***
Скульпио поправил воротник длинного темного платья, стараясь не выказывать какого-либо смущения из-за наряда. Определенно в нем не было ни одной лишней детали, лишь утонченный минимализм. Соблазнительное фальш-декольте придавало образу волнующий шарм, сочетающий сексуальность и целомудренность. Удивительно красивая легкая ткань с восхитительными лепестками, раскрывающимися навстречу луне, радовали глаз. А нежнейшее украшение из страз и жемчуга на тонком пояске добавляло благородной изысканности. В нем Скульпио больше походил на утреннюю зарю любви, чем на наемника! Было немного странно знакомиться с родственниками Поллгема уже не как его друг, а как любимый человек. Хотя, казалось бы, какие у него могут быть причины для беспокойства? Мот всегда принимали его радушно и с первой встречи пророчили своему ребенку и его избраннику счастливую семейную жизнь. По крайней мере, та часть семьи, что скорпиону доводилось видеть. Несомненно, Поллгем рассказал ему и о Бернарде, отзываясь о брате, как о личности строгой, но добродушной. И все же Скульпио не покидало ощущение, что что-то с этим кроликом было неладно. Иначе почему за весь день ожидания Касни так ни разу и не проявил себя? Доппельгангер и его хозяин являлись одним человеком, а значит, и восторг у них тоже должен быть один… Или нет? — Он тебе понравится! — взяв руку любимого в свою ладонь, вдохновенно проговорил Поллгем. — Не переживай, ты выглядишь просто потрясающе! — Спасибо, — так и не сумев скрыть румянец на щеках, поблагодарил скорпион, — мне правда приятно знать, что ты считаешь меня красивым. Кролик отвел глаза, не меньше своего парня смутившись от подобной ситуации. Он всегда считал Блеринкастана восхитительным, даже если тот просто ходил голым… Особенно, если он ходил голым! Улыбнувшись собственным мыслям, Мот приблизился к лицу любимого… — Весь перрон дрожит от твоих неловких попыток. Может, уже обратишь на меня внимание? Бернард поставил чемодан на перрон, поправляя съехавшие на нос очки. Настроение его нельзя было назвать приветливым. Долгая тряска в тесном вагоне поезда еще никогда не доставляла ему удовольствия. Особенно, когда там пахло чьими-то ногами, а после прибытия на перрон вдруг выяснилось, что он выглядит как прожеванная бумага. В этот раз без минусов также не обошлось. Темно-синие волосы юноши растрепались, образовав на голове хаотичный беспорядок. Клетчатый бант на шее оказался наполовину развязанным, отчего воротник белой рубашки распахнулся, выставив на всеобщее обозрение шею мужчины. Но все это не шло ни в какое сравнение с его помятым черным камзолом и отпечатками чьих-то туфель на обуви. Сразу сообразив, что к чему, Поллгем неловко улыбнулся, поднимая багаж брата. Было очень неудобно встречать его вот так… — Прости, я не заметил, как ты подошел. — Ты не заметил не только меня, — поспешил его «успокоить» Бернард, — но и целый поезд. Может, представишь мне свою спутницу? Она твоя невеста? — Пока мы только возлюбленные, — поторопился все объяснить Блеринкастан, отчего-то сильно засмущавшись под взглядом братьев. — Я Скульпио. Полуночный рыцарь королевы Нокс и друг Поллгема. Взгляд Бернарда стал холодным и колючим. Он медленно обвел фигуру скорпиона взглядом, изучив каждый ее сантиметр. От такого внимания Скульпио поежился. Почему-то казалось, что сейчас на него смотрел не кролик, а дикий лев, способный в одно мгновение сожрать его вместе с чулками! Спустя минуту молчания Бернард все-таки заговорил: — У нее широкие бедра. Это хорошо. Будет легче рожать. — Эм, брат, — неловко потупившись, с нервным смехом проговорил Поллгем. — Скульпио — не женщина. Он мужчина. — … — Брат? — … — Ты в порядке? Той ночью Бернард не проронил больше ни слова.***
— Он у нас очень чувствительный, — расчесывая волосы Скульпио, с теплой улыбкой продолжала вещать леди Марион. — Такой же, как Поллгем, только чересчур серьезный. Понимаешь, он никогда не понимал однополой любви. Для него это всегда было таким… — Неправильным, — подсказал жене Филипп, участвуя как в разговоре, так и в собственных делах, а именно в разборе документов. — Именно, — согласилась женщина, скрепляя косу «невесты» серебряной заколкой. — Когда Поллгем был маленьким, они часто общались. Полагаю, что Бернард был единственным среди нас, в ком он видел родственную душу. Малыш очень расстроился, когда тот уехал вместе со своей женой. Ему так нравилось рисовать его музыку. Блеринкастан согласно кивал, позволяя обхаживать себя со всех сторон. Он знал, что сопротивляться членам этой семьи бесполезно. Все равно догонят и обласкают своей заботой, так к чему лишние трудности? Поднявшись, Скульпио окинул свое отражение внимательным взглядом. В этот раз матушка немалого семейства сшила ему фиолетовый брючный костюм, что так гармонично сочетался с черной рубашкой и высокими сапогами. Так как большой груди у скорпиона не было, вокруг шеи Марион повязала ему платок, создав акцент на его тонкой талии и соблазняющих бедрах, благодаря двубортному пиджаку и узким брюкам. Эта женщина знала, как сделать что-то красивое еще лучше, и никогда не упускала шанса продемонстрировать свое умение. Заботиться о Скульпио ей было приятно и радостно. Все ее дети были очень самостоятельными и давно не позволяли матери выбирать себе одежду. — Ваш талант — он невероятен! — не скрывая восторга, сказал Блеринкастан. — Благодарю… За все! Марион весело рассмеялась, и не отрицая, и не соглашаясь. Она чертовски любила свою работу — все же быть дизайнером значило нести на себе большую ответственность! Но трудности никогда не пугали госпожу Мот, так же, как и ее мужа. Любые невзгоды она встречала с улыбкой — мать должна подавать своим детям только лучший пример! Ее усилия высоко ценились всеми вокруг, но ничто так не радовало ее сердце, как улыбки горячо любимых ею детей. А также тех, кого любили они. — Мне не терпится увидеть лицо Поллгема, когда ты выйдешь к нему! — мечтательно закатив глаза, говорила Мариам. — Уверена, ты сразишь его наповал! — Мне бы лучше Бернарда свалить, — с тяжелым вздохом проговорил скорпион. — Я боюсь даже представить, как он отнесется ко мне теперь. — За него не беспокойся, — наконец откладывая бумаги, уверенно заявил Филипп, — он любит Поллгема всем сердцем, как и все мы. Вот увидишь, сегодня за завтраком он будет общаться с тобой как ни в чем не бывало.***
Бернард молча смотрел в свою тарелку, где поверх блинчиков мама нарисовала ему улыбающуюся рожицу из вареной сгущенки. Но ни то, что он, наконец, смог хорошенько высыпаться, ни даже любимое блюдо, приготовленное специально для него, не могли изменить того факта, что рядом с его младшим братом сидел пусть и красивый, но парень! Ники и ее друзья старались поддерживать беседу и даже пару раз вовлекали в нее Бернарда, но мужчина либо кивал в знак согласия, либо молча игнорировал любые вопросы. Отчего-то кролику казалось, что если он раскроет рот, то из него непременно посыпятся ругательства! — Тебе понравились мои рисунки? — словно не замечая напряжения вокруг, спросил Поллгем. — Правда я стал рисовать лучше? — Очень хорошо, — согласился Бернард, ковыряя блин вилкой. — У тебя определенно есть талант. Вот только… Добавил бы ты ярких красок. Сплошная готика. — Ты и сам не пестришь радугой, — прыснув, сквозь слезы проговорил Поллгем. — Но это еще что! Вчера я попросил Скульпио побыть моей моделью. Один художник предложил мне перейти с пейзажей и животных на людей. Как думаешь, как будет называться картина? — Клякса? — приподняв бровь, выдвинул свое предположение Бернард, — или, быть может, черное на черном? Поверь, картина станет куда лучше, если твоей модели там вообще не будет. — А вот и не угадал! — продолжил как ни в чем не бывало Поллгем. — Картина будет называться «Лунный жемчуг»! Ты только посмотри на его кожу! Разве он не красив? Бернард бросил быстрый взгляд на Скульпио, сожалея, что таким простым способом убить его не получится. Несомненно, Блеринкастан был привлекательным молодым человеком. Оденься он в платье, и наверняка сама мать поверила бы в то, что у нее дочь, а не сын! И тем не менее… Тем не менее, он оставался мужчиной! Пусть даже и с женским половым органом между ног! — Не спрашивай меня о мужской красоте, — не срываясь на открытый конфликт, сдержанно проговорил кролик. — Я в этом ничего не понимаю. — Но многое понимаешь в картинах, — подхватил Поллгем, потянувшись к брату и чуть ли не ложась на его тарелку. — Ты ведь поможешь мне с тонами? Ну пожалуйста! Глядя в честные умоляющие глаза напротив, Бернард чуть склонил голову, признавая поражение. Никто в мире не мог устоять перед очарованием его придурковатого младшего брата… В особенности он, еще с малых лет привыкший во всем ему потакать. Не то что бы братья были сильно близки… Просто Бернард умел слушать, а это именно то, что так всегда было нужно Поллгему. Неловко улыбаясь, Скульпио старался смотреть куда угодно, но только не на темного кролика. Всякий раз пересекаясь с ним взглядом, он чувствовал тот леденящий душу холод, который не испытывал уже много лет. Бернард ненавидел и презирал его… Как и многие из тех, кого Скульпио доводилось знать. Опустив голову, Блеринкастан нервно поежился. Там, в отражении своего бокала, он заметил Касни с застывшей гримасой отвращения на лице…***
Заперев за собой дверь, Скульпио включил воду в ванной, ожидая, когда же Касни снизойдет до полного появления. Весь завтрак ему не давало покоя выражение его лица… Нет, те чувства были направлены не на скорпиона и даже не на Поллгема. Касни всем сердцем отвергал присутствие Бернарда… Настолько, что даже не хотел материализоваться в его присутствии, а ведь чувства у них с Поллгемом были одни на двоих. — Он говорил ему, что меня нет, что я всего лишь плод его фантазии, — обнимая колени и пряча лицо за длинной челкой, тихо, еле слышно проговорил доппельгангер. — Говорил, что для того, чтобы вырасти, он должен победить меня… Поллгем всегда верил ему. Он думал, что я и вправду всего лишь… Когда я появлялся, чтобы поговорить с ним, он меня… Каждый раз. И снова и снова… А потом он уехал, и пришел доктор Шляпник. — Касни? — Ну и что с того, что они все вмешивались в нашу жизнь?! — воскликнул доппельгангер, задыхаясь от слез и обиды. — Один настроил Поллгема против меня, а второй… Второй научил его воспринимать мое существование, как нечто потустороннее! Все было бы хорошо, не влезай они со своими советами! Поллгем до сих пор не признает меня, как часть самого себя! Я — это он, так почему, черт возьми, он любит их, а не самого себя?! Скульпио опустился на колени рядом с другом, крепко обнимая его за плечи. Обрывистые фразы Касни почти ничего не объяснили… Но, глядя на то, как ему невыносимо больно, скорпион просто не мог остаться в стороне. Он гладил доппельгангера по волосам, ласково звал по имени, уткнувшись носом ему в затылок… Для Касни это было чем-то необычным и новым, ведь раньше никто даже не пытался жалеть его. И эти новые, теплые чувства… Они были невероятны! Неожиданно схватив Скульпио за запястья, доппельгангер горячо заговорил, доверительно смотря в глаза любимого: — Не верь тому, что он может тебе рассказать! Бернард слишком опекает Поллгема, а из-за этого он чувствует себя должным ему! Поллгем любит тебя. И я… Ты дорог нам обоим! Будь самим собой, а если почувствуешь, что не справляешься, то позови нас. Мы не дадим тебя обидеть. Я клянусь! — Я верю тебе, — тепло улыбнувшись, согласился Блеринкастан, — но и вы должны верить мне…***
Выйдя из душа, Скульпио тут же оказался в объятьях Поллгема. А точнее, в его руках. Кролик поднял любимого и вместе с ним закружился по комнате, улыбаясь, казалось, вполне искренне. — Я мокрый! — крепко обхватывая его шею руками, воскликнул скорпион. — Поставь меня на место! — Зачем? — останавливаясь и бережно укладывая его на кровать, спросил Поллгем. — Гораздо лучше будет, если мы немного… Заканчивать фразу кролик не стал. Целоваться с любимым на постели ему нравилось куда больше, чем болтать. Особенно когда его прекрасное тело не было скрыто под слоями одежды! Отбросив мокрое полотенце, Поллгем принялся покрывать поцелуями шею скорпиона, спускаясь все ниже и ниже. Тело Скульпио было очень чувствительным и горячим, а потому таким простых ласк ему вполне хватило, чтобы возбудиться. От смущения Блеринкастан прикрыл лицо руками! Он любил Поллгема и безумно хотел их близости… Но как же был велик страх не удовлетворить все его желания! Каждый раз, оказавшись в объятьях этих сильных рук, Скульпио думал о том, чтобы сбежать. И каждый раз Поллгем убеждал его остаться. Кролики и вправду были прекрасными любовниками. Вот только откуда у них брался этот опыт к двадцати годам, Блеринкастан знать не хотел. — Я тебя смущаю? — приподнявшись на локтях, спросил Мот. — Если хочешь, то мы можем выключить свет. Мне правда жаль, что пришлось оставить тебя дома на весь день, и я… — Ты был с братом, — обвив его шею руками, робко заметил Скульпио, — поэтому я не злюсь. Это нормально, что ты хочешь проводить с ним больше времени. Вы не виделись так давно. И ты меня не смущаешь… Я просто боюсь. — Чего, любимый? — удивившись, спросил Поллгем, нежно поглаживая скорпиона по щеке. — Ты же знаешь, я только твой. Кроме тебя, мне никто и даром не нужен! — Я понимаю, — отводя стыдливый взгляд и весь сжимаясь от волнения, проговорил Блеринкастан. — Просто я… Я хочу удовлетворять тебя полностью! Мне кажется, что тебе не очень хорошо со мной в постели. Ты всегда так стараешься, а я… Удовольствие ведь должно быть обоюдным, разве нет? — Ты меня удовлетворяешь, — взяв руку любимого и прижав ее к своему сердцу, дрожащим от возбуждения голосом, сказал Поллгем. — Весь. Без остатка. А если не веришь, то можешь сам в этом убедиться. Мы никогда раньше так не делали… Сможешь помочь мне рукой? — А ты… — А я сделаю тоже самое для тебя, — раздвигая ему ноги, опередил вопрос Поллгем. — Ты можешь не смотреть, если тебе так… Настойчивый стук в дверь прервал кролика на самом интересном, по его мнению, месте. Рыкнув, словно рассерженный зверь, он поднялся, укрывая Скульпио одеялом. Видеть любимого голым мог только он. Гинеколог был не в счет. — Если это не важно, — немного приоткрывая дверь, зло проговорил Мот, — то моли… Бернард! Настроение кролика резко улучшилось при виде как всегда слишком серьезного и опрятного брата! Мужчина стоял ровно, всем своим видом демонстрируя свое уважение к дисциплине, а его взгляд… Если для кого-то он и казался холодным и жестким, то только не для Поллгема. — Мы можем поговорить? — подождав, когда фонтан радости младшего немного иссякнет, заговорил Бернард. — Знаю, ты устал помогать мне сегодня с подарками для жены и детей, но это правда важно. Особенно для твоего будущего. — Это так необходимо сделать сейчас? — замешкавшись, спросил кролик. — Мы со Скульпио… Ну, ты сам понимаешь. — Тем более, — намного жестче добавил Бернард. — Я буду ждать тебя в саду. Заканчивай здесь и приходи. Мот удалился, оставив брата принимать решение. Хотя какое тут решение перед лицом голого факта? Вздохнув, Поллгем вернулся в комнату, дабы переодеться. К вечеру погода сильно испортилась, и в своих шортах да майке он имел все шансы подхватить воспаление легких. Обернувшись и тут же наткнувшись взглядом на любимого, Мот инстинктивно сделал шаг назад. Скорпион стоял прямо перед ним, укутанный в тонкое одеяло, а также аурой всепоглощающей тьмы. И лицо его в этот момент излучало далеко не радость. — Куда ты собрался? — скрещивая руки на груди, пока только недовольно проговорил Скульпио. — Мало того, что ты провел с ним весь день, так он тебя еще и ночью бронирует! Понятно, что вы давно не… Но ведь должно же быть и у тебя время на свою личную жизнь? Или он думает, что мы с тобой здесь в шахматы играем? — Он все понимает, — сообразив, что злятся не на него, облегченного вздохнул Поллгем. — Просто ему сейчас нелегко. Турне, семья, дом… — А нам, значит, легко? — стоял на своем Блеринкастан, хмурясь еще сильнее. — Ну, конечно, это же так просто — развивать отношения на поле боя! Возможно, ты не заметил, но последнее наше свидание закончилось неравной битвой с изгоем. А до этого мы провели его в купе с каким-то алкашом из Свартульфа! — Скульпио… Скорпион отвернулся, опуская голову и обнимая себя руками. Они были парой уже не один месяц, и за это время их отношения не продвинулись ни на грамм. Да, они стали заниматься вместе любовью… Но до сих пор им не выпало ни одного шанса, чтобы нормально поговорить друг с другом. Даже Бернарду Поллгем открывался больше, чем своему возлюбленному. Если Блеринкастан до сих пор им еще оставался! Мот сжал ладони, разозлившись на самого себя. Он не выносил тоски Скульпио… Точнее, просто не мог не возненавидеть себя за его боль и отчаяние! В конце концов, разве не он предложил ему быть вместе?! Тогда, в полуразрушенном здании, в окружении врагов и огня, скорпион доверил ему свою жизнь и тело… И пусть это было всего лишь обещание всегда быть вместе, но ведь вскоре оно должно было перерасти в нечто большее. Если мама конечно не забыла зайти в ювелирный. Обняв любимого, Поллгем стал горячо извиняться за свою глупость. Он не хотел ссориться и уж тем более обижать Скульпио. Ведь кроме него, в его сердце больше ни для кого не было места. Смягчившись, Скульпио обернулся к кролику… Которому он оторвет голову, как только тот вернется обратно в комнату!***
Сидя на скамейке в окружении прекрасных цветущих кустов и деревьев, Бернард думал о том, что ему еще предстояло сделать. Позвать брата в уединенное место не составило труда… Но вот с чего начать разговор? Не мог же он прямо сказать, что горячо любимый им Скульпио не подходит ему не только по полу, но и по многим другим пунктам! Мало того, что скорпион не мог дать Поллгему детей, так он еще и был бывшим наемником! Такие, как он, должны были обходить их семью как можно дальше… Им и без того было о чем заботиться! Поллгем хлопнул брата по плечу, привлекая к себе внимание. Как и всегда, он был весел и по-своему мил. А еще легко одет. — Возьми, — сняв с себя камзол, требовательно проговорил Бернард. — Неужели ты не додумался переодеться? — Я хотел, — покорно впихивая себя в одежду, легкомысленно ответил Мот, — но там Скульпио расстроился… В общем, все это непросто. Он знаешь какой страшный, когда из себя выходит? Иногда мне кажется, что я собираюсь сделать предложение руки и сердца демону. — Ну, сперва все так ду… Что?! От его возгласа Поллгем даже подпрыгнул на месте. Он был очень удивлен такой бурной реакции, а ведь весь день только и делал, что расспрашивал брата о его свадьбе! Скрестив руки на груди, кролик сел, с довольным видом уставившись на Бернарда. Видимо, он слишком плохо намекал… Ну, или брат просто ничего не понял. — Я собираюсь скрепить наши сердца узами брака, — повторил Поллгем, не понимая, почему Бернард вдруг весь покраснел. — Ты в порядке? Может, замерз? — Я трясусь от гнева, а не от холода! — на одном дыхании выпалил темный кролик. — Ты в курсе, что хочешь прожить всю свою жизнь с мужчиной?! — Это еще не факт! — вмешался Поллгем. — Кто знает, как оно все будет? Может, Скульпио не согласится, а может… Доппельгангер по-хозяйски устроился рядом с хозяином, прямо заглянув в его глаза. Как и Мот, Касни был абсолютно спокоен. Если забыть о пистолете в его руке. — Он хочет сказать, что Скульпио ему отвратителен, — не жалея правды, устало пояснил доппельгангер. — Хватит уже игнорировать меня. Я в твоих извилинах вместо голоса разума еще подрабатываю! — Ты… — Здравствуй, брат, — выплюнул приветствие Касни, кладя голову на плече Поллгема и сцепляя их руки. — Давно не виделись! Бернард сжал ладони, шумно выдыхая. Обычно это помогало ему успокоиться… Но от таких новостей пока хотелось только повеситься! Проведя ладонью по лбу, кролик сел рядом с близнецами, переваривая информацию. Присутствие Касни не было для него чем-то необычным. Скорее нежеланным. Бернард до сих пор не мог поверить, что это животное может быть его братом… То ли дело Поллгем — спокойный и рациональный. Он во многом превосходил своего доппельгангера! Словно слыша его мысли, Касни ощутимо ткнул кролика локтем под ребра, недовольно хмурясь. — Поллгем, скажи ему, кто он есть! Он считает, что вправе указывать тебе, как жить! — Ты-то чего вылез? — без какой-либо радости, спросил Мот. — Сидел бы себе тихо… — Тебя сейчас это волнует? Лучше спроси своего брата, что он думает о Скульпио. И где бы он с удовольствием его увидел. Поллгем перевел недоумевающий взгляд с доппельгангерм на Бернарда, ожидая объяснений. Спрятав лицо в ладонях, пианист проклял небо. Неужели это и правда происходило с ним? — Я не хочу, чтобы ты был с этим скорпионом, — откровенно проговорил кролик. — Чем он лучше любой другой девушки? Разве он может родить тебе детей? Он может сделать тебя навсегда счастливым? Поллгем поднялся, сжав кулаки. Лицо его исказила гримаса злости, но буквально через мгновение она исчезла. Чего нельзя было сказать об отравляющем его чувстве ненависти. — Я принял решение и менять его не стану, — голос кролика звучал тихо, но уверенно, из-за чего Бернард даже ненадолго забыл, кто из них старше. — Скульпио — мой возлюбленный. И если я хочу быть с ним, значит, мне хорошо, когда он рядом. И я не считаю, что дети — показатель любви двух людей. Можно быть счастливыми и без них. А если так хочется их иметь, но не выходит, то взять кого-то из приюта. Дети везде одинаковые. И не важно, твои они или нет. — Поллгем… — Я не закончил, — не дал оборвать себя Мот. — Очень скоро я сделаю предложение Скульпио. И никому не позволю мне в этом мешать. Брат, если ты снова… — Предложение? — прервал его удивленный голос. — Мне послышалось, или ты только что сказал, что хочешь выйти за меня? Поллгем обернулся… Поражаясь тому, как Блеринкастану удавалось выглядеть так хорошо в одних чулках, его рубашке… И с двумя мечами наперевес?! — Вот блин! — не сдержав досады, воскликнула Ники, вылезая из кустов и отбрасывая от себя ветку. — Месяц репетиций впустую! Вишневое дерево, куча листьев и розовый куст солидарно вздохнули. Похоже, в этом саду не было только… — Дорогая, берегись! — послышался сверху дуба обеспокоенный возглас отца семейства. — А я говорил тебе снять каблуки! — Помолчи, нас же обна… О, дети, привет! Оба родителя смущенно улыбнулись, махнув своим чадам рукой. Причем матушка еле-еле держалась за тонкую ветку, грозившуюся обломиться в любую минуту! Закрыв лицо руками, Поллгем застонал от стыда. Ну почему в их семье ничего нельзя было сделать правильно?! — Да выходите уже, — уперев кулаки в бока, объявил Касни. — Тоже мне, партизаны. Алекс, Винсент и Бланка нехотя выползли из своих укрытий, стараясь всем видом показать, что им очень жаль. На самом деле в своем поступке они нисколько не раскаивались. Впрочем, как и родители, наконец спустившиеся с вершины дерева на твердую и родную землю. — Так, уже поздно что-то менять, — поправляя корсет, серьезно заявила Марион. — А это значит, что день X настанет сегодня! — Сынок, будь мужчиной, — вручая ребенку небольшую бархатную коробочку, приободрил его Филипп. — Когда я делал предложение твоей маме… — Ты делал мне предложение? — надув щеки, уточнила мать семейства. — А не я ли пошла первой на этот шаг и… Поллгем отключил слух, ошеломленно глядя на реликвию в своих руках. Из поколения в поколения браслет XIX века передавался лишь старшим детям… Но, видимо, из-за того, что первым ребенком был не мальчик, родители сделали ставку на последнего. В детстве матушка позволяла ему играть с ним… Этот пышный, роскошный браслет, весь из диковинных узоров, выложенных крупными бриллиантами, был изготовлен руками европейских мастеров из золота. Сверкающие камни, общим весом более семи карат украшали всю его лицевую сторону, делая из этого удивительного украшения не просто деталь к одежде, но и настоящее произведение искусства! И теперь он мог надеть его на своего любимого! — Смелее, сын, — обнимая жену, уверенно подтолкнул его Филипп. — Скульпио ждет. Скорпион и вправду ждал. Ошеломленный, почти голый, все еще вооруженный, но ждал! Медленно, но верно до него начало доходить происходящее… Выронив мечи, Блеринкастан закрыл лицо руками, стараясь скрыть свое горящее от стыда лицо! Ему было стыдно за свой вид и подозрения, но еще больше он стыдился скорого предложения руки и сердца! Да, он хотел выйти замуж за Поллгема… Но свое согласие он планировал дать немного иначе! Опустившись на одно колено, Мот открыл коробочку и протянул ее любимому. Он нервничал, как никогда раньше, и лишь большим усилием воли заставлял свой голос не дрожать. Что, впрочем, ему не очень хорошо удавалось. — Мы не самая идеальная пара, — честно признался кролик, очень надеясь, что его лицо не горит от смущения, — но я клянусь, что если ты согласишься быть со мной, то я буду стараться стать лучше. Этот браслет передавался в нашей семье невестам старших сыновей. Но так как с рождением моей сестры Вивьен эта цепочка разорвалась, то теперь эта семейная реликвия моя… То есть твоя, если ты согласишься стать моим супругом. Скульпио Блеринкастан, я спрашиваю тебя, согласен ли ты стать моим мужем и разделить со мной мою жизнь? Скорпион невольно вздрогнул, когда после минуты напряженного молчания Поллгем уверенно взял его руку. Поднявшись, кролик заключил любимого в объятья, крепко прижимая к своей теплой груди. Тело Скульпио же, напротив, было очень холодным. Подгоняемый гневом, он совсем забыл про штаны… — Я очень хочу быть твоим мужем, — обняв его так сильно, как вообще был способен, проговорил Блеринкастан, все еще скрывая свое лицо, но уже на плече любимого. — Но Бернард прав… — Делайте, что хотите, — поймав на себе не одну пару уничтожающих взглядов, устало проговорил темный кролик. — Я сдаюсь. — И тем не менее! — никак не мог успокоиться Скульпио, выдавая свое состояние уже не только стыдом, но еще и криком, — это не отменяет того, что я не могу дать тебе детей! — И плевать мне на это! — рассердившись, воскликнул Поллгем, взяв лицо любимого в ладони и вынудив того посмотреть на себя. — Я люблю тебя! Это ты можешь понять?! Какая разница, будут у нас дети или нет?! Какая разница, будут они нашими или же чужими?! Я хочу выйти за тебя замуж не из-за них, а потому что не смогу без тебя жить, идиот! — Сам идиот! — огрызнулся Скульпио, вытирая накатившие слезы рукавом рубашки, но говоря уже намного спокойнее. — Я согласен стать твоим супругом! И не потому, что ты тут на меня орешь, а потому, что я тоже тебя люблю! — Вот и славно, — прикуривая, проговорил под всеобщий облегченный вздох Бланка. — Давно хотел погулять на свадьбе малыша Поллгема. Марион прижалась к крепкой груди мужа, счастливо улыбаясь. Для нее, как и для Филиппа, не было ничего важнее счастья ее детей. Которыми оба родителя прямо сейчас гордились безмерно. Малыш Поллгем? Теперь их самого младшего сына можно было так назвать лишь в шутку. Он вырос, а вместе с тем стал настоящим мужчиной. — Осталась только Ники, — смахивая слезу, тепло проговорил Филипп. — Как думаешь, дорогая, мы когда-нибудь увидим ее в подвенечном платье? В ответ Марион поцеловала мужа в щеку, хитро улыбнувшись. Даже если их дочь никогда и не выйдет замуж, то мама всегда позаботится о ее счастье!