Яблоневый сад

To my dear boy. I hope you’d like it.

Я слабо помню своё детство. Только отдельные фрагменты, словно вырванные из общего контекста памяти, и некоторых людей. Почему-то, когда я думаю о своих совсем юных годах, вспоминается, как лазили в соседский сад за краснобокими сладкими яблоками. Седой старик-хозяин добродушно выглядывал из окна, шутливо грозя кулаком, а мы, завидев его тёмный из-за горящей лампы силуэт, бросались врассыпную, громко крича и взвизгивая. А потом, не дождавшись и пятнадцати минут, вновь ныряли между расшатанными скрипучими штакетинами деревянного забора. Тогда мы «бесшумно» крались меж грядок, на ходу связывая рукава стянутых с загорелых плеч рубашек и футболок, создавая импровизированные котомки. А яблок было много. Сладкие, брызжущие соком, едва только укусишь, с почти бордовыми боками. Я, бесстрашный командир, всегда был впереди всех. Выше остальных лез, быстрее бежал, громче кричал. По моей отмашке «лазутчики» короткими перебежками подбирались к широким, в обхват моих детских рук, стволам красивых, манящих своими запретными плодами яблонь. Я лез первым, обдирая ладони, с негромким пыхтением перебираясь с ветки на ветку, балансируя на опасных участках, пытаясь удержать равновесие. А как иначе? Я не имел права остаться в стороне. Ни как командир, ни как крутой парень. Ведь она, с растрёпанными прядями, выбившимися из тонких торчащих в разные стороны косичек, горящими глазами смотрела на меня, едва дыша – я видел – от восторга и неописуемого ощущения знания, что старик в любой момент может спуститься с крыльца и надавать по заднице каждому из нас. Или, что ещё хуже, рассказать родителям. Сейчас я понимаю, что этот одинокий старик никому бы ничего не сказал. Возможно, для него, покинутого всеми, мы были тоненькой ниточкой, за которую он держался и, наверно, представлял или вспоминал своих собственных детей и внуков. Но тогда я не думал о подобном. Тогда у меня мелькнула мысль, что если бы он вышел, я уверен, все бросились бы вон из сада. Кроме неё. Эта девочка всегда ходила по пятам за мной. Все дразнили нас «женихом» и «невестой». Она часто лепила мне пластыри на ободранные колени, и хоть я их сдирал, но позже, тайком, чтобы она не видела. Она так смешно дула губы, когда я говорил, что «сегодня иду гулять с друзьями и не могу взять тебя с собой». И поэтому, вымаливая прощение, я приносил ей небольшие букеты ромашек. Конечно, втайне от этих самых друзей. А ещё лазил в соседский сад за её любимыми яблоками, хоть она никогда об этом не просила. Я ведь сам люблю яблоки только потому, что их любила она. А потом мы подросли, и мир вокруг изменился. Он перестал быть тесный замкнутым сообществом, в котором все всех знают. Дверь наружу открылась, буквально выбрасывая нас на улицу, чтобы дать место другим, тем, кто придёт после нас. И уже другой мальчишка будет осаждать всё тот же яблоневый сад, вызывая этим восторженный взгляд и счастливую улыбку совсем иной девочки.