Рыцарь для дракона, или Невидимая жена доктора Сида

* * * Ночь обожглась о вспыхнувшие на улицах факелы, заскулила побитым псом в конуре. Ночь испуганно пятилась от нацеленных копий и умытых кровью клинков. И только императорский дворец, пригвоздивший небо золотым шпилем, дышал спокойно над распятым Аркадисом. Но вот неясное беспокойство коснулось шершавыми губами лба Грамиса Солидора, и император проснулся. Сердце билось беспокойно. Женщина рядом спала, а тревога бродила по темной спальне, неровными коготками царапая паркет. Грамис не удержал в руке стакан с водой, - дверь резко распахнулась, и в глаза ударил свет, заполнивший большую спальню. - Син? Итэр? – запахнув халат, император беспокойно переводил взгляд с одного сына на другого. Похоже, они еще не ложились в эту ночь. - Лорд отец, - радостно воскликнул Итэр, улыбка привычно не сходила с его лица, - мы раскрыли и уничтожили заговор сенатской клики, которая готовилась смести Дом Солидоров. - Вот как? – Грамис заметно растерялся. Сенат крепко придерживал правящий Дом Солидоров под уздцы, как непослушного жеребца, а Солидоры, послушно ступая за Сенатом, мечтали о свободе, - и это длилось вторую сотню лет. Привычный клубок интриг за мелкие уступки императорской семье. И вдруг дети Грамиса бесповоротно нарушили равновесие. Грубо, кроваво, совсем не по-солидорски. - Больше никто из сенаторов не посмеет судить нас и миловать. Сената больше не существует, - тихое торжество переполняло Итэра, и своей радостью он делился с отцом, самым родным человеком. - Вы глупцы! – оборвал его император. – Только кодекс Сената защищает императорскую власть от притязаний других Домов, вы забыли? А теперь нас объявят тиранами, и вся Аркадия встанет на дыбы. Вы хотели гражданской войны? Вы ее получили. Как и войну с проклятой Розарией. - Нет, отец, - Итэр смотрел на императора почти влюблено. – У нас был повод так поступить с Сенатом. Очень веский повод. Грамис замер, прислушиваясь. В тандеме братьев заводилой был средний сын – Итэр. Обаятельный, дерзкий, с широким улыбчивым ртом, он был любимцем молодой аркадийской знати. Все были уверены, случись что, Сенат выберет императором именно Итэра, яркого, как клинок на солнце. А его старшего брата вполне удовлетворяла роль советника за спиной императора. Он не любил блистать, но любил править. - Что за повод? – Грамис сердито отвернулся от света, заложил руки за спину. - Ваша смерть, лорд отец, - почтительно произнес Итэр. – Вероломное убийство императора. Изумленный Грамис не успел обернуться. Длинный узкий меч легко прошел между ребер, и кончик его вышел из груди. На эфесе сиял герб Дома Гис. Император упал набок, заливая ковер кровью. Итэр не стал вытаскивать клинок из тела – улику следовало оставить на месте преступления. Но Грамис не мог умереть быстро. Он был крепкий мужчина, долго еще жил бы и правил. Вот в чем причина, понял Солидор-старший, задыхаясь от боли. Мальчики очень нетерпеливы. Не желают ждать, когда стареющий Грамис предложит Сенату выбрать нового императора. И все же в последнюю минуту умирающий думал не о себе. - Вэйн… - прохрипел он, глядя на сапоги сына, - что… с Вэйном? Неужели у Итэра хватит духу поднять руку и на десятилетнего мальчика или, чтобы не пачкаться самому, просто отдать приказ? - Вэйн – мой любимый младший брат, - нежно произнес Итэр, глядя сверху вниз в лицо отцу, – обещаю, что он не будет мучиться. - Да… - согласился император, - поста… райся… Итэр… иначе… - Что? Что иначе? – с нетерпеливым презрением переспросил сын. Ответом ему был невнятный шепот. И Итэр склонился к самым губам умирающего, чтобы услышать. Грамис прошептал что-то еще раз и закрыл глаза. - Что он сказал? – спросил Син, когда братья вышли из спальни. - Сказал, что поручает защиту Вэйна могуществу оккурий, - Итэр нахмурился и со злостью стукнул кулаком об стену. Оккурии, демоны или боги, невидимые и жестокие, считались покровителями императорского Дома. Трудно верить в создания, которые никто никогда не видел, но Солидоры верили. У них были на то все основания. К оккуриям взывали в отчаянии. За их помощь зачастую платили жизнью или разумом. Но те из Солидоров, что просили о помощи, никогда не жалели. Десятилетний Вэйн не подозревал, что оккурии уже сомкнули над его судьбой свои невидимые крылья. Он спал в пышной душной спальне юных наследников, которую когда-то занимали его старшие братья. И проснулся очень рано, когда Итэр, склонившись над подушкой, погладил его по волосам. Обычно улыбчивый рот брата был сжат в узкую щель. - Вставай, Вэйн. Лорд отец умер. Умер? Вэйн не мог поверить, как такое возможно. Вчера лорд отец обещал Вэйну взять его с собой в Драклор, в гости к веселому доктору Сиду, у которого всегда столько интересных изобретений. А сегодня на Итэре простые траурные одежды, и во дворце, по которому идут братья, царит мертвая тишина, как будто жизнь ушла из золотого шпиля над Аркадисом вместе с последним вздохом императора. Братья вошли в тронный зал. Манящее синее небо в высоких окнах задрапировали темно-вишневым бархатом, а под эмблемой змей с переплетенными хвостами – длинный бронзовый ящик. Вэйн не хотел видеть гроб вместо отца. Он замер, не решаясь подойти. За спиной собирались Судьи. Лязг железа раздражал своей неуместностью. Все еще не веря, Вэйн хотел сделать шаг к гробу, но на плечо легла тяжелая рука в железной перчатке. Мальчик обернулся. Судья-магистр Дрейс смотрел сверху вниз через слепой уродливый шлем. Полукругом их окружили безликие солдаты. В другой руке Дрейс держал короткий широкий нож. Вэйн никогда не боялся Судей-магистров, личную гвардию императорской семьи, но сейчас ему стало страшно. - Именем Фарама, по велению императора Аркадии и подчиняясь долгу, - раздался гулкий голос из шлема, в то время как нож срезал завязки камзола Вэйна, - очищаю древо Дома Солидор от скверны. Дитя порочной женщины, чужое, неведомое семя, да будешь изъято, отринуто от благородного Дома Солидор. Последний золотой шнур был разрезан, и камзол упал на пол. Растерянный Вэйн остался в нижней рубашке. - Объявляю тебя лишенным титулов, званий, права на наследование и право на имя, - так же бесцветно продолжил Дрейс. Он сжал в руки длинные, ниже плеч, волосы Вэйна. – Имя Вэйна вычеркнуто и забыто. И точным движением срезал ножом волосы. Мальчик понимал, что происходит. Семья отреклась от него. Вэйн не понимал другого. Почему Син не смотрит на него, а Итэр, заботливый старший брат, смотрит, но не подходит. Почему старшие не защищают младшего? Окруженного эскортом Судей Вэйна вывели из тронного зала. Он снова шел по знакомым галереям, догадываясь, что его ведут к выходу. Вэйну не предложили взять с собой хоть какие-то вещи, и даже медальон с портретом матери он забыл на столике в спальне. Больше всего Вэйн боялся, что его выгонят за ворота и бросят на шумной улице, там, куда никогда не пускали раньше. Оставят среди чужих, незнакомых людей, которым нет никакого дела до его горя и одиночества. А еще через полчаса он стоял у иллюминатора корабля «Моргенштерн», принадлежащего веселому доктору Сиду, последнему другу императора Грамиса. Вэйн уже не решался сказать про Грамиса «мой отец». Не вслух. Он смотрел на удаляющийся Аркадис, на золотой шпиль императорского дворца. Ветер холодил обнаженную шею и трепал короткие, такие легкие теперь волосы. В каюту заглянул хозяин корабля. Под мышкой у него дрыгал ногами пятилетний карапуз. - Вэйн, - деловито окликнул Сид Бананса мальчика, - ты еще не забыл, как держать руль? Помоги Аариту разобраться с управлением, а Местодио нужно перевязать руку. Мазь от ожогов ты знаешь где. А я пока выполню отцовский долг и хорошенько выпорю младшего отпрыска. Услышав о грядущем наказании, отпрыск заорал так, будто его уже истязали, и принялся пинаться еще сильнее. - Да, - продолжил доктор Сид, - а потом тебе придется положить на попу Ффамрану холодный компресс. Вэйн вздохнул. Бананса-старший, положительно, не желал, чтобы его новый приемный сын предавался меланхолии. * * * Семь лет спустя Габрант не без опаски сошел с трапа и огляделся в ожидании подвоха. Пока ничего настораживающего в посадочном ангаре Драклора не наблюдалось. Инспекционные поездки в Драклор среди Судей Девятого бюро приравнивались к дисциплинарному взысканию. Не потому что далеко от столицы и бесперспективно в плане карьерного роста. Все было бы ничего, если бы не младший сын уважаемого доктора Сидольфуса Банансы. Сей достойный наследник отцовского дела, похоже, поставил перед собой задачу истребить касту Судей как таковую. Ни один из инспекторов Девятого бюро не вернулся из Драклора без особых воспоминаний. Взять хотя бы последних двоих. Судья Флан после суток, проведенных в лифте, который непрерывно ездил с этажа на этаж, приобрел клаустрофобию в особо острой форме. А Судья Гернат, попав под дождь из химических реактивов, наоборот, потерял великолепный доспех, часть шевелюры и репутацию самого флегматичного сотрудника. Так что, когда нового помощника главы Девятого бюро назначили инспектировать Драклор, многие посмеивались, предвкушая животрепещущие подробности его отчета. Но в отличие от коллег давать себя в обиду или жаловаться Ноа Габрант не собирался. Ему предстояло присутствовать на испытаниях нового корабля Империи «Александр», и ни один маленький Бананса не остановил бы его. Трап под ногами привычно прогибался от тяжести доспехов. Судья вышагивал с неторопливой солидностью, всем своим видом демонстрируя мощь аркадийской империи. Причем шаг с каждым мгновением становился все неспешнее и неспешнее. Странная тяжесть давила на Судью, словно земное притяжение в Драклоре сошло с ума. Еще полметра, и представитель департамента юстиции не смог бы сдвинуться с места даже под угрозой смерти. Габрант замер в неподвижности, как одна из каменных дев, поддерживающих своды дворца Аркадиса. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. И это не было похоже на заклинание. Судья стоял, глядя прямо перед собой. И почти ничего не мог разглядеть через щели в шлеме. Откуда-то сверху раздался звонкий мальчишеский смех. Габрант нервно мотнул бы плечом, но даже этого он не мог сделать. - Нам давно не хватало болвана для передней, - принялся рассуждать юный голос, - чтобы внушал страх и уважение. И демонстрировал наше почтение Аркадису. Габрант предпочел пока не подавать признаки жизни, дабы ввести противника в заблуждение. Раздался характерный шипящий звук, когда в жестких штанах проезжаешь по металлическим перилам. - Ну, что, пугало… - и обладатель наглого голоска с силой пнул Судью под колено. Не то чтобы больно, но неприятно. - Как тебе идея сменить хозяев? Габрант не видел мальчишку, даже когда тот был так близко. Значит, ростом он не высок. - Обещаю, что буду нежен, - и нахал постучал по шлему чем-то металлическим - может, и гаечным ключом. От звона у Габранта голова кругом пошла. - А наши гости будут вешать на тебя, железного олуха, плащи… И вдруг мальчишка прервал описание красочного будущего имперского Судьи и возмущенно закричал кому-то: - Эй, не делай этого!! Ты испортишь мне всю забаву. Загудели агрегаты, и Габрант почувствовал, как придавившая к земле тяжесть постепенно покидает тело. Едва он смог пошевелить руками, как схватил того, кто был сейчас перед ним. Не раздумывая, Судья применил захват. Согнул пополам и зажал талию наглого мальчишки под мышкой, а свободной рукой принялся бить его пониже спины. Пленник пару раз дернулся, а потом притих. Он не издавал ни звука, хотя Габрант бил с хорошим размахом, не жалея сил и железной перчатки. После шестого удара избиваемый устало, хоть и не без труда произнес: - В столице так принято благодарить за услугу? Рука замерла в воздухе. Габрант неуверенно посмотрел на спину и расположенный ниже предмет экзекуции… Почувствовав чужие сомнения, пленник вывернулся и отступил на шаг. Он был не очень похож на юного Банансу. Во-первых, он был ростом почти с Габранта, а во-вторых, все семейство Бананса отличалось светлой шевелюрой. Этот же незнакомец, тоже очень молодой, но уже не мальчишка, был темноволос. Габрант снял шлем, дабы убедиться, что зрение его не обманывает. - Простите… - неуверенно проговорил он с вопросительной интонацией, - вы… - Я отключил магнит, чтобы вы, господин Судья, могли приступить к вашим непосредственным обязанностям. Если только они не заключаются в том, чтобы служить здесь железным болваном. Откуда-то отчетливо хихикнул знакомый уже голосок. Габрант, не отрываясь, смотрел на линию губ - четкую, изящно очерченную. Ему полагалось извиниться и поблагодарить. Но Судьи, защитники императорской семьи, не просят прощения и не благодарят. Это был непреложный закон. И Габрант только сухо осведомился: - Как тебя зовут? Спаситель помедлил, прежде чем ответить, словно раздумывал, достоин ли человек в доспехах знать его имя, а потом равнодушно произнес: - Вэйн Бананса. Значит, все-таки сынок хозяина Драклора. Говорят, ни одна женщина, кроме супруги доктора, не ступала в Драклор, да и то ее никто никогда не видел, если не считать того, что чудаковатый ученый в разговоре с другими постоянно обращался к ней. И, похоже, супруга уважаемого доктора была женщиной редкой, совсем не аркадийской красоты, с темными волосами и прямым носом. Остальные-то отпрыски Банансы все как один были в папашу – русые и курносые. Судья коротко кивнул. - Проводи меня к отцу. Он следовал по коридорам Драклора, продолжая держать шлем в руке. Всю дорогу ни один из них не произнес ни слова. Ноа ничуть не сомневался, что пока Вэйн рядом, ничего угрожающего здоровью или выполнению служебных обязанностей с ним не произойдет. Откуда взялась эта железная уверенность, Ноа объяснить бы не смог. Просто чувствовал. Знал. И более того, теперь он испытывал непривычное чувство неловкости от того, что, следуя обычному для Судей пренебрежению правилам вежливости, он не сказал простого «Спасибо». Это было некрасиво. И чем дальше, тем сильнее Ноа ощущал неловкость из-за собственной неблагодарности. Неприятное чувство не оставило его и во время беседы с доктором Банансой, и после, когда его устроили в одной из вполне приличных комнат неподалеку от технических цехов, где «Александра» готовили к испытаниям. Он походил кругами по комнате. Легче от собственных утешений в том, что надменному Банансе ни жарко, ни холодно от его благодарности, Габранту не стало. Не успокоили его и мысли о том, что если бы не имперские заказы на военные корабли, занимался бы видный ученый, известный несговорчивым характером, ремонтом глайдеров и бытовой техники. Так и не обретя душевное равновесие, Ноа снова вышел побродить по лабораториям. В надежде найти Вэйна и сказать все что необходимо, лишь бы ситуация больше не заставляла его думать о сыне доктора Банансы. В полумраке одного из переходов он едва не сбил с ног спешащего куда-то мальчишку лет двенадцати. На вопрос, как найти Вэйна, отрок сначала требовательно поинтересовался, с какой целью господин Судья желает увидеть его брата, который не сделал ничего дурного. - Мне нужно сказать ему кое-что, - нехотя успокоил мальчика Габрант, который не любил создания ростом ниже его плеча. И вымученно добавил, – Хочу поблагодарить его. Мальчик, задрав голову, с проснувшимся интересом посмотрел на Судью, потом деловито протянул руку как взрослый и баском произнес: - Позвольте представиться. Ффамран – главный специалист по внутрисемейным отношением клана Бананса, консультант по конфликтам и их мирному урегулированию. То, как без запинки юный Бананса произнес сложные слова типа «урегулирование», внушило Габранту невольное уважение. - Первая консультация бесплатно, - важно продолжил Ффамран. – Вам удивительно повезло встретиться со мной, Судья. Иначе вы никогда бы не узнали о некоторых особенностях характера моего брата. Ноа навострил уши. - Как и всякий семнадцатилетний юноша, Вэйн обожает прекрасные творения рук человеческих и нечеловеческих. Но у него есть одна маленькая особенность, - Ффамран понизил голос, как это обычно делают, когда выдают не совсем приличную семейную тайну. – Он любит цветы. Просто обожает. Один из самых быстрых способов завоевать его расположение - заваливать охапками цветов. И причем делать надо как полагается – встав на колено. Конечно, Вэйн и сам немного стесняется своей слабости. Вероятно, он даже будет выглядеть недовольным. Но в душе… в душе он будет счастлив. Его так редко балуют. Ффамран по-взрослому вздохнул о жестокости и бесчувственности окружающих. Габрант задумался. Информация выглядела сомнительной. Ее следовало проверить. Но как это сделать, кроме как опытным путем? - Вас понял, - кивнул Габрант и двинулся дальше, снова позабыв поблагодарить – теперь уже за добрый совет. Он и не догадывался, что в душе Ффамран уже помирает со смеху, представляя себе, как этот нелепый Судья будет ползать перед Вэйном на коленях, умоляя принять в дар букетик цветов. В нестерпимо ярко-синем небе кружил легкий глайдер, как бабочка над неподвижным драконом – вытянутым корпусом «Александра». Габрант мог бы дословно повторить все высказывания доктора Сидольфуса о технических характеристиках корабля, о достоинствах и недостатках проекта, и точные цифры дополнительных расходов. Но в зрачках Судьи отражалось небо и рискованные пируэты «бабочки». Глайдер приземлился на краю открытой площадки. Пилот выпрыгнул из кабины, на ходу снимая шлем. Ветер тут же взметнул темные волосы. Ноа чуть вздохнул, сам себе удивляясь. Доктор Сидольфус подмигнул Вэйну, когда тот подошел ближе, обнял за плечи и увел, совсем забыв о госте, как это нередко с ним бывало. Ноа смотрел им вслед, не решаясь ни окликнуть, ни помешать. И нашел безошибочное название неприятному чувству в груди: зависть. - Доблестный Судья бережет фигуру или мы пробуем новый способ избавиться от незваных гостей – уморить их голодом? – во время ужина доктор Сидольфус все-таки заметил, что место за столом, выделенное Габранту, пустует. - Я его к стулу в ангаре не привязывал - с ленцой в голосе отозвался Бананса-младший, когда выжидающая пауза неприлично затянулась. - Это заявление, подкрепленное железным алиби, мелочь? А то упекут тебя в казематы, мы же спать спокойно сможем... - Так, - строго оборвал старшего сына Сидольфус, - что я говорил о дурацких шуточках за столом? - Прости, отец - нестройным хором отозвались четыре мальчишеских голоса, и Габрант мог бы поклясться, что Вэйн немного помедлил с ответом. А потом семейство переключилось на обсуждение последних испытаний, пока не пришло время чая и десерта. Ффамран с невинной мордашкой потянулся к яблочному пирогу, намереваясь лишить сладкого всю семью. Тонкий зовущий запах корицы доносился даже до коридора, где затаился Габрант. Или ему казалось, что доносится, что можно списать на разыгравшийся голод. Он пропустил ужин не по вине маленького коварного Банансы, а вполне добровольно. Остаток дня Судья карабкался по горным склонам, рискуя свернуть себе шею. Единственные цветы, что удалось раздобыть в расщелинах – невзрачные желтые звездочки. В Ландисе похожие растения называли «гусиный лук», и они осыпались почти сразу, едва их срывали. Габрант, иногда поглядывая в дверную щель, терпеливо ждал, когда затихнут веселые разговоры и перестук вилок и ножей. Вэйна он, к сожалению, не видел, но Ноа казалось, что ощущает его спокойное присутствие. - После ужина не уходи, - заметив тень в коридоре, тихо шепнул Ффамран брату. – Будет потеха. Наконец ножки отодвигаемых стульев заскрежетали по полу. Габрант отступил за поворот стены, мимо протопали бодрые мальчишеские шаги. Он очень надеялся, что Вэйн выйдет последним. И его горячие молитвы были услышаны. Преграждая путь, Ноа шагнул вперед. Цветы он прятал за спиной. - Добрый вечер, - напряженно произнес он, снова сосредоточившись на губах Вэйна, – не хотел бы показаться невежливым…. Недоумение отразилось на лице собеседника и сменилось учтивым интересом: - Не в ваших силах оскорбить меня, Судья. - Все же я благодарю за оказанную любезность, - выдохнул Габрант, мучительно чувствуя неловкость ситуации. И, опустившись на одно колено, он протянул букет. Брови Вэйна вопросительно поползли вверх. Букет выглядел более чем жалко. Лепестки осыпались на пол, цветы помялись. А Габрант еще не видел, как из-за угла выглядывает беззвучно умирающий со смеху Ффамран. Вэйн помолчал. Ему почти не пришлось изображать душевное потрясение. - Какое необычное сочетание цветов и листьев, - произнес он наконец, выдержав паузу и заставив Габранта помучиться, стоя на коленях. Взяв цветы, Вэйн осторожно улыбнулся: - Спасибо за столь щедрый дар. Габрант поднялся и слегка поклонился. Он уходил, чувствуя, что ноги у него как ватные. Его качало – не то от голода, не от того, как стучит кровь в висках. Неверная улыбка Вэйна его совсем не утешила. Наоборот, от нее почему-то сжималось сердце. Дождавшись, пока шаги Судьи стихнут в гулком коридоре, Вэйн завернул за поворот. - Ты меня посвятишь, с какой целью я рискую своей репутацией скромного и прилежного отпрыска дома Бананса? - Этот несчастный был груб с тобой, пусть расплачивается за свои преступления! - кровожадно воскликнул Ффамран. - И твоя месть одним букетом не ограничится? - на всякий случай уточнил его названный брат. - Судья Габрант - такой перспективный лопух, я просто не имею морального права отпустить его, хорошенько не опустив, прошу прощения за каламбур. - Глумиться над ним все равно что мучить неразумное животное, - в словах Вэйна прозвучал оттенок осуждения. Он повертел в руках осыпающийся букет, явно не зная, куда его деть. - О, Вэйн, ни одно животное, включая Судью Габранта, не пострадает, я клянусь, только подыграй, - младший умоляюще сложил ладошки, но губы не справлялись с вечной хитрющей усмешкой, которая так и разламывала их. Вэйн мог улыбнуться в ответ, но получилось бы неискренне. Ффамран не знал, и никто, даже добрый доктор Сид, который любил Вэйна чуть ли не больше родных детей, не догадывался, какое болезненное чувство вызывает в нем вид доспехов Судей. В семнадцать неприятно признаваться себе, что в душе ты так и остался маленьким напуганным мальчиком, которому кажется, что стальная стена безликих Судей раздавит его, даже не заметив. Вэйну снилось это. И он не знал, как справиться с холодной дрожью, охватывающей его, когда из военных кораблей ровным потоком вышагивали отряды палачей императора Итэра Солидора. Но Вэйн справится. Он приручит этого Судью, научится видеть в Габранте силу, призванную служить только ему, Вэйну, и будет приказывать без тени сомнений. Легонько стукнув брата по макушке букетом, Вэйн все же улыбнулся, пусть даже не очень искренне. * * * - Я не умею петь, - просипел Габрант, опасно балансируя на выступе под окном Вэйна. На этот раз он был без доспехов, и его можно было даже принять за приличного человека, как сделал комплимент юный Ффамран. Но Ноа не понимал, как мальчишке удалось уговорить его на новую авантюру, столь же опасную, как и смехотворную – пропеть вечернюю серенаду для Вэйна. - У вас очень приятный голос, Судья, - с вкрадчивой убедительностью подбодрил его Бананса-младший. – Вэйн не раз признавался мне, что мечтает услышать пение при свете звезд. Мы здесь, звезды здесь. Осталось лишь исполнить желание Вэйна. Неужели он не будет признателен вам, как человеку, который исполнил его самую сокровенную мечту? Если бы Габрант умел молиться, он бы помолился. Но отступать и в самом деле было поздно. Внизу, где мощный фундамент Драклора тонул в водяной пыли бесчисленных водопадов, пели волны океана, а Габранту предстояло исполнить сентиментальную песенку для грустного мальчика-пилота. Тихая печаль Вэйна давила на сердце. Было больно, когда Ноа вспоминал ее, и становилось немного легче, когда он что-то делал для Вэйна. Единственное, в чем Судья не пошел на поводу двенадцатилетнего сорванца, так это в выборе репертуара, Он отверг все модные аркадийские песенки и решил спеть то, что умел. Песня была на языке Ландиса. Любовная, что немного смущало самого Ноа. Но Вэйн не знал языка давно павшей республики, а мелодия была такая же, как и он сам, грустная и красивая. Так что Ноа подумал - простительно. Ффамран нашел мотив примитивно-очаровательным и выучил на гитаре за полчаса. За окном мелькнула тень, зажглась настольная лампа. Вэйн раскрыл ставни порыву теплого соленого ветра и взобрался на подоконник, разглядывая черный бархат неба и яркие, как драгоценный нефицит, звезды. Ффамран предупредил, что вечером его будет ждать сюрприз. Игра с Судьей выглядела очень забавным занятием, тем более что Габрант оказался настроен столь серьезно, что не замечал никаких подвохов. Затренькала расстроенная гитара. Неужели Ноа Габрант еще и поет?! … поет. Шум водопада почти заглушал мелодию и слова, понять которые Вэйн все равно не мог. Поэтому, чтобы услышать хоть что-то, ему пришлось почти не дышать. Он видел, эти сумасшедшие устроились на довольно опасном выступе, а спускались на скалу наверняка из его комнаты. Пожалуй, даже трогательно… Учитывая, что теперь парочка не могла выбраться со скалы без того, чтобы не вернуться в спальню Вэйна. Но отчаянный песнопевец не подозревал о том, что попал в ловушку. Он радовался, что концерт приняли благосклонно. По крайней мере, Вэйн окно не захлопнул и не сбежал. Ноа приободрился и спел на бис еще пару сельских баллад. В Аркадисе дамы, благосклонно принявшие серенаду, бросали кавалеру цветок. Но здесь порыв ветра унес бы его в море, поэтому Судья не ждал никакой благодарности и очень удивился, когда к его ногам упало что-то более тяжелое. Ноа поднял маленькую вещицу, завернутую в платок, - металлическую фибулу, сплетенную в сложный узор, едва различимый в темноте. Ффамран запрыгал, рискуя свалиться, жестами показывая бурный восторг. Тень мелькнула еще раз. Окно закрылось. Габрант крепко сжимал подарок в руке, боясь расстаться с ним даже на секунду. Ффамран задумчиво смотрел вверх. Он ждал гадкого нетактичного вопроса, и вопрос прозвучал во всей своей безмятежности: - Как мы отсюда выберемся? С ответом можно было не торопиться. Ффамран задумчиво посмотрел в темную даль, всем своим видом показывая, что слишком занят тайнами мирозданиями, чтобы отвлекаться на подобные мелочные проблемы. Ноа, терпеливо ожидая, пока Бананса-младший соизволит поделиться своими соображениями, поежился на ветру. Ночью за пределами стен лабораторий становилось довольно зябко. Но Габрант был слишком доволен, чтобы высказывать недовольство. Он тоже не отрывал взгляда от звезд, продолжая тянуть про себя старый мотив - и не забыл ведь, хоть, казалось, давно запретил себе помнить все, связанное с домом. Ффамран покосился на Судью, готового, похоже, хоть всю ночь простоять под окном Вэйна, и горестно вздохнул - правду говорят, что в Академии Правосудия из любого сделают бесчувственного истукана. Сам он уже изрядно замерз и поэтому сдался первым. - Азы тактики и стратегии подсказывают мне, Судья, что покинем мы дисклокацию тем же путем, что и десантировались на нее, - Ффамран махнул рукой вверх. - Через спальню Вэйна? - кажется, Судья запаниковал. Что его так смущает? - Вы боитесь потревожить покой моего брата? - дипломатично осведомился юный Бананса. - Ну, если в его комнате вы воздержитесь от арий на бис, то проникновение пройдет незамеченным. А что, Судьи не привыкли тихо появляться в помещениях и так же бесшумно покидать их? Вам не хватает лязга доспехов, грохота военных барабанов и развивающихся стягов? Эффектно, не спорю, но излишне. Продолжая критиковать методы работы департамента юстиции, подросток забросил "кошку", зацепив подоконник. Ловко забравшись наверх, он с сожалением отмел идею бросить Габранта ночевать на скале и осторожно открыл окно. Вэйн спал или делал вид, что не слышал скрежета, и не успел Ффамран проверить ни одно из своих предположений, как поднявшийся Судья уже маячил за спиной. Оказывается, и Габрант умел двигаться бесшумно, если того требовала ситуация. Они покинули бы спальню Вэйна в считанные минуты и избежали бы неловкой ситуации, но младший сын профессора, подойдя к двери, зашипел рассерженным котом. "Дверь закрыта", - объяснил он одними губами. Обычный замок Ффамран открыл бы. Взломал бы и кодовый. Но Вэйн, специально или нет, закрылся сегодня на замок, который реагировал только на его биорезонансную частоту. Проще говоря, хозяину комнаты достаточно было дотронуться, чтобы открыть, а вот непрошенные гости оказались в настоящей ловушке. - Что будем делать? - шепотом спросил Ноа, когда понял, что выйти им не удастся. - Спать, - зевнул Ффамран. - Тем хуже для нашей принцессы, ее репутация будет окончательно погублена, когда все увидят, что утром ее покидают сразу два роковых красавца. Уже особо не заботясь о конспирации, он упал в единственное кресло в комнате и почти сразу заснул. Огорошенный Габрант остался стоять. В аскетичной спальне Вэйна не наблюдалось больше ни дивана, ни кушетки, ни даже стула, куда мог бы примоститься Судья. Единственный ковер на полу лежал возле кровати Вэйна. Бдить всю ночь, наблюдая за спящими детьми доктора Банансы было так же неприлично, как и спать на полу. Но усталый Габрант все-таки лег на ковер рядом с кроватью Вэйна, завернулся в теплый ворс и уснул так же мгновенно, как и его юный приятель. Наверно, он все-таки замерз, иначе почему вдруг ему приснилось то, о чем давно старался забыть. Колючий снег и ветер. Снег везде - за шиворотом, в сапогах, в рукавах. Той зимой было ужасно холодно. Дров едва хватало на то, чтобы приготовить похлебку. Девятнадцатилетний Ноа рубил топором крепкие дубовые стулья, пилил на куски большой стол из зала, за которым когда-то собиралась вся семья. Если заставить печь едва теплиться, то хватит на пару дней. А что дальше? Мама задыхалась от кашля по ночам, ей нужно было тепло. Но все, на что можно было купить это тепло, уже давно было продано. Имперские солдаты не мерзли в заснеженном Ландисе. У них были особые камни, говорили те, кто согласился работать на Империю, - камни светили и грели. Это звучало как бабьи сказки, но те, кто служили Аркадии, тоже не страдали от холода. А дом, где ютились теперь Ноа и его мама, вымерзал, и иней хрустел на полу. Только отчаяние толкнуло его на эту глупую выходку. И вот теперь Ноа стоит во дворе бывшего собственного замка, фамильного гнезда фон Ронсенбергов, смотрит в серое небо. Снег забивается за шиворот и в сапоги. Руки стянуты за спиной крепкой веревкой. Солдаты Империи смотрят на него с презрением. Ноа повесят за воровство, за попытку выкрасть один из чудесных теплых камней. Петля раскачивается под порывами ветра. И Ноа всхлипывает, не в силах сдержать слез - от страха, от отчаяния, при мысли о маме, которая замерзнет в пустом доме, так и не узнав, что произошло… - Судья… Габрант резко поднял голову, еще не проснувшись до конца и не понимая, где он. - Судья, вам снился кошмар? Вы стонали. Вэйн, стоя рядом на коленях, осторожно держал его за плечо. Луна заливала одну половину комнаты, оставляя их в тени. - Простите, - судорожно прошептал Габрант, осознав, почему он лежит на полу. Он попытался выпутаться из ковра, но почувствовал, что не может. - Я скрепил края, пока вы спали, - так же тихо объяснил Вэйн. - Доктор Бананса всегда учил нас быть крайне осторожными в общении с малознакомыми людьми. А вы пока не объяснили мне, почему выбрали для ночлега ковер именно в моей спальне. Попробовав шевельнуть рукой, Габрант понял, что спеленат надежнее младенца, и доктор мог бы по праву гордиться своей выучкой. Сон полностью улетучился. - Мы не сумели выйти, - честно признался он, немного помолчав. - Я и Ффамран. - Ценю откровенность, - кивнул Вэйн. - И вы никогда не лжете? - Лгу, - так же честно, без тени раздумий ответил шепотом Габрант. На этом странном допросе он признался бы в чем угодно, пожелай Вэйн знать, сколько раз в Академии Габранту приходилось ложиться на скамью для наказаний или каким ядом решили отравить главного советника короля Розарии. Но Вэйн явно не интересовался интимными подробностями чужой жизни или политесом. Он расстегнул булавки, которые скрепляли ковер и распахнул края. - Что ж, в благодарность за вечернюю серенаду предлагаю вам разделить со мной постель. - Н-нет, что вы… - в шоке заикнулся Габрант, вовремя спохватившись, чтобы не добавить: "Не при ребенке же!". - Я лучше пойду… - Не получится, - Вэйн покачал головой. - Ночью доктор Бананса, очень предусмотрительный в вопросах безопасности, активирует все ловушки Драклора. Никто не рискует выйти из своей комнаты, чтобы не остаться без рук-ног или даже головы. Никто не знает, где, сколько и какие ловушки расставлены. Так что вам в любом случае придется остаться здесь до утра. Я вас просто не выпущу. Непохоже, что Вэйн шутил. Беспомощно оглянувшись, Габрант понял, что его действительно не выпустят. - Мне неловко, я лучше здесь, - пробормотал он, принимаясь снова заворачиваться в ковер. - Уважаемый Судья, если вас не интересует мое расположение, то на кой черт вы затеяли все эти серенады? - тихо, но четко осведомился Вэйн. Вопрос поставил Ноа в тупик. Действительно, зачем? Он не смог бы объяснить это даже самому себе. С еще более беспомощным выражением он посмотрел на Вэйна, не зная, что ответить. - Марш в постель, это приказ, - твердо произнес хозяин комнаты, и у Судьи не возникло даже мысли ослушаться. Он разделся и лег в кровать, вытянулся вдоль стены, стараясь занять как можно меньше места, и зажмурился. Тихо скрипнула пружина. Габрант почувствовал, как рядом ложится молодое гибкое тело, и перестал дышать. По крайней мере, ему показалось, что перестал. - Спокойной ночи, - шепотом сказал Вэйн ему в затылок. - Да, спокойной ночи, - чуть слышно ответил Ноа. Он не мог вздохнуть, пошевельнуться. У него так отчаянно билось сердце, что ему казалось, стук разносится по комнате. Дыхание Вэйна, наоборот, было ровным и тихим. Оно щекотало загривок и шею, отчего по телу бежали приятные мурашки. Ноа хотелось запомнить каждое мгновение и унести с собой, тогда он больше никогда бы не замерз - так ему казалось. …Вэйн. Вэйн. Вэйн. Имя складывалось огненными звездами и вспыхивало фейерверком. Последний хлопок салюта оказался очень громким, почти бьющим по ушам. Ноа вздрогнул, просыпаясь. - Вэйн! – продолжало требовательно звучать рядом. Ффамран нетерпеливо переминался с ноги на ногу у кровати. – Я сейчас сделаю лужу прямо здесь. На хозяина комнаты угроза не произвела ни малейшего впечатления. Он продолжил неторопливо одеваться, словно собирался на прием к самому императору. Ноа снова быстро закрыл глаза, делая вид, что после утомительных ночных серенад его и пушкой не разбудишь. После нескольких вдохов и выдохов по полу раздались торопливые шлепки сандалий, хлопнула дверь… Ноа продолжил лежать с закрытыми глазами, соображая, как бы добраться до кресла, на спинку которого он повесил одежду. - Рискуете остаться без завтрака, Судья Габрант. И Ноа почувствовал, как его лба что-то коснулось. Длинные волосы защекотали губы. Вэйн склонился над ним, стоя у изголовья, и коснулся губами лба. От неожиданности Габрант выдал себя, открыл глаза – чтобы мельком увидеть опущенные ресницы, еще раз почувствовать едва уловимый каштановый запах волос. - Доброе утро! И почему Габранту так трудно ответить на самые обычные слова – горло сжимается, он боится сморозить какую-нибудь глупость. - Уже утро?.. Очень осмысленное приветствие, Судья. - Уже можно встать и одеться, - подсказывает Вэйн, и солнце из окна смеется вместе с ним над глупым имперским Судьей, который и шагу не может ступить без приказа. Ноа был в затруднении. Выходить Вэйн явно не собирался, да и с какой стати, из своей собственной комнаты. Ноа выдохнул, собираясь духом, и решительно сел. Оказалось, так его вполне естественная утренняя реакция еще более заметна. Габрант вскочил как ужаленный и бочком-бочком прошмыгнул к креслу, стараясь даже не коситься на Вэйна, чтобы не видеть, как тот усмехается. Судей приучают одеваться быстро, но на этот раз Габрант готов был перевыполнить лучший показатель по скорости, так ему самому казалось. - Не торопитесь, Судья, - прошелестел голос за спиной. Вэйн стоял у двери. – Уходя, просто захлопните дверь. Увидимся. Сегодня был последний день испытаний «Александра». Последний день пребывания Габранта в Драклоре. * * * Нет, поездку в Драклор Судья Габрант не мог бы назвать неприятной. В честь удачного завершения испытаний доктор Бананса устроил нечто вроде торжественного ужина. Инженеры и старшие механики держали в грубых, темных от масла и металла пальцах тонкие ножки бокалов и чокались так, словно сдвигали кружки с пивом. Веселье не испортило даже замечание Ффамрана, который невинно глядя по гостя поинтересовался, не празднуют ли здесь помолвку? Даже Вэйн невольно поперхнулся, не говоря уже о Судье, который уронил вилку на пол и, смутившись еще больше, полез под стол поднимать ее вопреки всем правилам хорошего тона. Он сидел под столом как маленький, понимая, что секунды бегут, а его пребывание здесь неприлично затягивается. Пока под столешницу не спустился еще кое-кто. Вэйн. Он подполз вплотную к Судье, сидевшему на корточках, и коснулся теплыми губами его щеки, прошептав: - Отважный рыцарь пустился в путь, не зная, что его ждет… Это был перевод строчки из ландисийской баллады, которую вчера вечером пел ему Габрант. Когда Судья вернулся на стул, Сидольфус очень смешно рассказывал про то, как выбирали имя кораблю. Аарин подсказывал, что именно забыл упомянуть отец. Габрант по хорошему позавидовал дружному семейству Бананса, как птицы, свившим гнездо на скалах среди моря. Они могут улететь, куда душа пожелает, и им есть куда вернуться. Когда-то у Ноа тоже был дом… Габрант сморгнул, возвращаясь к реальности. Он стоял в строю среди других Судей во внутреннем дворе императорском дворца, дожидаясь наряда на дежурство. Над Аркадисом нависли непривычные серые тучи, не позволяя солнцу пробиться, но и не рассыпаясь дождем. Духота давила на горло и оставляла мелкие бисеринки пота на висках. К Судье Кастеану, оглашавшем задания, подбежал ординарец Судьи-магистра Фальконе, руководителя Девятого бюро. Он что-то прошептал на ухо Кастеану. Тот огляделся и гаркнул: - Судья Габрант, два шага вперед! Ноа выступил из строя, гадая, в чем он успел провиниться. Может, Судье-магистру не понравился его отчет о поездке? Пропали инспекционные чертежи? Изображение испытаний на мнемических кристаллах оказалось нечетким? Терзаясь вопросами и чувствуя холодок в районе желудка, Габрант торопливо шел за почти бегущим вперед ординарцем. Едва бросив взгляд на вставшего навытяжку Судью, глава Девятого бюро кивнул ему: - За мной! И повел Габранта дальше, во внутренние покои дворца. Тоже почти бегом, словно они опаздывали. Ноа не понимал, что происходит, до тех пор, пока дорогу им не преградил высокий человек в темно-зеленом костюме, с медальном на груди, изображающим солидорских змей. - Тот самый Судья? Габрант четким движением снял шлем, опустился на одно колено перед императором Итэром. - Оставь нас, Фальконе. Тяжелые шаги удалялись не спеша, словно Судья-магистр надеялся услышать, зачем вдруг императору понадобился неприметный молчаливый ландисиец. Но Итэр молчал, а Ноа смотрел в пол. И как только в коридоре стало тихо, император собственноручно раскрыл дверь в свой кабинет, приглашая войти. Широкая улыбка Итэра, часть обаяния императора, то появлялась, то исчезала, словно он никак не мог решить, всерьез ли ведется этот разговор. - Я посмотрел отчет об испытаниях «Александра». Похоже, ты – единственный, кому удалось найти общий язык с доктором Бананса? Растерянность Судьи выдавал не только его напряженный взгляд. Габрант держал шлем так крепко, насколько мог, чтобы не заметили, как дрожат руки. Никогда прежде он не разговаривал с императором Итэром Солидором, который, взойдя на трон, приказал уничтожить все карты и книги, где упоминался Ландис. И что сейчас он должен был ответить? Самонадеянное: «Да, ваше императорское величество!»? Но император и не ждал ответа. Он активировал один из кристаллов, лежавших на столе. В воздухе выткалось бледное изображение – живое воспоминание о нескольких днях, проведенных в Драклоре. Вэйн, серьезный, сосредоточенный, держал штурвал, Аарин в больших наушниках – на месте штурмана. Картинка немного дрожала, «Александр» поднимался в воздух. Потом Габрант снимал маневры «Александра» над океаном, стоя на скале, а этот момент, совсем необязательный, просто потому, что ему нравилось видеть, как Вэйн убирает длинную челку с лица, когда склоняется, чтобы прочитать показания приборов, как уверенно поглаживает руль, прежде чем повернуть мощный корабль. И его улыбка, когда Вэйн понял, что кристалл Габранта следит за ним, поглощая всю информацию с жадностью губки. Совсем не такая улыбка, как у Итэра, а ясная, спокойная, немного отрешенная. - И как он в деле? Солидор кивнул на изображение. Ноа не сразу догадался, о чем идет речь. Наверное, все-таки о корабле. С трудом оторвал взгляд от картинки, на которой Аарин начал что-то говорить брату, и уклончиво ответил: - Прекрасные внешние данные. Элегантный, изящный, и хоть по виду не скажешь, что очень сильный… оснащен самым современным оружием, я имею в виду. Доктор Бананса хорошо над ним поработал. - Его отпрыски не слишком докучали? Говорят, они несносны, – Итэр побарабанил пальцами по столу, губы снова раздвинулись в улыбке и почти сразу сжались в узкую линию. - Воспитанные и толковые ребята, - излишне резко отрезал Ноа, обидевшись за младших Бананса, но успел добавить, - ваше императорское величество. - Даже Вэйн? – император произнес имя уверено, словно действительно хорошо знал семью, живущую в Драклоре. - Он лучший, - невольно вырвалось у Габранта, и он замер. Его решительные слова прозвучали диссонансом для императорского уха. Итэр даже поморщился. - Любопытно было бы взглянуть… на «Александра»… Все-таки ему предстоит стать флагманом нашего флота. Хочешь вернуться на денек в Драклор, Судья? Габрант снова почтительно преклонил колено. Чувство совершенной ошибки укололо в самое сердце. Он поднял голову. От того, как император наблюдал за Вэйном, становилось нехорошо и тревожно. * * * Похожий на грозовую тучу, «Ифрит» заслонял солнце. Запрос на посадку в Драклоре был чистой формальностью, ведь на борту находился сам император. И Ффамран собирался поглазеть на него, чтобы потом высмеять его костюм, прическу и манеру разговаривать. На площадку высыпали техники, кузнецы, подмастерья, но почти сразу, едва корабль приземлился, их оттеснила шеренга Судей, выстроившихся вдоль дорожки железной стеной. Ффамран увидел императора мельком – на фоне массивных доспехов Судей-магистров он казался почти хрупким, хоть и был таким же высоким как Вэйн и таким же темноволосым – большая редкость для Аркадии, где солнце вызолотило макушки всех поголовно. Высокочтимым гостям предстояло пройти через главный ангар, прежде чем попасть в здание Драклора. Но Ффамран, воспользовавшись боковым ходом, успел первым. Он помчался к легкому глайдеру, приютившимся среди огромных деталей будущих лайнеров, как подброшенное дитя в семье великанов. Там шла сварка, искры рассыпались по полу. Один из его братьев сидел возле глайдера в огнеупорной маске и чинил днище. Заметив Ффамрана, Вэйн выключил сварочное устройство и снял маску с перепачканного лица. - Там император и целая куча Судей-магистров! – выпалил мальчик. Вэйн, ни слова ни говоря, запрыгнул внутрь лежащего на боку глайдера и помог забраться в кабину Ффамрану. Они сидели, прижавшись друг к другу, наблюдая через стекло, как мимо гремит металлом свора Судей. - Третье, Девятое и Двенадцатое бюро, - прошептал Вэйн. – Серьезный эскорт. Ффамран хотел было спросить, откуда Вэйн знает и различает, как выглядят Судьи-магистры, но прикусил язык. Конечно, он помнил давние слова отца, сказанные наедине, что не следует напоминать Вэйну об Аркадии, и еще рассказ Аарина о том, что настоящая фамилия Вэйна другая и что старшие братья отреклись от него… но это было как-то призрачно и не по настоящему – другая семья Вэйна, другие братья… Вэйн всегда был с ними, сколько Ффамран себя помнил, а то, что он называл доктора Бананса не папой, а Сидом, так и старший, Местодио, тоже так начал звать отца, едва отпраздновал совершеннолетие. - Итэр! – Вэйн вцепился в руку Ффамрана, словно пытаясь удержать на месте. Младший искоса взглянул на напряженно сжатые губы Вэйна. Другой брат… Младший сын доктора Сида просто не представлял, как это возможно – чтобы семья отреклась от тебя… Он дернул Вэйна за рукав и молча показал, что с другой стороны навстречу многочисленным гостям движется одинокая фигура. Доктор Бананса, хозяин Драклора, единственный, кто вышел встречать императора и его свиту. - Чем обязаны счастьем неожиданного визита? – при этом Сидольфус вовсе не выглядел счастливым. - Исключительно триумфу вашего научного гения, доктор Бананса, - засмеялся Итэр. Его смех резко и неприятно разнесся по ангару. - Мой «Александр», образно говоря, готов расправить крылья для полета. Мне не терпится взглянуть на него… Казалось, в какой коридор ни заверни, везде тебе встретится Судья. Эти железные истуканы в шлемах, похожих на ведра, торчали на лестницах, в лабораториях, во дворе. Ффамран бежал по коридору, уже почти привыкнув к тому, что приходиться огибать неподвижные молчаливые фигуры, пока одна из них не схватила его за плечо. - Предупреди Вэйна, чтобы не показывался на глаза, - тихо произнес глухой голос. - Без тебя знаю, козел, - Ффамран вырвался, привычно пнув Судью по колену. И уже завернув за поворот, он понял, что ему хорошо знаком этот голос с едва уловимым гортанным выговором. Может, кто-то и объяснял то, как император со свитой рыщет по жилым этажам и техническим отсекам, прирожденной любознательностью главы Дома Солидор. Но Ффамран, следовавший за гостями, только посмеивался про себя. Широкая улыбка Итэра час от часу становилась все более напряженной и злой, а вопросы и замечания - все более раздраженными. Ффамран мысленно слал воздушные поцелуи Вэйну, который словно в воду канул. Высокий гость отбудет несолоно хлебавши, теперь уже был уверен Бананса-младший. Кулинарное сравнение пришло ему в голову исключительно потому, что у него самого подводило живот от голода. И когда наконец пригласили на трапезу, Ффамран был готов бежать, едва не опережая почетный эскорт. Все те же безмолвные безликие Судьи торжественно распахнули двери в большую столовую. За спиной императора и сопровождавших его Судей-Магистров было сразу не разглядеть, насколько роскошно накрыли стол. Но когда Ффамран попал в зал, он остолбенел. И вовсе не от восхищения перед пышным угощением. За столом сидел спокойный и даже немного скучающий Вэйн. Томясь бездельем, он свернул из салфеток несколько корабликов. Увидев гостей, он встал, приветствуя их, и склонил голову. Ффамран взглянул на отца. Тот тоже выглядел ошарашенным. Ффамран мысленно застонал: непохоже, что появление Вэйна – хорошо продуманный ход доктора Сидольфуса. Это все Вэйн со своей гордыней, Йозмат бы его побрал. - Прошу к столу, ваше императорское величество, - произнес Вэйн по-хозяйски любезно, видя, что ученый тоже потерял дар речи. Довольно осклабившись, император сел. Настроение его заметно улучшилось. А трое Судей-магистров, хоть и для них тоже накрыли приборы, остались стоять у стены мрачными и опасными изваяниями. «У них, наверно, физиономии страшнее их собственных шлемов. Боятся испортить аппетит императору», - попытался сообразить Ффамран, бухаясь на стул рядом с Вэйном. Доктор Бананса поменял свое привычное место и сел с другой стороны, как будто прикрывая приемного сына от неведомой опасности. - Отрадно снова видеть тебя, Вэйн, да еще в добром здравии. Я уже не чаял с тобой встретиться, - между делом произнес император, берясь за вилку и не глядя на того, к кому обращался. - А разве не за тем ты объявил меня ублюдком? - таким же воспитанным тоном осведомился Вэйн, нарушая, к тихому возмущению Ффамрана, категорический запрет Сидольфуса о ругательствах за столом. - Ну, в таком окружении ты не очень-то отличаешься от остальных, - Итэр засмеялся, словно удачно пошутил, и прежде чем нахмурившийся доктор Бананса нашелся что ответить, обратился к нему, – Не желаю оскорбить ваш гений, доктор, но я просто не понимаю, откуда… Откуда у вас дети? Ведь всем известно, что в Драклоре запрещено появляться женщинам. Вы, конечно, гений, но не настолько же? И император не без удовольствия отправил в рот кусочек мяса. - А мне папа, - невежливо перебил открывшего рот доктора звонкий голос Ффамрана, - как-то рассказывал историю о царе зверей, льве, который женился на лисице. Их сын был статью и внешним видом подобен льву, но брехал как лисица. И когда старый король передавал власть сыну, он посоветовал поменьше тявкать, чтобы не опозориться… - Мальчик, я всегда ненавидел сказки, - Итэр бросил нож на стол. Да так бросил, что тарелка зазвенела, а бокал упал. По скатерти разлилось красное вино, опасно подбираясь к тарелке сидевшего напротив Вэйна. Один из Судей-магистров успел подхватить тяжелый стул, когда император встал. - Благодарю за угощение, доктор. Но мне не терпится завершить осмотр ваших владений. Остались еще старые лаборатории, не так ли? - Я вас провожу, - Сидольфус тоже поднялся. Однако был остановлен торжественным жестом императора. - Вы утомились, друг мой, - произнес Итэр мягко и хищно. - Вэйн проводит меня. Несмотря на любезный тон, это был приказ, которому нельзя было не подчиниться, а не предложение. И Вэйн встал с такой готовностью, как будто ждал этого. Ффамран с тревогой смотрел, как они уходят. Итэр и Вэйн в окружении Судей-магистров. Что, если один из них не вернется? - Папа!! - Что ты предлагаешь, Ффамран? – устало спросил изобретатель, глядя на сжатые кулаки младшего. - Напасть на Судей-магистров? Попытаться отбить Вэйна силой и пожертвовать всеми, кто живет здесь? Вами, моим детьми? Прости, я не могу на это пойти. - А пожертвовать Вэйном запросто, да? - Не разочаровывай меня своей несообразительностью, - доктор Бананса хитро улыбнулся. – Чем сверкать глазами на немощного отца, лучше беги в аппаратную рядом со старыми лабораториями. Пункт наблюдения там отлично сохранился. Присмотри за Вэйном. Местодио, вместе со старшим инженером Мигело посмотрите по планам, где можно применить усыпляющий газ, чтобы немного притупить бдительность дорогих Судей. Аарин, ты - в ангар. Глайдер Вэйна в ремонте, отдашь ему свой. Проверь, чтобы на месте были навигационные карты, свежая вода и сухпаек. Пусть двигатель будет готов к старту. Ффамран покинул столовую прежде, чем отец успел раздать все указания. Он бежал к аппаратной не теми коридорами, по которому Вэйн вел нежданных гостей. Так торопился, что на одном повороте, не удержавшись, врезался в Судью, спешившего навстречу. Шишка потом на лбу вскочит знатная, но сейчас Ффамрану было даже не до того, чтобы оскорбить или пнуть Судью. Он вырывался, а тот крепко держал мальчика за плечи. - Что с Вэйном? - умоляюще спросил имперец, легко удерживая Банансу-младшего в руках. - Отвали. Не твое дело! – буркнул Ффамран. Видеть Судью в доспехах, но без шлема было непривычно. Опять тот тупой Судья Габрант. Все из-за него. - Я могу чем-то помочь? Что мне делать? – вид у Габранта был совершенно убитый. - Ты уже все сделал, - зашипел на него мальчишка. – Все сделал. Радуйся! Если Вэйна зарежут, отравят, сбросят в море, сможешь гордиться. Даже попросить повышение. Заслужил. Уши у Габранта пылали. Ффамран смерил его презрительным взглядом, насколько это было возможно при его росте… По крайней мере, у Габранта есть оружие. Меч всегда пригодится. - Попробуйте искупить свою вину, Судья. За мной. Вэйн и Итэр шли по коридору. В окружении Судей-магистров. Как когда-то в детстве Вэйн шел по императорскому дворцу, жалкий, опозоренный, не зная, что будет дальше. Вэйн обещал себе, что сумеет забыть глупый страх маленького мальчика перед Судьями. Он приручил Габранта, поняв, что каждый из железных рыцарей, наверняка даже Судья-магистр, может быть беззащитен, как моллюск без панциря. Но никто из тех, кто вел его сейчас, не был Габрантом с его растерянным доверчивым взглядом. Они шли по коридору, Вэйн слушал ровный мерный звон доспехов, по-своему очень красивый. И вдруг вспомнил, как отец выходил к трону в сопровождении грозных рыцарей, и у него, шестилетнего, замирало сердце от восторга и любви. Самое величественное и гордое зрелище из виденных им: император Дома Солидор и его верные Судьи-магистры. Он – Вэйн Солидор, никто не отнимет у него имени и гордости. Внезапно стало легче дышать, Вэйн больше не боялся. Ни того, куда его ведут, ни того, что его ждет. * * * Несносный Судья за спиной ходил кругами, и железное лязганье ужасно раздражало Ффамрана, пытающегося настроить управление кристаллом. Изображение было отличным, но вот звук постоянно пропадал. Последнее, что они услышали, как Итэр приказал Судьям-магистрам выйти из помещения, и Ффамран не знал, стоит радоваться или беспокоиться еще сильнее. - Я знал, что ты удивишь меня… - Я всегда был удивительным ребенком, ты мне часто говорил в детстве. - С тех почти ничего не изменилось. Кроме тебя, ты уже не ребенок. - Ты так сильно обеспокоен этим фактом? Может, даже боишься? Эфир снова затрещал. Единственное, что прорвалось было: «… глупый младший брат». С этими словами Итэр притянул Вэйна к себе. Они стояли очень близко друг к другу. Почти одного роста. Такие похожие, как будто император смотрел на себя семнадцатилетнего, не понимая, почему он оказался здесь. Вэйн видел морщинки в уголках рта и морщинки на лбу, собиравшиеся в складочку, когда Итэр хмурился. И сухие губы, часто целовавшие его в детстве. Неожиданно Итэр провел рукой по волосам Вэйна. Взял за затылок и решительно притянул для поцелуя. Несколько первых секунд Вэйн позволял себя целовать. Ффамран аж со стула привстал. Габрант тоже прилип к экрану. - Вот грязный старикашка, - пробормотал Бананса-маладший. - Знаешь, что это? – Итэр снова позволил Вэйну дышать, но не отпустил его и не отодвинулся, даже когда тот демонстративно вытер губы. - Ты решил посвятить меня в ваши с Сином отношения? Ради всего святого, я не хочу об этом слышать. Но лихой азарт уже собирался морщинками возле глаз императора. - Все проще и сложнее, братец. Вот уж двести лет военные Дома Солидор правят самой великой империей Ивалиса. Нас почитают, нас боятся, за нами идут в бой на смерть. Что, мы лучше других Домов? Позволь признаться, – нет. И все же, когда в Ландисе я вел солдат через горный перевал, считавшийся непроходимым, дезертиров не было. Думаешь, причина в том, что нам покровительствуют богини войны и смерти – оккурии? Тоже чушь. Я больше не верю в то, что нельзя увидеть. – Итэр нежно убрал со лба брата длинную челку. – На самом деле это чувство похоже на вожделение. Вот что очаровывает остальных и подчиняет сильнее любых приказов. В этом – ты истинный Солидор. Я понял все, когда увидел, как влюблено говорил о тебе Судья, как защищает тебя Сидольфус со своим отродьем… И именно поэтому ты должен умереть. Отец пытался защитить тебя сказкой об оккуриях-покровительницах, я пытался забыть о тебе, чтобы не прослыть братоубийцей. Но волчат надо душить, пока их клыки не сомкнулись на твоем горле. - Все звучало просто прекрасно. До самой последней фразы. Куда делся печальный мальчик-пилот? Вэйн, хоть и не сопротивлялся, и даже почти не двигался, выглядел таким же опасным, как и его старший брат. Похожи на двух змей, сплетшихся в один клубок, невольно подумал Габранту, - неподвижные и готовые к молниеносному броску. - Ты не должен обижаться. Я подарил тебе семь прекрасных лет в кругу любящей семьи. Это немало. - Ты хочешь, чтобы я выразил признательность? И сколько ты предназначил мне прожить еще? - Полчаса, если будешь хорошим мальчиком. Если мне понравится, то час или два. Если же ты очень–очень постараешься, то, возможно, целую ночь. Звук по-прежнему постоянно пропадал, но Габрант и так не вслушивался в то, что говорил император. Он видел только, как Итэр всем телом недвусмысленно прижимается к Вэйну, как жадные руки мнут его ягодицы, как он трется щекой о темные волосы брата. - Меня сейчас стошнит, - произнес с отвращением Ффамран. – Там тень? – прошептал невпопад Ноа, как будто боялся, что император услышит. Фантом мелькнул и пропал. - Помехи, - досадливо отмахнулся мальчик. Видимо, показалось от напряжения, с каким Судья вглядывался в изображение. - Настоящий Солидор приказывает, а не подчиняется, верно? – Вэйн вывернулся и отступил на шаг, но недостаточно далеко. Габрант не уследил за легким взмахом руки императора. Ноа с ужасом увидел жалобное, почти детское выражение на лице Вэйна, когда он начал падать, будто ноги не держали. - Это заклятье оцепенения… Папа! - Ффамран, забывшись, беспомощно позвал на помощь отца. Сейчас он всей душой ненавидел императора, который легонько пнул неподвижное тело кончиком сапога. Габранта в комнате уже не было. * * * Вытащить Вэйна. Но как? Ему не справиться с тремя Судьями-магистрами, стоящими на страже возле двери. Ему не справиться и с одним Судьей-Магистром, откровенно говоря. И никто из них не пошевелится, даже если император будет резать мальчика на кусочки. Устрашающие маски-шлемы оглянулись на бегущего по коридору, лязгающего железом Судью. - Почему позорите Девятое бюро неуставным видом, Судья? – Фальконе сделал шаг вперед, готовый устроить суровый разнос подчиненному. - Судья Габрант. Срочное донесение. Не было нужды изображать волнение и даже страх. Ноа был напуган. Он знал, что грозит ему за подобные шуточки. - Я шел с дежурства, когда доктор Бананса попросил срочно передать, что к Драклору приближается флот Бальфонхейма. Пираты не скрывают враждебных намерений. В замке поднята тревога. Магистры переглянулись, хоть за закрытыми шлемами и не могли видеть выражение лиц друг друга. - Почему нам никто не сообщил? Где мой ординарец? - Вас повсюду ищут. Доктор Бананса очень беспокоится. Он не уверен, что Драклор выдержит прямую атаку, а из военных кораблей здесь только «Ифрит», - Габрант вдохновенно импровизировал, не представляя, куда приведет его ложь, но зато точно зная, чего добивается. Под конец тирады он пламенно воскликнул: - Надо спасти императора! И ринулся к двери, опережая тяжелую поступь господ Магистров. Те в своих панцирях едва не столкнулись в проходе, как три линкора в узком пространстве между скалами. Ноа же, протиснувшись, решительно повернул ручку двери. Император даже не счел нужным запереть дверь изнутри. Он вбежал, готовый оттащить повелителя от Вэйна любым, самым непочтительным образом, хоть за шиворот. И сразу бросился туда, где лежало тело, еще не понимая, что здесь что-то не так. На полу неподвижно замер император. В горле торчало узкое шило, и зеленый камзол быстро темнел от стекающей крови. Успел он вскрикнуть или нет, уже не догадаться, но мертвые глаза были расширены, словно Итэр за мгновение до смерти увидел нечто ужасное. Вэйн пытался подняться, но не мог, заклятие еще действовало, и он был беспомощнее котенка. Быстро представив, как Судьи-магистры, пылая праведным гневом, пронзят Вэйна тремя мечами одновременно, Габрант бросился на него, прикрывая телом. К счастью, попыток встать Вэйн больше не предпринимал и лежал неподвижно, едва дыша под тяжестью судейских доспехов. - Он мертв! - Император мертв!! Габрант оглянулся на потрясенные лица. Будто не веря своим глазам, взволнованные господа Магистры сняли шлемы. Двенадцатым бюро, как и поговаривали, руководила женщина. Негустые пепельные волосы, примятые шлемом, едва доходили до плеч. - Он умер. Убит, - повторила Судья-магистр Картин, сдергивая перчатку, чтобы дотронуться до залитой кровью шеи императора. И пока остальные двое не обнажили мечи, следовало снова вмешаться. - Мы не знаем, что здесь произошло, - Габрант не собирался подниматься, крепко прижимая Вэйна к земле. – Мальчик тоже оглушен. Если это заговор и предательство, нам следует допросить его, чтобы выяснить подробности. И сейчас все зависело от того, что скажет начальник Девятого бюро. Ему предстояло если не покарать преступника, то держать отчет перед еще одним Солидором, пытаясь объяснить, как так случилось, что верные Судьи-магистры не сумели защитить своего императора. - Забирай щенка и вызови подмогу с носилками – рявкнул Фальконе. * * * Над городом плыл жертвенный дым - щедрая дань курильниц, стоящих высоко на крышах, ближе к безжалостному солнцу и крылатым оккуриям, перед которым предстал в грехах и славе Итэр Солидор. И плакальщицы на Золотой площади Аркадиса, сменяя друг друга, тихо пели перед дворцом прощальные песни. Но там, где сидел в душном полумраке Син Солидор, напев не был слышен. Последний Солидор лично возглавлял комиссию по расследованию. Он хотел знать все обстоятельства смерти своего брата. - Судья, ты принес ложную весть о нападении пиратов. И судя по всему, стремился попасть в помещение, где находился император. Ты готов под пытками повторить то, что говорил раньше? Задавая вопрос, Син невольно приложил руку к груди. У него было больное сердце. Мало кто знал, что еще и в этом заключилась тайная причина его тихого шага, негромкого голоса, размеренного ритма жизни. Поэтому Итэр блистал, пока незаметный старший брат, держась за сердце, неторопливо правил страной. Но теперь все было кончено, и так ужасающе нелепо. Солидор не смотрел на Судью, которого только что привели и поставили на колени. Габрант повел плечами, его так и не освободили от наручников. Как и следовало ожидать, даже в суматохе и панике, которая поднялась после известия о смерти императора, Фальконе не забыл отдать приказ арестовать подчиненного, который нес какую-то чушь о пиратах. - Я подтверждаю, что Сидольфус Бананса приказал мне сообщить о пиратах Судьям-магистрам, - ни капли неуверенности в голосе. Доктор Бананса был слишком далеко, чтобы оспорить слова верного пса Солидоров, и Габрант знал, что никто еще долгое время не сунется в Драклор с лишними вопросами. – Я уверен, что это была преднамеренная ложь с его стороны, чтобы не дать состояться беседе его приемного сына Вэйна и императора Итэра. Глядя прямо перед собой, Габрант наблюдал за реакцией, которую вызвало словосочетание «приемный сын» у господ Магистров из комиссии. Гробовое молчание. Похоже, они очень хорошо понимали, о ком и о чем речь. - Я изучал отчеты о деятельности доктора Банансы долгое время, - продолжил Ноа, пока ему не приказали замолчать, - и могу заверить, он на все пойдет ради Вэйна. Он очень опасный человек и считать его свихнувшимся изобретателем, разговаривающим сам с собой, - большая ошибка, за которую Империя может дорого заплатить. - Не переходи границ вежества, Судья, - прикрикнула на зарвавшегося арестованного Судья-магистр Картин. - Пусть говорит, - Син оперся на стол и отдышался. - И чем же кучка подмастерьев во главе со старым ученым опасна для могущественной Аркадии? Габранту даже стало немного жаль Солидора. Он только что потерял брата, и ему предстояло приговорить к казни другого. Син даже семьей не обзавелся, чтобы не было споров, чьи дети унаследуют трон. Он делал ставку на Итэра. - Как вам должно быть известно от Судьи-магистра Фальконе, Девятое бюро негласно наблюдало за незаконными исследованиями доктора Банансы. В Драклоре тайно разрабатывался искусственный нефицит. И я вам скажу, что очень успешно, - Габрант продолжил в упор смотреть на глав бюро. Фальконе среди них почему-то не было. Впрочем, даже присутствуй он в комиссии, Ноа это бы не остановило. И судя по тому, что глава Третьего бюро перестал шуршать бумагами, а глава Седьмого перестал строить глазки Двенадцатому, тон был выбран правильный. - Как и настоящий нефицит, его искусственное подобие служит основой для оружия самой разрушительной силы. Теперь, чтобы уничтожить целый город, не нужно готовить армию и насылать флот. Достаточно небольшого камня. Судья Форамос находился на секретном задании и стал свидетелем использования нефицита. На деревню в долине Ламос напали взбесившиеся монстры. Доктор Бананса выслал небольшой корабль с автоуправлением, чтобы остановить их. Взрыв нефицита был такой силы, что в долине не осталось ни людей, ни монстров, ни даже руин. Все спеклось, как в гигантской печке. Взрыв затронул не только деревню, но и часть леса. Многие создания, живущие в нем, вымерли. Судья Форамос заболел и тоже умер через два месяца. Он весь покрылся язвами как при чуме и непрерывно кричал от боли. После его смерти мы сожгли тело, вещи и весь дом. Сожгли и донесение после того, как была изготовлена копия - Тот, кто переписывал отчет, остался жив? - опасливо спросил глава Седьмого. Габрант улыбнулся уголками рта. - Как видите, господин Судья-магистр… Разве Судья-магистр Фальконе не доложил об исследованиях Высокому совету и императорской семье? Повисло молчание. Судьи-магистры не обязаны были отчитываться какому-то жалкому штабисту из Девятого, которого могут приказать повесить в любой момент. Син Солидор тоже выглядел призадумавшимся. Он, как и остальные, ничего не слышал об экспериментах с нефицитом, хотя заполучить подобный кристалл было давней мечтой его семьи. Оружие, которое диктовало бы волю Империи всему миру. - Так что маленький Драклор – одна из самых страшных угроз в Ивалиса, никакая Розария с ней не сравниться, - меланхолично продолжил Судья. – Но если Судья-магистр Фальконе не доложил, значит, у него были веские причины. Или, быть может, он не читает отчетов своих подчиненных. Или, что тоже вероятно, докладывает секретные сведения кому-то другому. На взгляд опытного интригана, каким был Син, Судья сдавал своего начальника слишком уж прямолинейно. Но при этом Габрант выглядел настолько бесхитростным, насколько может выглядеть простаком ландисиец, которые, как известно, никогда особым умом не отличались. - К Судье-магистру Фальконе мы вернемся позже, - сразу же пресек Солидор возможное обсуждение странного поведения начальника Девятого бюро среди его коллег. – А ты, Судья, можешь встать. И снимите с него наручники наконец. Железо звякнуло в последний раз. Габрант поднялся, поклонившись еще раз Солидору и Высокому совету. Но передышку ему не дали. - Так ты родился в Ландисе? – в разговор вступило Четвертое бюро, которому не нравилось, что последний представитель императорской семьи вдруг прислушался к навету чужака, пусть даже и на службе Аркадии. - Так точно. - И участвовал в сопротивлении? – глава Седьмого находился в дружеских отношениях с Фальконе и решительно отвергал мысль о его возможной измене. Солидор, – два шага вперед, поворот и обратно, - не вмешивался в неожиданный допрос, искоса наблюдая за происходящим. - Как только была объявлена капитуляция, я сложил оружие вместе со всеми, - Габрант стоял навытяжку, истукан истуканом, без всякого выражения на лице, как и любой другой Судья. Его личное дело находилось на столе, и у любого, кто хотя бы одним глазом взглянул в бумаги, появились бы неприятные темы для беседы. - Почему, поступив на службу, ты сменил фамилию? - Нельзя служить Аркадии и быть Ронсенбергом, - эти слова давным-давно произнес другой человек, и Габрант повторял их так часто, что уже привык. Его не задеть тем, что он предал память отца. Ноа с тоской ждал другого вопроса. - Твой брат-близнец Баш считается пропавшим без вести. Ты можешь доказать, что он не ведет деятельность, направленную против блага Империи? Даже просто услышать имя было больно. - Я поклялся убить его при первой же встрече, - Ноа сказал это слишком тихо, чтобы выглядеть убедительно, но ему было почти все равно. Он устал. - Ландисиец или нет, он заслуживает прощения и даже поощрения… если его информация подтвердится, - вмешалась в разговор Картин, которой претила позиция «все на одного». Низкий вам поклон, госпожа Судья-Магистр. - Я знаю, о чем просить, - с той же простодушной прямотой сообщил Габрант, немного оживившись. - О должности Судьи-магистра. Скрыть неуместный смешок не смогла даже Картин, что уж говорить об остальных представителях Высокого совета, которым только скорбь Сина Солидора мешала расхохотаться в голос. Но упрямый Судья гнул свое, несмотря на насмешки. - Я родился в республике, которой теперь нет на карте. И как бы верно я не служил Империи, я никогда не получу шлем Магистра. Я могу только вырвать эту должность прямо сейчас. - Хваленая честность Ландиса, - теперь уже чуть улыбнулся и Син Солидор. Его забавляло то, как этот молодой Судья шел напролом, словно можно прожить в Аркадии и совершенно не знать, что здесь предпочитают иной стиль. – Задержать убийцу моего брата и даже раскрыть некоторые тайны Судьи-магистра Фальконе недостаточно, чтобы получить должность. - Ваше императорское высочество! – ландисиец пылко прижал руку к сердцу как при клятве. - Если вы подпишите приказ о моем назначении, я привезу гарантии, что Драклор не посмеет напасть на Аркадию, ваше императорское высочество! Игра становилась все интереснее. Глядеть на то, как вытягиваются рожи уважаемых Судей-магистров, которые последние дни ничем не доказали свою полезность, было еще забавнее. По сути, он ничем не рисковал, даже отдав должность наглому беженцу – в любой момент император мог отменить собственный приказ. Син демонстративно написал несколько слов на бумаге и поставил подпись. - Печать на приказе будет, как только ты привезешь такие гарантии, и чтобы поверил не только я, но и весь совет. Сколько тебе понадобится времени? - На дорогу туда и обратно и меньше часа на переговоры с доктором, - быстро ответил Габрант, жадно глядя на приказ, почти вознесший его на недосягаемую прежде вершину власти. – И я отправляюсь немедленно. Забавный ландисиец. Если бы еще так не болело сердце. Син взял со стола несколько леденцов, пахнущих мятой. Только они немного успокаивали ноющую боль в груди. * * * Траурная тишина продолжала царить во дворце и после похорон. Придворные двигались как тени, говорили шепотом. Даже лязг судейских доспехов звучал как погребальный колокол. Поэтому многие столбенели от неожиданности, услышав, как по коридорам разносятся звонкие мальчишеские вопли. Неподобающие в сей скорбный час и неприличные по содержанию. - Судья-извращенец! Куда ты меня тащишь? Свежей кровушки захотелось, пожиратель детей? Боязливо выглянув за дверь кабинета, секретарь Солейс едва не столкнулся нос к носу со скромно одетым молодым человеком, легко придерживающем на плече связанного мальчишку. Отрок, не имея возможности освободиться, возмущался самым непристойным образом. Секретарь хотел было сделать замечание обоим наглецам о неуместности подобного поведения, но вовремя заметил, что на шее похитителя болтается массивный жетон – знак беспрепятственного допуска куда угодно, вплоть до личных императорских покоев. Тот, кого назвали «пожирателем детей», кивнул головой знак приветствия и с самым беспечным видом отправился дальше. Он задержался на несколько секунд у двери в кабинет Сина Солидора и то только потому, что один из Судей, охранявших дверь, воскликнул самым неуставным тоном: - Это Ффамран Бананса?! - Он самый, - Габрант позволил себе чуть улыбнуться. - Сегодня у всех Судей будет большой праздник, - восхищенно пробормотал охранник и торопливо добавил, – Габрант, это правда, что ты возглавишь Девятое бюро? Фальконе отправили в нижние подземелья. Говорят, под пытками он признался, что шпионил в пользу Розарии. - Служу Аркадии и Солидорам, - уклончиво ответил Габрант традиционным отзывом и приказал открыть дверь. От бумаг, разложенных на ковре, в глазах рябило. Син осторожно прохаживался между ними, как будто выстраивал шахматную партию, играя один за все фигуры. Габрант, небрежно свалив пленника на пол у порога, опустился на колено, приветствуя повелителя. - Я привез гарантии, ваше императорское высочество, как и обещал. - Этот мальчишка? – остановившись, Син с любопытством смотрел на притихшую ношу Судьи. - Младший и самый любимый сын доктора Сидольфуса Банансы – Ффамран. Я не стал тратить время на уговоры, предпочтя сразу показать, что Империя шутить не будет. Пока мальчишка остается заложником в Аркадисе, Драклор не посмеет причинить вред Империи. - Уверенность, которую я не могу разделить, Судья… - раздался другой голос. Габрант прищурился: из полумрака большого кабинета выступили еще пятеро – Высокий суд Империи. Как всегда, суровые, неподкупные, не знающие снисхождения. - И все же доктор Сидольфус известен своим чадолюбием, - задумчиво возразил Солидор. – Пока никто ничего более разумного не предложил… Судья-магистр Лефин, прикажите привести того заключенного. Судья-магистр Габрант… Услышав звание, Ноа вскинул голову, не веря сам себе. - … приготовьтесь выполнить свой долг, - устало закончил император. Габрант не успел сообразить, о чем идет речь, потому что Ффамран за его спиной выплюнул с презрением: - Так вот почему ты нас предал… За эти железки… Тебе очень пойдет шлем с бараньими рогами, Габрант. Ноа оглянулся на него, не зная, что ответить. Все вдруг случилось очень быстро. Он – Судья-магистр и имеет равные права наравне с остальным Высоким советом. Может отстаивать жизнь Вэйна и спорить с мнением императора. И если будет достаточно убедителен, то все будет не напрасно. Он не успел встать, и со стороны выглядело так, как будто он коленопреклоненно приветствует убийцу императора Итэра, которого ввели двое Судей. Но, разумеется, все было не так. Вэйн скользнул равнодушным усталым взглядом по знакомой фигуре и отвернулся. - Пора восстановить справедливость и дать восторжествовать правосудию, - негромко произнес Син. – Императорский суд рассмотрел дело о смерти Итэра Солидора и нашел виновного. Как брат убитого, я требую самого сурового наказания для его убийцы и как глава императорского суда я приговариваю виновного к смерти… Судья-магистр Габрант, выполните свой долг. - Нет! – возмущенный голос Ффамрана перекрыл тихие интонации императора. – Это нечестно! Вы не судьи, вы палачи! Если кто-нибудь тронет Вэйна… Точным ударом по затылку один из конвойных заставил мальчишку потерять сознание. - Судья-магистр Габрант, приступайте. Вот и все. Никаких свидетельских показаний, защиты или дебатов. Приговор должен быть исполнен немедленно. Габрант обнажил короткий судейский меч. Шаг – если он сейчас убьет императора, надолго ли это задержит казнь Вэйна? Еще один – он убьет императора и признается, что смерть старшего брата тоже его рук дело. Месть за Ландис. Верно. Третий шаг – попытка напасть на Вэйна как если бы его миссией было уничтожить Дом Солидоров… Но к тому моменту кто-то из господ Магистров уже снесет сумасшедшему ландисийцу голову с плеч. Вэйн будет спасен… - Что? – неожиданно прохрипел император и отступил. Он смотрел прямо перед собой, словно узрел нечто чудовищное. – Не подходи… Нет… Не подходи ко мне!! Он выкрикнул последнюю фразу так громко, как никогда в жизни не кричал. И упал на ковер, беспомощно хватаясь за разложенные бумаги. Мучительная агония длилась не дольше нескольких секунд, затем скрюченные пальцы отпустили измятый листок. Посреди засуетившихся Магистров, слуг и врачей, Габрант, все еще с мечом в руках, чувствовал себя так, словно это его приговорили и помиловали. Но битва за жизнь Вэйна еще не окончена. Пока остальные метались, пытаясь привести в чувство мертвого императора, Габрант хрипло проговорил: - Лорд Вэйн… - Моя жизнь все еще в ваших руках, Судья-магистр Габрант, - последний Солидор скользнул по нему взглядом как по привычной детали в обстановке, почти доброжелательно, но равнодушно. И это безразличие ударило Ноа презрительной оплеухой по щеке. Он запер Вэйна и Ффамрана во внутреннем кабинете. Подвинул кресло и сел в него, преграждая вход. Спустя полчаса, когда тело отнесли в опочивальню, Судьи-магистры снова собрались вместе. Каждый из них выглядел озабоченным, ведь если отбросить сентиментальности, ситуация сложилась очень неприятная для всей Аркадии в целом. Дома Солидоров, который правил Империей в течение двухсот лет, больше не существовало. Солидоры были своего рода талисманом удачи для Аркадии, а теперь страну ждала грызня за власть, предотвратить которую Судьи-магистры были бессильны. В столице хватало представители благородных семей, желающих примерить на себя императорскую корону. Если только Высокому суду удалось бы договориться между собой, выбрав новую семью – достаточно благоразумную и могущественную… Спор затягивался. Старые счеты и недоверие к чужим протеже. Магистры спорили до хрипоты, отстаивая свои интересы, и никто не обращал внимания на неподвижную фигуру в кресле. Габрант, не выпуская меча из рук, с несколько скептичным видом наблюдал за происходящим, и когда устав от спора, Магистры притихли, чтобы с новыми силами ринуться в бой, произнес: - Так я могу казнить Вэйна Солидора, пока вы тут…? Он смешался под лавиной обрушившихся на него взглядов, полных брезгливости, недоумения, отвращения. Похоже, не видать ему больше благоволения леди Картин. Та вскинула голову и, не отвечая на вопрос, с нажимом и вызовом произнесла, словно новую ставку сделала: - Вэйн Солидор… * * * Доспехи успели подогнать к самой коронации. После сурового судейского железа новая амуниция казалась слишком нарядной, почти легкомысленной. Но на деле – такой же тяжелой. В шеренге Судей – магистров Габрант следил за толпой, заполнившей площадь. Дом Солидор – талисман удачи Империи, неужели оккурии отвернулись от него? Будут ли они благосклонны к мальчику, исчезнувшему семь лет назад и возникшему из ниоткуда? Судьям-магистрам пришлось немало постараться, чтобы легенда о пропавшем принце выглядела правдоподобной даже для тех, кто впервые слышал ее. - Я не был в Аркадисе семь лет, - глубокий мягкий голос Вэйна звучал над площадью. – Я скучал по нему, как только может скучать оторванный от дома ребенок. Я мечтал вернуться сюда и вернулся, хоть и слишком поздно. Моей семьи больше нет. Мне остается только запомнить своих братьев такими, какими я их знал когда-то – заботливыми, готовыми защищать и меня, и народ Аркадии. Моей семьи больше нет, но я не чувствую себя одиноким. Я прошу вас принять меня в свою семью, чтобы я мог защищать Империю, как и подобает солдату Дома Солидор. Замершая во время речи площадь откликнулась искренними возгласами, аплодисментами и цветами. Молодой император, такой красивый и одинокий! Не только женщины были растроганы его словами, Габрант видел это. Вэйн поклонился, и легкий императорский венец блеснул под ярким солнцем. * * * Поставить точку оказалось проще, чем думал Габрант. Он поставил точку на бумаге и перечитал свое прошение об отставке еще раз. Надо же, когда-то он действительно желал носить доспехи Судьи-магистра. Высшая ступень карьеры, невозможная для ландисийца, даже для самого упрямого и исполнительного. Какой чушью оказались его мечты. Да и не мечты вовсе. Так, неисполнимая цель, спасавшая своей несбыточностью от полного отчаяния. Ноа вгрызался в работу Девятого Бюро, чтобы забыть о том, что для него уже все потеряно. Спасибо Вэйну, который так легко снял с Судьи Габранта непробиваемый доспех, - признаться себе, что ненавидишь и не можешь простить, что отчаянно скучаешь и что больше не можешь быть один, вдруг оказалось очень просто. И теперь Ноа не хотел, чтобы к нему приросли доспехи Судьи-магистра, они давили на него, потому что Вэйн… император Вэйн… больше не был тем мальчиком, которого следовало защищать. Ему не нужен был Габрант, Судей-магистров и без того хватало – более родовитых, знающих, умных. Вэйну ничего не грозит, его семья теперь вся Империя. А Габранту следовало найти свою. Разыскать Баша и… как следует набить ему морду. А потом еще разок, пока не полегчает. Пусть у них больше нет дома, и нет страны, которую они защищали бы не за мзду как ландскнехты, - они могут быть вместе как раньше. Как и полагается братьям. Все просто. И со временем он перестанет искать в словах Вэйна «Моя жизнь все еще в ваших руках» новые и новые смыслы. Габрант с прошением вошел в кабинет к императору и остановился, с недоумением глядя на доктора Сидольфуса Банансу. Тот занял императорскую комнату как свою, разложив на ней чертежи и макеты будущих лабораторий. Вэйн был так любезен, что предложил своему старому другу построить новые научные цеха рядом со столицей. - Вы к императору, Судья-магистр? – доктор Сид сквозь очки глянул на посетителя. - Мальчик сейчас занят, у него важное государственное совещание. В подтверждении своих слов он на цыпочках подошел к двери, ведущей во внутренний кабинет и, оглянувшись, прижал палец к губам: - Тс-с-с… Прильнув ухом к двери, можно было услышать: - Готовься пожертвовать своей свободой ради династического брака. Я буду настолько щедр, что предоставлю право выбора – Набрадия или Далмаска? Его сыновья, родной и приемный, пили чай с пирожными. - Шесть тощих писклявых принцесс из пустыни или три плечистые княжны из джунглей? – Бананса-младший презрительно хмыкнул. – Их приданого хотя бы на один корабль хватит? А кто же из блистательных царственных особ осчастливит тебя? - Я пока не встретил свой идеал, - уклонился Вэйн. – Скромность и верность… - … и шлем с бараньими рогами, - хихикнул Ффамран и тут же посуровел. – Никакая кольчуга не спасет его от моей суровой мстительной длани. - Чем несчастный Ландис снова провинился? - У меня синяки до сих пор всему телу от его веревок!! Он, в конце концов, меня напугал, когда схватил без предупреждения… Я, может, чуть заикой не остался, когда увидел это зверское выражение лица истинного Судьи на службе Солидоров. Короче, буду жечь и пытать, - деловито заключил мальчик. А потом чуть тише спросил, - а ты ничуть не сомневался…? Доктор Бананса не видел улыбки Вэйна, но легко мог представить ее, когда прозвучало сдержанное: - В тот день на его куртке было «Крыло оккурии». Фибула, которую я подарил, помнишь? - Папа тебе ее сделал, ага. Сентиментально до неприличия, - неодобрительно покачал головой Ффамран, - на что спорим, он цепляет ее и под доспех? Доктор Сид оторвался от двери и сурово покачал головой: - Очень важное совещание. И на мгновение ему показалось, что бараньи рога на шлеме больше похожи на грустно опущенные собачьи уши. - Не убивайтесь так, Габрант, передам я ваше любовное послание императору. - Это прошение об отставке, - поспешно зазвучал глухой голос из под шлема. - Прошение об отставке, замечательно! – жизнерадостно откликнулся ученый. – Отдам в целости и сохранности. Габрант пошел к двери, но доктор окликнул его в спину: - А пока вы нас не покинули, можно попросить о крошечной услуге? Речь идет о сущем пустяке - жизни императора. - Что это значит? – Судья-магистр остановился. - Да ерунда, не волнуйтесь. Вы же почти уволились, пусть вас это не беспокоит… Всего лишь маленькая просьба… - Говорите, доктор, я пока еще на службе. - Как славно! Тогда будьте другом, посмотрите среди бумаг вашего уважаемого предшественника, Фальконе, данные по оккуриям. Быть может, в архиве или, вероятнее всего, в сейфе. - Хорошо, доктор. Габрант сделал шаг и снова оглянулся. - А почему вы говорили, что речь идет о жизни императора? - Ах, пустяки, право, не стоит тревожиться… Эти оккурии, они ведь отнюдь не благодетели. Они – капризные и требовательные боги. С тех пор, как они взяли под покровительство Дом Солидоров, ни один из мужчин этого Дома не умер своей смертью. Я немного беспокоюсь о Вэйне… мало ли… - Думаете, оккурии… они… могут причинить зло Вэйну? Императору Вэйну? - Подвести под несчастный случай, свести с ума, заставить покончить жизнь самоубийством… Эти боги живут кровью, особенной кровью… Да вы не беспокойтесь, Габрант, вы ведь уедете, наверное? И далеко? Дверь хлопнула слишком резко, доктор Сидольфус даже вздрогнул от неожиданности. - Какой энергичный молодой человек, сразу побежал чужой сейф взламывать. А сам я такой рассеянный, такой рассеянный, вечно все теряю… особенно чужие бумаги…- пробормотал он, разрывая прошение об отставке в клочья и не глядя бросая в корзину. А затем снова углубился в чертеж: - Прости, дорогая, а что я должен был делать? Мальчик огорчится, если этот ландисийский болван уедет невесть куда, и бог знает, чем все это закончится… Зато теперь он выбросит всю дурь из головы и снова займется тем, чем должен – счастьем Вэйна… Будет охранять его покой от шалуний оккурий, еще раз, прости, любовь моя, и днем, и ночью… Не волнуйся, мы с Ффамраном позаботились об этом. У нас славные ребятишки, сообразительные и ловкие. Малыш уже положил в сейф Фальконе очень поучительный трактат о трагической, но прекрасной любви двух отважных розаррийских юношей… Нет, не совсем научный… По-розаррийски не умеет?.. Ну в любом случае, там изумительные иллюстрации, очень подробные, я сам выбирал… А теперь поцелуй меня, я придумал, где разместить склад с токсичными отходами… Ну что ты, как всегда, никаких женщин в новом Драклоре – все знают, что у меня невидимая, но очень ревнивая жена!