! Видишь? — Демон отбросил лиру прочь и поспешил показать Аморе цвет своих новых волос. — Только они теперь кудрявые из-за этого, но я слышал, что это новый писк моды в городе! — Китон, иди займись делом! Сходи в речку гнили подмешай! — А так я уже! Позвал другана, мы с ним пошли за навозом и скинули его на берег! — Господи, Китон… — Девушка закатила глаза и поморщила маленький носик. — Вот если сможешь… если сможешь победить всех придворных художников, тогда я подумаю над твоим предложением! Блондинка мотнула головой и хлопнула створками, заканчивая диалог. О красоте Аморы складывали песни. Когда она обращалась в девушку, прятала свои алые рожки и когти на руках, ни один парень не мог устоять от ее красоты. Среди демонов ходили слухи, что несмотря на всю свою красоту, никто и никогда не влюблялся в нее по-настоящему из-за настоящего демонического характера, а лишь велся на ее будоражащий вид. Что же мог предложить простой демон-работяга такой прекрасной девушке-суккубу? Она очаровывала и завлекала столько красивых и богатых парней, разрушала даже царские браки, уводя князя-наследника из отчего дома. — Это сколько же картин ей дарили за все это время?.. — Размышлял Китон, от подсчетов невольно махая черным тонким хвостом с кисточкой из стороны в сторону. — А я ведь уже и танцевал для нее, вон даже сарай сжег, и козу приносил — пригодится же в хозяйстве! А ей не понравилось, сказала, что мне не стоило называть козу ее именем. И серенады пел, как русалки говорили. Кхм-кхм… — Парень прочистил горло — ГРАНДЕ АМОРЕ-Е-Е! …Где-то в деревне сдохла корова. — Полно кручиниться! — Синеглазая ведьма налила другу вишневой настойки. — Видела я эту твою Амору, самый настоящий демон! Далась она тебе? Она хоть оценила как я тебя постригла? Зря я что ли вся в краске извозилась? — Эх, Секо! — Демон вздохнул и задумчиво покачал кружку в шерстяной руке. — Мала ты еще для таких амурных дел. Мне уже скоро будет лет триста, а все, что мне пока светит — это разыграть контрабандиста. А Амора!.. — Парень мечтательно закрыл глаза. — Она словно ангел в мире демонов, словно пирожок для корзинки, словно удобрение для мухи! — Нда… — Девочка покачала головой, — поэт из тебя никакой. Певец тоже так себе, танцор… да, я помню тот сарай. А теперь еще и рисовать надо! Китон поднял на Секо золотистые глаза и несколько раз удивленно моргнул. — Так ей столько картин рисовали всякие художники, она все-все выкинула. Один вообще ее в форме кубов нарисовал, представляешь? Конечно, мою-то она никогда не выкинет, но кто этих судей знает, наверняка выберут себе популярного портретиста у которого последователей много в городе, и все. — Хм… А что е-е-если… — Ведьмочка заговорщицки наклонилась ближе, — я смогу оживить твою картину? — Оживить? — Агась! Вот только для этого мне нужно всего лишь… — она поманила Китона еще ближе и зашептала ему что-то на ухо. — … Понял! Тогда я смогу нарисовать такую картину, что она точно будет особенная! Прям вот особенная, как похлебка у кухарки в графском замке! И Китон умчался творить. День и ночь он рыскал в поисках самых лучших красок и кистей, но ничем он не мог быть удовлетворен. Желтая краска недостаточно желтая, и вообще тон не тот, а у этой кисти жесткие волосы, и вообще она то слишком тонкая, то слишком толстая. То краска недостаточно масляная, то слишком грязная. Взбудоражив всех городских художников и оставив в их мастерских жуткий хаос, демон наконец-то набрал себе набор юного художника. И пошел процесс. Еще ночь он потратил на рисунок, и к обеду появился у порога Секо. — Та-дам! В руках Китон держал холст, на котором был изображен он и Амора, слившиеся в страстном танце. Пара кружилась в танце, выписывая пируэты, сплетаясь хвостами и раскрывая демонические крылья на кульминациях. Амора, как воплощение женственности, изящно выгибалась в его руках, запрокидывая в наслаждении голову. Китон же удерживал ее за талию и вел за руку, увлекая дальше. Даже пол под копытами и ногами демонов искрил. Таких реалистичных эмоций и движений Секо не видела уже давно, а ведь она тоже не первый день колдует. И вот, настал день, когда со всех концов страны на городскую площадь стеклись художники, услышавшие о том, что прекрасная дама желает щедро вознаградить того, кто нарисует ее лучший портрет. Среди них был и Китон, сидевший вместе со своей картиной на крыше дома неподалеку. Когда же Амора в образе человека просмотрела все картины, парень спрыгнул вниз и обратился человеком. — Нуууу, неплохо, — Амора внимательно рассматривала живую картину, не показывая свое удивление, — такого я и правда еще не видела. Какую магию ты применил? — Только магию моей любви, Амора ~<3 Девушка ухмыльнулась. — Нет, серьезно, в чем секрет? Я не соглашусь пойти с тобой, пока не расскажешь. — Что ж… Тогда ты точно согласишься, когда узнаешь, что картину я рисовал необычной кистью… а кисточкой своего хвоста. — …ты вот сейчас серьезно?.. ~ ~ ~ ~ ~ ~ — И? Он смог ее добиться? — Рыжая тыква нетерпеливо качнулась. — Ну… Не сразу… — Призналась девочка, — по крайней мере история это умалчивает. Девочка поднялась со стула и сладко потянулась: — А теперь… — В свете камина блеснул ее хитрый взгляд. — Т-ты м-меня с-с-съешь?.. — Заикаясь, пролепетала тыква. Девочка расхохоталась и щелкнула тыкву по лбу. Тыковка заблестела и снова превратилась в мальчика, который теперь сидел на столе, не доставая ногами до пола. — Я тебе тут рассказывала сказки просто так что ли? Как видишь, не делала я всех этих гадостей, что ты про меня наговорил! — Девочка насупилась и топнула ножкой. — Извини… — Нимори опустил голову и стыдливо пошаркал носком. — Будет тебе! — Вновь весело улыбнулась девочка. — Надеюсь, я больше не выгляжу в твоих глазах старой злой ведьмой? Нимори покраснел, когда Секо игриво подмигнула ему. — К-конечно нет! — Вот и славненько! А теперь бери вот эту тыкву и давай, иди отсюда! — Девочка подхватила со стола небольшую круглую тыковку и пихнула ее в руки мальчику. — Это гостинец для брата. — Откуда ты знаешь про… — Я же ведьма, верно? — Она взмахнула рукой и переместила юнца за дверь. Но потом все же высунула голову и добавила, — но ты заходи, если скучно будет, я тебе еще историй расскажу!