прячь страх под рукавами

Такой светлый праздник, в который по обыкновению должны случаться чудеса, обернулся печальным потрясением, к утру переросшим в грусть от потери чего-то ценного. Даниил медленно переставлял ноги, следя за тем, как рассыпается по сторонам снег от кроссовок. Случайно касаясь оголенной от штанов кожи, он обжигал холодом и таял на носках, делая еще хуже. Парень натянул капюшон на голову и спрятал кисти рук в рукава, слегка стянув их вниз. Ему жарко, ведь еще с вечера погода намекала на повышение температуры за окнами. Если так пойдет и дальше, то уже к сегодняшнему вечеру снег совсем растает. И снова грязь. Наверное, именно так и должен был начаться его год. С великого огорчения, великого разочарования и великой утраты чужого доверия. Под радостные крики и поздравления веселящихся людей, громкие взрывы странной красоты фейерверков и музыку празднующей прямо на улице молодежи, которая большой компанией заняла повидавшую виды детскую площадку напротив сомнительных пятиэтажек, выстроенных в ряды. Как он забрел сюда? Сам не знает, а потому резко оглядывается по сторонам, охваченный непонятным страхом, будто резко оказавшись в незнакомом городе. Ах да, он и так в незнакомом городе. Но, впрочем, если бы сейчас не было абсолютно плевать, где находиться, Даня начал бы паниковать. А так, делая глубокий вдох, он вмиг становится спокойным, отгоняя остальные чувства подальше. Да, он двадцать минут назад вышел из высокой стеклянной многоэтажки. Да, он двадцать минут назад покинул большой охраняемый двор с парком и детской площадкой, на которой вполне можно было бы жить. Да, он двадцать минут назад не встречал ни одного человека, вот так одиноко скитавшегося по улице в незнании того, как быть дальше. Ну да. А сейчас он идет вдоль узкого тротуара, сопровождаемый бездомными псами и надеющийся не встретить каких-нибудь сомнительных личностей, которые в кармане всегда держат нож. Знал бы Сергей Николаевич. Точно, Сергей Николаевич. Его надо поздравить с наступившим светлым праздником, который никогда не причиняет боль. Корнилов опустился на свободную от снега лавочку, с которой пару минут назад встала пара смеющихся детей. Он окинул взглядом желтые хрущевки, на которых в оранжевом свете редкого фонаря еще отчетливее видна облупившаяся краска, местами отпавшая и открывающая серые бетонные стены. Где-то совсем близко снова прозвучал разноцветный залп, на пару секунд окрасивший небольшой участок неба в яркие цвета. Вскоре громкие голоса затихли, и Даня сделал вывод, что последние уличные веселья были перенесены обратно в дом, где, скорее всего, перед телевизором был накрыт большой стол, а где-то в углу стояла не такая уж пышная елка, местами пожелтевшая. Под елкой стояли подарки для двух или трех детей, которые поставил туда какой-нибудь мужчина лет сорока, пока все вышли пускать фейерверки. Дети обрадовались и пошли играть с новыми игрушками, давая возможность взрослым нормально отметить Новый год. По телевизору все еще пели престарелые эстрадные звезды. По рюмкам все еще разливалась водка. По тарелкам все еще стучали вилки. В квартире с отклеевшимися ближе к потолку обоями и ржавой ванной все еще висели редкие мгновения праздника и идиллии. Хотя, возможно, все и не так. Возможно, то были подростки, чьи родители ушли праздновать к родственникам. Они стащили пару бутылок чего покрепче детского шампанского из ближайшего магазина с замучившимися кассиршами и теперь растягивают их на несколько часов шумных посиделок в компании десяти человек. Надо бы Сергея Николаевича поздравить. - Я присяду? Даня резко поднял взгляд, заблокировав телефон, и увидел перед собой высокого парня, который в улыбке оголил передние зубы. В глаза сразу бросились холст примерно тридцать на сорок и небольшой портфель, который тут же приземлился рядом с Корниловым. Тогда он зачем-то несколько раз кивнул и отодвинулся к краю. - Я Никита, - представился улыбчивый незнакомец. Он несколько секунд смотрел на парня, перед тем как достать из портфеля небольшую упаковку длинных угольных палочек. - Данил, - ответил Корнилов. Он проследил за движениями Никиты, который достал еще одну пачку. - Белый уголь? - Соус, - поправил парень. - Что-то вроде угля, - увидя вопрос в глазах, пояснил он. - Вообще, соус мне нравится намного больше, хотя разница только в том, что он - это что-то среднее между углем и пастельным мелом, - он поставил на ноги холст и черной палочкой принялся рисовать очертания пятиэтажки, располагающейся перед ними. - А ты рисуешь? - Хотелось бы, - Даня снова вспомнил, что хотел поздравить Сергея Николаевича, и достал телефон. - Ты хоть что-то в этой темноте видишь? - и убрал телефон обратно. Позже поздравит. - В этом вся прелесть. Типа ты не видишь точно, что у тебя получается и получается ли вообще, а потом при дневном свете рассматриваешь свое творение и видишь, что не получилось и что нужно доработать. Я часто рисую именно ночью, ну, там, под фонарем каким-нибудь или светильник рядом поставлю. Неплохая тренировка, кстати. Парень сделал набросок окна, в котором уже не горел свет. Добавил на стены расходящиеся полосы трещин и прорисовал то, что в темноте находилось за углом этого дома. После провел линию, разделяющую здание и тротуар. Действительно, в этом сложного ничего не было, но Корнилов следил за рукой художника так, будто под ней воссоздается что-то великое. И до него только дошло, что... - Почему ты занимаешься этим сейчас? - спросил он, и рука замерла. - Что? - Никита посмотрел на парня так, будто действительно не понимает, чего от него хотят. Он же, вроде, только что объяснил, почему ночью... - Ну, сейчас тип праздник, все веселятся, - Даня рукой указал на окружающие их пятиэтажки с горящим светом в окнах. До них тут же донесся громкий пьяный смех, который сменился визгом и звуком развивающегося о бетон стекла. - А сам-то, - парень фыркнул и продолжил работу. Он короткими тусклыми штрихами начал аккуратно закрашивать самые светлые участки. Корнилов задумался. И правда, почему он здесь? Он мог бы нарушить негласные традиции своей небольшой компании школьных друзей и позвонить кому-нибудь из них, попросить присоединиться. Мог бы пойти домой, но обещал же вернуться только к вечеру. Если он появится там сейчас, то мама подумает, что что-то случилось. Все в порядке. Все Хорошо А то, что Даня отвернулся и быстро сморгнул лишнюю влагу, которая от переизбытка случайно скатилась вниз по щеке, только подтверждает, что все нормально. Он всего лишь совершил великую ошибку в попытке сделать первый шаг, впервые доверившись частому совету любителей мотивации. Кажется, этот шаг был в обратную сторону. - Ты чего? - Никита быстро вытер руки и нарушил чужое личное пространство, поднимаясь и за подбородок поворачивая парня к себе. - Пойдем, - он закинул портфель на плечо и потянул Даню на себя, приказывая встать. - Куда? - Корнилов быстро шагал за парнем, который за руку тянул того за собой в неизвестном направлении. - Веселиться, - все, что ответил улыбчивый теперь уже знакомый незнакомец. - Нет, в тебя наркотики никто насильно пихать не будет, если они вообще будут. Все нормально, - спустя пару секунд добавил он, заметив недоверие в глазах. Они остановились. - Там сейчас у моего старого друга собрались все, отмечают, а я сначала не хотел идти, но ты меня вынудил. И кстати, ты откуда? Тебя здесь не было раньше. - Я не знаю, как попал сюда. Просто ходил. А так-то живу примерно очень далеко отсюда. - Я так и думал. Если что, мои друзья люди хорошие, и тебя никто не зарежет. Если не хочешь, конечно, можем не идти... - Пойдем. Потому что отвлечься надо, пусть и не очень хочется. И правда, никакой громкой музыки, которая было бы слышна еще на улице. Никаких пьяных криков, воплей, шума. Попав в более или менее приличный подъезд, Корнилов снова удивился тому, как быстро готовые к сноске дома сменились вполне благовидными семи-восьмиэтажками, построенными не более десяти лет назад. Они поднялись на второй этаж и остановились возле темной железной двери, резко выделяющейся на светлом фоне стен непонятного цвета. Никита, подойдя к окну, поджог сигарету и снял капюшон. Даня увидел ярко-рыжие волосы, собранные в короткий хвост, но позже они были распущены в волнистое каре и тут же заправлены за уши. Весь путь до этого места они молчали. Корнилов послушно двигался за парнем, не произнося ни слова, иногда подсвечивая дорогу телефоном, чтобы не попасть в грязь. Почему-то он думал, что какие-либо вопросы будут лишними, и ему все же стоит довериться Никите. И сейчас, стоя рядом с ним, ему захотелось провести рукой по этим волосам, заправить выбившуюся челку обратно. Но Рыжий сделал это самостоятельно, улыбнувшись парню и переводя взгляд на дверь, за которой послышались приближающиеся разговоры. Вдруг она открылась, и из квартиры вышли два парня. - Лис? Все-таки решил свою задницу сюда притащить? - сказал один из них - тот, что был в очках. Он подошел к курящему и обнял его, а за ним и второй. Лис? Даня ухмыльнулся и пообещал себе далее называть Рыжего именно так. - А ты..? - обратив на него внимание, произнес тот же, что в очках. - Даня, - за него ответил Лис. - Я подумал, вы будете не против новых людей, - продолжил он, выкидывая окурок в форточку. - Женя, Стасик, - указывая сначала на очкастого, а после на низкого, представил парней Никита. - Добро пожаловать в наш маленький рай, - открывая дверь, с улыбкой произнес Женя. - Милости просим. Корнилов проследовал за Рыжим, попадая в темную прихожую. Из света здесь было только невысокое деревце, которое сияло разного цвета огоньками. Пройдя по освещенному ровно так же коридору, Лис свернул налево и под протяжное радостное "о-о-о" вошел в большую комнату. Немного постояв в коридоре, Даня выдохнул и вошел следом. К стенам были приклеены разноцветные гирлянды, которые переливались синим и белым цветами. Плоский экран телевизора показывал какие-то клипы, хотя звук если и был включен, то на самый минимум. На деревянном столике под телевизором стояло пышное тонкое деревце, на ветки которого была накинута мишура. На небольшом диване сидели две девушки, пьющие что-то из одной стеклянной бутылки и весело встречающие друга. Рядом с ними на полу расположились три парня. Один из них смеялся, толкая другого в плечо и ероша его короткие волосы. А третий поджигал прозрачный бонг. Явно не "чисто поржать". А говорил, что наркотиков не будет. Когда Даня появился в этой комнате, все пятеро переключили внимание на него. Парень с бонгом закашлялся от белого дыма и поставил его на деревянный подлокотник дивана. Тот, чьи волосы подвергались издевательствам, поднялся с пола и без капли стеснения осмотрел незнакомого гостя. Подросток хотел что-то сказать, но Никита снова сделал это за него. - Это Даня. Прошу принять его, как родного. Девушки заметно расслабились и широко приветливо улыбнулись. Одна подошла ближе и протянула руку для рукопожатия. - Алиса, - сказала она, когда Даня коснулся ее руки. - А это Владик, - с усмешкой добавила Алиса, указывая на темноволосую подругу, которая помахала рукой. - Этот нарик Антон, - парень с бонгом несколько раз кивнул головой, отчего его челка закрыла глаза. - И Тима и Олигофрен, - оставшиеся два парня дико засмеялись, кажется, ни с чего. - Они долбоебы просто. - Думаю, я вольюсь в ваш коллектив, - со смешком ответил Корнилов. Это то, чего он искал. Эти люди сразу же показались ему такими "теплыми" и "уютными". Их расширенные зрачки и смех без причины не наводили страха или сомнения в их адекватности. Просто решили отпраздновать, а тут подвернулось чуть-чуть "увеселительного". Это Никита сразу объяснил, поджигая закрученную только что бумажную трубочку с плохой вещью внутри. Но самому Дане вручили бутылку пива, не предлагая ничего похуже. Потому что он здесь самый маленький, почти ребенок, им-то всем минимум двадцать один. В той комнате заиграл один из мертвых исполнителей, умерших от вещей похуже, чем простой косяк или легкая таблетка. Рыжий молча докуривал, сидя на полу возле холодильника, пока Корнилов сидел на подоконнике, втиснувшись между цветочными горшками и покачивая ногой в такт музыке, доносящейся из гостиной. Его телефон молчал все это время, намекая на то, что, ну, чувак, произошел кринж. По-хорошему, нужно бы самому написать, как-то объясниться, но слишком страшно испортить еще больше. А вот Сергея Николаевича надо бы поздравить. - На самом деле, здесь собрались люди, у которых куча проблем, но им на это наплевать, - заметив поникшее лицо, произнес Никита. Он поднялся с пола и сел на стул напротив подростка. - Так что и ты давай, из головы все выбрось, и дыши спокойно. Будешь? - подняв пальцы с зажатой между них трубочкой, спросил он. - Нет, - парень качнул головой и достал телефон. «С Новым годом, дядь Сереж. Веселитесь?)» - Улыбнись, - сказал Лис, пальцами поднимая уголки своих губ. Даня ухмыльнулся и убрал телефон. - Нет, не так. Просто улыбнись. Не делай вид, что тебе очень плохо. У тебя же не умер никто. Действительно. И Корнилов искренне улыбнулся, мысленно возвращаясь в начало дружбы, которой, наверное, с сегодняшнего дня больше не существует. Он прокручивал в голове все яркие события, которые заставляли руки дрожать, и улыбался, глядя на посветлевшего Никиту. Ну, да, сделал глупость, но все же можно исправить. Никто же не умер. - Вот так. Мы все здесь счастливы и свободны. Ты с нами.