Они вернутся

«Поместье Блэквуда выставлено на продажу за долги. Недавно поместье известного биолога и художника-натуралиста Эмерсона Блэквуда вновь открылось. Компания Алекса Хёрста проводила работы по восстановлению и реставрации особняка. Однако архитектор свернул свою деятельность после ряда несчастных случаев. Известно, что в последнем погибла жена Хёрста, однако обстоятельств происшествия не раскрывают. В настоящее время имение художника арестовано за долги и выставлено на продажу». Джеймс закрыл газету и откинулся в кресле. Печально. Библиотекарь вспомнил визит той самой женщины, о которой писали в статье. Она понравилась ему. Мало кто интересовался так живо и даже обеспокоено. Джеймс и сам очень любил и уважал творчество Блэквуда. Особенно его поздние работы. Когда стало известно, что особняк художника реставрируют, он сам стал лелеять мечту попасть в то место и своими глазами увидеть и тайную фреску, и сам дом, где происходили столь странные события последних дней жизни Блэквуда. Библиотекарь задумался. Странная идея забралась ему в голову. А ведь сейчас самое время все же исполнить свою мечту! Поместье продается. Можно прикинуться покупателем и осмотреть особняк, своими глазами все увидеть. Недолго думая, Джеймс позвонил риэлтору и договорился о встрече. «Они вернутся…» Джеймс застыл на месте. Риэлтор — крашенная в жгуче-рыжий цвет дама — болтала без умолку, расписывая достоинства дома, тактично умалчивая о недавних событиях, и не слышала этого шепота. Библиотекарь и сам не понял, откуда донесся звук. Они были в холле, так что эхо приносило сюда все звуки со всего дома. Парень подозрительно осмотрелся. — Что-то не так? — риэлторша самым безупречным и невинным образом похлопала ресницами. Джеймс ничего не собирался отвечать, припоминая загадочные события смерти Блэквуда. — Рассказывали, что в доме есть неизвестная настенная роспись Блэквуда. Женщина наигранно нахмурила брови. Конечно же, она знать не знала об этом, но старательно делала вид, что просто заработалась и запамятовала. — О, мистер Маккей, я сейчас точно не помню об этом, но обязательно узнаю. Для вас это важно, как для ценителя? Для Джеймса этот вопрос прозвучал иначе. Нечто вроде: «Сколько вы готовы заплатить, чтобы я для вас ее нашла?» Он улыбнулся и неопределенно кивнул. «Они вернулись…» Риэлторша вновь никак не отреагировала. Однако на этот раз Джеймс почти уловил источник звука. И этот голос — он показался ему знакомым. — А что вон там? Он указал на резную дверь по центру, между лестницами. Она была прикрыта панелями, на петлях висел замок. Псевдопокупатель напустил на себя наиболее важный вид. Рыжая женщина нехотя покосилась на указанную дверь. — Это подвал. Он большой, но, честно говоря, там сейчас темно и грязно. Электричество туда не проводили, так что не стоит… — Я бы хотел спуститься вниз. Женщина в который раз за этот день оценивающе осмотрела Джеймса, задаваясь вопросом, способен ли этот молодой человек на эту покупку и стоит ли так стараться ради него. Библиотекарь же уверенно, не дрогнув, ждал ответа. Сегодня он надел свой лучший костюм, внушил себе, что у него целое состояние и благословил театральный кружок в колледже, где ему доставались не последние роли. Риэлтор вытащила связку ключей. Замок поддался легко, петли чуть скрипнули и дверь открылась. На Джеймса полился затхлый воздух и темнота. Он скинул пиджак, взял фонарик и первым спустился вниз. Адреналин, восторг и восхищение смешивались в бурлящий поток эмоций. Джеймс смотрел на ту самую настенную роспись, о которой столько слышал, но мало кому довелось ее увидеть. Разве что команде реставраторов. И фреска действительно не походила ни на что, ни на одно из опубликованных произведений Блэквуда. Риэлтор не разделила этого восхищения. Она то и дело оглядывалась по сторонам, обмахивалась бумагами и искала повод поскорей закончить осмотр подвала. — Вы можете подождать наверху. Я сейчас тоже поднимусь. — Джеймс не отрывал взгляд с росписи. Не в ее правилах было оставлять клиента одного в доме, но женщина решила так и сделать. «Сюда…» Снова этот шепот. Библиотекарь резко повернулся. Звук шел как будто из печи. Решетка, закрывающая проем, давно выпала и покоилась рядом, покрываясь пылью. Умом Джеймс понимал, что здесь никого нет и виной всему его разыгравшееся воображение, но он же слышал! «Сюда…» Легкий ветерок подул из печного проема. Джеймс приблизился к нему, осторожно опустился на колени и заглянул внутрь. Абсолютно ничего. Ему просто показалось. Это всего лишь… Он почти убедил себя в слуховом обмане, когда в печи зашевелилось нечто еще более темное, чем темнота. Библиотекарь мог поклясться, что видел что-то. И тут же до ушей донеслось тихое поскуливание, словно кто-то плакал. Тихо, печально, безысходно. Повинуясь внезапному порыву, Джеймс запустил руку в темноту проема. Он сам себе не мог объяснить, что намеревался найти. Но ему не пришлось об этом задумываться. Почти сразу он почувствовал, как его рука оказалась будто в тисках. Тысячи острых игл впились в кожу, разрывая рубашку. Внезапный порыв сбил мужчину с ног. Его тянули внутрь. Сильно, мощно, разрывая одежду, кожу, мышцы, выворачивая, вырывая кости из суставов. Джеймс закричал от боли, не в силах освободиться. Он цеплялся за пыльный камень, а вокруг раздавался тихий смех — жуткий, леденящий хохот тысячи голосов. Библиотекарь кричал от боли и ужаса, проклиная их, этот день, собственное любопытство и неосмотрительность. В голове пронеслись собственные слова про эльфов и фей, сказанные еще тогда, в библиотеке, той женщине, голос которой он почему-то слышал сейчас. На крики в подвал вбежала риэлторша. Женщина не сразу поняла, зачем ее с виду почтенный и уважаемый клиент по самое плечо влез в печь и почему он так кричит. Но когда тот вдруг освободился от захвата и упал перед печью, она наконец поняла, в чем дело. Мужчина лежал в расплывающейся луже собственной крови, а его рука… Она исчезла, словно никогда и не существовала. Риэлтор закричала и выбежала из этого проклятого дома. Джеймс всегда был достаточно практичным молодым человеком. Он допускал существование сверхъестественных сил, но не верил, что человек — он сам — может с ними столкнуться. А многочисленные описания подобных столкновений полны домыслов, фантазий, лжи и психологических расстройств. Но то, что сейчас происходило, не было похоже ни на одну болезнь или галлюцинацию, о которых Джеймс читал. Всё было наяву. И эта адская боль тоже. Шок застилал и разум, и панику. Всюду была кровь. Он метался в ней, пытался встать, но скользил и падал вновь. Он не слышал, как загадочный смех разносился со всех сторон, не видел, как маленькие тени снуют всюду, сужая круг. «Они вернулись…» Джеймс упал. Не потому, что начало приходить осознание неизбежного. Первоначальный шок проходил, но ужас и страх не отпускали, сковывая каждую клеточку. На смену одной мысли пришла другая: «Я здесь погибну. Как та женщина, как Эмерсон Блэквуд и, возможно, как еще кто-либо в этом проклятом доме. Меня убьют. Эта темнота меня убьет». Цепкие лапы вонзились в волосы, в лицо, в промокшую от крови одежду, разрывая плоть, как десятки скальпелей. Библиотекарь попытался смахнуть нечто маленькое и темное. По шее потекла кровь. Один глаз перестал видеть весь этот ужас. Грудь и спину разрывали когти и зубы. Боль была нестерпимой. Даже глоток воздуха обжигал разодранную криком гортань. В этой сгущающейся темноте не было места надежде на спасение. Страх, боль, безысходность смешались воедино. Джеймс наблюдал, как маленькие морщинистые существа разрывают, растаскивают по кусочкам его тело, плоть, кости, как они буквально заживо съедают его. Он лежал на окровавленном полу, желая лишь одного — поскорее умереть. Последнее, что он слышал сквозь шорох, чавканье и смех — это был голос. Той женщины, что вечность назад приходила к нему в библиотеку, той женщины, что смотрела последние рисунки Блэквуда и пугалась изображенным на них тварям. «Мы ждали и они вернулись». … «Мы подождем и они снова придут…»