Под маской

      Знаешь, Обито, а ведь я никогда не была такой уж милой девочкой, которой ты меня считал. С самого детства из сказок я почерпнула главное — хорошие девочки получают все, а плохим ещё и достаётся. Поэтому с самого детства я выбрала для себя модель поведения.       Сначала мне просто нравилось, когда меня хвалили, потом мне стали ещё и делать подарки, угощать и так далее, а когда я пошла в академию, маска уже настолько приросла к лицу, что я уже автоматически придерживалась образа.       Знаешь, меня всегда дико раздражало это все. Все эти милые улыбки, напускная вежливость и доброта. Ха, мог ли ты когда-либо подумать, что твоя любимая Рин — та самая Рин, которая поддерживала тебя в академии и говорила, что будет за тобой приглядывать — на самом деле грубая циничная эгоистка?       Помнишь, когда ты опоздал на церемонию вступления, а я принесла тебе документы? Думаешь, это была моя инициатива? Ха! Да меня сенсей об этом напрямую попросил, а я, мысленно скривившись и прокомментировав парой выражений, которые вообще-то не положено знать хорошей девочке, мило улыбнулась и потащила злосчастную папку, с раздражением понимая, что, похоже, мне придётся тащиться к этому придурку домой.       Помнишь, когда ты рассказывал мне про свою мечту? Стать Хокаге… Тогда, внутренне покатываясь со смеху, я сказала ту самую фразу. Да-да, я буду за тобой приглядывать. Впрочем, ты ведь и сам помнишь, да?       Я всегда знала, что ты в меня влюблен. Поверь, это было совершенно очевидно, когда ты краснел, бледнел и говорил глупости невпопад. Сначала это смешило, потом стало раздражать, но я не могла ответить так, как мне хотелось. Маска пустила корни, пробивая череп — и вот я уже не могу поступить иначе, повязанная за руки и за ноги собственными словами. Ведь если бы я показала настоящую себя… Знаешь, это только в сказках друзья главного героя, узнав его Страшную Тайну, все равно остаются с ним до конца. Но что Страшная Тайна главного героя заключается в том, что вовсе даже он не герой? А простой смертный, которому нравится почевать на лаврах и получать призы и благодарности. Ты уж прости, но если бы я рассказала всем правду… Да даже не всем, хотя бы тем, с кем больше всего общалась! Вы бы отвернулись от меня, скорее всего возненавидели. Да, даже ты, Обито, ведь если бы ты слышал те комментарии, которые я благоразумно не озвучивала, то скорее всего сразу же бросился бы в драку, или ещё чего хуже.       Помнишь распределение? Ты тогда опоздал, а я готова была наорать на тебя и хорошенько врезать по башке, но я лишь мило улыбнулась и попросила впредь не опаздывать.       Дальше были миссии, экзамен на чунина, где ты так глупо провалился с конфетой. Нет, ну вот надо же было! Снова миссии, снова экзамен на чунина.       Знал бы ты, как много раз мне хотелось отбросить эту чертову маску и поступить так, как мне хочется, а не так, как от меня ждут. Но каждый раз я могла держать себя в руках. В конце концов, у меня были бы очень большие проблемы, если бы все узнали, что, фактически, я обманывала их все это время… Да, и тебя тоже. Тебя в первую очередь, я бы сказала.       Та миссия у моста Каннаби… Она запомнилась.       Тогда меня захватили в плен скорее по моей глупости. Привыкнув к роли милой девочки, которую всегда охраняют, я банально потеряла бдительность.       Очнулась, уже когда передо мной стояли вы: ты, сверкая шаринганом сразу с двумя томоэ, и Какаши, уже без глаза. Я тогда здорово разозлилась — вот честно. Стоило вас оставить, как вы сразу!.. Впрочем, я даже тогда ничего не сказала.       Когда Какаши замешкался, а ты оттолкнул его в сторону, это было… Неожиданно. Это злило, выводило из себя, лишало равновесия. Я просто не могла поверить в произошедшее!       Всю свою жизнь я косила под хорошего человека. Старательно делала хорошие дела, внимательно отслеживая реакцию окружающих людей, ожидая от них благодарности.       Я думала, истинного самопожертвования не существует. Я утешала себя тем, что все в мире эгоисты, просто кто-то умеет это прятать, а кто-то нет.       Однако ты своим поступком перевернул мой мир, мои взгляды на жизнь.       Ты ведь ненавидел его! Я старательно изображала безответную любовь к нему, а ты ревновал и это меня забавляло. Вы все время ссорились, спорили, соревновались во всем, будь то тренировочный бой или даже скорость поедания данго!       Но ты оттолкнул его.       И вот тот солнечный мальчик, который кричал мне, что станет Хокаге, который просил приглядывать за ним, а я в шутку соглашалась, отмахиваясь легкомысленно — мол, да это бред все, — этот мальчик лежал, торча из-под гигантского валуна. Правая сторона тела смята в кровавую кашу, и я не понимаю, как ты ещё умудрялся говорить в такой ситуации! Мне страшно было даже представить, что ты чувствуешь.       Ты ведь ненавидел его… Но пожертвовал жизнью, чтобы его защитить, и последним временем своей жизни, чтобы подарить ему бесценный подарок — силу.       Все то время, пока вы разговаривали, я не проронила не слова, а лишь сидела и смотрела на тебя во все глаза.       Я не могла поверить, что это конец.       Позже, я вернулась на то же место и попыталась найти труп. Мысленно я говорила себе, что это для того, чтобы случайно забредшему сюда вражескому шиноби не достался шаринган.       Однако, знаешь, сейчас, столько лет спустя, я думаю, что тогда я просто не могла поверить, что ты мёртв. Мёртв по моей вине. Ведь если бы я была собраннее, то меня бы не схватили, и…       А что и? Ответа не было.       Но суть не в этом, а суть в том, что тела твоего я не нашла, хоть и искала на совесть. Я разгребла все камни там, но под тем валуном была лишь лужа крови, а тело как сквозь землю провалилось! Ахах, знала бы я, как я была права в своих гневных мысленных монологах. Вернулась я ни с чем, но зато твёрдо поняла, что ты жив. Это было глупо и наивно надеяться на то, что твоё тело не унесли просто вражеские шиноби, но я одергивала себя, что каменный завал нетронутой, а тот валун лежит все так же. Просто ужасного кровавого месива под ним уже нет, что, в общем-то, радует.       Дальше снова были миссии.       Какаши очень тяжело пережил твою смерть, я даже не ожидала такого. Его техника стала завершенной благодаря шарингану, ты ведь в курсе?       Ну, а я стала медленно выкорчевывать свою маску. Я уже не делала столько добрых дел, на реплики отвечала не милой улыбкой, а просто кивком. Знакомые пожимали плечами и жалели — думали, что меня так подкосила твоя смерть, даже смешно… Но мне впервые было плевать на реакцию окружающих.       И вот, спустя долгие три года, меня снова похитили.       Да, я знаю, что попадаюсь на те же грабли во второй раз! Я снова заигралась, отвлеклась, расслабилась — и вот результат.       Несколько часов мучительной боли, пронзающей все тело, несколько часов всепоглащающей ненависти, прожигающей сознание.       Эта боль не моя, не моя! Человек не может так сильно страдать!       Очнулась я уже на руках Какаши, когда тот выносил меня из штаба АНБУ тумана. Не надо, оставь меня, это ловушка! — хотелось закричать, но я не могла проронить и слова, тело налилось свинцом и совершенно не случалось.       Снова очнулась я спустя ещё час движения и тут же потребовала, чтобы меня поставили на землю.       Я пыталась убедить Какаши, что сейчас я уже не человек — бомба замедленного действия! И мне ни в коем случае нельзя возвращаться в Коноху! Но этот упрямец меня не слушал.       «Я спасу тебя, Рин» — повторял он, как заведенный. Если бы операцию проводила не я, то сказала бы, что неуклюжий ирьенин вместе с глазом вживил ему кусок твоего мозга!       Тогда я поняла, что убедить его не получится. Мне пришлось действовать самой.       Я нарочно замедляла наш отряд, чтобы шиноби Кири нас догнали.       Я навязала схватку.       Никто не особо хотели сражаться, но кто их спрашивал? Я чувствовала, что чакра биджу уже почти разьела печать, действовать нужно было срочно.       Знаешь, я всегда действовала только ради себя. Я как была эгоисткой с рождения, так ей и осталась.       Но, знаешь, кажется, к концу своей жизни я смогла понять, каково это — отдать жизнь за друзей.       По поляне разносится пение тысячи птиц, Какаши замахивается, чтобы одним ударом прикончить какого-то АНБУ Тумана, но я внезапно появляюсь между ним и незадачливый шиноби, подставляясь под наэлектризованную руку.       Стрекот на мгновение заставляет оглохнуть, рука с размаху пробивает грудину. Ломаются ребра, вспарывается лёгкое и сердце… С такими ранениями не живут — я спасла нашу деревню.       «Какаши…» — шепчу, потому что говорить уже не могу.       Мне хочется сказать «Какаши, не вини себя, так было нужно»       Мне хочется сказать «Какаши, прости меня за то, что врала тебе все это время»       Мне хочется сказать «Какаши, да посмотри же ты на меня! Я не такая добрая и милая, как вы все думаете, таких людей не бывает!»       Мне хочется сказать «Какаши, Обито рядом, я чувствую его чакру».       Знаешь, Обито, мне жаль, что тебе пришлось увидеть мою смерть, но все же не мешай.       Не мешай мне впервые в жизни сделать что-то не ради себя, а ради вас. Ради друзей, ради деревни.       И пусть вы совсем не знали меня настоящую, но знаете…       Я даже рада, что смогу остаться в вашей памяти светлым воспоминанием.       Прости меня, Обито, что не смогла сдержать своё обещание…       И прошу, запомни меня такой, какой ты меня знал.