От крови дракона

      1.              Влажная духота, властвовавшая над городом последние два дня, была подобна плотному шерстяному пологу, туго натянутому в сером погромыхивающем небе. Небе, что вот-вот готово разродиться бурей.       Набрякшие свинцовой тяжестью облака клубились так низко над землей, что, казалось, сломанный меч в воздетой руке знаменитого Титана вот-вот пропорет их нежную брюшину, низвергая на город потоки воды.       Облака не молчали. Сдержанный гром, что рождался где-то в их толще, нет-нет да прорывался к земле, создавая иллюзию, будто небесное воинство переговаривается меж собой, обговаривая последние детали предстоящего сражения с грешной землей.       Но вот порыв резкого ветра проносится по улицам, теребя поверхность многочисленных каналов мелкой рябью, тут же, впрочем, затихая в лабиринте подворотен.       Первые капли дождя забарабанили по мостовой, очень быстро превращаясь в единый поток, что превратил сточные желоба и канавы города в бурлящие реки, смывающие пыль, грязь и скверну, копившиеся на улицах на протяжении нескольких недель.       Таковы дожди в Браавосе.       В атриуме небольшого городского поместья росло высокое и пышное лимонное дерево. Сейчас, под натиском дождя, оно как-то поникло, склонилось пред мощью небесного воинства. Несколько желтых плодов даже упали на землю, не выдержав неистового напора стремительных капель.       Из-под увитой плющом арки, весело смеясь, на каменные плиты атриума выбежала девочка лет шести. Её серебристые волосы тут же набрякли влагой, а легкая туника облепила худенькое тельце. Впрочем, казалось, её это только еще больше развеселило.       — Дождик, дождик, ты проказник! Ждем тебя с женой на праздник! Хватит плакать-горевать! Будем петь и танцевать! — пела браавосийскую детскую считалочку девочка, с раскинутыми руками кружась под теплыми водяными струями.       Выбежавшая через некоторое время служанка всполошенно заохала:       — Госпожа Дени! Простудитесь же!       Девочка с задорным смехом начала убегать от служанки вокруг дерева, и к тому времени, когда та все же изловила неугомонную подопечную, её и саму в пору было выжимать.       За этой сценкой из окна на втором этаже наблюдал человек массивного телосложения, с густой рыжевато-русой бородой и кустистыми бровями. Чем-то человек напоминал медведя: огромного, широкоплечего, мохнатого.       И опасного.       Когда служанка увела девочку под крышу, попутно строго отчитывая, мужчина неопределенно хмыкнул и, тяжело оперевшись на трость, повернулся к своему собеседнику, стоящему в глубине комнаты.       — И когда отплываешь? — спросил он, явно продолжая прерванный ранее разговор.       — Завтра с первым приливом, — задумчиво ответил гость человека с тростью — худощавый мужчина неопределенного возраста, с заметной проседью в прямых черных волосах и остроконечной бородке. — Сначала в Пентос, а там и до дома недалеко.       — Решил вернуться на Родину? — усмехнулся «человек-медведь». — А не проще добраться отсюда сушей? Ну или, на худой конец, с севера, через Лес?       — Из Пентоса до Норвоса и дальше, на Квохор, ведет почти прямая дорога, ухоженная и удобная. А из Браавоса придется добираться пекловыми Норвосскими холмами! Не переломаешь ноги, так нарвешься на какую-нибудь банду. А путь через Квохорский лес — и вовсе танец на острие ножа! Нет уж, хватит с меня приключений!       — Ты и жизнь без приключений несовместимы, — добродушно прогудел здоровяк, аккуратно, чтобы не потревожить больную ногу, опускаясь на стул напротив. — Ты лучше скажи мне, Торхо: что там слышно во дворце Морского Владыки?       — А что там может быть слышно? — прикрыл глаза худощавый Торхо. — Магистры снова и снова лаются друг с другом по вопросу торговых санкций против Лисса и Волантиса. Учитывая, что треть из них кормится торговыми сделками с этих городов, а еще треть получила дорогие подарки от тамошних воротил — дело это долгое…       — Я спрашиваю тебя не о том, как господа магистры героически противостоят любому проявлению рабства на Эссосе, — усмехнулся человек с тростью, наливая себе и гостю вина из серебряного графина. — Я о другом.       — Представитель Железного Банка жаловался, что Норвос в очередной раз просрочил платежи по кредиту. Просит надавить на тамошних жрецов — все же дело уже приобретает политический оттенок…       — Торхо… — поморщился здоровяк.       — Виллем, — устало поморщился квохорец. — Что ты хочешь от меня услышать? Нет, новый Морской Владыка не знает, кто ты такой, и кто те дети, что живут с тобой. А те магистры, что знают, чхать хотели и на Вестерос в общем, и на его династические дела в частности!       — Выдать нас узурпатору было бы отличным политическим ходом, — поморщился Виллем.       — О, брось! — отмахнулся Торхо. — По эту сторону Узкого моря всем глубоко плевать, кто там является королем на далеком Западе! Ну подумай, чего добьется Браавос, отдав вас Роберту? Торговых льгот? Тьфу! — сплюнул худощавый квохорец. — Где льготы и где репутация! Из Браавоса выдачи нет — помнишь?       — Нам ли с тобой не знать, как легко правители нарушают все и всяческие принципы в угоду сиюминутной политической выгоде? — нахмурился названный Виллемом здоровяк.       — Брось, — повторил Торхо. — Вы — обычные беглецы, не хуже и не лучше других. И поважней вас бродяг отказывались выдавать. Ладно бы Вестерос был каким-то важным партнером в торговле или политическим союзником Города — а так… — и он, покачав головой, снова отхлебнул вина.       Какое-то время оба молчали, отдавая должное вину и слушая шелест дождя за окном, сопровождаемый редкими раскатами грома.       — Девочка обещает вырасти настоящей красавицей, — как бы невзначай обронил квохорец. — Отбоя от женихов не будет.       — Но не каждому отдадут в жены принцессу целого королевства, — снова нахмурился Виллем.       — Не каждому, — кивнул в ответ Торхо. — И что, много уже таких «не каждых»? — приподнял он бровь.       — Значит, ты в курсе… — усмехнулся здоровяк.       — Трудно не быть в курсе, когда ты — один из Первых Магистров Браавоса, — отсалютовал своему собеседнику кубком Торхо. Какое-то время повертев его в руках, он проговорил: — Квентин Мартелл, значит…       — Да, — твердо произнес Виллем. — Мартеллы ненавидят узурпатора и его приспешников. В особенности — Ланнистеров!       — Это большой задел на будущее… — задумчиво повертел кубок Торхо. — А с другой стороны — довольно преждевременное решение.       — Зато дети получили защиту одного из Великих Домов, немалой политической силы, — недовольно пробурчал Виллем. Видно было, что они возвращались к старому спору.       — Это у вас на западе они политическая сила, — усмехнулся квохорец. — Здесь у них влияния нет. Да и не могут они поддерживать последних Таргариенов открыто — по эту сторону Узкого моря достаточно шпионов Роберта, чтобы донести до него подобный факт! И потому, — он наклонился вперед, пристально глядя в глаза собеседника, — позволь дать тебе совет, Виллем: сделай так, чтобы дети были готовы к тому, что поддержать их будет некому!       — Пока я жив…       — Пока. Ты. Жив, — выделив каждое слово, проговорил Торхо. — Тебе напомнить, что я уезжаю из Города? Навсегда, Виллем! — напористо уточнил худощавый уроженец Квохора. — Я оставляю должность магистра и больше не смогу помочь ни тебе, ни юным Таргариенам! А ты, друг мой, отнюдь не вечен.       — Да что ты!… — хотел было возразить Виллем, но внезапно захрипел и, согнувшись, натужно закашлялся. Под пристальным взглядом Торхо он кое-как подавил приступ и, отдышавшись, выпрямился. Квохорец лишь заметил, как он украдкой вытер ладонь о штаны.       — Проклятая сырость меня доконает, — пробурчал Виллем.       — Вот и я об этом, — перевел взгляд темных глаз на тяжело дышащего вестеросца Торхо. — Скажи, ты ведь учишь юного Визериса военному делу?       — И не только, — кивнул Виллем, явно радуясь смене темы. — Языки, в том числе валирийский, счет, письмо. Раз в неделю приходит почтенный Теарио, аптекарь с соседней улицы, рассказывает мальчику про целебные травы и противоядия.       — Даже так? — протянул Торхо.       — Да, — вздохнул его собеседник. А после небольшой паузы спросил: — Думаешь, этого недостаточно?       — Может, да, может и нет, — неопределенно ответил квохорец. А затем, сбросив с лица бесстрастную маску, он тепло посмотрел на сира Виллема Дарри — своего старого друга и товарища, с которым познакомился еще будучи юнцом, и произнес: — Вил, я не понимаю и понимать не хочу этой твоей фанатичной преданности последним драконам! Но, — поднял он руку, предупреждая резкую отповедь вестеросца, — я хотел бы сделать тебе прощальный подарок. И, зная, как для тебя это важно… — театральная пауза. — В общем, боевая система Вестероса — это, конечно, хорошо. Но она подразумевает дорогостоящую амуницию, коня, оружие и доспехи. А может так статься, что у юного принца не найдется средств купить все это. Понимаешь?       Дарри настороженно кивнул — он пока не догадался к чему клонит собеседник.       — В общем… Я нашел еще одного учителя для твоего подопечного, — произнес он. — Браво.       — Один из этих задиристых петухов? — поморщился сир Виллем.       — Не морщись! Ты прекрасно знаешь, что они не просто «задиристые петухи»! Лучшие из них способны победить в поединке полностью экипированного рыцаря! — при этих словах Дарри вздохнул, нахмурился, но был вынужден уступить. Торхо же продолжил: — А для юного Визериса я нашел как раз лучшего!       — Хорошо, — снова вздохнул Виллем. — Кто он?       — Эйрио Стрекоза. Из Лисса. Думаю, валирийская внешность станет приятным довеском к его умениям.       — Да, юный принц весьма гордится родством с древней Валирией, — поморщился сир Виллем. — Постоянно твердит, что он кровь от крови дракона!       — Занятно, — насмешливо отозвался Торхо. — Надеюсь, он оправдает это родство. Кстати, а где он сам? — спросил он, глянув в окно, где постепенно сходил на нет знаменитый браавосийский дождь. В этот-то момент калитка, ведущая из атриума в холл поместья, отворилась, являя весьма колоритную компанию…                     2.              Дождь тарабанил по брусчатой мостовой, бурлил в каналах и скатывался по черепице многочисленных домов, башен и дворцов, порождая настоящие водовороты там, где два встречных потока врезались друг в друга.       Во время сезонных дождей даже вальяжно плывущие по каналам массивные корабли-бордели считали за лучшее причалить к одной из тысяч каменных крытых пристаней, что специально на этот случай были разбросаны по всему Браавосу. Потонуть бы эти суда в такой дождь не потонули — но какое удовольствие кувыркаться с дорогущей куртизанкой, если по крыше барабанят тяжелые капли, ветер то и дело распахивает ставни, да и сам корабль ощутимо раскачивается на стремительном ветру?       На улочке, что прилегала прямиком к Острову Храмов, в глубокой нише, порожденной нависающим над мостовой вторым этажом таверны «Божий Путь», сгрудилась разновозрастная компания детей.       Несколько совсем маленьких девчонок и мальчишек ютились под плащами старших ребят — несмотря на то, что дожди в Браавосе были, казалось бы, теплыми, сырость и промозглость каналов могла сыграть злую шутку с тем, кто пренебрег теплом.       Парни постарше возбужденно галдели, глядя через канал — на Остров Богов. Там, почти сразу у моста, располагался храм Плачущей Госпожи Лисса.       — Шмотрите, шмотрите! Вон! Она плашет! — шепеляво пропищала девочка, что ютилась под шерстяным плащом одного из старших ребят, указывая маленьким пальчиком через канал.       Все повернули головы в ту сторону…       И дружное «А-а-ах!» вырвалось из пары десятков детских ртов. Потому что Госпожа действительно… плакала.       Статуя, что возвышалась над крышами храмов у самого моста на Остров Богов, истекала серебрящимися слезами. Её глаза светились таким же серебряным светом — и в сыром мраке ливня это выглядело так контрастно и зловеще, что некоторые дети сотворили охраняющие жесты, а другие чуть вздрогнули.       Не особенно впечатлились увиденным зрелищем лишь двое.       Один — кудрявый, черноволосый и коротко постриженный паренек лет двенадцати, зыркал веселыми и наглыми карими глазами по сторонам, будто специально нарываясь на вызов и проверяя: не желает ли кто этот вызов принять?       Второй — иронично скрививший рот мальчишка того же возраста, с длинными, до плеч, платиново-светлыми волосами, черными бровями и сиреневыми глазами, разглядывал окружающую действительность так, будто он был тут королем. Нет, не так — Королем!       Периодически их взгляды встречались и оба ревниво высчитывали: сколько «вассалов» нашли в этот дождь укрытие именно под ИХ плащами?       Первого мальчика звали Детратио Этраис, и был он внебрачным сыном одного из лучших браво за историю Города.       Второй звался Визерисом Таргариеном — и Детрарио прекрасно знал, что это значит. Но сын браво даже под страхом смерти не рассказал бы никому тайну своего соперника!       Это дело было между ними двумя. И Детрарио считал, что у него куда больше прав утопить дерзкого платиноволосого ублюдка в одном из каналов Браавоса, чем у жирного и тупого короля варварского Вестероса!       Дождь тем временем сходил на нет, и серебристое свечение статуи Госпожи исчезло. Дети потихоньку приходили в себя и начали возбужденно галдеть, обсуждая увиденное только что. Вода по-прежнему бурлила в канале мутным потоком, вырывающимся из-под Моста Богов и несущемся дальше — к океану.       — Это еще что! — проговорил с важным видом кто-то из мальчишек — малец лет девяти. — Вот в Крольчатнике, говорят, в Новолуние появляются тамошние боги и утаскивают всех, кто им не поклоняется, в Пекло!...       — Да брось, Ден, заливать! — фыркнул паренек постарше. — Крольчатник, тоже мне! Это ты еще в храме Красных жрецов не был, — зловеще прищурившись, произнес он. Младшие с интересом вертели головенками, глядя то на одного говорившего, то на другого. А взявший слово паренек, почувствовав внимание окружающих, замогильным голосом продолжил: — Каждую ночь, ровно в полночь, сами собой загораются огни на каменных жертвенниках, что покрыты алыми разводами от въевшейся в них крови! Каждую ночь Алые жрецы калят пыточные инструменты и разжигают костры, чтобы сжечь заживо всякого неосторожного, что попал… К НИМ В РУКИ!!! — последнюю фразу он громко прорычал, бросаясь в сторону малышни с растопыренными пальцами. Те, в свою очередь, с визгом прыснули в разные стороны — жути рассказчик навеял изрядно.       Впрочем, жуть от рассказа была изрядно смазана подзатыльником, прилетевшим говорившему. Ойкнув, мальчик обернулся и встретился взглядом с карими глазами Детрарио.       — Тебе следовало бы сначала думать, а потом уже болтать, малявка!       — Да я же!... — возмущенно вскинулся болтунишка, втянувший голову в плечи и испуганно моргавший.       — Да, ты же! — прищурился сын браво. — Кто ты такой, чтобы клеветать на чужих богов? Ты сам там был? Видел все, о чем говоришь? Вот и помалкивай.       Платиноволосый Визерис тоже сощурился — но скорее зло. Мальчишка, только что рассказывающий байки про Красных жрецов, принадлежал к его условным «вассалам», а в их с Детрарио двухлетнем соперничестве это многое значило!       Так-то юный Таргариен был полностью согласен с бастардом браво: последнее дело беспричинно и бездоказательно хаять чужую веру! Даже сколь угодно тебе неприятную. И, пока окружающая их малышня не выросла, стоило вбить в их головенки хоть какое-то понимание о чести и приличиях! Кому этим еще заниматься? Родителям мелкого Терио — стеклодувам средней руки — уж точно было не до того!       Так что воспитанием малолетних «вассалов» занялись два соперника: сын фехтовальщика и юный король в изгнании. И, надо сказать, понимание того, что такое честь и бесчестье, правильное и неправильное, было у них на удивление схожим. Правда, скажи им кто-нибудь об этом, и что один, что второй, возмутились бы даже мысли о том, что его враг хоть чем-то схож с ним самим!       — Тебе-то почем знать, правда это или нет? — развязно произнес Визерис, сложив руки на груди и надменно скривив губы. Он сам разъяснит маленькому Терио всю его неправоту. Потом, наедине. Когда этого ублюдка Детрарио не будет поблизости. — Хочешь сказать, ты был когда-нибудь в храме Красных жрецов?       — Нет, не был! — чуть покраснел кудрявый бастард. — Что мне делать в храме бога, которому я не поклоняюсь?       — Да-а? Удобная отговорка, — протянул юный дракон. — А может, ты просто боишься туда зайти? Кудрявому зайке страшно, да? — сюсюкающе произнес он.       Детрарио побагровел. Он ненавидел, когда его называли «зайкой» — дурацким домашним прозвищем, которое дала ему мать, и которое подлый Таргариен как-то раз услышал, проходя мимо его дома! Впрочем, он прекрасно знал, чем задеть платиноволосого в ответ.       — А ты у нас, получается, великий воин и храбрец, каких поискать, да? — усмехнулся он. — Конечно, так удобно быть храбрым, когда прячешься за спиной здоровенной няньки! Скажи, а он всегда тебе сопли вытирает, или когда ты сам прибежишь к нему плакаться?       Намек на сира Виллема, который однажды, в самом начале их «дружбы», увидев двух мальчишек дерущимися на улице близ своего поместья, вмешался и разнял их, попал точно в цель. Тогда Детрарио досталась увесистая оплеуха, Визерис же на первый взгляд отделался сравнительно легко.       Кто мог знать, что потом, за закрытыми дверями, юному королю знатно прилетело — старый рыцарь считал, что розги еще никому никогда не вредили. Даже королям. Особенно королям.       Но в глазах сына браво выглядело все так, будто здоровенный воин не разнял драку, а защитил «свою деточку». И Визерис понимал, что никакие оправдания, никакие объяснения не подействуют — в глазах проклятого бастарда все останется так, как выглядело в тот момент!       Виллем Дарри был суровым наставником! Он постоянно твердил, что юный король должен быть готов к войне с узурпатором, а потому Визерис с восьми лет — с того самого момента, как они с сестрой поселились в доме с красной дверью — не знал покоя и отдыха, постоянно тренируясь, учась и выслушивая многочисленные наставления!       И получая свою порцию розог, конечно.       Для принца, что восемь лет своей жизни не знал ничего, кроме постоянной заботы и потакания любому его капризу — первый год жизни в Браавосе оказался крайне тяжел! Но потом он втянулся. И даже начал с гордостью думать, что, пожалуй, ни один король никогда не проходил такой тяжелой школы жизни, как он! Лишь спустя много лет он поймет, что не так уж сурова была его жизнь, и было множество правителей в прошлом и настоящем, кому пришлось куда солонее, чем ему самому. Не говоря уж о простых людях.       Но это будет еще через много лет. Сейчас же намек на то, что он — всего лишь слабак, прячущийся за спиной опекуна, был как кинжал в сердце!       Визерис, побледнев, резко шагнул вплотную к своему сопернику, так, что между их лицами осталось всего-то несколько дюймов.       — Мне показалось, или ты назвал меня трусом? Ты, illegitus*? — последнее слово он специально произнес на валирийском — на этом языке любое слово, особенно ругательное, приобретало особенную контрастность. И Визерис не сомневался, что Детрарио прекрасно понял, КАК Трагариен его назвал!       И быть бы на набережной возле Моста Богов безобразной драке, как от дверей трактира, в тени второго этажа которого все и происходило, раздался недовольный голос:       — А ну пошли отсюда, шпана! А не то я вас так отделаю — живо поймете, где стоит шариться, а где нет! — рявкнул дюжий трактирщик с объемным пивным пузом, для острастки поигрывая деревянной дубинкой.       Вся компания, тут же забыв про разногласия, прыснула в разные стороны. И двое вожаков очухались, только когда поняли, что перебежали через Мост на Остров Богов.       — Пекло! — выругался Визерис, поняв, что компания малышни, что неизменно сопровождала его и Детрарио, распалась на мелкие группки, и парочка плащей, под которыми прятались его «вассалы», то ли остались у трактира, то ли были унесены бегущей в другую сторону ребятней.       Те же проблемы вырисовывались и у его соперника — бастард браво тоже мрачно глядел в ту сторону, откуда они все прибежали.       С ними остались только несколько мальчишек и девчонок — те, кто ринулся не в разные стороны, а за своими вожаками.       — Ой, а где это мы? — пискнула одна из них — чернявая девочка лет семи — испуганно оглядываясь. Они свернули куда-то не туда, и теперь стояли на небольшой пустынной площади, окруженной несколькими храмами. Визерис уже четыре года проходил обучение у лучших учителей, которых мог найти старый сир Виллем, но даже он не мог определить, каким богам они были посвящены!       Хотя, резьба на двустворчатой двери одного из храмов была чем-то ему знакома. Что-то там один из его наемных учителей, квохорец Хотеро Годо, говорил про Богов его мрачной Родины — и гравюры, которые он при этом показывал, были очень похожи на те изображения, что сейчас увидел юный Таргариен.       У Визериса зачесался нос — и мальчик уже знал, что это явный признак приближающихся неприятностей! Он мог не верить незнакомцам, слугам, даже сиру Виллему — но своему носу он доверял целиком и полностью. Если он чешется — значит судьба готовит опальному королю какую-то пакость!       Дубовые створки были испещрены изображениями каких-то сцен с участием людей, животных и их жутковатых помесей, причем все это сопровождалось одним и тем же символом — выкрашенной в красную краску головой быка.       — Пойдемте-ка отсюда, — проговорил Детрарио, потянув несколько мелких ребятишек за собой. Его порыв был понятен: несмотря на юный возраст, он чувствовал некоторую ответственность за доверившуюся ему малышню. И молодой дракон в каком-то смысле его понимал — плох тот вождь, что не заботится о своих подданных. Тем более таких несмышленых.       Но он просто не мог не воспользоваться случаем поддеть кудрявого бастарда:       — Что, уже струсил? Тебе ли тогда называть трусами тех, в чьих жилах течет кровь поблагороднее твоей?       — Ах ты!... — взвился сын браво. — Да ты сам, уверен, побоишься сделать хоть шаг дальше!       — А вот и не побоюсь! — яростно прошипел Таргариен, стремительно развернулся и подошел к дверям, что приметил ранее — тем самым, с изображением странных зверолюдов и красных бычьих голов — и взялся за одно из массивных металлических колец. На мгновение он замер, а потом решительно потянул дверь на себя!       Внутри обнаружилось полутемное помещение, с мрачным алтарем из черного камня в дальнем конце и дымом благовоний, витающим под потолком. По столбам, что поддерживали высокую кровлю, были развешаны бычьи черепа, выкрашенные в красный цвет, подобно своим деревянным подобиям, вырезанным на дверях.       «Храм Алого Тура» — всплыло в памяти Визериса название, заставив его нервно сглотнуть. Мастер Годо отзывался о богах своего народа, как о довольно мрачных и недобрых существах, требующих от своих последователей кровавых жертв в обмен на благосклонность. Алый Тур, он же Кровавое Копыто, он же Трубный Глас Леса — был одним из них.       Нервно выдохнув, юный дракон все же двинулся вперед, к алтарю. Еще не хватало отступить на глазах своего недруга и кучки малолеток!       Когда факелы по сторонам алтаря вспыхнули сами собой, он все же невольно вздрогнул. Надеясь, что со спины этого не было заметно.       Таргариен понял, что его пробирает предательская дрожь, только когда он почти вплотную подошел к алтарю — будто какая-то неведомая сила тащила! И только когда его запястье крепко ухватила чья-то ладонь, он очнулся и вскрикнул!       — Визерис... — пробормотал бледный, будто смерть, Детрарио Этраис, его соперник и недруг на протяжении двух лет. Который крайне редко называл молодого дракона по имени. Как, впрочем, и сам дракон, редко называл по имени сына браво. — Визерис, пошли отсюда!       Визерис как-то отрешенно отметил, что руки самого Детрарио немилосердно дрожали. И тем не менее...       Тем не менее, он был кровь от крови дракона! Чудовищным усилием подавив полыхающий в душе ужас, беловолосый произнес:       — Если боишься — вали! Не держу, — после чего он повернулся к алтарю и сделал несколько размашистых шагов, с полубезумной улыбкой занося руку над алтарем...       И в тот момент, когда он вот-вот должен был коснуться шершавого камня, Детрарио одернул его:       — Ты совсем спятил, белобрысый?! — зашипел он, толкая Визериса в сторону. — Ты что, правда решил осквернить храм?!       — Да кому какое дело до зачуханной молельни на задворках?! — точно так же зашипел в ответ Таргариен, отталкивая от себя кудрявого мальчишку. — Я — дракон и потомок драконов! Я делаю то, что хочу!       «До тех пор, пока сир Виллем не узнает» — мелькнула в голове маленького короля непрошенная мысль, но тут же была отброшена, как трусливая.       — Да ну? — сощурился Детрарио. — То-то твоя здоровенная нянька не выпускает тебя гулять после наступления сумерек!       — Заткнись! — проорал, не выдержав, Визерис и, схватив своего давнего соперника за грудки, толкнул его от себя. Сын браво, не ожидавший подобного, споткнулся — и они оба покатились по полу, рыча и мутузя друг друга почем зря. Если отец Детрарио и опекун Визериса и учили их чему-то, то сейчас вся наука забылась напрочь! Осталось только звериная, бессистемная ненависть, стремившаяся выплеснуться всеми возможными способами!       Они перевернули пару лавок для прихожан и откатились почти к самому алтарю. Мелькали кулаки, пинались ноги. Мальчишки обменялись ударами головой в нос — у обоих, впрочем, он вышел не особенно умелым.       В какой-то момент сверху оказался сын браво, тут же начавший размашисто бить по смазливому лицу мальчишки Таргариена. Детрарио сумел нанести только пару ударов, после чего Визерис с рычанием скинул его с себя, и они на мгновение застыли на расстоянии в пару шагов… чтобы снова кинуться друг на друга!       Впрочем, снова сцепиться им не дали.       Оба драчуна взвыли дурными голосами, когда их уши были выкручены двумя взрослыми ладонями.       Одна — та, что сжимала ухо Визериса — была широченной, мозолистой, и принадлежала здоровенному мужику в бурой мантии и с лохматой бородой на лице.       Тот же, что держал за ухо Детрарио, был почти полной противоположностью бородача. Стройный молодой мужчина тонкими чертами лица и платиновым цветом длинных волос очень сильно напоминал самого Визериса. Впечатление портил только уродливый шрам, что рассек это симпатичное лицо от виска до подбородка, чудом не задевая левого глаза. Мужчина был одет в яркую двухцветную одежду с пуфами — такую в Вольных Городах носили только браво.       — Вот так совпадение! — воскликнул светловолосый франт, с усмешкой глядя на кудрявого Детрарио, что с ужасом пучил глаза и разевал рот — он явно знал этого человека. — Мальчик, что бы сказал твой покойный отец, если бы узнал, что ты заделался осквернителем храмов? — и ироничная ухмылка прорезала красивое лицо с ярко-голубыми глазами на нем.       — Ты их знаешь, Эйрио? — нахмурился лохматый жрец, что держал за ухо извивающегося Визериса.       — Ну, этот дурак — сын моего покойного друга. Хорошо, что Кверио уже не может увидеть этого позора! — при этих словах Детрарио перестал изображать рыбу, выкинутую на берег, и густо покраснел. — Что насчет второго, то нетрудно догадаться, кто он, — перевел браво взгляд на переставшего крутиться Таргариена. — Что ж, юноша, видимо, это судьба! — новая усмешка, заставившая Визериса перестать вертеться и смертельно побледнеть. — Вот старина Торхо удивится, когда мы явимся к вашему опекуну все вместе!       У Визериса снова зачесался нос. Только теперь он уже точно знал — почему.                     3.              — Всего я ожидал от наследника Железного Трона, но не подобного непотребства!!! — ревел сир Виллем, глядя на потупившегося Визериса: с заплывшим глазом, разбитым носом и потеками засохшей крови на щеках. — Ладно бы просто драка, ладно шалости — но осквернение храма!!...       Старый рыцарь разорялся таким образом уже битых полчаса, обрушивая на голову незадачливого «осквернителя» все громы и молнии. Его друг Торхо и приведший мальчишек светловолосый браво сидели и с усмешками попивали вино, с удовольствием наблюдая за разносом, учиненным вестеросцем своему подопечному.       Бедняга Детрарио, притащенный браво за компанию с Визерисом, стоял поодаль, вжав голову в плечи и с ужасом взирая на происходящее. Друг его отца — а это был не кто иной, как Эйрио Стрекоза, ранее представленный Виллему Дарри в качестве оговоренного учителя фехтования — привел Детрарио в дом гребанного Таргариена, где им обоим знатно влетело за устроенный в храме дебош!       Хотя, сказать, что влетело прямо уж «обоим», было бы неверно. Детрарио отделался относительно легко — горящими ушами и подзатыльником от Эйрио. А вот Визериса его опекун чихвостил по полной программе!       Наконец, старый рыцарь выдохся. Тяжело присев на стул, он какое-то время пытался отдышаться — что ему удалось с некоторым трудом. В это время, предупреждая еще одну волну ругательств, речь взял новый королевский учитель фехтования:       — Сир Виллем, бросьте! На самом деле, преподобный Тротт не особенно обеспокоился этим, мгм… «осквернением», — последнее слово он произнес с явной иронией. — Куда больше его заботило, чтобы мальчишки не навредили сами себе, — в этот момент в голубых глазах браво мелькнуло нечто, заставившее Детрарио вздрогнуть. Причем, казалось, остальные, за исключением его соперника Визериса, ничего такого не заметили.       — Ладно, — махнул руками Дарри. Было видно, что ему не особенно хочется продолжать конфликт — тем более вид побитого Визериса дал понять, что мальчишка уже и сам себя наказал. Ну и, конечно, повлиял тот факт, что жрец Алого Тура не предъявил никаких претензий, ограничившись ворчанием на тему «неугомонной молодежи». — Что вы там начали говорить, мастер Эйрио?       — Ах, да! — встрепенулся браво, снова источая лучезарную улыбку. — Я как раз собирался представить вам сына моего хорошего друга, Кверио Этраиса, который до недавнего времени был Первым Мечом Браавоса. Я собирался спросить, приемлемо ли для вас, если я буду тренировать их обоих одновременно — но, увидев, что они натворили вдвоем, я понял, что данный вопрос неуместен. Этих двоих нужно тренировать ТОЛЬКО вдвоем!       От такого напора, приправленного все той же улыбкой, рассеченной жутковатым шрамом, сир Виллем чуть опешил. Но, подумав, тряхнул головой:       — Пекло с ним, пусть этот ваш… сын друга тоже учится с Его Величеством! Тем более, — тут тяжелый взгляд рыцаря упал на Детрарио, отчего тот невольно сглотнул, — что они, насколько мне известно, давненько знают друг друга!       — В таком случае, я думаю, мы начнем прямо сейчас! — встал со стула светловолосый браво, отчего сир Виллем удивленно заморгал.       — Но, позвольте… — неуверенно начал он, косясь на синяки и ссадины мальчишек.       — Вы насчет их «боевых ран»? — насмешливо спросил Эйрио. — Не беспокойтесь. Так даже лучше — эти «раны» подстегнут их с большим усердием постигать стиль Водяных Плясунов! Уж я-то об этом позабочусь, — еще одна улыбочка, уже адресованная двум мальчишкам, которые при виде неё побледнели и вздрогнули!       А спустя каких-то полчаса наступил Ад!...       — Ну что ж, мои маленькие плясуны, — как ни в чем не бывало улыбнулся браво спустя пару часов, когда взмыленные Визерис и Детрарио буквально рухнули там, где стояли — а именно посреди небольшого зальчика в доме их нового учителя, куда наставник забрал обоих сразу после разговора с опекуном юного дракона. Они настолько обессилели, что не могли даже злобно коситься друг на друга, не говоря уж о ругани. — Давайте подведем итог! Что же мы имеем в плюсе? Двух маленьких самоуверенных букашек, которые даже меча-то в руке удержать не могут, — при этих словах оба мальчика возмущенно вскинули головы: не они ли, как полоумные, последние два часа скакали с тренировочными деревянными мечами, рубя, коля и уворачиваясь от ударов безжалостного учителя?!       Но, натолкнувшись на ироничный взгляд наставника, они все же проглотили возмущение. А браво продолжил, прохаживаясь перед ними:       — Много ненужной злобы, эмоций — и вместо легкого, стремительного танца, — тут наставник сделал несколько шагов так, как он это показывал перед началом первого занятия — так, что ни Визерис, ни Детрарио не могли разглядеть движения, — у вас получается какой-то «Стиль Ветряных Мельниц». Да сиволапое деревенское мужичье с дрекольем сражается изящнее! Это мы, пожалуй, запишем в минус…       — Не смейте сравнивать меня с какими-то смердами! — прохрипел Таргариен на остатках возмущения.       — А с кем же тебя сравнивать, букашечка? — наклонился и насмешливо приподнял бровь Эйрио.       — Я не букашечка! — прорычал Визерис. — Я дракон и потомок драконов!!       — Э, нет! — фыркнул в ответ наставник, толкая попытавшегося встать мальчика назад на пол. — Ты — букашечка! Как и любой другой из учеников Водяных Плясунов вашего уровня. То есть — никто, новичок, младенец! — четко проговорил браво. Но, видя упрямое выражение на лице платиноволосого мальчишки, усмехнулся: — Хочешь доказать обратное?       Визерис обиженно засопел, но остался сидеть на месте.       — Однажды, — в бессильной злобе процедил он, — во мне проснется дракон!       — О, да, — уже безо всякого смеха произнес браво, пристально глядя на своего ученика. — Но до наступления этого славного события, — вновь улыбнулся он, — ты — всего лишь маленькая, самоуверенная, глупая и неуклюжая ящерка! — предупреждая новый виток препирательств, он еще одним неуловимым движением принял начальную стойку Первого Танца и прищелкнул пальцами: — А теперь подъем, лежебоки! Урок еще не окончен!       Так бывает: вот хорохоришься, раздуваешь обиды и готовишься спорить до конца, но… Но понимаешь, что все это — ничто по сравнению с чудовищной, невозможной необходимостью прямо сейчас встать с такого удобного пола и заставить избитое, натруженное и гудящее тело двигаться дальше!       Юному дракону еще предстояло узнать, что именно это делает человека Воином. Лидером. Королем! Та самая способность вставать раз за разом, когда другие уже встать не способны. Более того - поднимать других и вести их за собой!       Он узнает это в будущем. Позже. Когда-нибудь...       Пока же ему предстояло несколько лет тяжелого ученичества.       Вплоть до смерти его первого наставника - сира Виллема Дарри...