Apple Scent

— Хён, я же сказал тебе не напиваться! — высокий голос Сынхуна бьёт по ушам, заставляя Чжину неловко улыбаться и кивать своим путающимся мыслям. — Прости, — эмоции Ли никак не разобрать: чьи угодно — пожалуйста, а Ли Сынхун остаётся вечной загадкой, потому что возникать по поводу алкоголя он возникает, и вроде как заботится, но что у него на уме и в сердце разобрать Чжину не посильно. И это, честно, мучает очень. Чжину не справляется с собой, и от "я буду только один шот" переходит в бутылку, а то и две. Чжину забывается, чтобы потом звонить любимому донсену и просить забрать, чтобы выслушивать очередные лекции в машине и полу-дремать. — Ладно, — успокаивается младший. Из клуба доносятся басы электронной музыки, а сами они стоят в переулке, прислонившись к стене. Сынхун прикуривает, а Чжину наблюдает из-под приоткрытых глаз, как тот обхватывает фильтр губами и бесшумно выдыхает дым изо рта, как едва отводит сигарету, зажатую меж двух длинных пальцев с кольцами, чтобы потом снова подносить к лицу. Чжину бы стать этой сигаретой, чтобы касаться этих губ, чтобы его вдыхали в себя и выдыхали остатки. Он бы не отравлял Сынхуна, он бы любил ещё больше. Ким улыбается сам себе, хотя мысли-то бредовые по сути. Хотел бы стать сигаретой? Пф, глупо как-то, слишком мало, потому что Чжину жадный. Он хочет не только, чтобы его вдыхали, но вдыхать самому, чтобы лёгкие заполнять вместо воздуха и, может, даже задыхаться Сынхуном. Чжину хочет касаться его, трогать везде, где заблагорассудится, хочет, чтобы Ли делал то же самое. — Пойдём, хён. — но только его руку закидывают на шею и помогают идти, потому что ноги заплетаются и опять становится стыдно. Уже неизвестно в который раз. Чжину едва протрезвел на свежем воздухе, но ему намного лучше, чем в пропахшем сигаретами и алкоголем клубе. Голова даже соображать начинает, но его усаживают на переднее сиденье, пристегивают ремнем и закрывают дверь. Выхода нет. Ким слышит хлопок двери слева, но даже не дёргается и не поворачивает голову. Сейчас Сынхун начнет свою лекцию, закончит ее на пол пути к дому Чжину, а затем включит его любимое ночное радио с успокаивающими мелодиями. Потом Ли поможет ему вылезти из машины и добраться до дома, снимет одежду и уложит в кровать, приготовит аспирин с чашкой воды и уедет к себе. На этом их общение закончится до того, как Чжину опять не напьется и не напишет Сынхуну. Но Ли молчит, подозрительно долго молчит, и Ким осмеливается повернуть голову в его сторону. Сынхун хмурится, и это, наверное, первый раз, когда Чжину видит его эмоции. — Не приезжай в следующий раз, — вырывается само. Потому что да, этот следующий раз будет и скорее всего не единожды. — Не приезжай вообще. Чжину не сможет без Сынхуна. Будет писать, умолять забрать его, нести всякий бред, но Сынхун не должен делать этого, они ведь даже не друзья. Ким отворачивается к окну, не замечая как катятся слезы по щекам. Позорно очень. Всё это. — Хэй, хён, все хорошо, — Ли машину ведёт, его отвлекать нельзя, и вообще Чжину всхлипывает громко, и завтра, наверное, стыдно будет вдвойне. Но от чужих слов он почему-то успокаивается частично и стукается лбом о холодное стекло машины. От контраста знобит немного, но так даже лучше, — Зачем же ты так каждый раз?... Сынхун спрашивает куда-то в никуда, словно и не спрашивает вовсе, или просто с собой разговаривает, а Чжину вытирает пиджаком нос и щёки. Кто бы знал, зачем он так. — Хён, давай прекращай, — тихо говорит Ли. Ким кивает и тянется к кнопке радио, но Сынхун перехватывает его руку и секунду смотрит прямо в глаза. Серьезно и немного страшно. — Или тебе придется переехать ко мне, чтобы я как следует присматривал. — Тогда тем более не буду, — бубнит Чжину, вырывая свою руку из чужой теплой. Хотя и отпускать не хочется совсем. Прижать бы к груди своей, в районе сердца, и показать, как плохо ему, когда рядом Сынхун. Как хорошо. От мимолетного касания потряхивает знатно, а знакомый поворот почему-то проезжают мимо. — Ну и отлично, — Сынхун едет неизвестно куда, а Чжину честно плевать, хоть в лес. Хоть изнасилуют, хоть убьют и расчленят, а затем разбросают по этому самому лесу. С Ли, честно, плевать куда, потому что ничего такого не будет. Сынхун не отдаст никому и обидеть уж точно не позволит. — Хён, собирай завтра вещи. Я не шучу. А Чжину как будто до шуток каких-то. Даже если смеётся слегка и тихо совсем, улыбается себе, как дурак последний, а когда чужая рука падает на его макушку, то вздрагивает едва и смотрит на сосредоточенное на дороге лицо младшего. Ладонь плавно ведёт вниз, останавливаясь на щеке, точно чтобы сердце перестало биться, чтобы Чжину точно задохнулся в жаркой машине с яблочным ароматизатором, от которого каждый раз тошнит безобразно. Мир Чжину сужается до размеров сынхуновой машины, невозможной духоты в ней и тихого бесшумного дыхания владельца. — Хён, — эмоции Сынхуна всё ещё не разобрать, но он не шутит, Чжину верит. Верит во всё, что тот говорит, верит этим темным глазам и милому проколотому носику, чуть пухлым губам и острому подбородку. Чжину всё ещё не понимает Сынхуна, но вполне отчётливо разбирает слова, — Утром напомню про вещи, спишь со мной, второй кровати нет. Всегда. А захочешь выпить, то в клуб или бар не пущу, у меня дома есть вино. Некоторое время Ким думает, что он ещё пьян или это глюки на фоне адреналина, но чужая рука падает обратно на руль, а Ли на какую-то долю секунды улыбается. Тогда Чжину понимает, что узнать Сынхуна ему ещё предстоит, что торопиться не стоит, и от этого сердце так трепещет, что хочется завизжать маленькой девочкой, выйти в тот самый лес из предыдущих мыслей и прокричаться на всю округу. Только из-за улыбки Сынхуна, такой теплой и согревающей душу. Подающей надежду и смешанные чувства. — Хён, мы приехали домой. — и первым делом после остановки машины, Ким хватает младшего за воротник пальто и тянет к себе. Хён, мы приехали домой. Чжину не верит, что слышит эти слова от Сынхуна, не верит, что эти бесконечные походы по клубам и барам закончатся, не верит во всё то, что происходит. Но он по-прежнему верит Сынхуну всем сердцем, готовым отдаться целиком и полностью. Чжину не знает, что верит и Сынхун. Верит, что теперь не будет каждый вечер проверять входящие от Чжину, чтобы успеть вовремя, чтобы не потерять маленького хёна в потных телах и алкоголе насовсем. Сынхун верит, что больше не будет читать его бессвязные сообщения и улыбаться слегка, а затем выезжать на новый адрес клуба или бара. И не важно сколько времени, неважно во сколько вставать на работу. Сынхун и не уснет, пока не убедится, что с Чжину все хорошо. Сынхун верит, что теперь можно не беспокоится, потому что тот уж точно никуда не денется. Сынхун улыбается в поцелуй и обхватывает шею Чжину, чуть отстраняясь. Ким смотрит на него смущённо своими оленьями глазами и улыбается слегка в ответ. — Только поменяй яблочный ароматизатор. На вишневый там...