Flyboys

- Тебе предстоит пересечь океан, - спокойно произнёс высокий, полноватый, аристократичного вида, мужчина. - Да, отец, - ответил ему стоящий рядом юнец лет восемнадцати на вид, не больше. Он стоял так прямо, с таким достоинством держа спину, что можно было подумать, что он проглотил палку, которая не давала ему сгорбиться ни на сантиметр. - Я надеюсь, что на этой войне ты заслужишь право носить нашу фамилию, Бекхён, - продолжал мужчина, справившись с минутным волнением, - коль скоро тебя исключили из лучшего университета страны, ты должен хотя бы там, на поле боя, показать, что мы не зря кормили тебя все эти годы. - Я понимаю, - без особого энтузиазма ответил ему парень. Он давно привык к подобным воспитательным речам. Они не вызывали в нём ни горести, ни печали, ни злости, ничего. Бен Бекхён так и привык, не чувствовать ничего и никогда. Иначе, наверное, сошёл бы с ума. - Я пойду, отец, - попрощавшись с мужчиной только лишь коротким кивком, Бекхён поднялся на борт теплохода, который должен был доставить его на другой конец океана. Уже с палубы, опираясь на холодные железные поручни, он смотрел, как, не оглядываясь, уходит его отец. Ощущение, что он видит его в последний раз, в этот момент окончательно укрепилось в юном парне. Теплоход дал длинный тоскливый свисток и, под завывания оркестра с берега и крики провожающих, он отчалил.

~*~*~*~

На борт теплохода в этот день поднялся также и высокий, с рыжей кудрявой головой, юноша. При нём не было ни багажа, ни дорожной сумки, только книга в дорогой кожаной обложке, что и выдавало его знатное происхождение. Как только они покинули порт и вышли в открытое море, он сел в один из шезлонгов, стоящих на палубе, открыл книгу и, хмурясь, начал читать, водя двинным узловатым пальцем по строчкам, как это обычно делают дети. - Пак Чанёль? - услышал он спустя десять минут до боли знакомый, с противными издевательскими нотками, голос. Бен Бекхён. - Здравствуй, Бекхён. Их семьи общались по долгу происхождения, сталкивались на бранчах или приёмах, но вот наследники - Чанёль и Бекхён - всегда были вроде кошки с собакой. А всё потому, что с детства и по сей день, Бек не прекращал дразнить Чанни из-за его недуга - дислексии. - Неужели дебилов тоже берут на фронт? - Бекхён стоял перед шезлонгом и ухмылялся. Чанёль спокойно закрыл книгу, спустил ноги на пол палубы. - Ну ты ведь здесь, Бекхён, значит берут, - ответил он своему заклятому врагу. Бекхён сжал кулаки. - Скотина... - выплюнул он проходящему мимо него Чанёлю, который намеревался уйти. - Не подавись своим ядом, Бен Бекхён, - бросил на прощание Чанни и удалился. Он с детства привык к таким обскорблениям, поэтому даже не расстроился. Жалко было лишь, что этот высокопарный индюк помешал ему. Эту книгу он пытался прочесть уже не один месяц, но упрямые буквы никак не складывались в слова, а слова - в строчки, каждую главу он брал с боем, потом долго перед сном размышляя о прекрасных героях и мирах, которые были там описаны.

~*~*~*~

- Держите вора!!! - и свисток полицейского. Парень, прижимающийся лбом к поручню и отстранённо смотрящий на бесконечный океан, вздрогнул, снова вспомнив это чувство. Он никогда бы не украл, если бы не дурацкое положение, в которое он попал после смерти отца. Он с головой погрузился в крайнюю нищету, которая и толкнула его на ограбление банка, чтобы заплатить по закладной и выкупить у кредиторов своё поместье. Которое теперь точно потеряно. Новое имя, новая страна. Война. Это всё, что могло сейчас спасти этого высокого молодого мужчину с падающими на глаза соломенными волосами.

~*~*~*~

- На корабле есть священник?! - раздался ближе к ночи на этаже третьего класса громкий крик. Умирала старая женщина, утомлённая качкой и долгой болезнью. В одной из кают, перед распятием, сидел юноша, совсем молодой, но с мудрым и спокойным взглядом. Он медленно встал, взял толстую потрёпанную Библию и вышел в коридор. - Я священник, - сказал он, коснувшись плеча мужчины, чья мать сейчас мучилась в ожидании отпущения мирских грехов. Мужчина обернулся. Перед ним стоял высокий молодой человек с чёрными, как смоль, волосами, в длинной сутане священнослужителя. - Пойдёмте, - мужчина не стал задавать лишних вопросов святому отцу. "Думаю, это в последний раз", - подумал священник, следуя в каюту за мужчиной. Через несколько дней он станет солдатом. Так велела ему вера, так хотело его горячее сердце.