***
"Ненавижу просыпаться и видеть твою бодрую рожу. Когда ты только успел прийти? Под утро? Конечно, я сделал вид, что мне всё равно, но на самом деле мне любопытно. В клубы ли ты вообще ходишь? Либо твоё актёрское мастерство не покидает тебя и утром, либо ты инопланетянин, которому неведомо чувство усталости. Даже я, уснувший не так уж и поздно, выгляжу по утрам как живой мертвец, а ты, всю ночь шлявшийся хрен знает где, ещё можешь так мило улыбаться, будто для тебя утро действительно доброе. Пожалуйста, не надо улыбаться мне. Из-за твоих улыбок у меня разливается приятное чувство в груди, а за ней следует ноющая боль." Шла вторая половина пары. Лихт сделал запись в дневнике и стал ждать окончания занятий. Благо, пар сегодня было мало, и ему не пришлось долго ждать. Выйдя из аудитории, он пошёл к выходу из здания. Как и ожидалось, пианисту досталась куча валентинок, которые Лихт благополучно выкинул по дороге в кафе. Ему было всё равно на любовь тех девушек, как, возможно, было бы всё равно Хайду, если бы он осмелился признаться. Конечно, Лихт этого не сделает, ведь пока что он не сошёл с ума. В любимом кафе Лихта было уютно и пахло корицей. Он сел за столик у окна и заказал пирожное с дыней. Хотелось расслабиться и насладиться спокойствием, так как вечер обещал быть очень нервотрепательным. — Приве-е-ет, Лихт. — Прозвучал кокетливый голос за спиной. — Лили? Что ты тут делаешь? — Голубые глаза удивлённо смотрели на высокого блондина, который сел напротив. Лили наигранно надул губы, выражая обиду. — Неужели ты не хочешь пообедать с самым красивым парнем универа? — Блондин захихикал, наблюдая за недовольным лицом ангела. На самом деле парни были хорошими друзьями. Лили даже входил в узкий круг друзей, кто был в курсе о любви Лихта. Этот красавчик по своей природе был любителем входить в узкие круги. Чем круг уже, тем лучше. Ну, вы поняли. — Я знаю, ты что-то задумал. Глаза слишком хитрые. — Брюнет не сводил скептического взгляда с Лили, который отвлёкся заигрывать с официантом. — Ванильное мороженое, пожалуйста. Такое же сладкое, как и мои губы. — Пропел он бедному официанту томным голосом, что тот, записав заказ, поспешил удалиться. — Ха, ангелок, ты прав. У меня гениальная идея! Адский огонёк в глазах Лили не предвещал ничего хорошего. — Нет! Тебя посещают исключительно странные идеи. — Лихт даже знать не хотел, что на этот раз задумал этот извращенец. — Ты только послушай меня. — Лили был настойчив. — Сегодня будет туса. — И? Меня туда Махиру тащит. А я не хочу, — нотки недовольства превращались в раздражение. Последний кусок пирожного отправился в рот. — Да ты дослушай наконец. Ты пойдёшь туда, и не просто так, а переодевшись в девушку. Совратишь Хайда, и потом... Эй, не давись, — он несколько раз похлопал Лихта по спине, но ему чуть руку не сломали за такую дерзость. — Это полный бред, Лиль. Я не буду этого делать, — возмущённое лицо приобрело едва видимый румянец. Полностью игнорируя блондина, Лихт расплатился и вышел из кафе. Настырный же студент художественного факультета не отстал от пианиста. — Ты выглядишь как девушка, и никто тебя не узнает. Может быть, это последний твой шанс побыть с ним вместе. Тебе ведь нечего терять? — От последней фразы Тодороки помрачнел как грозовая туча. Сноу был прав, ведь другого выбора и в самом деле не остаётся. Либо вечно плакать по ночам от неразделённой любви, либо хоть раз в жизни почувствовать его губы на своих и таять от его ласк хотя бы, чёрт возьми, одну долбаную ночь. — Допустим, я согласен. — Парень опустил голову и смиренно поплёлся вслед за радостным Лили по магазинам.***
Музыка слишком громкая, людей слишком много, слишком светло, слишком темно. Миловидная девушка топчется в углу и смущается, то и дело поправляя причёску и одежду. На ней короткая юбочка в клетку, топик с открытыми плечами и длинными рукавами бордового цвета, длинные чёрные гольфы выше колен и чокер, украшающий тонкую и изящную шею. Волосы собраны в два высоких хвостика, а весь её смущенный вид напоминает образ девочки из сексуальных фантазий лоликонщиков. — Ненавижу Лили... Ненавижу Махиру... Ненавижу Хайда! — Злилась она еле слышно, одновременно пытаясь натянуть юбку пониже. Заинтересованные взгляды левых парней вызывали раздражение. "Девушка" хотела дать всем по роже пинком с разворота, но длина юбки не позволяла этого сделать. Ещё и друзей нигде не было видно. Вся эта туса проводилась в большом частном доме с бассейном и красивым садом. Вероятно, хозяином был Мисоно, с которым Лихт не был лично знаком, но Махиру с ним дружил, а Лили с ним встречался. Он, спасаясь от похотливых взглядов и громкой музыки, вышел в сад, где её было еле слышно. В саду никого не было. Все были в доме и веселились. "Лоля" села на скамейку и сняла туфли на каблуках, на которых было жутко неудобно с непривычки. Райское блаженство! Больше не хотелось носить это творение сатаны никогда. — Ножки устали? — Заботливо спросил светловолосый парень, который был никем иным как Хайд. Лихт вздрогнул и нахмурился, поспешно надевая туфли. — Совсем нет, — его щеки запылали, когда парень сел рядом. — Мы с тобой ещё не знакомы? — Было очень странно не наблюдать на его лице привычную ухмылку. Сейчас блондин выглядел серьёзно, спокойно и наиболее естественно. Хотя чёрт его знает. Может это была новая маска, при помощи которой он покоряет сердца наивных девочек. — Да, я ещё не студентка, — тихо ответила она, улавливая от Хайда запах спиртного. Значит, он уже выпил. И что он будет делать? Будет обращаться с ним, как с обычной шлюхой? От этих мыслей становилось грустно и обидно. Вот он уже положил руку ему на талию и притянул ближе. — Мм. Меня зовут Хайд Лоулесс. А как мне звать такую милую лолю? — Игриво прошептал он прямо в раскрасневшееся ушко, обдавая его горячим дыханием. — А... Анжелика. — Чуть замявшись, ответил он, подрагивая от смущения. — Тогда ты не против со мной выпить, Анжелика-тян? — Тёплые руки парня поглаживали талию, отчего по телу бежали мурашки. — Я не пью, — попытался выбраться из его объятий и убрать руку с талии Лихт, но его обняли крепче и, кстати, уже обеими руками. Это становилось неприятным, и осознание, что если бы Лихт сейчас не был в таком прикиде, Хайд не обнимал бы его так, приносило боль. Слёзы уже были готовы выступить на глазах. Он уже сто раз пожалел, что согласился на эту глупость. На что он надеялся? Гордость бы ему не позволила стать шлюханом даже для любимого человека. Губы Хайда коснулись дрожащих губ ангела. Это стало последней каплей в его таящем терпении. Лихт грубо оттолкнул блондина и заехал ему ногой в живот. — Как же ты меня бесишь! Ты понимаешь? — Ещё один удар заставил Лоулесса упасть на землю. — Я не девушка, понял? И что ты скажешь? О том, что ты поцеловал и хотел трахнуть парня.. Что скажешь об этом, а? И как ответишь, если я признаюсь, что влюб... Хайд поймал его за хрупкую ногу и потянул вниз. Не сумев удержать равновесие, Тодороки падает на парня. Тот не упускает возможности и подминает его под себя, скоро берёт за запястья и обездвиживает их. — А что ты скажешь на то, что я читал твой дневник? Сапфировые глаза округлились от удивления, а щёки стали пунцовыми. Не дав ему сказать ни слова, Хайд страстно целует ангела в губы, на этот раз очень настойчиво и страстно, что вскоре Лихт сдаётся и начинает отвечать взаимностью. Поцелуй получился невыносимо нежным, чувственным и горячим. Каждый из них старался вложить в поцелуй всю свою накопившуюся любовь. Хайд отпустил руки пианиста и позволил обнять себя за шею, сам же поглаживая каждый сантиметр его талии, спускаясь к бёдрам. Юбка ещё при падении задралась вверх, а под ней были чёрные кружевные трусы, которые заставил надеть Лили. — Хайд, мы ведь не будем заниматься этим прямо здесь? — С надеждой спросил Лихт. У него уже сбилось дыхание вместе с бешеным ритмом сердца. Блондин бережно поднял парня на руки, не позволяя ему ходить на таких высоких и неудобных каблуках, и понёс его в свою машину, чтобы отвезти в общагу.***
Тусклый свет ночника, приоткрытое окно, на часах перевалило за полночь, а двум парням было не до сна. Лихт влюблённо смотрит в кроваво-красные глаза, в которых он находит взаимность. Сильные руки на его талии прижимают к себе и дарят чувство защищённости. Наконец-то можно не бояться своих эмоций, позволить им овладеть разумом, а чувства пусть будут высказаны без страха и сомнений. Высказаны не словами, а тихими стонами, поцелуями, вздохами. Пусть любимый человек ощутит, насколько сильно его любят каждой клеткой своего тела. Нежно, трепетно, бережно, страстно и робко. Его поцелуи в шею так приятны. Лихт чувствовал себя так, будто он нежный цветок, а Хайд — солнышко, что будет ласкать цветок своими лучами так трепетно, так нежно, что цветок сам будет изо всех сил тянуться к этому свету. Хайд осторожно уложил свою драгоценность на кровать, а затем залез на неё сам. Руки парня бродили по телу ангела, стягивая в первую очередь топ, а после него и юбку. Тонкое бельё не скрывало сильного желания, а грудь вздымалась от учащённого дыхания. Наблюдать за тем, как Лихт постепенно теряет над своим телом контроль, было для Хайда самым прелестным зрелищем. Сейчас парень под ним был весь в его власти. Его тело сейчас гиперчувствительно. Даже от поцелуя в губы Лихт нежно стонал, желая большего. Он не выдерживает и обрывает поцелуй, и затем быстро снимает с артиста жёлтый жилет и избавляет от галстука, который сейчас вообще не к месту и немного душит, а за ним вслед в сторону летит белая рубашка. От такого красивого вида Лихт восхищённо вздохнул, а Хайд решил сам избавиться от оставшихся вещей на себе. — Какой красивый, — прошептал брюнет, устроившись между ног Хайда. — Тебе будет приятно, если..? Его влажный язык коснулся возбуждённой головки. Прозвучал приглушённый стон и шумный вздох. Такая реакция сильно понравилась парню, и он стал нежно облизывать напряжённую плоть по всей длине, уделяя внимание каждому миллиметру. Действия Лихта сводили красноглазого с ума, и ему становилось всё сложнее сдерживать стоны наслаждения. Ведь этот милый парень действовал так нежно и чувственно, что ему можно было простить неумелые движения. Чистый и невинный ангел был во власти Хайда. Влажный рот, который теперь начинает брать поглубже, будет ласкать лишь его член. Большие синие глаза лишь на него будут смотреть влюблённо и преданно. Любая шлюха может сосать лучше него, но её ласки не сравнятся с ласками влюблённого ангела, который пытался каждым движением доставить максимальное наслаждение, передать действиями всю свою чистую любовь. Хайд не мог сдержать после этого свои эмоции и удовольствие. Он откинулся на кровать и стал гладить парня по волосам. Пианист сам получал от происходящего не меньше кайфа. Сладкие стоны его любимого ласкали слух, а член заставляли истекать спермой. Он стонал и ускорялся, чувствуя как на фаллосе отчётливо выступили венки, а из уретры каплями вытекала жидкость с интересным вкусом. Горячее семя по канальцам поднималось вверх. Чувствуя это, Лоулесс протяжно застонал и несильно сжал волосы Лихта. В ту же секунду рот ангела заполнился спермой. Невыносимо приятно было обоим. Когда парень всё жадно проглотил и выпустил всё ещё твёрдый член изо рта, его прижали к кровати и стали страстно целовать в губы. Наконец давно испачканные в сперме трусы полетели на пол. Хайд, не отрываясь от сладких губ, сжимал в руках упругую попу пассива. Поцелуй прервал Хайд, чтобы перейти к осыпанию поцелуями тонкой шеи. — Моя милая лоля, — ласково шептал Хайд, вызывая на лице Лихта милый румянец. — Можно войти в тебя? Получив согласный кивок, он спустился вниз и раздвинул сочные булочки. Пульсирующая дырка была нетронутой и узкой, и это вызвало на лице Хайда улыбку умиления. Кто бы мог подумать, что этот опасный ангел с острым языком был робким девственником? Касание шершавого языка заставило парня выгнуться в спине и громко простонать. Неужели он там такой чувствительный? Обработав вход как следует, парень осторожно коснулся его головкой. Лихт пытался не дрожать и как можно шире раздвинуть ноги, а Хайд старался войти как можно аккуратнее, чтобы не причинить боли. Но у него это не получилось. Громкий вскрик невольно вырвался из уст парня, а на уголках глаз заблестели слёзы. Сердце Хайда сжалось, и он прильнул к губам Лихта, чтобы как-то отвлечь парня. Вскоре он всё-таки привык к члену внутри себя и сам сделал первое движение бёдрами. Хайду приятно находиться внутри ангела. Тут жарко, тесно и хорошо. Он закинул его тонкие ноги себе на плечи и стал двигаться, срывая с губ Лихта рваные стоны. Толчки становятся постепенно всё быстрее и быстрее. Им обоим сносит крышу от каждого движения. Тела сливаются воедино. Секс по любви отличается от обычного тем, что в соитии участвует не только тело, но и душа. Осознание того, что ты делаешь приятно любимому человеку, само по себе наслаждение. Зачем давать ласкать себя совершенно чужому человеку? Ведь завтра вы будете никем друг для друга. А все эти ласки и поцелуи — иллюзия любви на одну ночь. Хайд, который имел половой опыт, ещё не испытывал такого наслаждения, которое сейчас получал. Ни одно влагалище не могло так приятно сжиматься, ни одна девушка не стонала так искренне, и никого Хайд не любил так, как этого милого парня. В комнате так жарко от двух разгорячённых тел. Лихт готов кончить каждый раз, когда член любимого задевает особую точку. Он стонет, жалобно прося поглубже и побыстрее, и сразу получает желаемое. На спине Хайда красуются следы царапин. Оба чувствуют приближение пика наслаждений. Стоны Лихта становятся громче и развратнее, и это возбуждает Хайда ещё сильнее. Он в бешеном темпе стимулирует простату, стенки сжимаются, и это приносит невыносимый кайф активу. Он производит последний толчок и изливается внутрь парня. Тот кончает с ним почти одновременно, пачкая обоих своим семенем. — Тебе понравилось? — Улыбается блондин и выходит из ангела. Тому не хватает сил даже пошевелиться, остаётся только кивнуть. Хайд лёг рядом с ним и нежно прижал к себе. — И давно ты начал читать мой дневник? — В полусне спрашивает Лихт, утыкаясь блондину в грудь. — Раньше, чем ты думаешь. — Парень таинственно улыбнулся, целуя своё чудо в волосы. — Я не ходил в клубы, а навещал брата в больнице, который сломал ногу. Он заставлял меня допоздна сидеть с ним. А ещё Лили знал, что я тебя тоже люблю. Просто я хотел признаться тебе в любви именно в этот день. А в юбке ты, кстати, довольно мило смотришься. — Вот проснусь я, и тебе настанет конец. — Прошипел Лихт, погружаясь в сон. — И я тебя люблю, моя лоля..