not swallowed in the sea

Одно из первых воспоминаний Брендона: дом заливает водой. Такое происходило часто, и Брендон был слишком маленьким, чтобы понимать, почему каждый раз после мама плакала, запершись в спальне. Когда ему было лет девять-десять, он начал замечать странности: мама запрещала ему играть со сверстниками, ходить после школы в класс пианино, да хоть куда-нибудь, кроме школы, — и это, на самом деле, его постоянно расстраивало. А когда он расстраивался, водопроводные краны рядом ломались, хотя никто их не трогал. Или пожарные гидранты, если он был не дома. И, конечно же, тот памятный случай, когда разбрызгиватели сошли с ума и заработали в полную силу. Где-то в его двенадцать лет родители окончательно сломались. Крики и упрёки пугали Брендона. Всё ещё слишком маленький, чтобы осознавать, Брендон понял одну вещь — ведь это он был причиной всех странных происшествий, которые случаются. Родители хотели, чтобы он контролировал это, но он не мог, как бы ни пытался. Они больше не могли справляться со своим младшим сыном. У них не было опыта в общении с обскурами до того, как такой появился в их семье, а их религия вовсе утверждала, что обскуры — это мерзость. Морозным октябрьским утром мама с папой собрали вещи Брендона и повезли его на север. Семичасовое путешествие через пустыню в полной тишине закончилось расставанием около дверей Моррисовского Института для Особенных Детей. Они даже не попрощались. *** Сегодня — девятнадцатый день рождения Брендона, но шутка в том, что никто в Моррисе не празднует дни рождения, или праздники, или хоть что-нибудь, подразумевающее празднование. Всё, что теоретически способно вызвать эмоции, строго запрещено, чтобы не провоцировать срывы у детей. Срывы, разумеется, наказываются. Но неважно. По крайней мере, Брендон знает, что сегодня его день рождения, даже если это знание не сделает ближайшие десять часов в школе хоть сколько-нибудь лучше. По правилам Морриса, если вы молодец и не срываетесь, то можете выбрать два электива по своему вкусу. Если вы имеете идеальное поведение в течение аж целых трёх лет, вы получаете три выборных электива и пропуск одного основного класса в подарок. В этом году Брендон впервые получил свои три электива, но дорогой ценой: его взрывы всегда были самыми сильными. Мистер Моррис перепробовал всё, чтобы помочь Брендону подавить "особые способности". Толку было мало — он делал только хуже. Чего стоило только унижение у всей школы на глазах: боль от порки мучила Брендона до слёз много-много часов. Правда, кое-что из моррисовских способов всё-таки сработало — шесть дней в тёмной комнате сделали Брендона кротким. Тёмная комната — ночной кошмар каждого студента, воплощённый наяву. Комната с тяжёлой металлической дверью, открыть которую под силу только двум взрослым мужикам. Никаких окон, только маленькая щель, существующая лишь для того, чтобы не дать заключённому умереть от голода. А когда за тобой закрывют дверь, приходит темнота. Брендонубыло всего пятнадцать. Когда он вышел, его спутниками стали мучительные головные боли и тошнота при каждой попытке подавить силы — те самые пресловутые особые способности. Но это работало, даже если отчасти сломало его. Брендон больше всего на свете боялся темноты. Так вот, по учебной программе Брендону предстоят биология, английский и история, а также обязательный курс повышения навыков подавления способностей, плюс элективы по выбору. На самом деле, больше всего он хотел научиться плавать, но мистер Моррис категорически запретил: он не сомневался, что плавание — это лишнее искушение. Так что Брендону ничего не оставалось, кроме как выбрать свободное время, внеклассное чтение и музыкальный класс. Ничто из этого не было его однозначным фаворитом. — Блять. Брендон ругается тихо и тут же быстро осматривается в поисках возможных свидетелей. Ругательства строго запрещены, как и беготня по коридорам, нычки вещей от надзирателей, попытки изучить что-то за рамками учебного плана и, конечно же, использование своих сил... о, извините, особенных способностей. Он суёт порезанный палец в рот и морщится от вкуса крови, но это лучше, чем забрызгать ей униформу — это, разумеется, тоже против правил. — Что-то случилось? Брендон чуть ли не подпрыгивает, прежде чем видит, что это всего лишь его друг по музыкальному классу, и улыбается. — Порезался, когда пытался открыть дверь, — поясняет он, жестом указывая на дверь ванной комнаты. — Паршиво, — сочувствует ему Патрик. — Значит, на гитаре тебе сегодня не играть. И на барабанах. Ты же знаешь, Энди повёрнут на безопасности. — О да, — Брендон вздыхает. Барабаны — это его любовь, равно как и Энди, и вообще-то он — негласный фаворит. Другое дело, что Брендон до сих пор не может понять, почему Энди преподаёт здесь. Однажды он увидел наклейку на его сумке, протестующую против некого Предложения 8, а когда поискал информацию об этом в свободное время, обнаружил, что Предложение 8 как раз о том, чтобы загнать обскуров в гетто. (Вообще-то, Брендон сильно рисковал, когда гуглил это) Патрик оглядывается и быстро заталкивает Брендона в ванную. — Что за хрень? — Брендон шипит. — Мы опоздаем! Задержки не позволяются. Вы живёте в школе, следовательно, у вас нет повода опаздывать. Так, по крайней мере, звучит теория мистера Морриса. — Энди нас не отметит, так что иди сюда, — шепчет Патрик. — Я хочу кое-что попробовать. Я тренировался. — Тренировался в чём? — У Брендона просыпаются опасения. — Патрик, что если тебя поймают?! — Поймают на чём? — Патрик невиннее младенца. — На осмотре маленького пореза? Ох, заткнись и дай мне попробовать. — Ладно, — соглашается Брендон. — Вперёд. Патрик наклоняется к нему и глубоко вдыхает, прежде чем осторожно подуть на порезанный палец. Брендон задерживает дыхание, потому что порез как будто затягивается, сначала медленно, а потом быстрее, когда Патрик дует ещё раз. — Святые угодники, — шепчет Брендон, глядя на Патрика. — Как ты... — У меня тоже свободное время, забыл? — Патрик отпускает смешок. — И ещё я очень хорош в подделывании истории браузера, так что всё очень правдоподобно. — Да хоть так, — Брендон округляет глаза. — Но ведь... Ты лучший в подавлении. Я на тебя равняюсь. Патрик вздыхает. — А ещё я хорош во вранье, Брендон, — говорит он с оттенком лёгкой грусти. — Ну и особенности способностей. Это не та сила, которая взрывается в самый неподходящий момент. Я её всегда контролирую, а вот ты... — Да, случается, — Брендонспешитсменить русло их разговора, потому что его мысли неминуемо скатываются к темноте. — Ох, — Патрик мигом грустнеет. — Брендон, я просто... Я просто надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь тоже потренироваться. Брендон кусает губы. Он даже душ один принять не может: всегда рядом торчит кто-то из наблюдателей. Они, конечно, смотрят по сторонам, пока он моется, но если им кажется, что появляются какие-то необычные звуки... — Пойдём, — говорит он, потому что нужно что-то сказать. — У нас музыка. *** — Я воспользовался свободным временем, — говорит Брендон, когда они выходят из кабинета музыки и направляются в кафетерий. Ему не надо смотреть на Патрика, чтобы знать, как округляются его глаза. — Да ладно? — восклицает он. — Невероятно! Кто бы мог подумать! Учитывая, что мы сидели за одним столом. Брендон несильно шлёпает его по руке. — Я имею в виду, — продолжает он, понизив голос, — что кое-что погуглил сегодня. Патрик поворачивает голову так быстро, что Брендон всерьёз опасается за его шейные позвонки. — Правда? — Патрик тоже снижает громкость на полтона и, дождавшись кивка, ухмыляется. — Итак?.. — Научные бредни, — говорит Брендон, неопределённо мазнув рукой по воздуху. — Много научных бредней. Патрик стонет. — Большинство вещей состоит из воды, — говорит Брендон с представительным видом, как будто не замечая, что Патрик рядом с нимтолько что уронил поднос с ланчем на пол. — Брендон, — шипит он параллельно со сбором своей рассыпавшейся еды. — Ты не можешь просто сбросить бомбу и сделать вид, что ничего не было, ты должен!.. — Патрик, — Брендон переходит на шёпот. У него малость кружится голова — интересно, примерно так себя чувствуют пьяные? — Большинство вещей состоит из воды. — Я тебя и в первый раз услышал, — бормочет Патрик. — Как ты думаешь, значит ли это... — Не думаю, что тебе стоит спрашивать Патрика, что это значит. — У Брендона мигом сводит живот от этого тошнотворно сладкого голоса. Мистер Моррис приближается. — Он ведь не ходит с тобой на биологию, не так ли? Кажется, он выбрал химию. — Да, сэр, — лепечет Патрик. — Но я люблю биологию... — Хорошо, поговорим об этом в следующем году, — прерывает его мистер Моррис. — А сейчас, пожалуйста, найди себе другого товарища для ланча, потому что Брендону немедленно нужно в мой кабинет. Брендона сковывает холодом. Он отстранённо следует за мистером Моррисом по широкому проходу между обеденных столов. В полной тишине, опустившейся на кафетерий, как в плохой комедии, с опущенной головой, в сопровождении директорской усмешки. Брендону жжёт спину взглядами собравшихся студентов, он уже слышит приглушенные шепотки, которые перерастут в стремительно разлетающиеся сплетни в тот же момент, когда его опасная процессия покинет кафетерий. — Ты, конечно же, знаешь, зачем ты здесь, — голос мистера Морриса вырывает Брендона из дымки собственных мыслей. Он отводит глаза и с удивлением натыкается на паркет директорского кабинета — когда они успели дойти-то? — Нет, сэр. — Маленькая запоздалая ложь. Брендон уверен, что мистер Моррис за милю чует, когда ему врут, но всегда лучше прикидываться невинным, пока не доказано обратное. Мистер Моррис хмурится. — Уже третий раз за месяц за тобой замечено отступление от учебного плана, — он наклоняется, опираясь на стол и глядя Брендону в глаза. — И кто знает, сколько раз тебе удавалось сделать это тайно. — Я не... — Брендон пытается оправдаться, но один взгляд мистера Морриса затыкает ему рот. — В начале этого семестра ты хотел научиться плавать, — продолжает мистер Моррис. — Что я на это сказал? — Вы сказали "нет", сэр, — бормочет Брендон. — Почему я сказал "нет"? — Потому что это может искушать меня... Сэр. — Именно, искушать, — соглашается мистер Моррис. — Я не хочу, чтобы тебя что-то искушало, Брендон. Не после всей той адовой работы, через которую мы прошли, чтобы сделать тебя нормальным. Ты прошёл длинный и трудный путь, и я думаю, что ты понимаешь, почему я не хочу давать тебе поводов свернуть на кривую дорожку? — Да, сэр, — Брендон машинально соглашается,хоть и чувствует ложь за словами директора. — Я защищал тебя, — мистер Моррис всё ещё говорит. — Я заботился о тебе, о твоих успехах, об успехах всех наших студентов. Ты почти что стал примером для них всех — и что я с прискорбием вижу? Возвращение к истокам? Брендон ничего не говорит, потому что никто от него слов не ждёт. — Я помню, как ты изменился после обычного наказания, — голос мистера Морриса звучит насмешливо, и это напрягает. — Сколько в тот раз? — Шесть дней, сэр, — Брендон чувствует, как слова ломаются в горле. — Пожалуйста... — Я давал тебе отдых, верно? — прерывает его блеяние директор. — Один день после трёх... там, — Брендон чувствует накатывающее на него удушье. — Ах, да, — мистер Моррис делает вид, как будто только что вспомнил. — После этого ты стал замечательно подавлять свои порывы. Губы Брендона трясутся и не могут сложить ничего достойнее едва слышного "пожалуйста". — В этом институте декларируется первостепенность строгой дисциплины, — твёрдо говорит мистер Моррис. — Мы верим, что небезопасное поведение лучше предупредить, прежде чем оно станет настоящей проблемой. Я старался быть мягким, я выносил тебе предупреждения, но ты не слушал, Брендон. — Простите меня, — задушенно тянет Брендон, но замолкает, стоит директору только поднять руку. — Я знаю, что ты искренне раскаиваешься, — мистер Моррис натягивает маску ложного сочувствия. — Я знаю. Уверен, ты хотел бы второй шанс, но... Но вторые шансы обычно ошибочно возвращаются к первым, а я этого не хочу. Это понятно? Брендон не доверяет своему голосу и только кивает. — Я думаю, что самое время для очередной тёмной комнаты, — твёрдо сообщает мистер Моррис, и Брендон тут же жмурит глаза. — И, пока мы не закончили... Не хотел ли ты сообщить мне какую-нибудь важную информацию? Например, о студентах, которые настроены против нашей системы? Или о тех, кто использует свои способности? Мысли Брендона обращаются к Патрику, его лучшему другу, к чудесному исцелению пореза посреди пустой ванной комнаты, к маленьким тёплым моментам, когда Патрик помогал Брендону справиться с последствиями пережитых наказаний. Поверх всего этого вырастают воспоминания о холоде, темноте и сковывающем ужасе тёмной комнаты, и в горле встаёт ком. — Нет, сэр, — бормочет Брендон. — Ничего такого. — Ужасно, Брендон, — вздыхает мистер Моррис. — Я этого не хочу, но ты не оставляешь мне выбора... Ты сам напросился. — Мне жаль, — шепчет Брендон. — О да, и у тебя есть шанс это доказать, — говорит мистер Моррис. — Семь дней, начиная с завтрашнего рассвета. Если завтра в восемь ты не придёшь сюда, будет многим хуже. — Да, сэр. — Удушье сжимает Брендона в тисках. — Вот и славно, — мистер Моррис усмехается. — Ты увидишь: всё это необходимо для твоего блага. Можешь идти. Брендон старается исчезнуть как можно быстрее. *** — Семь дней? — Патрик вытрясает из него душу. — Семь?! За что? Ответов у Брендона нет. Он глубоко и часто дышит, трясёт головой и чувствует, что близок к взрыву, и это ужасно, потому что если он сейчас сорвётся, будет многим, многим хуже семи дней в тёмной комнате. — Брендон, Брендон, дыши, — Патрик отчаянно голосит и трясёт его за плечо. — Ну же, Брендон! — Я не могу, не могу, — он прячет лицо в дрожащих ладонях. — Лучше бы он меня выпорол! — Он что, даже не дал тебе выбор? — спрашивает Патрик и старается отнять его руки от лица. Брендон сжимает челюсти. — Нет, — шепчет он. — Никакого выбора. Патрик мягко гладит его по спине. — Всё в порядке, Брендон, — едва слышным голосом шепчет он. — Тебе не надо возвращаться в это место. Обещаю. — Как? — надломленно интересуется Брендон. — Как ты вообще можешь об этом говорить? — Помнишь место, куда ты вышел после моррисовского наказания? — спрашивает вместо ответа Патрик, и Брендон с трудом кивает. — Да, — шепчет он, пытаясь абстрагироваться от сжигающего ощущения, приходящего вместе с воспоминаниями. — Встретимся там ночью, — Патрик вдруг превращается в инструктора. — Не тащи с собой ничего... Разве что Богарт, да, можешь его взять. Оденься. И постарайся не попадаться. Брендон отчаянно хочет расспросить его поподробнее, но может только судорожно вздохнуть и согласиться. *** Брендон стоит на вершине лестницы, ведущей в подвал, вместе с Богартом, удобно устроенным на груди, как в люльке. Плюшевый пёсик когтит рубашку, и Брендонадо глупого радует мысль о том, что Патрик сказал взять его. Не то чтобы Брендон оставил Богарта одного, но иногда приятно получать разрешение на простые вещи. Сразу возникает ощущение мира и покоя. Темень такая, что глаза не видят совершенно ничего, и от этого вечная головная боль снова нарастает, но Брендон отчаянно с ней борется, чтобы не дай-то Бог не шуметь, шипя или стеная. Головные боли пройдут. Все обещали, что они пройдут. Брендон тихо вздыхает и делает шаг к ступенькам, но тут же дёргается в сторону: его рот накрывают руки. — Не ори! Голос принадлежит Патрику, и он отпускает Брендона после кивка. Махнув головой в сторону лестницы, он идёт туда же, и Брендону не остаётся ничего, кроме как следовать за ним. Внизу Патрик достаёт из кармана ключ, бросив на Брендона предупредительный взгляд. Это малость обидно, но Брендон только поправляет Богарта на груди и прижимается чуть ближе к Патрику. Вокруг всё-таки темно. Он знает, где они: это дверь в сад, которая никогда не охраняется. Сердце заходится в предвкушении, и тут водяной бойлер недалеко от них начинает опасно бурлить. Патрик блестит на него широко раскрытыми глазами, и Брендон сжимает зубы. Не сейчас, пожалуйста, не этой ночью, пожалуйста... Патрик достаёт второй ключ, когда они приближаются к двери. Их глаза встречаются, с губ срывается одновременный вздох, и Патрик медленно-медленно открывает дверь. В лёгкие Брендона врывается ночной воздух, и короткая улыбка кривит его губы. — Давай, идём... — Слова Патрика тонут в рёве сигнализации. Его огромные дикие глаза могли бы стать поводом для веселья, но Брендона приковывает к месту леденящий ужас. Они закроют его навсегда, в темноте, одного! Бойлер взрывается прежде, чем Брендон берёт себя в руки. Шипящая вода под напором заливает подвал, и Патрик находится быстрее — хватает за запястье и толкает в сад с очень громкими мольбами бежать со всех ног, пока не сбежалась охрана. Опустошённый, выбитый из колеи и переживающий остаточные явления сильнейшего срыва, Брендон совсем не готов бежать. Он едва ли движется вперёд, пытается противостоять боли и дымчатому ощущению в голове, но тщетно. Он не может собраться с силами, и охранники хватают его. По щеке течёт что-то мокрое, он скрипит зубами. Нельзя так просто сдаваться, нет, он не позволит им запереть его снова в этой комнате!.. — Брендон, Брендон, слышишь меня? — Голос охранника заставляет Брендона сфокусироваться. Это Пит, вечно-добрый-охранник, единственный, кто регулярно спускает студентам маленькие провинности. — Пожалуйста, не... — Брендон готов умолять, но Пит сжимает его руку. — Я знаю, что ты устал, знаю, — шепчет он, и в его голосе — боль и отчаяние. — Но тебе необходимо бежать. Тебе нужно бежать, и бежать, и снова бежать несмотря ни на что, пока твоё тело на это способно, понимаешь? — ...Бежать? — хрипло переспрашивает Брендон, и Пит смотрит ему в глаза. Это не шутка. — Беги. *** Когда Брендон открывает глаза, солнце ярко светит. Он тут же жмурится, потому что после непроглядной тьмы, в которой он бежал всю ночь, свет ослепляет. Нужно осмотреться. Прежде чем отключиться после забега, Брендон не успел оценить обстановку, так что теперь, приложив руку козырьком ко лбу от солнца, он может лицезреть от кактуса до кактуса одну сплошную пыль да песок. Ему чертовски жарко, жара накатывает горячими волнами, и Брендон буквально ощущает себя высушенным. Он тяжко вздыхает и без особого энтузиазма разминает затёкшие мышцы, когда внезапно приходит осознание: всё это время от теплового удара его спасала только тень валуна. — Валун?.. — У Брендона миллион риторических вопросов. Он не то чтобы много помнит, но почти уверен, что, прежде чем отрубиться от усталости, он успел увидеть небосвод, усыпанный звёздами, и всё вокруг было плоским и безжизненным. Попытки его измученного мозга связать два и два прерывает рёв двигателя. Брендон кусает пересохшие губы, и, чёрт, как хорошо, что вокруг нет воды, чтобы обнаружить себя вспышкой способностей. Он прижимается к валуну в надежде, что кто бы там ни был, он просто проедет мимо. Рёв несомненно приближается, и без того призрачные надежды Брендона таят на глазах, исчезая в тот момент, когда багги останавливается буквально в двух шагах от валуна. Двигатель глохнет, и от двух мужских голосов Брендону становится совсем паршиво. Он едва сдерживает рвущиеся слёзы ужаса и истово молится богу, в которого уже лет десять как не верит. Он не может вернуться назад. Только не это. — Ты уверен, что здесь? — Тянут рядом с сомнением и одновременным весельем. — Я неплохо ориентируюсь на местности, спасибо, Зак, — тут же отвечает второй голос. — Я сам его перетащил в тенёк. — Оу, прости, пожалуйста. — Буквально слышно, как человек закатывает глаза. — И, кстати, как ты можешь утверждать, что это обскур, если он был в отключке, когда ты его нашёл? Ох, блять. — По форме института, — следует ответ. — У Джо была похожая, я вспомнил. Этого просто не может быть. Брендон близок к помешательству, и, найдись тут хоть капля воды, он бы не стал сдерживаться. Но воды всё ещё нет, так что ему остаётся только глубоко-глубоко вдохнуть жаркий пустынный воздух, вскочить на ноги и рвать отсюда когти. Хрена с два он так просто сдастся охотникам на обскуров. — Эй, нет! — орёт один из мужчин, но Брендон игнорирует крики, кое-как загребая ногами песок в пародии на бег. Он каменеет, понимая, что у них, вообще-то, есть штука на колёсах, но прежде чем успевает что-то сообразить, спотыкается и оказывается прижатым к земле. — Прости, малыш. — Кажется, это Зак, но Брендону плевать, как его зовут. Он рвётся на свободу, но другая пара ног материализуется перед его лицом. — Не убегай, — говорит их обладатель. Голос будто бы добрый, и Брендон украдкой поднимает глаза наверх. У мужчины — мягкая улыбка, растрёпанные от быстрой езды каштановые волосы и взгляд, пожалуй, даже добрее, чем у Патрика. — Ты всё равно себя выдашь. — И что? — Брендон хотел бы побольше вызывающих нот в своём голосе, но выходит не очень. — Не то чтобы это твоя проблема. — Я о тебе беспокоюсь, так что мы можем считать это моей проблемой тоже. Меня зовут Спенсер, а это Зак. — Привет, малыш, — машет рукой Зак. — Хочешь воды? Тут 115 градусов всё-таки. Брендон с опаской берёт предложенную бутылку и колеблется, прежде чем сделать глоток. Эффект не заставляет себя долго ждать: его тело буквально кричит о том, какая плохая идея — бегать по пустыне без запасов ёбаной воды. — Должно быть, ты не очень хорошо себя чувствуешь, — мягко замечает Спенсер. — Можно сказать, выглядишь больным. Брендона топит волна паники. Он снова пытается рвануться и убежать, потому что никто не может быть добр просто так, каждый обязательно потребует что-то взамен, а у него нет ничего, кроме собственной жизни. С жизнью Брендон расставаться не хочет и со способностями — тоже. — Эй, не надо, — Спенсер умудряется схватить его твёрдо, но как-то негрубо, и Брендон отшатывается, когда тот делает шажок вперёд. Рука Зака ложится на плечо. — Эй, посмотри на меня, всё в порядке. — Легко сказать, — бормочет Брендон. — Не вам светит перспектива стать очередной зверушкой в коллекции извращенцев-любителей обскуров. — Мы не охотники за обскурами, — говорит Зак, и Спенсер согласно кивает. — И никого не продаём, — добавляет он, мягко сжимая ладонь Брендона. — Честное слово, ничего из этого. Я нашёл тебя ночью, но, так как был без багги, решил просто перенести в тень, а потом вернуться на машине. — Так это твоих рук дело? — У Брендона ломается голос. — Что вам нужно? — Ничего, — уверяет его Спенсер самым честным взглядом. — Просто хотим помочь, вот и всё. Мы знаем, что ты сбежал, что тебе нужна помощь. Мы не хотим, чтобы тебя поймали... или убили. Нижняя губа Брендона нервно дёргается. — Я... — шепчет он, уронив голову на грудь. — Меня зовут Брендон. — Привет, Брендон, — Спенсер тоже переходит на шёпот. — Хочешь остаться с нами? *** Вся поездка превращается в здоровый провал в памяти, но оно, может, и к лучшему. Всё, что Брендон помнит, это он сам, завернувшийся в прохладное одеяло на заднем сидении багги и пытающийся сдержать тошноту от тряски и обезвоживания. Кажется, он прикинулся спящим и Зак позаботился о том, чтобы отнести его в дом, к сухим и прохладным простыням, и всё остальное, в общем-то, совершенно неважно. Самочувствие явно стало немногим лучше, но сухость во рту и желание выпить океан никуда не деваются. Тело очень отрицательно реагирует на попытки заставить себя подняться, но в конце концов, Брендон берёт себя в руки и высовывается за дверь. Прямо по коридору, кажется, гостиная. На диване сооружено гнездо из подушек и одеял, и от пучины смущения Брендона отвлекает только шум с кухни. Следуя за звуками (и ароматами еды, от которых его живот сводит предвкушающей судорогой), он осторожно ступает по паркетному полу. Спенсер кидает на него взгляд от плиты, где что-то варганит, и улыбается. Брендон улыбается в ответ быстрее, чем успевает кое-что сообразить, и мгновенно каменеет. — Я отжал у тебя кровать. — Это бы значило, что я отдал её против воли, что не совсем соответствует действительности, — возражает Спенсер, и Брендон прикусывает губу. — Значит, я её украл. Спенсер закатывает глаза. — Я определённо уверен, что мой предыдущий ответ пригодится и в данном случае, — полный всепрощения, он протягивает Брендону стакан. — Попей воды, прими душ, а потом нам надо будет поговорить. Это не прозвучало, как рекомендация, так что Брендон тяжело сглатывает и кивает. Он быстро пьёт, чувствуя, как его пересохшее горло блаженствует. Возвратив стакан Спенсеру, он неуверенно оглядываетсяи натыкается на понимающий взгляд. — Точно, — с глуповатой ухмылкой говорит Спенсер. — Ты ведь не имеешь никакого представления, где ты. Брендон смущённо улыбается, когда Спенсер откладывает ложку и превращается в проводника. По пути он прихватывает с дивана приготовленную заранее, но не замеченную Брендоном одежду и ведёт его по коридору. — Знакомься, это ванная. Чувствуй себя как дома, а я закончу с едой как раз к твоему возвращению. Закрыв за собой дверь, Спенсер исчезает, а Брендон, зажмурившись, больно щиплет себя за предплечье. — Ауч, — шипит он от боли, и это, пожалуй, лучший ответ на его немой вопрос. Глубоко вздохнув, он включает воду. *** Суп Спенсера вкусный настолько, что Брендон очень старается соблюсти приличия и не очень рьяно орудовать ложкой, но это гиблое дело. Он голодный, да и ко всему прочему не помнит, когда в последний раз ел что-то вкуснее обычного набора продуктов из кафетерия. Баскетбольные шорты Спенсера ему велики, как и футболка, но Брендону абсолютно всё равно. Он не носил ничего, кроме институтской униформы, с того самого момента, как его туда отдали родители. Униформа осталась на полу в ванной, и Брендон очень надеется, что когда-нибудь получится её сжечь. — Погоди-ка. — Обрывки вчерашнего дня настигают Брендона на середине пути между очередной ложкой супа и его ртом. — Слушай, ты ведь говорил, что знаешь кого-то из института. Спенсер поднимает глаза. — Да. Одного. Его зовут Джо. — Где он? — Брендон не то чтобы уверен, что сейчас не переступает некие границы приватности. — Где-то здесь, — со вздохом говорит Спенсер. — Он всё ещё немного... разрывается. Я думаю, что, когда он сбежал, оставил кого-то в институте и до сих пор не может отпустить себя. Перед внутренним взором Брендона всплывает лицо Патрика, и он тяжко вздыхает, опустив ложку. — Оу. — Ты тоже, да? — По тону Спенсера можно подумать, что он о чём-то таком догадывался. — Не знаю, — беспомощно тянет Брендон с надломом. — Я не... Он мог сбежать, но там было так темно, и я тогда сорвался, и... — Он судорожно хватает ртом воздух и прячет лицо в ладонях. — Если он до сих пор там, я не могу торчать здесь. Спенсер обходит стол и садится перед ним на колени. — Ты никуда не пойдёшь, Брендон, — твёрдо говорит он. — Мы попытаемся найти твоего друга. Если он там, мы сделаем всё, чтобы его вытащить, но ты туда не вернёшься. Я не позволил этого Джо и тебе тоже не позволю. Из глаз готовы политься слёзы. Брендон чувствует тяжесть, стискивающую его грудь, и вода в стакане на столе начинает вибрировать, но он не может сейчас взять себя в руки, не может, все его мысли о Патрике, боже, бедный Патрик, и если они поймали беднягу, и если они сделали с ним что-то, то всё это его, брендоновавина... От звука резко распахнутой двери Брендон вскидывается, вода проливается, а кувшин на столешнице разрывается, не выдержав давления. Вскрикнув, Брендон отшатывается от попытки Спенсера его схватить. Он пробует оттолкнуть кресло со своего пути и бежать-бежать-бежать, но кресло не двигается, а его рука как будто приклеивается к нему, и все усилия оторвать совершенно тщетны. Он не может сбежать. — Джо, прекрати! — орёт Спенсер. — Он напуган, прекрати! — Он собирался навредить себе, Спенсер! — Брендон никогда не слышал этого голоса, и его сознание затапливает дикая мысль о том, что институт нашёл его, они нашли его... — Брендон, — Спенсер трясёт его за плечо. — Брендон, давай, дыши глубоко. Ну же. — Я не могу двигаться! — задушено восклицает Брендон и молча умоляет Спенсера его отпустить. Спенсер кидает быстрый взгляд за его плечо и вздыхает. — Хорошо, но я не виноват в том, что он пытается сбежать, — раздражённо бурчит неопознанный голос, но невидимые тиски разжимаются, и Брендон падает на пол. Его бьёт крупная дрожь. — Брендон, всё в порядке. — Спенсер снова пользуется своим успокаивающим голосом, как делал это всю дорогу из пустыни сюда. — Всё в порядке, тебе просто надо глубоко дышать, окей? Брендон слушается, и его сердце медленно возвращается к нормальному темпу. — Я не хотел, — шепчет он. — Не хотел. — Ты не сделал ничего плохого, парень. — Подскочив, Брендон видит наконец обладателя того голоса. Высокий, с безумно вьющимися волосами и вечно хмурым выражением лица. Но его взгляд вдумчивый, и Брендон не думает, что он может быть действительно злым. — Ты не знал, что такое может сейчас случиться. — Ты из института, — бормочет Брендон, и это правда. Он вспоминает портреты, расклеенные по школе, и эти портреты предупреждали об опасности. Тогда он не думал, что предупреждения имеют под собой почву, но держал мысли при себе — это здорово спасало от лишних синяков. Мужчина улыбается, криво и глумливо, и Брендон отшатывается. — Нет, парень, я не... — мужчина страдальчески вздыхает. — Джо, — обрывает его Спенсер, и в его тоне есть что-то предупредительное. Мужчина, обменявшись с ним нечитаемыми взглядами, поворачивается к Брендону. — Меня зовут Джо, — пробует он снова. — И да, я был в институте, но сбежал, как и ты. — Я Брендон. И я не хотел взрывать кувшин. — Ты тоже телекинетик? — с интересом спрашивает Джо, но Брендон отрицательно качает головой. — Нет, — он судорожно вздыхает. Кроме Патрика, он ни с кем толком об этом не говорил, потому что обсуждения способностей в школе под строжайшим запретом. — Я могу делать всякие вещи. С водой. — Ты можешь двигать ей? — спрашивает его Спенсер, но Брендон только пожимает плечами. — Я не знаю. Всё, что я до сего момента делал, — взрывал предметы. — Пугающая сила, — иронизирует Джо, и Брендон смеётся. — Какие предметы? — Спенсер продолжает любопытствовать. — Кувшины с водой, — сбивчиво говорит Брендон, прикусив губу, и теперь черёд Джо смеяться. — И, да, я свожу с ума разбрызгиватели. Ломаю краны. Однажды я что-то сделал с бассейном и затопил институт. — Я помню это! — вклинивается Джо. — Так это был ты? — Дождавшись кивка, он поясняет: — Вот чёрт, это ведь случилось, когда мне было пятнадцать. А сейчас мне двадцать один... Сколько тебе сейчас? — Девятнадцать, — отзывается Брендон с ощущением, что ничерта не понимает, что происходит. — В тринадцать лет ты умудрился начудить с целым бассейном? — удивлённо уточняет Спенсер. — Это был несчастный случай! — Ему нельзя возвращаться туда, Спенсер, — шипит Джо. — Ты обязан за ним приглядывать. — Эй, — восклицает Брендон. — Ты обещал! — Мы найдём его, Брендон, — терпеливо говорит Спенсер. — Но тебе нельзя возвращаться в моррисовы лапы, он... — Просто скажи ему, — мягко замечает Джо. — Как бы там ни было, ему надо знать. — Знать что? — Брендон чувствует, как в его голосе проступают пронзительные нотки. — Что происходит? Спенсер и Джо обмениваются взглядами, как будто не могут решить, кто начнёт рассказывать истории, и им на помощь приходит Зак. — Шейн Моррис — блядский монстр, — замечает он с дивана, на котором успел устроиться, никем не замеченный. — Я уверен, что ты успел это почувствовать. — Отчасти, — соглашается Брендон, и Зак хмыкает. — Я уверен, что ты слышал про тёмную комнату, — говорит он, и Брендон вздрагивает, всхлипнув против своей воли.Остальные неуютно поводят плечами. — Сколько раз он тебя там запирал? — мягко спрашивает Спенсер, и Брендон чувствует дрожь, вечно бьющую его при воспоминаниях о темноте. — Однажды.На шесть дней. — Господи ёбаный боже, — сплёвывает Джо, несильно приложившись затылком о стену. — Так вот, — Зак быстро переводит тему. — По большому счёту, он основал свой институт по двум причинам. Во-первых, он чертовски боится силы. Он не понимает, как это — владеть такой мощью, и его это пугает. Во-вторых, он любит контроль. В совокупности это дало ему восхитительную идею основать "школу" для детей со способностями. Идея в том, что если научить детей в раннем возрасте подавлять свой дар, то он исчезнет. Пуф! Якобы ничего страшного. — Но ему, естественно, этого мало, — Джо подхватывает рассказ. — Ему всегда мало. Ему нравится чувство контроля над таким количеством детей. Он наслаждается тем, что заставляет их следовать приказам. Итак, он пришёл к выводу, что если бросать детей в его ёбаную темницу и промывать им мозги, они будут использовать свои силы исключительно по его приказу. — Он выбрал парнишку, чтобы протестировать эту идею, — голос Спенсера дрожит. — И она замечательно сработала. — Райан?.. — тихо спрашивает Брендон. Он видел парня, время от времени сопровождавшего мистера Морриса. Он выглядел старше Брендона, и ко всему прочему — бесконечно верным директору. Он шпионил за студентами, и Брендон становился его жертвой далеко не один раз. И каждый раз он не был уверен, говорит он с настоящим Райаном или его оболочкой. — Так что его план работает, — продолжает Зак с горечью. — И единственный вопрос теперь в том, когда продолжать... И как много детей можно использовать. — Он хочет избавиться от всех, кто не способен подавлять свои способности и следовать его приказам, — вздыхает Джо. — Дальше он собирается создать что-то вроде секретной полиции, которая будет ходить по домам, выявлять одарённых детей и забирать их от родителей. А ещё он хочет всех нас стерилизовать и оградить от нас общество. Собственно, Предложение 8 — его рук дело. Брендон дёргает подбородком. — Что мы собираемся с этим делать? — надломленным голосом интересуется он. — Какова наша цель? — Благо, — мягко говорит Спенсер, — что Шейн Моррис быстро теряет популярность. Пошли слухи о том, как он издевается над детьми. Благодаря оппозиции и её шпионам в СМИ попали фотографии. — Если от него отвернётся общество, — говорит Зак, — его ебучий план можно будет смыть в канализацию. А мы поможем людям с принятием одарённых детей. — Почему я не могу вернуться и помочь Патрику? — Брендон ставит вопрос ребром. — Потому что ты в тринадцать лет устроил всемирный потоп в институте, — поясняет ему Джо. — Потому что ты — самый сильный человек из всех, кого я встречал, и тебе только девятнадцать. И ты до сих пор себя до конца не знаешь. — И потому что он хочет заполучить тебя, — шёпотом добавляет Спенсер. — Потому что ты — именно тот, кому было бы идеально промыть мозги. Если методика сработает на ком-то, настолько могущественном, то она сработает на всех остальных. Брендон беспомощно пялится на Спенсера. — Что я могу с этим сделать? — в итоге спрашивает он, и Джо смеётся. — Отставить панику. Я научу тебя. *** Дверь ни в чём не виновата, но Брендон всё равно с чувством глубокого удовлетворения её пинает, прежде чем протопать через всю гостиную до кухни с ведром. Ему кажется, что это достаточно выражает его точку зрения. — Можно поинтересоваться, почему я должен набирать воду из колодца вручную? — он вваливается на кухню. — Это запарно. Почему бы просто не использовать воду для тренировки? Спенсер его игнорирует. — Спенсер, — Брендон повышает голос. — Потому что ты можешь взорвать колодец, — говорит материализовавшийся в дверном проходе Джо. Брендон прожигает его взглядом, но тщетно, потому что Джо очень занят разглядыванием Спенсера. — Вода, Ваше Величество, — он высовывает язык. — И, вообще-то, у нас есть работающие краны. — Заткнись ты, — наконец-то не выдерживает Спенсер. — Хоть раз в жизни. Брендон пятится на выход из кухни. В коридоре никто не услышит его тяжкие вздохи и попытки запинать стену. Впрочем, без особого энтузиазма. Он в растерянности, и это не самое хорошее состояние, потому что за ним всегда следует вторая фаза — разрушающий всё на своём пути Брендон. Обычно такой он никому не приходится по вкусу. Утром Джо сдался и окончательно записал Брендона в ряды необучаемых, по крайней мере, на сегодня, и Спенсер с тех пор тоже ничего ему не сказал — только за водой отправил. Брендон знает, о чём они думают: он не старается. Он знает, что всё выглядит именно так. Но ему сложно. Прошла всего неделя, как он начал работать с Джо в режиме нон-стоп ради того, чтобы избавиться от чёртова блока, любовно выращенного институтом. Джо сказал, что если научиться не подавлять, а контролировать себя, всё будет в порядке. На практике выходит сложнее. Брендона сковывает ужас каждый раз, стоит ему подумать о том, чтобы не подавить, а осознанно воспользоваться своими силами. Каждый раз, когда он пробует зайти чуть дальше блока, в его разум приходит тёмная комната, и он балансирует на грани помешательства. Он старатся. Он старается изо всех сил, но только закапывает себя ещё больше. В стену прилетает очередной пинок. — Стена тебе ничего не сделала, — раздаётся сзади голос Спенсера, и его тон настолько нечитаемый, что Брендона не прельщает идея повернуться. Он замирает, глядя в стену, и пытается не дрожать. — Неважно. — Из запоздалого ворчания не получается достаточно хорошей наживки. — Что не так? — спрашивает Спенсер, и Брендон хмурится. — А тебя волнует? — он хочет отвязаться от разговора и уйти, потому необходимость говорить Спенсеру что-то резкое каждый раз оборачивается сжигающим чувством вины. Так что сейчас ему нужно достаточно интимное место, чтобы вдоволь нареветься. — Брендон, — Спенсер хватает его за руку, не позволяя уйти. — У тебя нет причин... — Оставь меня в покое. — Я знаю, как ты стараешься, — продолжает Спенсер, будто не слыша вялых брендоновых протестов. — Признаюсь честно: если бы я не встретил Джо до тебя, мог бы и не поверить, но я верю. Я видел, как тяжко ему всё давалось, и, по-хорошему, вам нужны месяцы тренировок, чтобы достичь того же. — Джо не... — У Брендона надламывается голос. — Джо иногда надо фильтровать базар. Он мог бы неплохо поработать с тобой сегодня, но у него явные проблемы с отношением к работе. — Вы только послушайте это! — орёт Джо с другого конца коридора. — Ты прекрасно это знаешь! — вторит ему Спенсер, и Брендон решается на короткую ухмылку, а потом чувствует, как его руку мягко сжимают. Его сердце делает кульбит. Краны в соседней ванной сходят с ума, и Спенсер молча приподнимает бровь. — Я пытаюсь, — мягко говорит Брендон. Спенсер улыбается. — Я знаю, — он тянет Брендона за собой. — Пойдём лучше на кухню. Надо научить тебя чему-нибудь посложнее тостов. — Я могу обойтись и тостами. — Брендон пользуется передышкой, чтобы унять дыхание, и послушно следует за Спенсером, но едва они делают пару шагов, как во входную дверь влетает Зак, запыхающийся и какой-то безумный. — Спенсер, — выпаливает он. — У нас проблема. — Что? — Спенсер тут же каменеет, его рука больно сжимает ладонь Брендона, но он даже не думает жаловаться на такие мелочи. — Были два звонка, — объясняет Зак. — Один от Пита, второй от Энди. Их обнаружили. Они оба сбежали, но оказались на разных концах пустыни. Энди один, а Пит кого-то прихватил. — Блять, — Спенсер поворачивается к гостиной: — Джо, тащи свой зад сюда! — Да иду я, что за спешка? — орёт Джо в ответ, но Спенсер его игнорирует и снова поворачивается к Заку: — Бери Джо, багги и отправляйтесь за Энди. Мы с Брендоном на грузовике едем за Питом. Даллон мог бы присмотреть, как обычно, но мы не можем оставить Брендона или Джо здесь одних. Не теперь, когда Энди и Пита обнаружили. — Блять, — Джо вливается быстро. — Блять, окей, погнали. Зак, захвати воду, а я за ключами. Они с заком исчезают на другой стороне дома. Спенсер поворачивается к Брендону. — Набери воды и загрузи её на дно грузовика, — командует он. — И ещё два одеяла из морозилки. И никуда больше не ходи! Когда закончишь, встречаемся там, окей? Брендон кивает и бежит вслед за Заком сразу же, как Спенсер отпускает его ладонь. Зак как раз заканчивает наполнять два контейнера с водой, и Брендон сменяет его, притащив к колодцу самый большой из пустующих контейнер. Под плеск воды он безумно оглядывает залитый ярким солнцем двор. Здесь не такой хаос, как минуту назад в коридоре, зато он не может отделаться от ощущения, что нечто за ним наблюдает. Приходится убеждать себя, что это Даллон — что бы это ни было. Всё хорошо. Хорошо. Брендон закидывает наполнившийся контейнер в грузовик, постаравшись устроить его наиболее компактно, а потом бежит в гараж, к морозильнику, который никогда раньше не замечал, и достаёт охлаждённые одеяла — вещь, о которой Спенсер просил не забыть. Закинув и их в кабину, он снова оглядывается. Ощущение чьего-то незримого присутствия за плечом нарастает, но рядом никого нет. Он сглатывает, и, к счастью, Спенсер приходит быстрее, чем истерика Брендона. — Готово, — говорит ему Брендон. — Погнали, — Спенсер кивает, и, пока он убеждается, что всё на месте, Брендон забирается в кабину. Рядом с водительским местом Спенсер крепит GPS-навигатор, где на экране мигает красная точка. Грузовик берёт с места в карьер и выскакивает на дорогу с сумасшедшей скоростью. — Следи за навигатором. — Крик Спенсера продирается сквозь шум ветра, проникающего сквозь открытые окна. — И говори, если там что-нибудь внезапно переменится. Кивнув, Брендон прилипает взглядом к экрану. Наверное, за красной точкой скрывается Пит. Зак вроде говорил, что Пит кого-то прихватил? Брендону отчаянно хочется, чтобы это был Патрик. Он дёргается, когда Спенсер вдруг закладывает крутой вираж и съезжает с основной дороги во дворы. — В конце дороги какие-то машины, — говорит он Брендону, и его слова больше не тонут в рёве высоких скоростей. — Понятия не имею, кто там, но дорогу могли и перекрыть. — Мы здесь? — Брендон замечает голубой треугольник внизу экрана и тычет в него пальцем. Коротко глянув на экран, Спенсер кивает. Брендон наклоняется, чертит пальцем извилистую линию между треугольником и точкой, и убеждается, что из этого может что-то выйти. — Мы можем проехать так? — спрашивает он, глядя на Спенсера. — Дорога, которую они перегородили, пересекается с этой. Мы их переиграем или, по крайней мере, воспользуемся преимуществом. — Оу, — Спенсер приятно удивлён. — А ты зоркий глаз. Может сработать. Они зеркалят ухмылки друг друга. — Ну, тогда держись, — предупреждает Спенсер, прежде чем вдавить педаль газа, и грузовик вылетает на найденный Брендоном путь. *** Кажется, что это продлится вечно: горячий воздух пустыни и раскалённая кабина грузовика, — но Брендону всё равно, потому что все его мысли сейчас только о том, что нужно найти Пита. Его глаза буквально разрываются между экраном GPS-навигатора, где расстояние между двумя точками стремительно сокращается, и попытками отыскать в открытом пространстве вокруг нечто человекообразное. — Там! — внезапно кричит Брендон, потому что, да, он видит их — две ковыляющие фигуры, одна поддерживает другую. Спенсер тут же сворачивает с дороги и несётся в указанном направлении. Брендон видит, как один из пары будто бы оглядывается и делает попытку бежать навстречу, но падает в изнеможении — жара способна доконать кого угодно. Выпрыгнув из грузовика на ходу, он бежит к двум обморочным фигурам и падает на песок. — Пит? — Брендон трясёт мужчину за плечо, и тот с трудом открывает глаза. — Ох, Боже, — Пит узнаёт склонившегося над ним Брендона и стонет. — Боже, спасибо. Господи. — Кого ты взял? — подключается Спенсер. — Пит, как его зовут? Он не двигается. Брендон оглядывается. — Патрик! — кричит он одновременно с ответом Пита и бросается к нему, отводит грязные блондинистые волосы со лба. Ужас скручивает ему внутренности. — Я нёс его почти всю дорогу, — хрипло говорит Пит. — Я спалился... Энди пришёл сказать, что Моррис знает о нас, и... Я должен был взять его с собой, Спенсер. — Почему? — допытывается Спенсер, но Брендону плевать — он осторожно касается губами щеки друга и едва ли не визжит от радости, когда Патрик открывает глаза и стонет. — Патрик, это я, Брендон. — Брен?.. — смущённо бормочет Патрик. — Брендон? Но он говорил... Он сказал мне, сказал всем, что ты... что ты пытался сбежать и тебя поймали охотники за обскурами. — Чушь, — мягко говорит ему Брендон. — Нет, я вырвался. Мне так жаль, я тебя кинул, мне так жаль... — Брендон, — Патрик пытается подняться, но рука Брендона предупредительно ложится ему на грудь. — Не будь... Я так рад, что ты в порядке... Брендон обнимает Патрика настолько крепко, насколько это вообще возможно, и не отпускает до тех пор, пока Спенсер не отстраняет его, чтобы поднять Патрика с земли. Разместив его в грузовике, он жестом предлагает Брендону присоединиться. У Брендона трясутся руки, но он держится. Взяв себя под контроль, он наполняет две чашки водой: одну для Патрика, вторую — Питу. Поддерживая Патрика, он втискивает в его ослабшие руки чашку. — Это вода. Выпей её, Патрик. Осушив чашку, Патрик со стоном опускается на пол напротив Брендона. — Вы нашли нас, — говорит он, и Брендон яростно кивает. — Я не мог... — пытается он объяснить, но Патрик только слабо посмеивается. — Пит...Он спас меня, Брендон. Я... Я думал, что хочу умереть, но он и Энди, они открыли дверь, и Пит вытащил меня оттуда... Не могу поверить, что вышло... Брендона стискивает лютым холодом. — Дверь? Какая дверь, Патрик?.. Он знает, что это за дверь, ох как хорошо знает, но просто не может в это поверить. — Это не твоя вина, Брендон, — шепчет Патрик. — Не твоя. Мы долго планировали побег, я и Пит, очень долго, и Пит... Он говорил, что мне не следует брать тебя. — Это не значит, что я не хотел дать тебе сбежать с нами, — вмешивается Пит в попытке объяснить. — Просто... Я не знал, как это должно толком сработать, и не хотел... — Ничего страшного, — Брендон трясёт головой и слегка улыбается, потому что да, он понимает, почему Пит не хотел третьих лиц. Он знает, что если переиграть ситуацию с ним, Патриком и Спенсером в главных ролях, Спенсер сказал бы то же самое. Он уверен, что именно поэтому Спенсер смотрит на кого угодно, кроме Пита. Понимание иногда здорово бьёт по мозгам. Патрик вдруг бледнеет и стонет, прежде чем его скручивает рвота. Едва успевший увернуться Спенсер забирает изкабины одно из прохладных одеял и кидает его Брендону, который, дождавшись одобрительного кивка от Патрика, укрывает его и вручает ещё одну чашку воды. — Отдайте Питу, — просит Патрик, но Пит мигом отрицательно качает головой. — Нет, пусть обе выпьет Патрик, я в порядке. — Впрочем, он настолько неубедителен, что Брендон и Спенсер синхронно не впечатлены. — Оу, вы оба так хороши в подобных взглядах. — Не будь придурком, — Спенсер твёрд и незыблем. — Ты заработаешь сердечный приступ, и Патрик уже не поможет. — Пит, пожалуйста, — бормочет Патрик. Пит тяжко вздыхает, и Брендон впервые замечает, что он просто смертельно бледен. — Спенсер, давай уже, — он кивает на водительское сидение, а сам поворачивается к Питу. — Пит, не дури, тебе нужна вода. — Если ты навернёшься с грузовика и умрёшь в пустыне, я тебя найду и заново убью, — тихо говорит Спенсер, пробираясь к рулю, и Брендон закатывает глаза. — Просто рулите, Ваше Высочество, — говорит он, и Спенсер гремит дверью. Пит кое-как прилаживает на место задний откидной борт, и двигатель наконец-то оживает. — Пит, попей воды, — продолжает увещевать Патрик. — Давай же. — Нет, ты, — Пит всё ещё играет в героя, и Брендон вздыхает с усталым стоном. — Это всё, конечно, очень трогательно, — он вытаскивает второе одеяло и накидывает его на Пита. — Но давай уже ложись. Ты даже можешь лечь рядом с Патриком. И пока ты, блять, лежишь, всё у нас будет хорошо. Вряд ли Пит слышит что-то кроме "ложись" и "Патрик", потому что он уже там, стискивает одну патрикову руку и с беспокойством наблюдает за бледным лицом. — Я в порядке, — шепчет Патрик. — Буду. Пит наклоняется и осторожно его целует. — Нет, Пит, меня же вырвало... — вяло протестует Патрик, но не спешит его отталкивать. — Похуй, — говорит Пит. — Я люблю тебя. Я должен был отпустить тебя раньше. — Отличный способ выдать себя. Пит качает головой, и при виде слёз в уголках его глаз Брендон отчётливо понимает, что он немного лишний на этом празднике жизни. Он отводит глаза и смотрит вперёд. У Спенсера на голове — каштановый беспорядок, художественно оформленный ветром. Он ведёт машину одной рукой, второй зарывшись в волосы, и Брендон впитывает его лёгкую улыбку каждой клеточкой своего тела. Его сердце скручивает при мысли о том, как хорошо чувствовалась рука Спенсера в его руке. Брендон говорит себе, что в пустыне слишком сухо, чтобы его силы имели хоть какой-то практический смысл, но как тогда объяснить капли дождя, которыми разродились низкие облака?.. *** — Я не могу сделать это, не могу. Разочарование Брендона близко к точке кипения и голова болит чертовски сильно, но блок слишком силён. Он не может сквозь него продраться. Не может. — Тихо, Брендон. — Сегодня с ним Спенсер, потому что Джо занят Патриком. Брендон, конечно, мог бы тренироваться один, но... Но мягкость Спенсера лучше. — Я знаю, что тебе трудно. Ты не виноват. Голова гудит, и Брендон не сдерживает стон. — Это как стена, — выдыхает он. — И каждый раз, когда я её касаюсь, мне так больно. — Где больно? — настороженно уточняет Спенсер, но Брендон едва успевает придумать подходящее описание, потому что головная боль просто парализует его. Он пытается осесть на пол, но Спенсер подхватывает его за талию. Не помогает. Сердце заходится в истерике, равно как и каждый раз, когда Спенсер к нему прикасается, но эмоции от близкой вспышки рикошетом бьют по его многострадальной голове, и, серьёзно, он едва ли может сдерживать слёзы боли. — Голова, — он наконец-то собирается с силами. — Она всегда болит, когда я... Когда надо подавить силы. — Ох, — шепчет Спенсер, его обьятия очень крепкие. — Ужасная вещь. Господи, Брендон, почему ты молчал об этом? — А что бы ты с этим сделал? — цедит Брендон сквозь сжатые зубы и ощущает спенсеров вздох. — Например, дал тебе обезболивающее. Боже, да кто бы знал, что у тебя такая проблема! Брендон просто хочет упасть и проспать пару дней. Вдруг Спенсер откидывает прядки волос со лба Брендона и прикасается губами к коже, и это так осторожно, заботливо и мягко... У него пляшут бабочки в животе. — Твою мать, Брендон!!! — где-то орёт ошпаренный Зак. — Что за блядство?! Брендон ничего не может с собой поделать — он истерически смеётся, и Спенсер смеётся вместе с ним. — Пойдём, — говорит он наконец. — Сделаем что-нибудь с твоей головой. Брендон убеждает себя, что поселившееся в его груди чувство — это просто предвкушение избавления от боли. *** Объяснять самому себе, почему близкое присутствие Спенсера заставляет дыхание замирать, а его улыбка учащает сердцебиение, — реально сложно. Головная боль большей частью отступает, и теперь ментальный блок, который Брендон так старательно пытался сломать, ослабевает. Он начинает понимать, как управляться с энергией и использовать свой дар целенаправленно, а не во славу неконтролируемых взрывов. Это всё впечатляет, но Брендон всё же далёк от совершенства. Вспышки до сих пор случаются — не такие сильные, как раньше, но "водный ущерб" всё ещё слегка разрушительный, и, по-хорошему, его новые друзья почти святые, если терпят всё это. Свою долю сложности в дело вносит и тот факт, что вспышки не происходят в двух состояниях Брендона: либо когда он в подавленном настроении, либо Спенсер рядом. Брендон отказывается это как-то обозначивать. Вдруг если эмоцию игнорировать, она сама по себе пройдёт. Но, к сожалению, не очень похоже, чтобы тактика работала. Брендон констатирует этот факт, потягивая лимонад на крыльце и наблюдая, как Пит, Зак, Джо и Спенсер гоняют в футбол. Летом в пустыне. Очень по-мужски. — Долбодятлы, — со знанием дела замечает Патрик, сидящий рядом, и пихает его куда-то под рёбра. — Кстати, ты заметил, как Энди смотрел на Джо утром? — Если пожить с ними рядом, ежу станет понятно, как Энди смотрел на Джо утром, — рассеянно замечает Брендон, потому что всё его внимание сосредоточено на движениях Спенсера. — Ммм. — Брендону не нужно смотреть на Патрика, чтобы прочувствовать его ухмылочку. Ущипнув Патрика за предплечье, он нарывается на ответный болезненный тычок, и могла бы выйти забавная шуточная перепалка, но у него банально не хватит моральных сил. Хотя это — не тот аргумент, которым можно остановить Патрика. — А ты знаешь, что ещё станет ежу понятно? — спрашивает он. — То, как ты смотришь на Сп... — Пит!!! Патрик выдул твою газировку! — Брендон, блять! — Патрик вскакивает на ноги прежде, чем Пит пронесётся через весь двор к крыльцу. — Я тебя ненавижу! — Пока-пока, — Брендон ухмыляется, наблюдая, как Патрик сбегает в дом с Питом у себя на пятках. — Не то чтобы это было мило, — замечает Спенсер, плюхнувшись на освободившееся место. Брендон очень осторожно отпивает лимонада — учитывая его нестабильность, отличная альтернатива воде. — Тебе пора бы переходить на воду, — Спенсер, как обычно, будто бы читает мысли. Брендон кидает на него быстрый взгляд и тут же об этом жалеет. Спенсер покрасневший после игры, его волосы неряшливо растрёпаны. Если долго смотреть на его улыбку, наверное, можно умереть. И — он сидит слишком близко. Слишком, это правда слишком. Он поднимается и отдаёт Спенсеру лимонад. — Подержи-ка. Я сейчас вернусь. Ложь. Что ему действительно надо сделать, так это зайти в дом, добраться до ванной, вылезти там через окно и бежать куда-нибудь ещё. Он никогда не утверждал, что умный. Он бежит до полуобморочного состояния и переходит на прогулочный шаг. С момента его побега солнце успевает сесть, но в пустыне всё ещё чертовски жарко. Брендон пытается держаться какой-нибудь тени, но это едва ли имеет значение в борьбе с перегревом. Что же, он — клинический идиот. С ума сойти, он спустил всё на тормозах! Разумеется, это всего лишь потому, что влюблённые люди очаровательно глупы, и Брендон всегда был немного романтичным, и Спенсер спас ему жизнь... Временное ребячество. Пройдёт. Брендон буквально чувствует, как эти мысли пахнут ложью, но он слишком отчаялся и готов в них поверить. — Будь добр, объясни, в какой момент "Я сейчас вернусь" превратилось в"Я выскользну через окно и сбегу, как последний идиот", — раздаётся вдруг невыразительный голос Спенсера, и Брендона охватывает оцепенение. Иногда он забывает, насколько Спенсер успел его выучить. И о том, что неплохо бы найти убедительную причину сменить часто посещаемые места прогулок. Вздохнув, он смотрит наСпенсера, чьи скрещенные руки и выражение лица говорят о крайней степени неодобрения. Его разум не способен придумать достаточно убедительное оправдание. Он почти уверен, что Патрик его убьёт, но всё-таки открывает рот, потому что надо хоть что-то сделать. — Патрика можешь не бояться, — опережает его Спенсер, и рот тут же захлопывается обратно. — Что за хрень происходит, Брендон? Чего ты боишься? Уверен, что не вспышек, потому что ты знаешь, что мы никогда не злимся из-за этого. — Я затопил подвал, — приводит Брендон шаткий аргумент. Он не добавляет, что так вышло после того, как он увидел Спенсера в душе. Спенсер ничего не заметил, зато Брендон — о, Брендон заметил слишком много. И тогда искушение взорвать парочку водопроводных труб стало прямо-таки невыносимым. — Твою-то мать, Брендон, — стонет Спенсер. — Я знаю, что ты не поэтому подавлен. Мы потратили кучу времени, чтобы пробить через твой толстый череп мысль о том, что это не твоя вина. Мы неплохо адаптируемся, вообще-то. — Я не могу... — Брендон сжимает кулаки. Привычное давление возвращается, с ним нужно бороться, и он пытается, потому что не сейчас, только не сейчас. Ничего не помогает, и Спенсер всё понимает, поэтому приближается очень-очень медленно. — Ты можешь, — мягко говорит он. — Всё хорошо, Брендон. Нет никаких поводов грустить. Давай глубоко вздохнём. Ты в порядке. Глубокий вдох, чтобы успокоить бушующие способности и уговорить энергию уняться, но она нарастает, нарастает и нарастает, и Спенсер так близко-близко, и Брендон не может просто взять и... И он проигрывает битву, когда чувствует мягкое прикосновение к плечу. Пожарный гидрант неподалёку взрывается с впечатляющей силой, а разбрызгиватели воды неподалёку начинают сходить с ума. Брендон прячет лицо в ладонях, позволяя слезам наконец-то прорваться. — Брендон, — мягкий голос Спенсера всё ещё рядом. — Всё хорошо, всё ещё хорошо. Просто несчастный случай. — Ты не... — Брендон судорожно хватает ртом воздух, когда вдруг оказывается в крепких объятиях. У него нет сил, но он не уверен ни в чём, и он не может... — Брендон, — твёрдо говорит Спенсер. — Просто скажи мне, что не так. Мы ничего не сможем сделать без твоей честности. — Ты меня возненавидишь, — бормочет Брендон, чувствуя смешок Спенсера. — Невозможно. Пещера самообладаенияБрендона рушится окончательно. Его пальцы судорожно сжимают ткань спенсеровой футболки, и он подаётся вперёд, прижимаясь к губам Спенсера в самом неловком поцелуе, какой только возможен. Никаких мыслей о том, что это — его первый поцелуй, потому что всё, что он может, это прижиматься к Спенсеру теснее и целовать его так, как хочется. Когда Спенсер осторожно отстраняется, у Брендона в лёгких совершенно нет воздуха, а в голове — разумных мыслей, только неразумные. Например, о том, что может чувствовать вкус Спенсера, и, господи, как же он только что проебался. — Я... Я... — Всё внутри требует немедленного побега, потому что, блять, о чём он вообще думал?! Но Спенсер крепко держит его руку, не отпуская, и Брендон близок к нервному срыву. — Прости, пожалуйста, я... — Брендон, — вещает Спенсер крайне твёрдым тоном. — Заткнись. Они снова обнимаются, и целуются, и их языки переплетаются, и это так глубоко, и просто, ох, Господи... Их прерывает саркастический смешок и бурные апплодисменты, но Брендон не находит сил посмотреть, кто там. Всё, что он может, это беспомощно смотреть на Спенсера, в его потемневшие до синевы глаза, на его губы. — Как же приятно осознавать, что вы наконец-то вытащили головы из задниц, — голос у Зака крайне глумливый, но Брендон уверен, что он всё-таки вполне искреннен. — А теперь, когда вы засвидетельствовали соседям новую одержимость Брендона, мы можем уже вернуться? — Ага, обязательно, — немного пренебрежительно роняет Спенсер. — Мы придём, не переживай. Брендон отчаянно краснеет, а Спенсер закатывает глаза, старательно пряча улыбку в уголках губ. — Придурки, — любовно ворчит Зак, когда Спенсер берёт Брендона за руку. — А то как же, — соглашается он. *** Возможность целовать Спенсера в любой момент — это, определённо, та вещь, которая в итоге сводит вспышки к минимуму. Кто бы мог подумать, что попытка задушить свои эмоции — не самый лучший план по обретению контроля над способностями? — Я мог, — ворчит Джо, бросая в Брендона подушкой. — Ты просто упрямый баран, вот и всё. А теперь брось подушку обратно и смотри, как я сосредотачиваю свою энергию. Брендона дважды просить не надо: он отправляет подушку прямо в самодовольное лицо, но ожидаемый эффект не так уж хорош — Джо тормозит её взглядом. — Но ты останавливаешь летящий в тебя предмет, — рассуждает Брендон. — Как это можно провернуть с движением воды? — Это можно провернуть при помощи сосредоточения, — Джо иногда бывает очень терпеливым в объяснениях. — А уже потом всё остальное. Патрик сосредотачивает энергию на ранах и повреждениях. Я — на предмете. Тебе нужно сосредотачиваться на воде. — Теоретически, я могу манипулировать предметами, которые содержат в себе воду? — медленно спрашивает Брендон, и Джо хмурится. — Типа стакана? Что же, полезно бы попробовать. Может быть, даже лучше начать с чего-нибудь попроще. Чего-нибудь, что можно подхватить и удержать, если что. — О да, — Брендон уже готов нестись на кухню. — Осторожно, Джо, потому что если задумка сработает, я стану круче тебя! Смех Джо провожает Брендона до кухни. Там он стягивает с сушилки стакан и, наполнив его водой, уже предвкушает много-много подколок в сторону Джо, но они так и не покидают его рта. Его не было всего мгновение, но в гостиной всё переворачивается. От силы взрывной волны у Брендона звенит в ушах. Протерев глаза от пыли, он осматривается, и его оглушённый разум пытается хоть как-то объяснить куски штукатурки и горящие обрывки паркета. Кажется, он слышит своё имя или что-то вроде этого, сквозь вату оглушения. Где-то на улице визжит тревога, кто-то за дверью кричит, но Брендон ни на чём не может толком сосредоточиться, трясёт головой, как собака, в попытке себя собрать, и в этот момент встречается взглядом с мистером Моррисом. — О нет, — шепчет Брендон, и ухмылка кривит губы мистера Морриса. — Мы скучали по тебе. Пришло время возвращаться домой. *** Первое, о чём Брендон беспокоится, придя в себя — душераздирающая головная боль, как будто его череп раскроили и так оставили. Всё, на что он способен, — не издавать ни звука, чтобы не дай бог не усилить эту муку. Всё внутри него кричит от неправильности происходящего. Боль — это неправильно, невозможность двигаться — тоже, отсюда вывод — он совсем не в порядке. — Что осталось от тренинга, через который он прошёл? Голос кажется Брендону знакомым. Возможно, если он сосредоточится, даже вспомнит обладателя, но все попытки напрячься вызывают безумные протесты измученной головы. Лучше оставить её в покое и просто внимательно послушать беседуза дверью. — Кто знает. — Это шипение точно принадлежит Моррису. — Его не было около полугода. Он может иметь полный контроль над собой. — Но он всё ещё ошибается, — возражает второй голос. — Так что никакого полного контроля. — Насколько мне известно, его ошибки связаны с эмоциональными переживаниями. — В тоне Морриса явственно ощущается насмешка. — Это заключение основано на том, что за последние пару месяцев в их резиденции ничего не произошло. Последний нам известный случай — тот пожарный гидрант неподалёку. Блять. Старый институтский способ неожиданно приходит Брендону на выручку. Он представляет себя в полной пустоте, размывая собственные черты, и это немного помогает успокоиться. Ему нужно срочно восстановить пробелы в памяти. Лихорадочно перебирая обрывки, он понимает, что Моррис и компания, должно быть, устроили взрыв, чтобы ворваться в дом. Но... Похитили только его и ушли? Или... — А остальные с ним? Нет, тихо умоляет Брендон, нет-нет-нет. Пожалуйста, пусть они смогли сбежать. — Парочка, — пренебрежительно роняет Моррис. — Двоих обскуров я припрятал понадёжнее, но все люди здесь. — Разве это не опасно? — деликатно интересуется безымянный голос. — Конечно, — согласно хмыкает Моррис. — Но станет безопасно после моего вмешательства. Я заставлю обскура подчиняться моей воле и выставлю перед его маленькими друзьями. И когда он от них отвернётся, они наконец-то поймут, что этим монстрам нельзя доверять. — Идеально, — выдыхает голос. — Двух зайцев одним выстрелом, — смеётся Моррис, и Брендон слышит щелчок открывающейся двери. — Ну, как тут у нас дела? Моррис включает свет, его сияние затапливает комнату, и Брендон едва сдерживает вскрик, когда яркие брызги просачиваются сквозь зажмуренные веки. Ни звука. Для вошедших ему нужно оставаться неподвижным, бессловесным и незаинтересованным. В двух синхронных стонах рядом Брендон распознаёт Пита и Зака. Он не уверен, есть ли тут ещё кто-то, кроме них, и если Моррис куда-то спрятал Энди и... и... Вдох-выдох. Брендону нужно успокоиться. Представить якорь, как его учил Джо, и закрепить его на вершине эмоций, тянущих на дно. Ему сейчас очень нужен контроль, чтобы одурачить всех. Единственный шанс повлиять на происходящее. — Утро доброе, — напевает тем временем Моррис. Слышится звук кулака, впечатавшегося в плоть, и падения. — Пи-и-ит, кусок ты предательскогодерьма. Я так в тебе разочарован. И в Энди тоже, но с ним мы ещё разберёмся. — Отвратительно, — бормочет другой голос, и Моррис снова кого-то бьёт. Брендон держится. — Разве я приглашал тебя присоединиться к разговору, Райан? А вот и объяснение, почему голос показался Брендону знакомым. — А ты кто такой? Зак — это должен быть Зак — смеётся и сплёвывает. Брендон обречённо стонет: ему стоило бы учесть, что Зак из той породы людей, которые готовы на всё, кроме смирения. Моррис вздыхает, и через пару мгновений Брендон слышит, как он бьёт Зака палкой и смеётся. — Вы такие жалостливые. Защищаете обскуров. Хотя, знаете ли, они вас никогда не защитят. Чушь. Брендону бы оглядеться и посмотреть, на чём можно использовать способности, но он не может. Да и вряд ли тут что-то есть. У Морриса много пороков, но глупость к их числу не относится. — Сэр! — кто-то врывается в комнату, тяжело бухает нечто на пол, и всё вокруг немного сходит с ума. Узнавание разгорается в груди Брендона: он чует стихию. Райан и Моррис хором орут на пришлого, но Брендону теперь на всё плевать. Его внимание целиком сосредоточено на силе, бурлящей под мысленным якорем. Когда я отпущу якорь, тихо умоляет её Брендон, ты должна меня слушаться. Ты должна делать то, что я попрошу. Пожалуйста. Мне так нужна твоя помощь. Уверенности в том, что сила его послушается, нет, но она должна. Иногда это срабатывает, и Брендон отчаянно нуждается в капельке везения сейчас. Руины их дома немедленно всплывают картинками перед его внутренним взором. Брендон впитывает их, переживает заново и злится всё сильнее. Он представляет лица Пита и Зака, думает о том, что как сейчас чувствуют себя Энди, Джо и Патрик. В конце концов, он думает о Спенсере. Слушайся меня! — Бля-а-ать, чт... — Полный паники крик раздаётся сразу же, стоит Брендону открыть глаза. Его сердце замирает, когда картинка из его разума превращается в реальность. Отвратительные потоки грязной воды, поднимающиеся из притащенных парнем Морриса вёдер, щупальцами обвиваются вокруг их голов и насильно заполоняют рты и носы. Моррис не может поверить в то, что видит, но Брендона волнует не его душевное равновесие, а тот факт, что Пит и Зак прямо сейчас помогают ему избавиться от проклятых верёвок, которыми его сковали, и когда они наконец-то падают на пол, Брендон поднимается на ноги. — Где они? — неожиданно низким голосом требует он ответа. Беспокойство и гнев — вот его чувства, и в них нет места страху. Он больше не собирается бояться Шейна Морриса и ему подобных. Глаза Морриса не меняются — меняется его взгляд, холодный и вызывающий. Что же, попробуем по-другому. Брендон поворачивается к его работнику. — Ты знаешь, где мои друзья? — обманчиво доброжелательным голосом интересуется он, прекрасно понимая, как убийственно выглядит для всех сейчас. Это неожиданно приятно. Работник обречённо кивает. — Если скажешь, я позволю тебе уйти, — заверяет его Брендон. Парень снова осатанело кивает, и он сосредотачивается, чтобы дать ему возможность — всего лишь — глубоко вдохнуть и заговорить. — Мы сейчас в подвале института, — парень задыхается. — Кого-то ещё мистер Моррис запер у себя в кабинете и ещё двоих — в тёмной комнате. Пожалуйста... Дай мне уйти. Брендон колеблется. — Вали отсюда, — говорит он, и парень пользуется советом незамедлительно. Одновременно Брендон слышит звук падения позади и оборачивается, чтобы увидеть потерявшего сознание Райана. — Оу, бедняжка, — саркастично комментирует Зак. — Я полагаю, минус один. — Где же ваши ключи, мистер Моррис? — Пит с мерзкой ухмылочкой предпочитает пытать бывшего босса. — Давайте без глупостей. Моррис не двигается, но самообладание даётся ему дорогой ценой: сквозь воду видно, что его губы уже смертельно бледные. — Детский сад. — Сердце Брендона полно ярости. Он силой отрывает себя от мысленного возврата в тёмную комнату — он нужен здесь и сейчас. Окинув взглядом Морриса, он замечает связку ключей на ремне брюк. — Посмотрите-ка. Зак срывает их и поднимает на ладони. — Выглядит полезно, — заключает Брендон. — Что же, мистер Моррис, с вами приятно иметь дело. Хорошего вам дня. Они втроём бегут к лестнице. С каждым шагом оставленные в подвале люди растворяются позади и вместо них нарастает беспокойство и ужас, и давно заевшая в мозгу мантраСпенсер-Патрик-Спенсер-Патрик-СПЕНСЕР набирает новые обороты. — Брендон, погоди, — Пит рядом тяжело хватает ртом воздух. — Ты собираешься их там оставить? — Оттуда реально выбраться? — уточняет Брендон, и Зак кивает. — Им же лучше. Вода успокоится, когда я покину это место, и минут через двадцать они оклемаются, так что нам лучше двигаться. — Вы с Заком идите в кабинет Морриса, — командует Пит. — А я проверю тёмную комнату. — Нужны двое, чтобы открыть чёртову дверь, Пит, — Брендон возражает ему почти с отчаянием и втискивает в ладонь ключ от моррисова кабинета. — Так что держи. — Уверен? — тихо уточняет Пит, и Брендон ловит его внимательный взгляд. — Конечно, — нарочито спокойно говорит он. — Устроим заварушку, а, Зак? — Куда же без этого, — Зак напускает на себя побольше бравады. — Ладно, — шепчет Пит. — Удачи, парни. — Забираем ребят и валим отсюда, — ещё раз резюмирует Брендон план. — Помнишь, где озеро? Пит согласно кивает, и спасательная операция продолжается. *** Оказаться напротив проклятой двери — это вызов из серии тех, с какими Брендон предпочёл бы никогда не сталкиваться. Его плечи сводит зябкой судорогой, и ключ трясётся в пальцах. Мгновение растерянности мягким прикосновением развеивает Зак, и Брендон, сглотнув, вставляет ключ в замочную скважину. — Готов? — не глядя, спрашивает он. Рука Зака всё ещё твёрдо сжимает его плечо. — Давай спасём их, Брен. — Мягкий голос начинает отсчёт: — Раз, два... На счёт "три" они вдвоём от души налегают на дверь. Махина скрипит и стонет, неприятным отголоском отдаваясь в памяти Брендона, но он отбрасывает воспоминания назад, скрываясь от них за якорем поверх своей энергии. Единственная его забота на данный момент — дверь, и, блять, ему просто надо всё сделать правильно. Он достаёт фонарик и смотрит на Зака. — Я буду здесь, — кивает он. — Ты зайдёшь и выйдешь, обещаю. — Знаю, — тихо отзывается Брендон. — Спасибо тебе. — Всегда пожалуйста, малыш, — Зак давит улыбку, и Брендон успевает вернуть её в ответ, прежде чем повернуться лицом к тьме и глубоко вздохнуть. — Есть тут кто-нибудь? Это Брендон. Кто-нибудь? Луч фонарика отвоёвывает у тьмы то, что не смогла отвоевать открытая дверь. По ногам сильно тянет сквозняком, и Брендон ёжится. — Патрик? — мягко зовёт он. — Всё хорошо, Патрик, я тебя сейчас вытащу. — Я в порядке. — Хриплый голос Патрика едва ли не пробивает Брендона на слёзы облегчения. — Я-то в порядке, Брен, прошла всего пара часов, но... Они избили Спенсера, прежде чем бросить нас сюда. Он не двигался всё это время, и я не могу посмотреть, как могу помочь... — Спенсер? — Едва не задохнувшись, Брендон бросается вперёд, но Патрик ловит его руку и сжимает пальцы. — Соберись, — требует он. — Сначала вытащим его наружу. Сквозь ком в горле Брендон кивает, позволяя Патрику подвести себя к Спенсеру. Освещая фонариком путь, они вместе с трудом, но всё-таки вытаскивают Спенсера из тёмной комнаты в коридор. Ну же, давай, ещё совсем чуть-чуть... — Господи Иисусе, — выдыхает Зак, и одного взгляда Брендону достаточно, чтобы его сердце ушло в пятки. — Спенсер! Ему не хватает воздуха, он не может... Лицо Спенсера больше походит на хаотичную мешанину из порезов, ссадин и синяков, и ему, кажется, сломали нос. Брендон стискивает его руку и отчаянно-умоляюще смотрит на Патрика. — Пожалуйста... Пожалуйста, я не могу, я не хочу уходить без него. Патрик понимающе кивает. — Знаю, знаю. Брендон едва замечает патриковы действия, потому что всё его внимание принадлежит Спенсеру. Он начинает мысленно считать: этот незамысловатый способ Спенсер раз за разом предлагал тогда, когда Брендону казалось, что он больше не может справляться с приливами энергии. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. На тринадцати Спенсер со стоном открывает глаза. — Спенс... — голос Брендона обрывается: он ныряет вниз, чтобы поцеловать Спенсера так сильно, как это только возможно. — Брен, ты... Ты в порядке, ох, господи, ты в порядке, — выдыхает Спенсер между поцелуями, кладёт ладони Брендону на щёки и смотрит диким взглядом, полным облегчения. — О, больше, чем в порядке, — доверительно сообщает Спенсеру Зак. — Он использовал дар, чтобы вытащить нас. Собственно, поэтому мы все здесь. — Брендон... — шепчет Спенсер, но Брендон его снова целует. — Пойдёмте уже домой, — предлагает он, и смех Спенсера подхватывают все. *** ЭПИЛОГ — Леди и джентльмены, — заявляет Джо, захлопнув за собой дверь. — Я принёс замечательные новости. — Вещай, — сухо роняет Патрик, и Джо сверлит его недовольным взглядом. — Я и так собирался, спасибо за разрешение, Патрик. — Тот в ответ только смеётся. — Давай уже быстрее, — говорит Зак. — Я тут вообще-то на пути к тому, чтобы надрать Спенсеру зад. — Но счёт 41:7 в пользу Спенсера, — замечает Брендон. — Я ещё устрою кровавую резню! — Как бы там ни было, — основательно продолжает Джо, — я уверен, что вам будет приятно знать, что сегодня моррисовский институт перестал существовать. Вскрикнув и подскочив на диване, Брендон критически близок к тому, чтобы свалиться, но Спенсер успевает его поймать. Патрик смеётся, тихо и счастливо, и весь их радостный шум привлекает в гостиную Энди и Пита с заднего двора. — Что на этот раз? — интересуется Энди, а Пит, как обычно, садидся вплотную к Патрику. Джо повторяет свои замечательные новости. — Стоит также отметить полный провал Предложения 8 и последующий арест некого Шейна Морриса, — добавляет он, и на ненавистном имени Брендон и Патрик в унисон шипят. — МоррисовскийИнститут для Особенных Детей официально упразднён, и каждый воспитанник передан туда, где его способности будут поощряться и направляться на нужные дела. От переизбытка впечатлений Брендон прикрывает лицо. К нему приходят закономерные мысли. Что, если бы не было никакого института в его детстве? Что, если бы он, будучи мелким, имел родителей, которые любили его, не оглядываясь ни на что? Спенсер осторожно обнимает его за пояс, и Брендон мысленно встряхивается. Кто знает, что бы он тогда поимел? Зато сейчас он точно знает, что у него есть, и ни на что не променяет такую жизнь. Мягкий спенсеров поцелуй навевает Брендону мысли о том, что неплохо бы научиться плавать. Мало ли пригодится.