Non timebo mala!

Хотите знать, как зарождаются шедевры? В моменты дикого гнева встаёшь на стол и орёшь во всю глотку, а потом садишься за этот самый истоптанный стол и запойно пишешь, черкаешь что-то. В это время плевать на весь мир, потому что наедине с тобой только ты сам и твой родной депресняк. Депрессия уже настолько породнилась с тобой, что ты порою задумываешься, не женится ли на ней, уйдя ли в монастырь, обрекая себя на одиночество и душевные скитания? Эта идея настолько вживается в кору головного мозга, что уже нельзя ни есть, ни пить, ни спать, тем самым подготавливая себя в посвящение в монахи. Главным вопросом для тебя становится в какую обитель уйти, ведь религий много. Я бы посоветовала в староверческий — утроба всех верований, святая святых. Мда, и чего я такого обкурилась, когда писала вышеизложенное? У меня при себе даже травки нет… Хотя похуй на травку, шлюх и цензуру. Хочу настоящее произведение! Хочу действо! В моей голове весь день вертится фраза: «Первая мысль — лучшая мысль». Какая у меня была первая мысль?...Ах да, сделать так: ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА........................................ Больше мыслей у меня нет, к сожалению, а может быть к счастью. Всё поглотила Тьма, которая окутала моё тело, взяв в плен мою светлую душу, решив очернить всё то, что мне так дорого. — Сейчас мы узнаем, насколько светлая твоя душа, — сказала Тьма, проникнув в мои сокровенные мысли, которые я похоронила, чтобы избавиться раз и навсегда. Тьма не только оживила самые страшные из них, но и сковала из них цепь, чтобы воплотить их в жизнь, подчинив меня к себе окончательно.  — Откуда, — спросите вы, — у меня синяки под глазами? — Это всё Тьма, — отвечу виновато я. Откуда сажа на щеке? — Это всё Тьма. Откуда шрамы на руках? — Это всё Тьма. Откуда зависть?.. Откуда лютая ненависть ко всему живому?.. Откуда острое и необъяснимое нежелание жить?.. Ни мечты, ни надежды… Ни цели! Ничего! — Это всё я, — шепчет мне вкрадчивым ласковым голосом бесформенная чёрная субстанция, укутывая меня своим длинным шлейфом из старых воспоминаний, обид и горечи. — Отныне я твоё - второе Я, а ты - моё тело. Я позабочусь о тебе, милая, ты ведь никому не нужна, — возлагает мне на голову терновый венец. — Какая ты красивая! — и начинает заплетать мне косу, вплетая чёрные лилии — символ невинности и печали. — Скоро ты, — продолжает она свой монолог, а мне приходится сидеть у её ног и внимать каждое слово, — вся достанешься мне. Моя ненаглядная, ты принесешь в мир тоску и печаль, горе и слёзы. Ничтожные люди будут бегать у твоих ног и умолять о пощаде, будут продавать свои души ради пяти минут блаженной жизни. Я, Великая Тьма, поработила твою душу, но придёт время, и я порабощу целый мир! POV У меня нет выхода… Я так не хотела умирать!.. Но меня убили и низвергли в глубины тартарары. Как я не заметила этого? Я поплатилась за свои грехи — меня лишили глаз и нарекли Падшим Дьяволом Всемирной Печали. Одним вечером, когда бумажные кораблики превратились в звёзды, вместо Солнца пришла Смерть, дети надели на себя маски чудовищ и вооружились копьями и вилами, я выпотрошила себе мозги кольтом. Холодные пальцы Тьмы касались моего тела так, что после них оставались следы крови и беспорядочно бродили мурашки. Я слышала тихие всхлипы, хотя была мертва. Она склонилась надо мной, слёзы её, попадая мне на грудь, выжигали символ смерти. Моя земная оболочка стала дёргаться и извиваться в судорогах, что вызвало усмешку у Тьмы. — Нo зачем же ты жалуешься, чтo горишь в аду, если сама продолжаешь танцевать там с дьяволом, моя дорогая? Тьма прижала меня к себе так, что когти впились в кожу. Она поставила мне свою печать, чтобы в Преисподней меня встретили как свою. Меня потчевали чертенята, поднося чашу с кровью девственниц и жареные сердца грешников, дьяволята приглашали меня танцевать с ними, а Люцифер любовался мной и провозгласил меня своей десницей. Но я слепла, мне пришлось носить кровавую повязку на глазах, красота моя увядала, а венец обезобразил моё лицо до неузнаваемости. Я прихожу во снах тем, кто любил меня и до сих пор помнит, всем тем, кто в глубокой печали.