Откровение

— Это неправильно, — сказала она, покачав головой. — Я знаю, — согласился Зуко, испустив тяжёлый вздох, но не подавая признаков отступления. Где именно это началось? В кристальных катакомбах? В храме Воздуха? Он правда хотел, чтобы это случилось? Сможет ли он осмелиться защитить это? Это было реально? В этой жизни? С болезненной гримасой на лице Зуко схватился за живот, но Катара быстро протянула руки к этому месту, пытаясь заставить боль уменьшиться. Они смотрели друг другу в глаза ровно секунду, после чего маг отвела взгляд, не снимая ладоней с раненного живота юноши. — Это неправильно, — повторил он, медленно кивая, будто боясь разрушить атмосферу, которую вызвала эта близость. Катара осторожно положила голову на его грудь. Зуко порывисто прижал девушку к себе, закрыв глаза, и, наслаждаясь, насколько это было возможно в данный момент, объятием, которое, казалось, длилось вечность. — Почему это должно быть неправильно? — без особого желания получить ответ, ведь это было бы как требование к судьбе, к чувствам и мыслям их обоих. — Не знаю, — честно, на одном выдохе, пропуская сквозь пальцы шелковистые пряди, которые, казалось, ловили его руки. Они стояли в тишине, и каждый пытался осмыслить всё то, что произошло. Аанг, должно быть, победил Хозяина Огня в этот момент, и оба обязаны были быть там. Они победили Азулу. Но усталые и испуганные оказались в ловушке, в её самом начале, где не могли делать ничего, кроме как молчать и ждать в стороне, в то время как должны были радоваться вместе со всеми победе. Они застряли в одиночестве, в таком неудобном и в то же время таком утешительном, что ни один из них не хотел вылезать из этого. Зуко изо всех сил вдохнул аромат девушки, пытаясь впитать внутрь себя столько, сколько это было возможно. Столько, сколько это было возможно, чтобы запомнить навсегда этот запах. Что означают все эти взгляды сейчас? Что это была за игра слов, которая должна была отпустить всё несущественное за последние дни? Теперь, погруженные в такое откровение, они были заперты в разрушающемся шаре, чуждом внешнему миру. Слишком интимном и изолированном, что это всё казалось параллельной Вселенной; там, в оазисе, где были только эти двое, это значило всё. Она обняла его крепче, зажмурившись, словно не желая видеть нависшую над ними обоими суровую реальность. Грудь принца поднялась в глубоком и дрожащем вздохе, охваченным таким же страхом неизбежного. Это был конец. Всё завершилось. С Аангом, одержавшим победу над Озаем, и восстановлением трона Народа Огня, эта история подошла к концу. Уже не было необходимости скрываться, путешествовать на Аппе, разбивать лагерь. Теперь не надо больше говорить жестокие слова, пожирать взглядом, отпускать глупые шутки. Закончились случайные встречи взглядов, которые всегда заканчивались неопределённостью и смущением. Больше не будет возможности искать места, чтобы побыть вдвоём, притворяясь незаинтересованными ни в чём. Не будет лёгких прикосновений пальцев на общей трапезе под столом, пока никто не видит. Какими теперь станут прогулки по пляжу, которые заканчивались вздохами и желаниями чего-то больше? Никакими. Всё перестанет что-либо значить, когда этот короткий и незначительный момент закончится. Рано или поздно. Они ненавидели это признавать. Их пути разделились, как только они покинули дворец. Больше не будет предлогов, встреч, прикосновений и даже взглядов. Почему это должно было быть неправильным? Спросил себя Зуко, смотря на тёмный дым, который остался после недавно завершённого сражения, поднимающийся на серое небо, с лёгкостью рассеиваясь на высоте. На миг юноша захотел подняться наверх точно также и вернуться оттуда дымом, ветром, зыбким облаком, обладая тем, что всегда казалось мечтой. Но он не мог. Нет, это было невозможно. Почему невозможно? Настойчиво спросил себя, проклиная за свою глупость и необходимость, за отсутствие твёрдости и решительности. Он хотел заглушить свои утопические желания, которые трогали его так по-детски, но внутренний голос продолжал кричать, смешиваясь с мольбой, страхом и надеждой, отчаянием и верой в то, что обстоятельства сжалятся и дадут ему ответ, спасение, возможность, шанс, даже если он будет очень маленький. Почему они просто не могли принять это? Почему он не мог набраться мужества и взять её за руку, чтобы сказать ей и всем остальным, что чувствовал? Что они оба чувствовали? Её превосходные голубые глаза, словно бесконечность, поднялись и решительно смотрели в ответ. Он любил и в то же время ненавидел их. В них была написана причина всего, и Зуко читал вину и ответственность. Как он мог заставить её отказаться от той, кем она являлась? Как она могла требовать от него стать кем-то другим? Было понятно, что в обоих сердцах существовали вещи поважнее, чем обжигающее чувство, и жертва неизбежна в их ситуации, в их время, в их состоянии. Он станет Хозяином Огня, и Вселенная знала, что Катара не сможет бросить всё ради него. На что он претендовал? Что она откажется от той, кем была, и превратится в жену Хозяина Огня? С каким бы лицом он потребовал этого? Что будут думать его люди, когда он посадит кого-то из другого народа рядом с его троном? Что будет с Аангом? Нет. Он знал, Катара никогда не допустит этого. И она просто не уступит своим чести и достоинству, как воина, чтобы стать трофеем или реликвией. У неё слишком много гордости, чтобы сделать это. И с кем сделать. Он также не мог покинуть свой народ, и Катара понимала это. Чего она хотела? Перетащить его в Южное Племя Воды и играть в семью? Притвориться, что ничего не произошло и вместе попытаться начать всё сначала? Оба хотели смеяться в своих мыслях над таким абсурдом. Нет, они не могли отказаться от своих обязанностей и ответственности. Впереди было много работы. Мир нуждался в обоих, и ни один из них не был настолько эгоистом, чтобы оставить дела незавершёнными, и просто попробовать что-то, чему не место в этой жизни. Не было способа сделать это, не было возможности. Конец был не выбором, но в их сознании не было Вселенной, где возможны другие варианты. Жизнь, пути и даже красные нити судьбы препятствовали этому. Тем не менее им подарили этот короткий момент, не больше. Несколько минут, в течение которых они могли мечтать и чувствовать, обнимать и касаться друг друга, пока бремя жизни снова не затронет их. Только здесь, такое короткое и ничтожное откровение. Зуко взял её лицо в свои горячие руки, поглаживая ослеплённые природной красотой этой девушки щёки. Катара улыбнулась и прижалась лицом к его ладонями, наслаждаясь прикосновениями, получая удовольствие от тёплой кожи, которая так сильно контрастировала с её существованием. В конце концов, они были огнём и водой, и, прекрасно зная это, смотрели друг другу в глаза, притворяясь кем-то другим. Прикинулись чужими, когда их лица сблизились, а губы слились в поцелуе. Тогда всё исчезло. Ответственность, обязательства, последствия… Аанг. Их души стали красным и голубым водоворотом, столкновение двух противоречащих миров, которые родились, чтобы быть разделёнными и, ошибочно мечтавшими, что могут быть вместе. Две души, которые отчаянно любили и отталкивали друг друга с той же силой. Она тихо плакала от необратимого чувства утраты. Зуко обнял её, целуя и стирая слёзы с щёк. Они никогда не поймут, сколько они хотели, сколько им было нужно, и какими жалкими будут чувствовать себя, скорее всего, всю оставшуюся жизнь. Однако есть вещи, которых никак не избежать, игнорировать или отбросить. Несколькими днями позже, глядя в окно маленькой чайной комнаты его дяди Айро в Ба Синг Се, Зуко увидит, как она целует другого, но не так. Он знал, улыбаясь, что она не принадлежит ему и никогда не принадлежала, в его воспоминаниях это было не что иное, как сон. В глубине души они всегда будут скучать по этому моменту, и однажды, в снах, они встретятся. Нужно было так много сделать и сказать, находясь так близко каждый день. Однако в тот день их молчание было нормальным. Но они должны были принять реальность. Они не могли быть вместе. Это было просто неправильно.