Кап-кап-кап
Собралась толпа. Люди молчали, кто-то рыдал, а кто молча пускал слезы, редко всхлипывая.Кап-кап-кап
Накрапывал дождь, опустошение заполнило мысли.Кап-кап-кап
Люди подходили к мемориалу, оставляли цветы.Кап-кап-кап
Дождь капал, настукивая мысли в голову.Кап-кап-кап
Смерть полоскала по людям, косой вырезая людей. Кто стоял с царапинами, кто с простыми ранами, а кто остался инвалидом.Кап-кап-кап
Кому-то не дано было проститься с Хокаге: Они вместе начинали свой последний путь.***
Я возложила цветок. Где-то сзади в рыданьях надрывался Конохамару, кто-то пускал скупую слезу. Но думать о неотвратимости смерти мне приходилось больше, чем обращать внимание на чужие слезы. Смерть преследует ниндзя, она повторяла каждый шаг, пыталась поймать в спокойствии, но чаще заставала в бою. И возможность потерять все невероятно пугала. Когда-то жизнь была для меня мукой. Сейчас я живу, как никогда. Я жива внутренне и внешне, я свободна от ненависти и непрекращающегося страха, как минимум в кругу друзей. Но чувство дыхания смерти в затылок убивало во мне всякое благоразумие, заставляло едва не кричать и прыгать, ища врага. За мыслями я шла вперед, не ведая куда. Я была в желаемом, нет, требуемом одиночестве. А еще я прекрасно знала, что рядом рос лес, годами закрывая собой небольшое озеро, поэтому я направилась туда. Одиночество помогает собраться не только тебе, но и внутренним демонам, что только и ждут момента, чтобы начинать грызть ум. Грызть совесть и подкидывать ненужные мысли. Но, несмотря на это, в моем мозгу уже перезревал вопрос, мучающий меня на протяжении пяти лет. Кто я? Я — Сакура? Или я — Катя? Что стало с моей уникальностью и идентичностью после воскрешения в новом теле? Неужели существуют миллионы таких же девочек, которые в свое время сдались и стали Харуно, как и я? Неужели тех, кто смог пережить ужас, заставляющий отступить инстинкты, куда меньше тех, у кого в последний момент не проснулась необходимость жить? И если это действительно так и от моей уникальности, от моего сознания остались только ужасающие щепки, вживающиеся в новую роль, то кем все еще являюсь я? Ведь я не Сакура. Я живу под этой личиной много лет. Я знаю привычки этой девочки наизусть, только неизвестно откуда. Но я и не Катя. Я, вероятно, что-то среднее, что-то сохранившее черты обеих, но как же мне тогда называться? Всплеск отвлек меня, я вступила в воду. Холод разлился по моим ступням, чуть отгоняя мысли. Светило солнце. Мысль бредовая, настолько глупая, что, кажется меня будет ждать за такое что-то вроде премии. На мне была траурная одежда, такая угольно-черная, что, казалось, кожа была на ее фоне белой. Рубашка была закреплена невидимой молнией на груди. Блестящая «собачка» притягивала взгляд и я потянула ее вниз, позволяя оголиться сетке под одеждой. Стоило освободить пуговицу, и юбка упала вниз вслед за верхом, оставляя меня в одной сетке и трусах. Сетка была подобна майке и снималась легким движением вверх. Что-то во мне йокнуло, перед тем как снять остатки белья, я оглянулась, но никого не увидела, поэтому через пару секунд я голая зашла в маленькое-маленькое озеро. Голые мысли, голые чувства, голое тело. Вода обжигала своим холодом, убивала часть демонов, но в то же время отрезвляла ум. Мне не хотелось думать здраво. Я зашла в воду по пояс, провела рукой по животу, и в голову влезла навязчивая мысль: а каково это, когда кровь стекает по пальцам, по рукам, телу? Каково это, когда это твоя кровь? Я одернулась, вздрогнула и начала наблюдать рябь. Мысли перепутались снова, уступая место надежде. Я вышла из озера, села на траву, рядом лежала моя одежда. Луч солнца пробивался из-за листвы.***
Саске было тяжело. Умерли многие, разрушения приняли ужасали масштабы. Коноха едва не разобрана на щепки, их собственный дом, в котором они жили много лет, был разрушен, спать им было негде. Какаши-сенсей обещал помочь с переоформлением, но учитывая, что не было сделки… они могли остаться без жилья. Сакура была в состоянии между «меня здесь нет, это у вас глюки» и «я отвечу «ага» невпопад», что тоже настораживало. Наруто был расстроен из-за смерти Куро, но его успешно утешала Карин, которую он иногда называл сестричкой. С ними точно все будет хорошо. Сакура возложила цветок на мемориал и ушла в неизвестном направлении. Смотрела себе в ноги, Саске это не нравилось. — Эм, Наруто, Карин, я прослежу пока за Сакурой, хорошо? Она сегодня странная. Узумаки кивнули и ушли вместе куда-то, когда Саске нахмурился и стал следить за Харуно. Она шла медленно, иногда останавливалась и застывала, а после продолжала путь. В один момент Саске показалось, что она проснулась от своего странного транса, оглянулась и продолжила идти, но уже в ином направлении. Учиха не знал, куда она идет, не ходил этими тропками ни разу за тринадцать лет, а Харуно даже не отвлекалась от мыслей, пока шла. Она пришла к озеру, достаточно маленькому, но, кажется, от него можно было дойти до реки. Саске наблюдал. Сакура шла в озеро по лодыжки, опомнилась и вышла. Уставилась на воду, подняла руку и звук открытой «молнии» почти оглушил его. Черные глаза жадно рассматривали стекающие с девочки. Ткань упала на землю, открывая его взгляду спину Сакуры. Он знал что надо отвернуться, что нельзя смотреть, но взгляд прилип к девочке, оглядывая ее спину, тонкую талию и плечи. Как хорошо, что она собрала волосы! Длинный хвост укрывал позвоночник, но Саске интересовало не это. Его кисти задрожали мелко-мелко, когда юбка Сакуры упала вслед за рубашкой, открывая ему ее стройные ноги и чуть округляющиеся бедра. Возбуждение накатывало на Учиху волнами, с каждым движением больше и больше. Он сидел в оцепенении, сердце билось так гулко, а дыхание, казалось, было оглушающим для Харуно и, снимая сетку, она только издевалась над Учихой, прибитым возбуждением к дереву. А мысли в голове не укладывались, вертелись, и собственный голос кричал: «Заметит! Заметит! Заметит!», но ничего в них не было о неправильности и постыдности. Она чуть спрятался за дерево, а когда выглянул, Сакура осматривала деревья перед тем, как снять остатки белья, и лишь заметив ее глаза, он чуть успокоился, сжался за деревом и опустил веки, сжимая собственную ногу. Возбуждение пылало в нем, как никогда, он слышал всплески воды и был готов кричать от напряжения в паху. Ведь даже с закрытыми глазами он видел тонкую талию и ноги Сакуры. Набравшись сил, Саске снова выглянул и увидел, как Сакура сидела на берегу, часть волос намокла, но ее верхняя половина тела была сухая. Саске увидел плоский живот и маленькую грудь, его дыхание снова прервалось, но он вернулся в исходное положение и больше не видел спины и ног, он видел тонкую шею, плоский живот и маленькую грудь. На кончиках пальцев он чувствовал мягкую кожу, представлял, каково это — прикоснуться к этим ногам, провести рукой по животу. Пульсация в паху нарастала, отдавала почти болью, так что Саске стиснул зубы и почти плакал от желания выйти из-за дерева и подойти к Харуно. В этот момент он снова оглянулся, почти сдавшийся своим внутренним демонам, но он увидел Сакуру, уже одетую и уходящую с полянки. Он выждал минуту и выбежал туда, где она сидела до этого. Сакурой он не был, в такой ситуации терпением не обладал, потому так быстро стянул с себя все, как мог и забежал в озеро. Вода была холодной, что Саске так радовался, как никогда, но она не ослабляла его возбуждения. Саске неловко провел рукой по члену, и чуть не задохнулся от нахлынувших волн. Выдохнул, провел снова, перехватил удобнее и сжал сильнее. Он ощущал что-то нарастающее в себе, что-то неиспытанное им раньше. Задышал громче, наращивал темп и чувствовал, как расслабляется, он удерживал пульсацию в своей руке и спустя несколько фрикций кончил. Учиха поспешно вышел из озера, натянул одежду на мокрое тело и сбежал с чертового озера. В голове метались мысли от «что это было со мной» до воспоминаний о Сакуре. Саске сбежал и пообещал себе не возвращаться, потому что каждый раз, когда он вспоминал, в нем что-то пульсировало и он хотел вернуться, снова залезть в озеро и продолжать… чтобы он там ни делал. Он ушел в свою старую квартиру, где жил раньше. Там было не слишком пыльно — до экзамена он старался каждую неделю убираться там, но сейчас его не было тут больше месяца. Он снова сел на кровать. Простыни он менял реже, кажется, теперь появился повод их сменить. Саске не нуждался в новом доме, у него он уже был, но эта квартира была ему чужой. Она напоминала об ужасе одиночества, она напоминала о той самой ночи, когда он остался сиротой. Саске лег на кровать, посмотрел на потолок. — Как же все сложно, — прошептал Учиха, перевернулся на живот, прижимая руки к груди. Денег у него с собой не было, нужно возвращаться к Наруто и Карин. Сейчас они все вместе теснились в квартире Узумаки, потому что в ней все было ярче, пусть она была меньше и куда дешевле. Иногда Саске допускал мысль, что им всем плевать на яркость квартиры и теснятся они только ради спокойствия Саске. В голове парень повторял себе — это глупо, но внутри он был им благодарен. Благодарен за порыв, но он не мог позволить им жить, как в теремке, когда у него была огромная квартира с террасой и двумя комнатами. Он должен будет предложить это, но сначала стоило найти и выбросить все, что могло бы его скомпроментировать. Карин отделилась от Наруто. Когда они все вместе искали вещи в завалах дома, она не могла искать дневник Сакуры. Дом был частично обрушен, кухня не сохранилась совсем, а идти на второй этаж было самоубийством, но Карин решила попытаться. Она была худой, пролезала там, где не могли другие и проходила там, где другие проваливались. Карин вполне могла выжить. В доме царила разруха, кто-то, кажется, пытался что-то отсюда вынести. Их с Сакурой комната оказалась почти нетронутой, но дойти туда через дом было почти невозможным, а окна уже успели забить. Лестница была без нескольких ступенек, а пол коридора был частично развален, но Узумаки это не останавливало. Кое-где она шла по стенам, поэтому ей удалось зайти в комнату. Она подлезла и достала дневник. Сакура его не пыталась забрать, а сейчас… А сейчас забрать его могла и не только Карин. Девочка засунула его в подсумок и тем же путем вышла из дома. Теперь она могла прочесть его полностью.